|
Читайте также: |
Теперь, когда мой сын жалуется на чрезмерную опеку, я без зазрения совести привожу в пример кузена, после чего ему остается только молча вздыхать и ретироваться подальше от такой умной мамы, в глубине души признавая правоту услышанных высказываний.
Зарайну вполне устраивает бесконечный надзор служанок за собственной персоной. Более того, готова спорить, что подобное положение вещей ей даже нравится, по принципу: бдит — значит дорожит. Но я бы точно давно взорвалась не хуже пороховой бочки и закатила грандиозный скандал. Я же не бриллиант из сокровищницы, чтобы с меня глаз не спускали!
Но, к моему бесконечному счастью, Талейн отчетливо понимает, что подобные меры ко мне применять нельзя, поэтому я наслаждаюсь свободой, хотя, признаюсь, иногда приходится выслушивать претензии со стороны второй половины. Что ни говори, свобода слаще неволи. Не приучена я безвылазно в дворцовых стенах сидеть. Ничего тут не поделаешь. И вообще, с мужем мне повезло. Но я ему в этом нечасто признаюсь. А то еще возгордится, и тогда к нему, как говорится, на кривой козе не подъедешь.
Вообще, в отношениях с мужчинами поступки дороже слов. Мужчины, они мало говорят, предпочитая словам действия, того же ждут и от женщин. Лучше один раз сделать, чем сто раз пообещать. К тому же обидно, если поступки в итоге разойдутся со словами. В таком случае действительно лучше смолчать. По крайней мере, сработает эффект неожиданности.
«Если на свете и существует мудрость, то исключительно мужская, — просветил меня внутренний голос. — А женская мудрость зовется расчетливостью».
Ни ответить, ни возмутиться я не успела, потому что выросший перед носом забор прервал мои размышления на самом интересном месте. Пообещав себе вернуться позже к столь животрепещущей теме и отстоять свои права, я осмотрелась.
Узкая калитка была прочно заперта, другого выхода в пределах видимости не наблюдалось. Ну и ладно. Набрав в грудь воздуха, я прыгнула. Затем побалансировала на заборе, рассматривая с высоты узкую, протоптанную жителями тропинку в густой траве, по которой мне предстояло идти, и приземлилась в лопухи.
Лес значительно приблизился, возвышаясь пугающей громадой всего в нескольких десятках метров от меня. Отряхнувшись и вытащив из волос пару репьев, я упрямо пошла вперед. Убрала заклинание бесшумности, набросила защитный купол. Лес — не кладбище, бояться нечего, но осторожность никогда не помешает.
Под густыми переплетениями ветвей свет луны значительно убавился, вынудив меня создать небольшого светлячка. Конечно, так я становилась заметной для неприятностей, подстерегающих неосторожных путников в лесу, но, во-первых, была ночь и неприятности спали, а во-вторых, защитный купол надежно защищал от возможных агрессивных встреч. Вытащила из кармана яблоко (сорвала несколько по пути через деревню), вытерла его об куртку и принялась грызть, перешагивая через корни и обходя кустарники. Яблоки ощутимо оттягивали карман, но были вкусными.
Перед глазами неожиданно всплыл образ мужа, осуждающе качающего головой и глядящего на меня с укором в голубых глазах, менявших свой цвет в зависимости от настроения. Скорее всего, если муж злится (учитывая обстоятельства, по-другому и быть не может), то цвет его глаз должен быть серым, как небо перед грозой, так что нужно подкорректировать видение…
Я виновато вздохнула, ощущая неподдельное раскаяние за свой побег. Оставалось надеяться, что он нашел мою записку и сделал верные выводы. И по возвращении не будет гореть желанием открутить мне голову за самоуправство. В переносном, разумеется, смысле, поскольку муж у меня добрый, а я беззастенчиво пользуюсь его добротой. А глаза… пусть они будут пронзительно-голубыми, это будет означать, что Талейн не сердится и более того — очень рад меня видеть. К тому же я быстро вернусь.
Чувство вины и размышления отвлекли мое внимание, и внезапно я ощутила, как правая нога неумолимо уходит вбок, скользя куда-то вниз. Вслед за ногой потянуло все тело, прибавилось ускорение, а в лицо полетели комья земли вперемешку с травой. Открыв в немом крике рот, я покорно заскользила навстречу неизвестности, забыв от неожиданности нужные заклинания.
«Стремительный спуск по неизвестному маршруту! — завопил внутренний голос. — Бояться разрешается! Караул!!!»
Падение завершилось внезапно: именно в тот момент, когда я успокоилась и, вопреки истошным воплям разума, решила, что все обойдется благополучно, меня подбросило на каком-то корне, заставив перекувырнуться, и от души приложило макушкой обо что-то твердое. Сознание незамедлительно погрузилось во тьму и, что приятно, тишину.
Придя в себя, я обнаружила, что умудрилась проваляться в отключке до самого рассвета. Причем в довольно неприглядном виде: всклокоченные волосы, испачканная в земле куртка и порванные по шву штаны. Удивительно, что ноги себе не переломала. Хотя да, защитный купол охраняет от агрессии, увечий, магии и, собственно, смерти, но, к сожалению, не от острых сучьев и грязи. Так что я осталась живой и невредимой, но порядком потрепанной. Разумеется, внутренний голос разразился по этому поводу достаточно нелестными эпитетами в мой адрес, но я решила проявить чудеса стойкости и терпения, не поддаваясь на провокацию и не вступая в перепалку.
Поднявшись и отряхнувшись, насколько это было возможно, я привела себя и одежду в надлежащий вид при помощи заклинаний и поняла, что осталась без амулетов, которые, видимо, потеряла во время падения. Теперь при встрече с Шассом придется рассчитывать на собственные силы ну или на худой конец сотворить до этой самой встречи новые амулеты. Памятуя ночное падение, лезть снова на склон мне было совершенно не с руки.
Осмотревшись, я удивленно присвистнула: крепко же ночью задумалась, если не обратила внимания на обрыв довольно приличной высоты. Мое счастье, что на дне не оказалось камней и веток, иначе падение завершилось бы куда более плачевно. Сократила, называется, время… Ладно, до вечера еще далеко, вон солнце только ползет к зениту, так что я все успею!
Поплутав некоторое время по дну обрыва, оказавшегося не только глубоким, но еще и очень длинным, я сумела найти лазейку и выбралась на поверхность, цепляясь за кустарники и стволы тонких деревьев. Затем, осмотревшись, пошла в заранее выбранном направлении. К счастью, теперь на пути не встречалось никаких препятствий. Только прыгали любопытные белки, вспархивали птицы под ногами, да лесное комарье надсадно пищало над головой. Неприятностей ни те, ни другие, ни третьи мне не доставляли, поэтому довольно скоро я вышла из леса к широкому полю, засеянному пшеницей.
Как ни странно, никакой городской стены на горизонте за полем не возвышалось. Я недоуменно покрутила головой. Вроде не плутала, направление не меняла, а значит, заблудиться не могла. В итоге, догадавшись, что за полем обязательно должна находиться деревня (кто-то же его засеял), а от деревни и до города недалеко, смело двинулась в заросли тихо шуршащих колосьев. Конечно, не очень удобно осваивать новые маршруты, но мне с моей профессией не привыкать.
К моему удивлению, в поле было довольно холодно, хотя никакого ветра не наблюдалось, а солнце стояло в самом зените, щедро грея землю яркими лучами. Более того, чем глубже уходила я в золотые заросли, тем тише становилось вокруг. Создавалось странное впечатление, что воздух над полем недвижим. Тогда откуда взялся этот необъяснимый холод? Плотнее кутаясь в куртку, я прокладывала ровную тропу, стараясь никуда не сворачивать, чтобы, в случае чего, не потерять дорогу и выйти обратно к лесу. Когда же наконец догадалась обернуться, чтобы посмотреть, далеко ли ушла, пораженно вскрикнула. За мной возвышалась ровная неподвижная стена и не было ни одного упавшего или примятого колоска.
Разумеется, увиденное мне совершенно не понравилось и натолкнуло на различные мысли, большей своей частью неутешительные и настораживающие.
Желая немедленно проверить эти самые мысли, я решительно наступила на несколько колосков, затем убрала ногу и принялась ждать, не сводя с пшеницы внимательного взгляда. К сожалению, мои опасения довольно быстро подтвердились: согнутые стебли несколько секунд лежали на земле, а затем медленно выпрямились и встали на место — идеально ровные и без каких-либо видимых повреждений.
Нахмурившись, я вытащила кинжал, который чудом не потеряла при ночном падении, и перерезала колос. В следующую секунду он высыпался из моих пальцев на землю серой трухой, больше похожей на песок. Из нее незамедлительно выросли новые колосья. И вот тут мне наконец стало страшно…
Осознав, что в очередной раз по собственной глупости влипла в проблемы, и еще неизвестно насколько крупные, я решила вернуться обратно, понимая, что этот край поля намного ближе, чем противоположный. А дальше можно будет пройти по лесу и попытаться выйти с другой стороны. Продолжать путь в зарослях этой очень уж странной пшеницы мне больше не хотелось.
Стойко игнорируя прочно поселившееся в душе предчувствие скорых неприятностей, я развернулась и пошла в обратном направлении, стараясь не обращать внимания на теснившиеся вокруг меня колосья. Внутренний голос, в данный момент скорее всего раздумывавший над скоротечностью бытия, молчал, не желая своими комментариями напрягать обстановку. Хотя именно сейчас я была бы только рада его нотациям.
Увы, позже выяснилось, что моим желаниям вовсе не суждено сбыться. Когда я прошла необходимый, как считала, отрезок времени, поле и не думало заканчиваться, а лес на горизонте ничуть не приблизился. Либо кто-то наложил на это поле довольно хитрое пространственное заклинание, либо на самом деле это было вовсе и не поле. Учитывая странный песок, в который превратился пшеничный стебель, второе предположение было абсолютно правильным, но верить в это упорно не хотелось. Оставался последний, извечный вопрос: что делать?
В итоге опасения победили чувство долга: наплевав на работу, я попробовала открыть портал и уйти домой. Но и тут ждал очередной неприятный сюрприз: поле крепко держало меня, словно пленницу, блокируя магию. К тому же я наконец соизволила заметить, что и цвет моих волос поменялся, а это вдобавок ко всему означало то, что исчезла не только моя личина, но и столь необходимый сейчас защитный купол.
А тут еще и в теле стала накапливаться какая-то странная усталость, словно поле решило забрать у меня не только магическую, но и вполне обычную силу. Признаться, от подобных перемен я порядком растерялась.
Если это ловушка, то почему в виде поля? Кто-то ужасный находится в пшенице и вот-вот выпрыгнет из колосьев? Или кому-то не повезло и он засеял пшеницу на границе преломления пространства? Такое крайне редко, но бывает. Строя в голове различные предположения, я тем не менее старательно продвигалась вперед, не обращая внимания на то, что в ушах появился звон, а перед глазами резво пляшут разноцветные круги.
Увы, довольно скоро круги стали ярче, звон в ушах громче, а слабость в теле соответственно больше. В итоге, устав бороться со всеми проблемами сразу, я опустилась на землю, чтобы передохнуть. Оставалась последняя, очень призрачная надежда на то, что поле активизировалось лишь при дневном свете. А ночью, возможно, потеряет свои свойства. Тогда я и смогу выбраться. А сейчас лучше всего устроить себе небольшой отдых.
Приняв такое нелегкое решение, я перекусила чудом оставшимися в карманах яблоками и закрыла глаза, поскольку чувствовала себя донельзя паршиво. Будущее рисовалось в мрачных красках, но я из последних сил гнала от себя дурные мысли и панику. Затем незаметно подкрался сон, сделав меня полностью беззащитной перед грядущими событиями, последствия которых я себе и представить не могла.
Отливающая золотом пшеница заметно потемнела в лучах заходящего солнца и резко потянулась ввысь, становясь серой, почти черной. С виду поле походило на неподвижную серую стену, протянувшуюся на многие километры как вдоль, так и вширь. Она напоминала гигантскую запятую: одним концом слегка огибала Рохан и прилегающие к нему деревни, а затем уходила далеко на север. Чем темнее становилось вокруг, тем выше росла эта стена, меняя облик и превращаясь в печально известные Серые горы…
ГЛАВА 4
Липкий страх в холодных пальцах держит душу,
Верша свою коварную игру.
Но не сдамся, не сломаюсь и не струшу.
Непокорною и гордою… умру?
Я проснулась от холода. Зубы лихо выбивали чечетку, а руки дрожали, как у заядлого пропойцы. Кое-как приняв сидячее положение, я недоуменно покрутила головой, отмечая явные перемены, произошедшие за время моего сна. Повсюду разлилась пугающая темнота, а под руками ощущался непривычный холодный шероховатый камень. Еще стояла абсолютно непроницаемая тишина, нарушаемая лишь моим озадаченным сопением. Если бы я не слышала своего дыхания, то решила бы, что окончательно оглохла — настолько вязкой была эта тишина.
Запрокинув голову, я попыталась рассмотреть звезды на ночном небе. Безуспешно. Небо отсутствовало, благородно уступив высь все той же непроглядной черноте. На какой-то миг мне даже показалось, что я попала в погреб. Попыталась создать светляка, чтобы понять, где нахожусь. Не получилось. На смену любопытству пришла злость. Дождалась, называется, ночи! Вместо одних неприятностей попросту влипла в другие, причем серьезные: если останусь на месте, рискую замерзнуть до смерти, а если попробую двигаться в этой кромешной тьме, запросто сверну себе шею. В любом случае исход будет летальным, поскольку магия-то ко мне так и не вернулась. Скопившаяся злость нашла выход в гневных потоках разнообразной брани. Выражалась я долго и с чувством. Внутренний голос, видимо глубоко впечатленный моими обширными познаниями в данной области, потрясенно молчал. А может, просто запоминал.
Наконец устав бесполезно сотрясать словами воздух и решив, несмотря ни на что, верить в лучшее, я перешла от размышлений к действиям и осторожно вытянула руку над головой. Пусто. Осмелев, встала на колени, отрываясь от холодного камня, и принялась ощупывать темноту вокруг себя. Ничего. Руки ловили исключительно пустоту. В итоге, так и не рискнув подняться с колен, я осторожно поползла в неведомом направлении, ощупывая буквально каждый сантиметр вокруг себя…
Неизвестно сколько времени я ползла, но темнота и не думала заканчиваться, а холод уже пронизывал до самых костей, заставляя дрожать всем телом. Мой героический энтузиазм давно прошел, уступив место страху и панике, затем прошли и они, оставив вместо себя какое-то тупое безразличие. И вот наконец в душе возникла самая настоящая истерика, заставив меня ткнуться лбом в холодный камень под ногами и отчаянно разрыдаться.
Сейчас я проклинала свою работу и страсть к приключениям, свою бездумность и горячность. Больше всего на свете мне хотелось оказаться дома, с семьей: обнять сына, поцеловать мужа и наслаждаться тихой спокойной жизнью рядом с теми, кого люблю. Размазывая рукавами слезы по щекам и трясясь в ознобе, я просила Бога помочь мне выбраться из этой непонятной ситуации, оставить меня живой и невредимой, и звала на помощь Талейна, сильно сомневаясь в том, что хоть кто-то из призываемых меня слышит.
И все же Бог меня слышал, поскольку позже меня спасало исключительно Провидение. Ведь ни на магию, ни на саму себя в дальнейшем я рассчитывать уже не могла…
Серые горы хранили молчание. Величественные, безжалостные и равнодушные, они хранили в себе множество тайн и ловушек. Одними из ловушек являлись Черные озера, никогда не видевшие дневного света и солнца. Располагались эти озера в огромных пещерах, коих в каменных недрах было бесчисленное множество. Молчаливо и неподвижно раскинувшись в каменной чаше, они терпеливо манили добычу в свои густые, словно тягучий кисель, черные воды, не выдавая себя ни единым всплеском.
Сейчас добыча уже приближалась к черной глади. Медленно, осторожно, но неумолимо. Слепо шаря руками и глядя в темноту невидящими глазами, ничтожно малая на фоне громадной пещеры и внушительных размеров озера фигурка человека ползла к последним мгновениям своей жизни. Ибо те, кто становился пленником черных вод, никогда не возвращались назад, навсегда исчезая в бездонной ловушке.
Ощущая себя беспомощным слепцом, я упорно ощупывала камни, давно и благополучно избавившись от истерики. Голова была ясной, но какой-то пустой. Лишь осточертевший озноб вызывал глухое раздражение. Внезапно рука коснулась чего-то обжигающе-ледяного и скользкого. Уже привыкшие к камню пальцы сразу ощутили разницу.
Я настороженно замерла на месте и, не усмотрев в подобных переменах ничего хорошего, попыталась отдернуть ладонь. Не тут-то было! Странная субстанция не хотела отпускать руку, словно приклеившись к коже. Более того, ощущение обжигающего холода стало быстро подниматься к запястью, потом к локтю и выше, стремительно распространяясь по всему телу. Чертова дрянь, которую я даже не видела из-за непроглядной темноты, держала настолько крепко, словно была частью моей кожи. Как же я сейчас понимала мух, которым «повезло» попасть в паутину! Вот только я ни за какие коврижки не желала быть съеденной, поэтому барахталась, как могла, упорно не признавая поражения.
Увы, некоторое время я еще сопротивлялась, пытаясь отползти и хватаясь второй рукой за выступы камней, не замечая, как раздираю в кровь ладонь. Но потом лед поднялся к горлу, и я совершенно перестала ощущать собственное тело. Тогда, собрав последние силы, закричала, вкладывая все отчаяние и желание жить в мольбу о помощи, каким-то уголком сознания надеясь, что меня все-таки услышат. А потом в горло хлынул все тот же леденящий холод, и я перестала существовать.
Черное озеро сползло с пустых камней и удовлетворенно застыло. Добыча поймана. Теперь нужно ждать следующую. Она придет. Всегда приходит. Потому что никто не может сопротивляться магии притяжения. Таков закон.
Часть вторая ЗАБЫТЬ И ВСПОМНИТЬ
ГЛАВА 1
Неразгаданные тайны
В неизведанных мирах.
Неизвестная случайность
Повергает душу в страх.
Но под маской незнакомой
Скрыты прежние черты.
И мираж зовешь ты домом,
Где чужая только ты.
В сознание настойчиво пробивался какой-то свистящий шепот, набивающийся в уши не хуже надоедливого песка. Захотелось зарычать от досады, что я с удовольствием и сделала. Вместо угрожающего рыка из горла вырвался какой-то сип, но осточертевший шепот прервался протяжным вздохом то ли разочарования, то ли заинтересованности. Устав находиться в темноте и неизвестности, я раскрыла глаза и растерянно осмотрелась. В поле зрения оказались какие-то непонятные существа, рассматривающие меня с неподдельным интересом. Я, в свою очередь, уставилась на них.
Первое определение, которое пришло в голову, — странные. Существа не были похожи на людей — их лица имели непривычную треугольную форму, а кожа отсвечивала серым, словно стальным блеском. Еще я назвала бы этих существ непропорционально худыми, несмотря на их просторные одеяния, более всего напоминавшие занавески. Плюс ко всему глаза существ были бледно-желтыми, раскосыми и имели вертикальный зрачок. Нос практически не выступал на лице и казался незаметным. А вот бледные, высоко поднятые брови, из-за которых существа выглядели донельзя удивленными, присутствовали. Впрочем, кто их знает, возможно, сейчас они действительно мне настолько удивлены, что брови на лоб полезли. Длинные волосы свисали тонкими прямыми прядями и были преимущественно черного цвета, с различными оттенками вплоть до мышасто-серого.
В моей голове не было ни единой мысли, но отчего-то я твердо знала, что эти существа мне незнакомы. Недовольно поджав губы, я поднялась на локтях, заставив заинтересованных расступиться и дать мне тем самым возможность осмотреться и понять, где именно нахожусь.
Больше всего помещение напоминало пещеру, в которую непонятные существа набились битком. Взгляд наткнулся на высокий потолок из серого камня, нависавшего острыми выступами, который освещали несколько горящих факелов на неровных стенах. Больше вокруг ничего примечательного не было.
Сама же я лежала на какой-то каменной плите, довольно высоко над полом, в непонятном углублении, примерно втрое превышающем размеры моего тела. Было холодно. Почему-то в мозг надоедливым дятлом долбилось чувство опасности, мне же ровным счетом ничего не было понятно. Где я? Зачем? Почему рядом эти существа? И самое главное: а кто я сама такая? Ни на один из этих вопросов не было ответа. Память была девственно чиста и, как назло, не торопилась мне помогать воспоминаниями.
Внезапно окружающие оживились и, подергиваясь в странном ритме, протяжно зашипели. В монотонном звуке я отчетливо различила слова:
— С-съедим! С-съедим!
Некоторое время я тупо таращилась на толпу, с трудом осмысливая происходящее, но потом, когда поняла, кого именно они собираются съесть, вышла из ступора и, забарахтавшись на импровизированном ложе, завопила протестующе громко:
— Заткнитесь! Поперек горла костьми встану! Подавитесь!
Толпа притихла, рассматривая меня, как наглого таракана, я же, безрезультатно поелозив руками и ногами по гладкому камню, перевернулась на живот, встала на четвереньки, повернувшись задом ко всем присутствующим, и бодро поползла к противоположному краю.
— С-стоять! — хором взвыли существа, оскорбленные моим бесцеремонным поведением, и бросились ко мне.
— Не трогать! — внезапно тихо произнес чей-то голос, и толпа послушно застыла.
Застыла и я, обернувшись и рассматривая новенького через плечо. Ничего особенного, такой же, как и остальные: серый, тощий и с раскосыми глазами. Только на лбу золотой обруч, поверх иссиня-черных волос, и одежда цвета перезрелого лимона. Разочаровавшись, я продолжила бегство, бросив на ходу пришедшему:
— И ты подавишься!
Незнакомец никак не отреагировал на мою язвительность, лишь спокойно обошел каменный ящик и встал у края напротив, вперив в меня немигающий взгляд и демонстративно сложив на груди тонкие руки.
— Козел! — мрачно оценила я его и попыталась выбраться через широкий край. Навалилась на камень животом, стараясь вытащить свою тушку из углубления. Увы, пальцы соскользнули с гладкой поверхности. Я шлепнулась на спину и искренне выругалась. Проклятая поверхность камня была скользкой, словно лед зимой. По крайней мере, на ощупь точно ничем не отличалась — мои руки свело от холода.
Незнакомец склонил голову, рассматривая меня с легкой иронией в глазах, а затем приблизился к месту, где я возилась, пытаясь подняться.
Ненавижу такой взгляд! Моментально начинаю чувствовать себя насекомым и тихо зверею.
— Чего вылупился? — яростно зашипела я в бледно-желтые глаза. — Гляделки сломаешь! И вообще, лучше выбраться помоги, чем истукана изображать! Эй, немочь бледная, ты оглох?
Брови незнакомца поползли вверх: мой лексикон, возможно, был ему незнаком или, что еще хуже, более чем знаком. Судя по тому, что в ответ в его руке мелькнул широкий нож и завис прямо надо мной, правильным и верным был второй вариант.
— Я тебя убью, — спокойно произнес он. — А затем с-съем.
— Подавишься! — вновь упрямо огрызнулась я, почему-то не чувствуя и тени страха. — А вообще, ты хоть имя свое скажи! Буду знать, чей желудок меня переварит.
Незнакомец помедлил и внезапно убрал руку с ножом, протянув взамен другую:
— А ты мне нравиш-шься. Поживи пока!
Я уцепилась за ладонь и наконец покинула свое каменное ложе. Теперь незнакомец возвышался надо мной на целую голову. Его рука была тонкая, но силы в ней скрывалось предостаточно. Глаза с вертикальными зрачками смотрели холодно, вызывая озноб. Короче, ни он, ни его взгляд мне не нравились.
Выдернув ладонь, я ответно смерила незнакомца презрительным взглядом, совершенно не собираясь благодарить за оказанную помощь. Затем грубо послала его в неприличную даль отборной руганью и, воспользовавшись всеобщим ступором, помчалась сквозь ошарашенную моим хамством толпу.
На моем месте проигнорировать столь неожиданную удачу было попросту глупо, хотя открыто дерзить, как это сделала я, было опасно для жизни. Но удача пока была на моей стороне. Беспрепятственно выскочив из помещения, я попала в залитый бледным светом коридор из того же неровного камня, что был в пещере. Справа была глухая стена, поэтому бежать пришлось налево.
Чувствуя, как в груди бешено колотится сердце, я неслась вперед, отчаянно уповая на собственное везение. Увы, пробыв со мной довольно короткое время, оно позорно сбежало, не успев даже предупредить. Это я поняла в тот момент, когда из-за поворота в конце спасительного коридора мне навстречу вышло с десяток таких же желтоглазых и серолицых. Пришлось затормозить и остановиться.
За спиной послышались шаги. Обернувшись, я увидела того самого, с обручем. На его донельзя узких губах играла язвительная улыбка, а за спиной, толкая друг друга, толпились свидетели моего хамства и безуспешного бегства. Выражения лиц, надо сказать, у всех были настолько многообещающими, что мне немедленно захотелось раскопать песок у себя под ногами и ввинтиться глубоко в землю на манер страуса. Только он одной головой, ну а я так сразу всем телом, чтобы ни у кого не появилось желания откопать. Хотя, если подумать, ничего такого я им не сделала. Подумаешь, сказала пару словечек! От этого не умирают.
И не простят ведь, заразы!
Понимая, что оказалась в ловушке, я задрала голову, словно ища решение своих проблем на потолке. И ведь нашла! Подпрыгнув и еще не до конца поверив в собственную затею, повисла на какой-то странной, изогнутой, светящейся ярким белым светом палке, намертво вцепившись в нее руками и ногами.
Присутствующие как по команде подняли головы.
— С-слезай! — неуверенно предложил незнакомец с обручем.
В ответ я показала язык, не желая расставаться со странной палкой, которая, к сожалению, резала ярким светом глаза, но, к счастью, не обжигалась.
— Даю с-слово, тебя не тронут! — предпринял тот вторую попытку.
— Пока не тронут, — согласилась я. — Зато потом даже очень. Есть как будете: руками или все же вилками? А может, сразу всем скопом накинетесь и подавитесь?
Внизу на некоторое время воцарилась тишина. Все это время незнакомец с обручем упорно смотрел под ноги, а все остальные буравили меня неприязненными взглядами, словно рассчитывали, что я вот прямо сейчас раскаюсь и сама рухну в их загребущие лапы. В ответ я бодро кривлялась, упорно скрывая свой страх за гримасами. Незнакомец наконец поднял голову, некоторое время понаблюдал за моими ужимками и разразился длинной речью с громким присвистом:
— Повторяю ещ-ще раз, можеш-шь не волноватьс-ся и не боятьс-ся. Тебя никто не тронет и не причинит вреда. Я объявляю тебя с-своей гос-стьей. Даю с-слово правителя! С-спус-скайс-ся!
— Ага, мечтать не вредно! — привычно огрызнулась я. Но затем подумала и заинтересованно свесила голову. — Правителя? Это какого такого еще правителя? Откуда в этой дыре может взяться правитель?
— Я — Арс-санар, правитель народа тизарров, — церемонно поклонился мне незнакомец, пропустив очередное оскорбление мимо ушей. — Приветс-ствую тебя, с-странная женщ-щина, в с-своем доме! Предлагаю кров и защ-щиту.
В ответ я удивленно присвистнула. Да уж, занесло меня к чертям на кулички. Тизарры! А попроще ничего нельзя было придумать? Язык же можно сломать!
Впрочем, после услышанного заявления вполне можно было выпустить палку из рук. Что я и сделала, благополучно свалившись на голову повелителю.
Ой! Больно-то как!
ГЛАВА 2
Сумей прийти на помощь, если ждут,
Невзирая на невзгоды и ненастье.
Потому что очень часто от минут
Зависят чья-то жизнь и чье-то счастье.
— Что случилось? Ты напуган? — всерьез обеспокоившись эффектом, который произвели ее слова, кошка подошла и лизнула кота в нос. — Хватит изображать столбняк, а то я поверю!
Увы, вместо того чтобы успокоиться, Тимошка подпрыгнул на месте, еще больше вытаращив глаза:
— Послушай, может, ты ошиблась? Вдруг черные озера существуют не только в горах? Может, где-нибудь еще есть малюсенькое озеро, о котором ты забыла?
— Увы, нет! — Как ни жаль было беднягу, но врать она не хотела. — Все озера с черной водой находятся в недрах Серых гор. Но при чем здесь Лиса?
— Э-э-э… — Кот вдруг замялся, переступив с лапы на лапу. — Понимаешь, я сон видел, что она утонула в черной воде.
— Да ну! Сны очень часто ничего не значат! — отмахнулась кошка. — Я уж думала, действительно что-то серьезное случилось. Ты лучше выброси все из головы и не заморачивайся по пустякам. А Лиса скоро вернется. Она всегда возвращается. Кстати, а тебе какое до нее дело?
— Откуда ты знаешь о черных озерах? — быстро перебил ее кот.
— Кошки всегда много знают, — неопределенно махнула хвостом собеседница. — На самом же деле, до того как попасть в этот трактир, я жила у одной колдуньи. Она знала столько всего! Так вот, к ней постоянно приходили со всякими жалобами и просьбами. Но еще — правда, довольно редко, — приходили с просьбами найти потерявшихся людей. Два человека из двух десятков обязательно терялись в Серых горах и попадали в эти самые озера. Она ставила котел, заваривала специальные порошки и смотрела картинки на поверхности, а я сидела на полке под потолком и все видела. Ну и слышала, разумеется.
— А можно же не упасть в озеро, даже если случайно оказался в горах? Просто обойти, и все!
— Нельзя! — Кошка посмотрела на него, словно на маленького глупого котенка. — Дело в том, что в озеро как раз никто и не падает. Оно само всасывает в себя тех, кто оказывается поблизости. Вылезает на берег и всасывает. Так ты все-таки ответишь, почему так беспокоишься о Лисе? Я же тебе все рассказала! Теперь твоя очередь.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 68 | Нарушение авторских прав