Внешний мир и его картина в нашем сознании 37

другим людям, мы не сможем правильно понять их поступки. Однажды мне пришлось наблюдать, как девушка, выросшая в шахтерском городке в Пенсильвании, из предельно радостного состояния внезапно впала в отчаяние, когда порывом ветра разбило оконное стекло. Она горевала несколько часов, а я не мог понять почему. Но когда она, наконец, успокоилась на­столько, что смогла говорить, выяснилось, что она верила в примету — разбитое оконное стекло означает смерть близкого родственника. Девушка оплакивала своего отца, который на­пугал ее своим внезапным отъездом из дома. Отец, конечно, оказался жив, что вскоре и подтвердилось телеграммой. Но пока телеграмма не пришла, для девушки разбитое стекло оставалось дурным предзнаменованием. Только серьезное пси­хиатрическое обследование могло показать, почему она так сильно верила в эту примету. Однако даже постороннему наблюдателю ясно, что девушка, чрезвычайно расстроенная семейными неурядицами, навоображала всяких ужасов, будучи спровоцирована случайным событием.

В подобных случаях все зависит от степени отклонения от нормы. Когда генеральный прокурор, которого испугала взо­рвавшаяся на пороге его дома бомба, убеждает себя, начитав­шись революционной литературы, что революция должна свершиться 1 мая 1920 года, ясно, что здесь срабатывает тот же самый механизм. Военное время, разумеется, поставляет массу подобных примеров. Случайное происшествие, творчес­кое воображение, желание верить — из этих трех элементов складывается суррогатная реальность, которая вызывает силь­нейшую инстинктивную реакцию. Достаточно очевидно, что при некоторых условиях люди реагируют на фикции столь же сильно, сколь на действительные события, а во многих случаях помогают создавать те самые фикции, на которые сами же и реагируют. Пусть первым бросит камень тот, кто не поверил, что русская армия в августе 1914 года достигла Англии, кто не поверил рассказу о злодеяниях без прямых доказательств, кто никогда не подозревал заговора, предательства или шпионажа там, где их не было и в помине. Пусть первым бросит камень тот, кто никогда не поверил как в истинную правду в свои собственные подозрения, которые были высказаны вслух дру­гим человеком, но не более сведущим, чем он сам.

Введение

Во всех этих примерах мы должны обратить внимание на одну общую черту — между человеком и его средой распола­гается некая псевдосреда. Поведение человека является реак­цией именно на эту псевдосреду. Последствия этой реакции, собственно действия человека, происходят уже в реальной среде. Если поведение выражается не в практических действи­ях, а в том, что можно условно обозначить как мысли или эмоции, потребуется много времени, чтобы в структуре фик­тивного мира образовалась серьезная брешь. Но если стимул, исходящий из псевдофактов, ведет к взаимодействию с объек­тами или другими людьми, то противоречие возникает доста­точно быстро. Складывается впечатление, что некто лезет на рожон, учится на собственных ошибках, испытывает диском­форт от неумения приспособиться к окружающей действитель­ности, То есть разворачивается трагедия в духе Герберта Спен­сера¹, когда Прекрасную Теорию убивает Шайка Грубых Фактов. Понятно, что в области социальных отношений при­способление человека к окружающей действительности про­исходит посредством фикций.

Говоря о фикциях, я не имею в виду ложь. Под этим термином я подразумеваю представление о среде, в большей или меньшей мере созданное самим человеком. Область фик­ций простирается от абсолютно бредовых видений до вполне осознанного использования ученым схематических моделей или округленных результатов вычислений. Фикция может вы­ступать как нечто достоверное, она не вводит нас в заблужде­ние, пока мы помним о степени условности построения схемы. В действительности человеческая культура — это, главным образом, отбор, реорганизация, отслеживание моделей (pat­terns) и стилизация того, что Уильям Джемс называл «случай­ными отзвуками и новыми сочетаниями наших идей»². Аль­тернативой фикциям служит прямое воздействие приливов и отливов ощущений. На самом же деле это не настоящая альтернатива, поскольку, как ни освежается наша картина

¹ Спенсер Герберт (1820 — 1903) — английский философ и социолог —
Прим. ред.

² James W. Principles of Psychology. V. I—II. New York: Dover PubL 1890. V.
II. P. 638.

Дата добавления: 2015-10-31