Сегодня и вправду жарко особенно в последние сорок минут .

Ммм...:) только не бросайся так словами.

А как насчет забытой Китти?

Я ♥ Китти

Мне больше нравится ♥

Она должна была быть здесь пять минут назад!

Я как раз этим и занимаюсь!

Ты едешь!

Мя ♥у!

Я сбегаю вниз и нахожу своих родителей, которые тоже готовы отправиться к себе домой.

— Позвони мне завтра. Я хочу услышать твой рассказ о свидании, дорогая, — обнимает меня мама. Ой, мамочки!

— Извини, я немного увлекся, Чарли. Мне просто не понравилось то, что он говорил, — встревает папа, обнимая меня.

— Все в порядке, па, — говорю я.

Мы все вместе направляемся в путь, но в разном направление, оставив СиСи держать оборону, и быть участником происходящего реалити-шоу.

Глава 5.

Митч

Люблю тебя. Я знаю, что она сказала это случайно, но эти два простых слова прозвучали, как самая удивительная вещь, которую мне приходилось когда-либо слышать, просто потому, что их сказала именно она.

О, Боже! Но сейчас бабуля занимала полностью мою голову! Мы углубились в разговор за какие-то пять минут нашей встречи, и она вдруг спросила:

— Как ее зовут?

— Шарлотта, — сказал я, затем вернулся к изначальному разговору, который вообще не касался Шарлотты.

У меня это вызывает содрогание, когда она делает это дерьмо.

— Что? – наконец, спрашиваю я ее, когда ее огромная улыбка не покидает губы в течение нескольких минут.

— Я молчу, все слишком быстро, — сказала она.

Она больше не произносит не слова, отчасти потому, что Мэгги жалуется на наш контракт, который произошел так быстро, и лишил ее возможности «быть в курсе». И это напоминает мне, что я должен спросить у бабушки, что она собственно собиралась сказать, поэтому заеду завтра, перед отлетом.

Проходит еще полчаса. Тридцать минут, пока она вернется в мои объятия. Господи, такое впечатление, как будто все эти годы у меня не было женщин. Прошло всего пять часов, но у меня такое чувство, как будто прошли дни... даже недели. Это ощущение отражается болью во всем моем теле, но при этом совершенно чуждое для меня.

Я пребываю в каком-то ужасном страхе, потому что мы проведем три месяца врозь, достаточно долго, чтобы охладить мою «ракету». Сегодня, правда, я собираюсь купаться... в ней. Мне кажется, что это уже было слишком давно. Слишком давно я прикасался так к женщине, как дотрагивался до нее... поклоняясь, на самом деле. Слишком давно у меня не было никого, кого бы я хотел защитить и обеспечить. Все женщины заставляли меня жить легко, смеясь (черт... я смеялся сегодня, как девочка-подросток!). Слишком долго я пребывал в чувстве восторга.

Ее честность делает меня инвалидом.

Ее зеленые глаза — кремень для моей души.

Ее прикосновения — воспламеняет каждую клетку моего существа.

Ее разум — интригует меня.

Ее сердце — меня вдохновляет.

Черт,... похоже я обречен. Я собираюсь в ближайшие три месяца уговорить себя спуститься на землю и вытряхнуть ее из моей системы, но я знаю, что произойдет. После трех месяцев, она будет в моих объятьях, и я буду хотеть ее еще больше. Какого черта это произошло? Как я позволил этому случиться? Нет, нет... я в панике. Бабушка сведет меня с ума, и ее шестое дермовое чувство!

Она рассказывает мне все время, что у меня есть все, так почему же я не сделаю, чтобы мне самому было хорошо. Я всегда следовал своей интуиции, и она никогда не подводила меня. Она права, я всегда делаю то, что подсказывает мне мое чутье. Я никогда не колебался в выборе. Моя голова обычно согласна с интуицией, у меня нет никакой внутренней борьбы.

Сейчас сюда приедет Шарлотта, и моя интуиция, с моей головой, выступают с моим сердцем в двух совершенно разных направлениях! Черт. Черт побери. Дерьмо и говно. Иногда, это единственные слова, которые можно использовать в определенной ситуации. И эта ситуация, конечно, именно такая.

— Черт, малыш, это должно быть реальная вещичка, хоть куда! Когда твое лицо выглядит таким озадаченным, ты похож на шарпея, — я подпрыгиваю, Шарлотта улыбается. Я перевожу взгляд на часы, затем назад на нее. Она приехала на пятнадцать минут раньше. Я должен быть этому рад, но чувствую, что вместо этого собираюсь возмущаться.

— Черт побери, Шарлотта! С какой чертовой скоростью ты летела? — я встаю, пока кричу на нее.

— Дороги были свободны. И я живу не так уж далеко, — она кажется неуверенной, как ей стоит себя повести.

— С какой скоростью? — спрашиваю я сквозь зубы, схватив ее за плечи.

— Что с тобой? — она пытается отстраниться.

— Что со мной?! — кричу я, отпуская ее руки. Я отхожу на несколько шагов, провожу руками по волосам. — Ты сказала пару часов, Шарлотта — это было пять часов! — Остановь, Митч. Возьми себя в руки. — Ты оставила свой телефон на открытом месте, где любой мог увидеть мои смс-ки, и твой отец надрал мне задницу, словно я дрянной ребенок с улицы! — Проклятье!... У меня явно съехала крыша!

— Затем ты мчишься сюда, как какая-то сумасшедшая сучка во время течки, — при этих словах, она выгибает брови, и у нее пропадает ее маленькая сексуальная улыбка. Черт бы ее побрал и эту улыбку! Я отвожу взгляд в сторону. — Совершенно не думая о своей безопасности. — Я поворачиваюсь к ней спиной, успокаиваюсь, чувствую, как сжимается сердце. — Если с тобой что-то случится, малыш..., — я почти не узнаю свой голос, поэтому замолкаю.

Я чувствую руки Шарлотты, обвивающие мою талию, а сама она прижимается к моей спине. Одна рука остается на моем животе, другая движется по моей груди, и останавливается на сердце. Она прижимается губами к моей спине, моя рубашка точно не сможет погасить жар ее поцелуя. Я медленно выдыхаю через сжатые губы и стараюсь успокоить мое сердце, с бешенной скоростью колотящееся в моей груди.

— Я ехала семьдесят, как и всегда. Я редко увеличиваю еще больше скорость, это только пять миль сверх ограничения скорости. Не было движения. Я взяла с запасом на всякий случай, потому что не знала сколько времени мне потребуется, чтобы не опоздать. Прости, что напугала тебя, — еще один поцелуй. — Мне жаль, что мой отец так неожиданно накричал на тебя, но после прочтения твоей смс-ки, которую ты мне прислал, могу сказать, что моя реакция не изменилась в отличии от его, — говорит она.

— Я по-прежнему хочу, положить тебя на колени и отшлепать черт побери, тем более сейчас, — говорю я честно.

— Сегодня кошмарные пробки, как ты знаешь. У меня тоже есть семья, которая нуждается во мне, Митч, и я не предъявляют претензии по поводу нашего контракта. Буду, когда ты вернешься, я обещаю. Если тебя это утешит, то эти пять часов были самыми долгими в истории. У меня такое чувство, будто я не видела тебя уже несколько дней.

Я глубоко вдыхаю от ее слов. Господи, ее правдивость убивает меня. Я накрываю ее руки своими. Она прижимается щекой к моей спине и тихо вдавливается в меня. Я чувствую, будто собираюсь нырнуть с обрыва, на котором открывается самый захватывающий вид, только я не уверен, что ждет меня внизу, прекрасная, прозрачная вода, или же я сейчас разобьюсь насмерть.

— Ты голоден, малыш? Я принесла кое-какие продукты, чтобы сделать тебе поесть, на всякий случай, — она поднимает голову.

— Ты будешь кормить меня, детка? — я поворачиваюсь к ней, спокойно обнимая, она в очередной раз смогла привести меня в чувство. Наконец, я смотрю в ее глаза впервые с тех пор, как она зашла сюда. — Черт побери, Шарлотта, — Я касаюсь ее лица. — Почему ты такая привлекательная? — шепчу я, опускаясь на ее губы. Я, наверное, должен был сказать «красивая», но иногда такое простое слово, как «привлекательная», больше отражает меня.

Ее волнистая грива в полном сексуальном беспорядке и вся состоит из локонов. Она переоделась в простой желтый ситцевый сарафан с принтом (Проклятье, бабуля, причина в том, что я знаю, что такое, этот чертовый ситцевый принт, Господи!) с бретельками. Мне нравятся, когда ее волосы спадают вниз, но, она опять сделала пучок, и о, Боже, ее шея великолепна. Мои руки невольно скользят вниз, кожа такая мягкая. Они передвигаются к ее груди, и пальцы быстро приветствуют ее твердые соски.

— Ты не надела бюстгальтер? Один порыв ветра, и кто-нибудь мог заметить это, — я щипаю ее.

— Ах, — выдыхает она и улыбается. — Я надела свитер, малыш. Никто не мог увидеть то, что твое, — говорит она. Я киваю, чувствуя себя немного растерянно, и полностью одурманенный ее словами. Она обхватывает меня за шею. — Итак, ты хочешь есть? — На этот раз я поднимаю бровь, она хихикает. — Еду! — качает головой, и я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться. Такая чертовски привлекательная! — Не беспокойся, Митч... когда я закончу кормит тебя, то трахну... буду сучкой во время течки и все.

— Шарлотта, — удивляюсь я.

— Что? Сейчас уже не середина дня, и ты знаешь, что они говорят..., — она ухмыляется, отстраняясь от меня, и переводя взгляд в направлении кухни.

— Что же они говорят, детка? — Мне нравится ее ублажать, она пока еще ни разу не разочаровала меня.

— Чудачества случаются ночью, — говорит она, улыбаясь мне в спину. Я игриво шлепаю ее по заднице, заставляя визжать. Обречен. Я черт побери попался.

— Ладно, Эрика, я проверю свое расписание. Увидимся в Токио во вторник. Спокойной ночи, — я вздыхаю и кладу трубку. Черт, если я останусь еще на неделю в Японии, это, наверное, подтолкнет Германию назад, что вызовет эффект «домино». Обычно, я не заботился о дополнительном времени, проведенном за границей, но тогда у меня не было Шарлотты.

Я возвращаюсь на кухню, которая наполнена прекрасными запахами жарящегося бекона. Шарлотта нарезает кусочки на столешнице рядом с плитой и отвлекается, чтобы перевернуть бекон. Я тихо кладу трубку на кухонный островок и приближаюсь к ней. Она подпрыгивает от неожиданности, когда я хватаю ее за бедра и зарываюсь лицом в ее шею.

— Почти готово, — она уменьшает температуры конфорки.

— Ммм... запах бекона и моей женщины, — говорю я, вдыхая ее аромат, уткнувшись носом. — Должен признать, что я напоминаю себе пещерного человека, который готов на карачках ползти к этому запаху. – Я только, что сказал это вслух?

Она поворачивает голову и смотрит на меня, смеясь.

— Надеюсь, ты не будешь колошматить меня по голове какой-нибудь дубиной?

— Я сделал малыш получше, открыв суперски громадный банковский счет! — я самодовольно ухмыляюсь. Ее улыбка исчезает, и она слегка кивает головой, прежде чем вернуться к жарящемуся бекону.

— Садись, я положу сейчас, — тихо говорит она.

— Шарлотта, — шепчу я в ухо, сжимая ее бедра.

— Пожалуйста, Митч... сядь, — просит она. Ее тело напрягается.

— Нет, — говорю я резко, прижимаясь к ней. — Прости, мне не следовало этого говорить.

— Все в порядке, Митч. Ты сказал правду, — она кладет бекон на бумажные полотенца.

— Нет, Шарлотта... не отдаляйся от меня, — я закрываю глаза и прислоняюсь лбом к ее пучку.

— Я сделаю тосты из твоего хлеба, — она отрезает два куска и вставляет их в тостер.

— Что ты делаешь со мной? — я отступаю на шаг, но все равно стою позади нее.

— Как на отдыхе в турецком клубе. Годится? — она поднимает на меня глаза, ожидая мое одобрение.

— Я съем все, что ты сделаешь, детка, — я пытаюсь дотронуться костяшками пальцев до ее щеки. Она вздрагивает и отстраняется от меня. Меня коробит от какого-то сокрушительного ощущения, возникшем в моей груди, но я опускаю руку, внимательно вглядываясь в ее лицо. За то короткое время, что мы знакомы, это первый раз, когда я отчетливо чувствую стену, которую она воздвигла. Вот она правда, во всей своей красе, воскресшая из-за моих слов.

Я продолжаю наблюдать за ней, как она делаем мне сэндвич, и несет мою тарелку к столу. Я достаю выпивку и занимаю свое место.

— Хочешь, я посижу с тобой, пока ты будешь есть, или мне стоит пойти в твою комнату и подождать тебя там, Митчелл?

Моя голова непроизвольно дергается от ее официального тона, она смотрит в сторону.

— Почему бы тебе не пройтись по дому, чтобы узнать, где все находится? — я стараюсь говорить спокойным голосом. Она слишком остро реагирует на все, но я совершенно не хочу, подливать масла в огонь. Она встает, в упор глядя на меня. — Иди, Шарлотта, — мягко говорю я, она почему-то выдыхает с каким-то разочарованием. — Что?

— Ты можешь попробовать кусочек сэндвича, — кивает она головой.

— Я сделаю. Иди посмотри дом.

— Мне нужно увидеть, как ты его попробуешь, — она закатывает глаза, но я все равно чувствую, что она напряжена.

— Он что отравлен? — я делаю удивленные глаза, специально поддразнивая ее и надеясь, что она вернется в свое обычное настроение.

— Нет, тупица! Мне нужно просто увидеть, что он тебе понравился! — ее нетерпение вызывает у меня смешок. Мне кажется, что она больше расстроена из-за того, что ей очень хочется увидеть, как я пробую ее сэндвич, нежели мое одобрение.

— Ты только что назвала меня тупицей? — Я пытаюсь быть суровым и сдержать ухмылку, которая все равно появляется на моем лице.

— Это намного нежнее по сравнению с тем, как я назвала тебя в уме несколько минут назад.

Ее невинное выражение лица заставляет меня захохотать. Я не могу поверить, что я принимаю во внимание все это дерьмо, и главное — наслаждаюсь им! Я перестаю смеяться, от заинтересованного взгляда, которым она меня одаривает.

— Что означает это выражение лица?

Она садится.

— Какое выражение лица?

— То, которым ты только что смотрела на меня, когда я смеялся, — я беру маленький треугольник сэндвича. Черт побери, она даже скрепила их между собой с помощью зубочистки. Кто такое делает дома? Шарлотта делает...

Она сидит ровно, выпрямившись, на краешке стула, пока я несу сэндвич ко рту.

— Это приковывает внимание, правда ведь? — спрашиваю я. Она откидывается на спинку с полным разочарованием.

— Ты можешь просто откусить? — сдавшись, выдыхает она. Я опять доношу сэндвич до рта, но быстро кладу назад и улыбаюсь.

— Давай заключим сделку.

— Я не сумасшедшая и уже знаю, что меня ожидает за первой дверью, — она ехидно ухмыляется.

— Я заинтересован в изучении двери номер два, — подмигиваю я. Она начинает ерзать на стуле и ее щеки заливаются румянцем.

— Ты краснеешь. Ты не хочешь, чтобы я так дотрагивался до тебя? — спрашиваю я.

Шарлотта тяжело вздыхает, закрыв глаза.

— Я твоя и можешь прикасаться ко мне так, как считаешь нужным, — наконец говорит она.

Я согласен был быть нокаутированным, чем сидеть перед ней и видеть, как ее воздвигнутые стены становятся только выше. Я знаю, что это моя вина. Я напомнил ей суть наших отношений, нашего контракта. Я не хотел этого. Я делаю глубокий вдох после минуты неловкого молчания.

— Я не буду прикасаться к тебе, пока ты меня не попросишь, — резко говорю я. Наконец-то, этот ее взгляд опять. — Почему ты так смотришь, Шарлотта? — больше я уже не сдерживаю раздражения.

— Ты загадочный, и я не уверена, смогу ли я справиться с этим, — она говорит уверенно, но потом ее голос становится совсем тихим.

— Я думаю, что ты со мной просто отлично справишься. На самом деле, мне кажется, что ты справляешься со мной слишком хорошо, и от этого я испытываю некое неудобство, — я опускаю взгляд на столешницу и качаю головой. Пока я смотрю вниз, у меня возникает мысль, может стоит мне проверить, по-прежнему ли на месте мои яйца.

— Ешь сэндвич, Митч, — она ближе пододвигает тарелку, я поднимаю глаза, отрицательно качая головой. — Ух! Ты хотел заключить сделку. Хорошо, я заключу сделку с тобой! Если ты с удовольствием съешь, я дам тебе карточку «Освобождение из тюрьмы»! («Освобождение из тюрьмы» карточка в игре «Монополия»)

— Карточку на освобождение из тюрьмы?

— Да. Ты уже несколько раз упомянул шлепанье. Ты же знаешь, это нарушение для меня.

— Ты уверена? — я игриво ухмыляюсь.

— Да. Мне не нравится это.

— Если ты почувствуешь себя лучше, то я скажу, что ты единственная женщина, которую мне захотелось отшлепать, — поясняю я.

— Почему от этого я должна чувствовать себя лучше, понимая, что я что-то делаю неправильно? — спрашивает она.

— Малышка, стакан наполовину полон.

— Перестань говорить загадками, Митч!

— Не будь такой пессимисткой. Это может быть просто потому, что ты все делаете правильно, — я снова подмигиваю ей, она закатывает глаза. — Так, если я съем этот сэндвич, ты дашь мне карту освобождения из тюрьмы?

— Да. Я не расстанусь с тобой. — Она сказала не расстанусь, а не разорву контракт. Она чувствует тоже самое, что и я? Она также с этим борется?

— Почему это так важно, чтобы я съел? — я поднимаю сэндвич.

У нее вырывается еле заметный стон и через минуту, видно приходит какое-то решение.

— Ты когда-нибудь смотрел фильм «Свадьба певца»?

— Да. Какое отношение он имеет к этому?

— Помнишь, там есть маленькая старая леди, которая платит ему фрикадельками, и смотрит, как он их ест?

— Да, — я с улыбкой смотрю на нее.

— Я маленькая старая леди-фрикаделька, Митч! Мне приносит радость, когда я вижу довольные лица людей, которые едят мою еду, — ее возбужденное выражение лица убивает меня. Я чувствую, что наконец-то моя Шарлотта вернулась.

— Привет, детка, — я широко улыбаюсь ей.

— Да, привет... пожалуйста, ешь, — умоляет она.

— Я скучал по тебе, — говорю я, откусывая. Ее глаза расширяются от предвкушения, полностью напоминая мне леди-фрикадельку. Я готов засмеяться от ее вида, но меня поражает взрыв вкуса, которого я совершенно не ожидал. Мои глаза явно выражают восхищение, потому что Шарлотта хлопает в ладоши от восторга. — Боже, что это? — стону я, и смеюсь на ее реакцию.

— Тебе нравится? — у нее огромная улыбка.

— Почти так же сильно, как я люблю тебя, — я откусываю еще один кусочек. — Шарлотта?

— Да? — она теребит руки.

— Ты все неправильно поняла, то, что я сказал раньше, — я жду, когда он поднимет на меня глаза. — Я хотел подыграть, и не ожидал, что ты так воспримешь это. Я не хотел тебя обидеть. Если бы я знал, я бы придерживался первоначального плана оплаты. Но сегодня я хочу, чтобы это все стало очень реальным. Я хочу обеспечить тебя в материальном плане, словно если бы не было контракта.

— Но контракт есть, — перебивает она.

— Да, и ты будешь придерживаться его, как и планировалось, — я чувствую, как во мне возрастает разочарование. Господи, я уже почти выложил все свои карты, даже не понимая, что у меня на руках.

— Митч, я никогда не жалуюсь и не прошу больше. Мне хватает, чтобы кормить себя. Я буду придерживаться контракта и буду у тебя «по мановению и по звонку». Я готова отдать тебе свое тело, но не сердце. Не рассчитывай на мое сердце, оно не для продажи.

Ее слова напрочь лишают меня воздуха в легких.

— Я собираюсь прикончить это, — киваю на сэндвич. — Иди наверх и жди меня, — она мимолетно улыбается и кивает головой. Как только за ней закрывается дверь наверху, я практически опрокидываю свой стул, вскакивая на ноги. Мне лучше думается, когда я двигаюсь.

Я знаю, что мне нужно сохранять спокойствие. Трезвый ум достигнет цели! Успокойся, Митч. Думай. Тут и думать нечего — все как на ладони! Я обращаюсь к своей интуиции, которая никогда меня не подводила. Просто нужно посмотреть на это несколько с другой стороны... быть более терпеливым. Она через многое прошла, как сказал ее отец. Джош, гребанный, идиот! Хотя я благодарен ему. Если бы он не был таким идиотом, она бы сейчас не была бы в моих руках. Я планирую удержать ее. Я не могу выплескивать на нее такое количество эмоций, у нее это вызывает обратную реакцию. Я не собираюсь выходить за рамки требований по контракту, который на самом деле дает мне огромный простор для интерпретации. Нет, Шарлотта, я не буду покупать твое сердце, но я завоюю его! Поиграем, детка!

— Еще одна отличная мысль? — я оборачиваюсь, немного улыбаясь стоит Шарлотта.

— Ты даже не представляешь, детка, — я беру бокал.

— Так... тебе не нравится? — она кивает на сэндвич.

— Нет, я собираюсь прикончить его прямо сейчас, — кладу в рот очередной кусок.

— У тебя есть красное вино?

— Должно быть, — я открываю верхний угловой шкаф. — Cab Sauv подойдет? – спрашиваю я, обернувшись через плечо.

— Конечно, — она забирает бутылку.

— Хм... а где же…, — я открываю ящик рядом, в которым она копается... и передаю ей штопор.

— Спасибо, — она пытается выяснить, как им пользоваться.

— Вот, — я стою у нее за спиной. — Вот так нужно здесь... и... — Господи, она пахнет любовью. Она поднимает голову, и я смотрю в ее красивые глаза — кремень для меня.

— Митч, — она приподнимается на цыпочки для поцелуя, я мягко дотрагиваюсь до ее губ. — Хочешь еще? — спрашивает она. Мне требуется секунда, чтобы осознать, что она говорит о вине.

— Нет, мне достаточно. Нужно доесть сэндвич или я не получу карточку «Шлепков-Чарли-для блага», — я целую ее в нос.

— Ты собираешься отшлепать меня на благо? — она пытается произнести игривым тоном, но я вижу, насколько ее нервы напряжены.

— Да, но собираюсь сохранить ее для ситуации, когда ты будешь вести себя очень плохо, — я опускаю руку ей на попку. — Господи, детка... мне, возможно, придется создать такую ситуацию. — я сжимаю руку и слышу, как ее дыхание учащается. — Что у нас здесь происходит, кстати? — я пытаюсь приподнять ее короткий, белый шелковый халат.

— Прекрати! — она шлепает меня по руке. — Я думала, ты не прикоснешься ко мне, пока не попрошу, — замечает она, развернувшись обратно к вину и пытаясь открыть.

— И сейчас не хочешь, детка? — шепчу я ей на ухо.

— Ммннн, — она урчит, бессильно ставя руку на столешницу, явно расстроенная.

— Нужна помощь?

— Да, пожалуйста, — она переводит взгляд на меня. Я зажимаю ее между столешницей и собой и медленно прижимаюсь к ней, открывая бутылку.

— Я чувствую боевой дух уже готов, — бормочет она, сначала прижавшись ко мне, а потом отстраняясь.

— Позволь мне прикоснуться к тебе, малышка, — мои губы почти касаются ее уха.

— Нет.

— Разреши мне, — я прижимаюсь к ней сильнее.

— Нет, — она наливает в бокал вина.

— Детка, мне возможно придется забрать свои слова обратно, — я провожу носом по ее шеи, вдыхая запах.

— Ты что, нюхаешь меня? — она хихикает.

— Нет! Прошу... я бы не стал этого делать, — я поднимаю голову и улыбаюсь. – Ну, хорошо... может чуть-чуть.

— Мистер Колтон, — она разворачивается ко мне и смотрит смеющимися глазами. Мои руки моментально берутся за узел на халатике.

— Э-э-э..., — она сжимает мою руку.

— Мне необходимо прикоснуться к тебе, Шарлотта, — я закрываю глаза, почти умоляя.

— Хорошо, но, если ты заберешь свои слова, то кое-что пропустишь.

— Пропущу что? — я убираю ее сжатую руку.

— Мои бесстыдные прикосновения к тебе, — она отходит, уставившись на меня так, будто я большой сочный стейк, и мне безумно хочется, чтобы у нее в руках была вилка с ножом, и она набросилась на еду. — Ну? — она приподнимает брови.

— Я хочу, чтобы ты бесстыдно дотрагивалась до меня, детка, — Черт, она такая возбуждающая.

— Хорошо, — она делает маленький глоток вина. — Я тоже. — Она выводит меня из кухни, ведя за собой и держа за руку. Медленно поднимается по лестнице, предлагая мне вид сзади, от которого я готов умереть — белые кружевные трусики, которые заканчиваются чуть выше на ягодицах. Если я немного наклоняюсь вперед, то смогу ущипнуть. Я качаю головой и пробую перевести взгляд на что-нибудь другое, но глаза сосредотачиваются на ее великолепных голых ногах. Эти ноги были у меня на плечах сегодня днем, когда я жадно пировал ее киской, ее сладкой киской. Я встряхиваю головой, пытаясь заставить себя сосредоточиться.

Она оглядывается через плечо.

— Там сзади все нормально?

— Ага... просто стараюсь не дотрагиваться до твоего зада, — правдиво отвечаю я, она хихикает. Я поражаюсь, что с ней так легко, и в тоже время так сложно.

Мы входим в мою спальню, и я чувствую в комнате ее запах.

— Что? — спрашивает она, поставив бокал на прикроватную тумбочку и вынимая заколку из волос, рассыпающихся вниз, и я борюсь с желанием потрогать их.

— Здесь пахнет тобой, — начинаю я. Она оглядывается по сторонам. — Мне нравится.

— Хорошо, — она скользит руками по моей груди и медленно расстегивает пуговицы на рубашке. Я в этот момент кладу руки ей на бедра. — Хм... ничего не трогайте, мистер Колтон. — Она убирает мои руки, я сжимаю ее зад, прежде чем отпустить. — Хулиган, — бормочет она.

— Да, я могу быть таким, — я пытаюсь ее поцеловать, но она отстраняется в сторону и скрещивает руки на груди.

— Дай мне знать, когда будешь готов вести себя соответствующе.

— Прости, детка. Я готов, — я пытаюсь сдержать улыбку.

Довольная Шарлотта пробегает руками по моей груди и стягивает рубашку с моих плеч. Она прикусывает мое левое плечо, вытягивая майку из брюк. Я помогаю ей снять ее через голову. Ее горячий рот подымается от моей шеи к подбородку, затем движется опять вниз. Она чуть-чуть прикусывает мочку моего уха и каждый мускул в моем теле сжимается, скручиваясь, я стараюсь изо всех удержать себя в руках.

— Мич.

Черт ее сексуальный голос.

— Да, — я прочищаю горло, пока ее губы вьются около моего уха.

— Ты можешь целовать меня, только когда я целую тебя. Ни при каких обстоятельствах не прикасайся ко мне, пока я не скажу. Ты понимаешь?

— Да.

— Я собираюсь вкусить и дотронуться до каждого дюйма твоей кожи, пока я не будут удовлетворена, тем состоянием, в которое я тебя приведу, а затем, Митч..., — она берет в рот мочку уха, посасывая. — Я собираюсь взять тебя в рот и трахать, так сильно, что ты извергнешься, словно вулкан, который находился в спячке тысячу лет. Тебе это нравится, малыш? — Она начинает расстегивать мой ремень.

— Господи Иисусе, Шарлотта... Господи Иисусе! — это единственное, что я могу выжать из себя, и у меня возникает такое чувство, будто бы у меня начался приступ астмы. Господи, я уже готов кончить просто от ее слов.

— Митч, прежде чем мы начнем, мне нужно показать тебе, что мои мысли делают со мной. Что ты делаешь со мной, — она смотрит мне прямо в глаза, направляет мою левую руку к себе на бедро. — Ты можешь коснуться меня. Но остановится, когда я скажу тебе, и больше так не делай, пока я не буду готова для тебя. — Да поможет мне Бог... она собирается свести меня с ума сегодня вечером. Она берет мою руку и притягивает ее к узлу на халатике. — Сними с меня халат, Митч. — Мое сердце стучит так громко, как будто у меня в ушах. Я развязываю, и она снимает его с плеч.

Я не могу даже спокойно смотреть на ее кружевную белую комбинацию. Она расходится на животе, и мне хочется пройтись языком по открытой коже. Ее соски выпирают сквозь материал, приветствуя меня. Она снова берет мою руку и подносит к своему животу, медленно опуская ее вниз.

— Митч, я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне к тому, что твое, малыш, и посмотри, что ты со мной делаешь. – Ох, уж эти нефритовые глаза. Я кладу ладонь ей на живот, внимательно наблюдаю за ней, лизнув ее верхнюю губу, прикусив нижнюю, пока моя рука медленно скользит по верху ее трусиков. Затем опускается внутрь, ниже. Мои пальцы толкаются в ее складочки, и я резко выдыхаю.

— Черт побери, Шарлотта, — я едва могу дышать, когда мои пальцы кружат внутри ее влажности.

— Видишь, что ты со мной делаешь, как я готова для тебя, как сильно я хочу тебя, малыш? — едва она сказала «малыш», как я погружаю пальцы еще глубже внутрь ее. Она начинает двигаться с моими толчками и несколько тихих стонов вылетает из ее горла.

— Митч... ох, Митч... ты должен остановиться сию же минуту, — она пытается отстраниться.

— Нет, — резко говорю я. — Я хочу быть внутри тебя сейчас же, Шарлотта. — Я начинаю подталкивать ее к кровати.

— Митч, — она смотрит мне прямо в глаза. — Пожалуйста, остановись.

— Хм! — я со стоном вытаскиваю руку.

— Хороший мальчик. Мои бедра... эй, с моей заднице тоже, — она смеется, глядя вниз на руку, которую я положил на нее. Она берет меня за руку и подводит к кровати. Я стараюсь взять себя в руки, пока она расстегивает мои брюки, спуская их вниз.

— Господи, Митч! — ее глаза расширяются от вида моей эрекции.

— Да, я думаю, он способен пробить несколько стен, пока стоит здесь без дела, — я оглядываюсь по сторонам.

— Я думаю, что ты мог бы... без проблем, — в ее глазах пляшут игривые смешинки, и вновь я покорен ее красотой. Я никогда не думал, что встречу такую женщину, которая заставит меня чувствовать себя... всем. Именно это вы чувствуете, когда встречаете кого-то, с кем вам настолько естественно оставаться самим собой. Никаких оговорок, просто принятие.

— Ложись, Митч, — говорит Шарлотта, слегка подталкивая меня в грудь, с любопытством глядя на меня.

— Почему ты так на меня смотришь, детка? — спрашиваю я, ложась на спину.

— Потому что ты пребываешь в глубокой задумчивости.

— Я был, но теперь вернулся, фокусируясь на своей великолепной девушке.

— Тебе лучше быть здесь, — кривоватая улыбка появляется и тут же исчезает с ее губ, она садится на меня сверху, разведя широко ноги. — Нет, Митч. — Убирает мои руки подальше. Я издаю разочарованный стон. — Закрой глаза, милый. — Она целует меня. Ммм... такая нежная. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю ее прекрасный запах.

Шарлотта берет меня за руки и кладет их чуть выше моей головы. Ее сосок скользит по моим губам. Я нежно его сжимаю губами.

— Митчелл, я не знаю твоего среднего имени, Колтон! — кричит она. Я не могу сдержать смеха. Смешная... я и забыл, насколько хорошо это бывает.

— У меня нет среднего имени, детка, — говорю я, огромная ухмылка растягивается по всему моему лицу.

— Митчелл Колтон, — ее дыхание ударяет мне в лицо. — Чем дольше будешь так плохо себя вести, тем дольше будет оттянуто твое удовольствие. — Она обводит пальцами мои губы.

— Это невозможно, — я целую их и открываю глаза, чтобы посмотреть на нее. — Ты здесь... в моих руках. Считай, что я доволен. — Я приподнимаю голову и захватываю ее губы. Она раскрывает их, взяв в ладони мое лицо, углубляю свой поцелуй. Господи! Ее язык настолько мягкий и соблазнительный.

— Митч, — выдыхает она, мои руки уже поглаживают ее задницу.

— Эти трусики меня убивают. Я хочу попробовать тебя здесь, — я провожу пальцами по промежности, скрытой материалом.

— Ладно... руки прочь, — говорит она, но в ее голосе слышится нотки смеха, поэтому я не воспринимаю это всерьез. Она пытается схватить мои руки, но я обхватываю ее и быстро перекатываюсь, кладя ее на спину. Она сопротивляется, пока я поднимаю ее руки над головой.

— Вот так, малышка со мной драться. Дай мне сделать свое дело, — я сжимаю ей запястья одной рукой, в то время, как другая скользить вверх под комбинацию. Ее левый сосок жадно тянется к моим пальцам. Мое прикосновение сначала нежное, но потом быстро меняется, ощущая ее чувственные потребности. Я уже научился различать ее сигналы. Когда она выгибает спину, давая мне больший доступ, значит она хочет, чтобы я действовал более жестче. Ее стоны говорят мне, что я прав. Рот заменяет мою руку на соске, поэтому я спокойно могу скользнуть ей под трусики.

— Нет! — она елозит бедрами в попытке оттолкнуть меня.

— Ты же не собираешься облегчить мне работу? — Я прижимаю ее ноги своими. — Надеюсь, ты не приклеила их. — Я срываю с нее трусики. – Причины больше нет. — Я отбрасываю их в сторону. Она смотрит на меня в шоке, я возвышаюсь над ней, все больше прижимая ее к кровати. — Первая ошибка, которую ты сделала, использовала слишком много времени, чтобы соблазнить меня. Я человек нетерпеливый, детка. — Я целую ее в шею. — Второй ошибкой было позволять мне дотрагиваться до тебя. — Я с трудом удерживаю ее ноги разведенными.

— Третья ошибка? — спрашивает она, пытаясь контролировать свое дыхание. Я качаю головой. — Мне нравится, когда ты берешь на себя контроль... это меня заводит. — Она пытается вытянуть руки из моей хватки, но я наоборот ее усиливаю.

— Для тех, кто не любит, чтобы его шлепали, даже не знаю, как этого избежать, — я прикусываю ее нижнюю губы.

— Ты злишься на меня?

— Что? Нет, детка! — я смотрю на нее несколько странно. — Я хочу отшлепать тебя, потому что ты меня возбуждаешь, а не потому, что я злюсь. И у тебя такой зад, который кричит: «Отшлепай меня!» — я делаю голос более глухим, и она смеется. — Я никогда не сделаю тебе больно, Шарлотта... преднамеренно. — Я нежно смотрю на нее и прижимаюсь к ее губам.

— Ты собираешься сделать Китти больно, малыш? — она приподнимает бедра, как бы заманивая меня.

— Китти хочет боли, Шарлотта? — я использую мой сексуальный (как она его называет) голос, покусывая ее мочку уха.

— Малыш, Китти умирает от желания с тех пор, как я уехала сегодня днем. Внутри прямо все горит. — Черт бы ее побрал и ее соблазнительный тон.

— Умирает от желания по чему? Скажи мне, — я отпускаю ее руки, проходясь поцелуями по ее груди.

— По боевому духу, малыш, — она теребит мои волосы, когда я беру ее правый сосок в рот. И в этот момент я теряю всякую бдительность, и она переворачивает меня на спину.

— Черт! – выдыхаю я. Она радостно хихикает и удерживает мои руки внизу, несмотря на свой вес, потому что она гораздо меньше меня. Я наблюдаю как она проходится губами по моей груди, чем ниже она будет опускаться, тем меньше преимуществ у нее останется надо мной. Как только она ослабевает свою хватку на моих руках, я переворачиваю ее на спину и резко вхожу в нее.

— Шах и мат, детка, — вырывается у меня с каждым погружением в нее все глубже. — Ты в порядке? — Я слегка касаюсь губами ее щеки, она, наконец, выдыхает.

Широкая улыбка расцветает на ее губах.

— Любитель командовать.

— До меня дошли слухи, что тебе это нравится, — я легонько дотрагиваюсь своим носом до нее, прежде чем поцеловать.

— Вы все правильно слышали, мистер Колтон, — она целует меня в ответ.

— Превосходно. Просто... идеально, — шепчу я, проходясь губами по ее лицу.

— Хм... Митч, Китти хочет почесать твой стержень прямо сейчас, если ты понимаешь, что я имею в виду, — она толкается бедрами мне на встречу, обхватив меня ногами.

— Этот стержень? — я усиленно двигаюсь.

— Да, — задыхается она.

— Этот? — я меняю угол и вхожу еще резче и глубже.

— О Боже... да, — ее пальцы цепляются за мои плечи, а ноги с усилием обвивают мне спину.

— Именно этого хочет моя малышка? — я толкаюсь еще раз. Откровенно говоря, я не уверен, кого мучаю больше. — То, что хочет моя детка, всегда будет получать. Я отдам тебе весь мир, Чарли. — Снова... я выложил перед ней все свои карты, черт побери! В свою защиту могу лишь сказать, что мой член попал в плен, сообщая мне, что Китти опять наверняка раскинула свои глобальные сети. Это явно перекрывает кровоток к другой моей части тела.

— Митч... как хорошо, — мурлычет Шарлотта. — Ты не собираешься заткнуть свою болтовню и адски трахнуть меня сейчас же? — Ее голос наполнен сексуальностью, она ударяет пятками по моей заднице.

— Детка, — говорю я, хватая ее руки над головой и прижимая к кровати, — тогда пристегнись.

— Слава Богу! — говорит она прежде, чем я начинаю неумолимую гонку. Ее оргазм приходит практически мгновенно, отправляя меня совершенно на другой уровень сумасшествия. Я отпускаю ее руки, но она тут же обхватывает меня, притягивая ближе к себе, мы прижимаемся друг к другу, медленно покачиваясь. Ее тело расслабляется после последнего толчка, словно от землетрясения. Я поднимаю ее ногу, и она случайно падает мне на плечо. Я смотрю в глубину ее глаз. Там все. Я отчетливо вижу это — свое будущее. Моя интуиция наконец-то просыпается вместе с моей головой, и я чувствую, как взрывается мое сердце.

— Митч? — она тянется ко мне, пытаясь коснуться лица. Я опускаю ее ногу вниз на бедро, и медленно наклоняю голову, чтобы поцеловать в губы. Моя рука твердо обхватывает ее за бедро, и я начинаю двигаться в агонизирующем мучительном темпе. Я не на минуту не отвожу от нее взгляда, мои глаза прикованы к ней, и выражают любовь, я наслаждаюсь каждым звуком, вылетающим из ее горла.

Глава 6.

Шарлотта

— Мэм... я же сказала уже — двести сорок три, девяносто шесть, — нетерпеливо вздыхает кассирша, жуя резинку.

— Да? Ох, — мой туман рассеивается. — Простите. — Я качаю головой и передаю для оплаты свою новую банковскую карту.

— Хорошего дня, мэм, — она ухмыляется. Господи, она же еще ребенок! И разве она не должна быть в школе? Бруклин прижимается головой ко мне, сидя на торговой тележке.

— Могу я кого-нибудь попросить помочь мне доставить все это к моей машине? – умоляюще спрашиваю я, оглядывая две переполненные тележки. Она машет молодому пареньку, который хватает одну тележку и везет к выходу.

— Знаешь, Бруки... я думаю, тоже вздремну часочек днем, — говорю я, прикрывая зевок, после того как загружаю полностью-бакалейную-лавку в Highlander и выезжаю с парковочного места. Я включаю радиостанцию, с трудом веря, что сейчас десять утра, и прошло почти четыре часа с тех пор, как я покинула объятья Митча. Он так глубоко спал, что не хотелось его будить, поэтому я оставила ему записку. Кроме того, я немного... да что там, даже не немного, а намного больше расстроилась, что не увижу его в течение трех месяцев. Хотя для меня это, наверное, будет не плохо. Я вспоминаю раз и навсегда установленные им правила, хотя не вижу в них особого смысла. То, что он вещал мне своими правилами, особенно не помогало, и я не совсем была уверена, чтобы это все значило. Я ощущаю, что он всколыхнул и взбудоражил во мне какие-то чувства, но потом напоминаю сама себе, он же платит мне, чтобы я была его девушкой. Он просто играет свою роль, создавая видимость полной реальности для себя, правда ведь?

Я быстро бросаю взгляд в зеркало заднего вида.

— Ох, Бруклин, — вздыхаю я, видя, как она сладко посапывает. Черт! Я так надеялась, что поездку в магазин она перенесет сегодня легче, потому что я так отчаянно нуждалась вздремнуть хоть часочек сегодня днем, надеясь, что она заснем позднее дома! Хотя, тот факт, что я всю ночь не спала, занимаясь удивительным сексом вместо того, чтобы заниматься больным ребенком (это всегда была обычная причина, по которой я могла не спать всю ночь) немного окрыляет меня. Я заезжаю в гараж и глушу двигатель. Локси и Вейдер должны быть находятся дома, потому что они не встречают нас, пока я заношу Бруклин на руках домой.

Медленно раздеваю ее, удерживая своих злобных доберманов на расстоянии, они всегда до смерти облизывают любого. Мой знак на воротах «Осторожно, злые собаки» — больше прикол, глядя на который я всегда всякий раз закатываю глаза.

Моя безмолвная молитва, кажется услышана, потому что я аккуратно переношу Бруклин в ее кроватку, где она и продолжает спать. Хорошо... итак, осталось перетащить сорок пять пакетов с продуктами и, может быть, у меня все же появится возможность урвать немного сна? Я заскакиваю в гараж, и хватаю первую партию (если я добавлю еще один пакет, то мои руки вытянутся до пола), поэтому ставлю его на место. Я выпрямляюсь, опустив их на пол кухни, и разворачиваюсь, вскрикивая и подпрыгнув на месте при виде Митча, вносящего огромное количество пакетов.

— Я вернусь за остальными. Быстро все убирай в холодильник! — рявкает он и уходит. Он что злиться? Я недоуменно покачиваю головой, начиная немедленно выполнять его указания, главным образом, чтобы что-то делать. — Это все, — ворчит он, сгрудив оставшиеся на пол. Он начинает вытаскивать из пакетов все, что должно храниться в охлажденном или замороженном состоянии. Его челюсть напряжена, и он даже не пытается смотреть в мою сторону.

— Митч, — я касаюсь его руки. Он отстраняется. Да? — Ты злишься на меня почему?

— Потому что ты ушла раньше, чем я получил твою бесценную киску за двести пятьдесят тысяч долларов! — пронзительно кричит он. Обычно мой рот приходит в движение гораздо быстрее, чем мои руки... в нормальном состоянии. Но не сейчас, я залепляю ему пощечину, а потом бережно держу свою руку другой рукой. Черт побери, это очень больно!

— Малышка, позвольте мне взглянуть, — он тянется к моей руке, даже не обращая внимания на красный припухший след на щеке.

— Не трогай меня! — Ох, и сейчас кажется польются слезы! Черт побери! Иногда отстойно быть любовницей!

Митч делает несколько шагов назад и выуживает что-то из заднего кармана. Я забываю на какое-то мгновение свой гнев, окидывая его взглядом и понимая, что впервые вижу, чтобы он был одет в свободные джинсы и белую футболку из хлопка. Он выглядит, как «парень по соседству». Я никогда не видела, чтобы он был одет так обыденно, конечно, не то, чтобы я провела вне постели много времени с ним.

— Вот, — он передает мне корпоративную платежную карту. — Я собирался использовать ее первоначально, но я похоже торгуюсь, как последний осел, и говорю вещи, которые на самом деле не имею ввиду. Я был зол, и хотел задеть тебя. Простите, Шарлотта. Пожалуйста, прости меня, — он топчется на месте и не смотрит мне в глаза, и, кажется, что он действительно очень нервничает, и на него это совершенно не похоже, потому что он всегда уверен в себе и в своих силах. Опять он начинает кипятиться, когда я встречаюсь с ним глазами.

Я наконец отвожу свой взгляд и смотрю вниз, потому что точно не знаю, смеяться мне или плакать. Это, черт побери, все равно, что получить в Монополии карточку «Свободного Выхода Из Тюрьмы».

— Я остановился на парковке у магазина игрушек, который открылся в девять. Я никогда не делал такого дерьма раньше, Шарлотта! Если бы ты знала меня давно, ты бы поняла, что для меня это что-то да значит, поскольку ты еще не знаешь меня достаточно хорошо, можешь только поверить мне на слово. Проблема в том, что я жутко тебя обидел своими словами. Дважды за сегодня. Все, что я могу сказать в свое оправдание, я сожалею. Я сам не свой последние несколько дней, тебе ли не знать это. Господи, малышка, скажи что-нибудь? Твоя болтовня действует на меня успокаивающе, — он запускает обе руки в волосы и сильно выдыхает.

Я молчу, потому что одна часть меня хочет сказать ему, чтобы он ушел, а другая часть хочет, чтобы Митч агрессивно и жестко взял меня у стены на кухне. Я кладу карту «Свободного Выхода Из Тюрьмы» в мой кошелек (я могла бы отдать ему назад и попытаться опять выбить из него все это дерьмо!), но я решаю лучше разобрать продукты. Они по крайней мере более безопасны для меня, не ранят мой разум, сердце или тело, хотя мысль по поводу кухонной стены все еще крутиться и прельщает. Тайная шлюха! Митч воспринимает это как своего рода сигнал забить на все и помочь мне.

— Ты раскладываешь продукты, как будто задаешь кому-то взбучку, мисс МакКендрик, — говорит он после нескольких минут молчания, игриво хлопая меня по бедру.

— Вам, мистер Колтон, — строго отвечаю я, посылая соответствующий взгляд. Я не собираюсь ему подыгрывать, он морщится.

— Детка... я..., — начинает он опять, но я делаю взмах рукой, не желая слышать его объяснений. — Хорошо. — Он вздыхает и продолжает помогать мне.

— Итак..., — одновременно говорим мы, после пяти минут молчания, когда последняя сумка с продуктами разобрана. — Начнем, — опять говорим мы оба в унисон, слегка посмеиваясь.

— Дама первая, — предлагает он, и взмахнув рукой.

— Ты уверен? — я приподнимаю бровь.

— Малышка... стоп, — он сокращает расстояние между нами, опуская руки на мои плечи и поглаживая их. Черт его сексуальный голос и соблазнительные руки!

— Итак, — говорю я, пытаясь удержать свое остроумие при себе. — Ты пришел сюда с намерением отшлепать меня?

— Да, — он приподнимает мой подбородок вверх, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Почему? — Дыши, Чарли... дыши. Черт побери, как он смотрит на меня!

— Ты ушла от меня, — он ни на миг не отводит от меня взгляда. — Ты не разбудила меня, чтобы попрощаться.

— Митч, ты так крепко спал, мне жалко было тебя будить. Я точно знаю, что ты меньше спал, чем я, в эти последние дни, — я чуть-чуть наклоняю голову вперед и смотрю ему прямо в глаза. — Кроме того, я оставила тебе записку. Разве ты не заметил ее?

Митч усмехается при упоминании о записке.

— «Дорогой Митч, безопасного тебе полета, увидимся через три месяца. Люблю, Шарлотта».

Он дословно цитирует каждое слово, да, не так уж много я написала.

— Что это, за хрень, Шарлотта? — Ой-ой, у него так напряжен подбородок, что видно, как ходят желваки на скулах. Его лицо находится так близко ко мне, и от этого мне тяжело сконцентрироваться. — Ответь мне, — говорит он сквозь стиснутые зубы. Эти губы, которые целовали почти каждый дюйм моей кожи прошлой ночью.

— Я... Эм, я очень спешила, Митч. Я... не знаю, что сказать. Я не разбудила тебя по двум причинам. Во-первых, я не могла задерживаться, мне было необходимо вернуться вовремя домой к моим детям, — я отстраняюсь от него, отвернувшись. — Во-вторых, я бы не смогла уехать, зная, что..., — я останавливаю сама себя, и надеюсь, что слезы не польются прямо в эту секунду.

— Зная, что, детка? — его руки скользят по моим бедрам, вызывая глубокий трепет в теле. Что, за черт, происходит со мной? Вероятно, это просто моя реакция на долгий «засушливый период» в моей жизни. Или, возможно, реакция на мой многолетний брак с мужчиной, чьи руки я никогда так невероятно не ощущала на своем теле. С мужчиной, который никогда не заставлял меня чувствовать себя так, как делает это Митч в постели и даже вне ее.

— Черт побери, Митч, почему я так хорошо чувствую себя, когда твои руки находятся на мне? — я прислоняюсь головой к его груди, как только я произнесла эти слова, его руки заскользили по моему короткому сарафану, задирая его вверх.

— Хм, Шарлотта, — шепчет он мне на ухо, — почему ты носишь эти милые короткие сарафаны? — его руки скользят под резинку моих трусиков и ладонь сжимает ягодицы. — Господи, я все равно хочу тебя отшлепать. — Гимнастка у меня в животе готовится к прыжку, пружиня, в своей многоярусной программе, выгибается делая рондат и потом три сальто вперед, я придвигаю свою попку к его руке.

— У тебя нет больше карты на «Свободный Выход Из Тюрьмы», — я еле сдерживаюсь, потому что его губы перемещаются вниз по моей шеи.

— Сделай мне сэндвич, и я заработаю ее обратно, — от его поцелуев у меня начинается трепет во всем теле, отдающийся в моей киске.

— Э-э-э, мистер... ее не так-то просто вернуть, — смеюсь я, но у меня тут же перехватывает дыхание, когда его руки скользят вверх по моей спине и передвигаются на мою грудь.

— Все еще без лифчика, Шарлотта. И без свитера. Ты позволяешь людям, другим мужчинам, смотреть на то, что принадлежит мне.

Я ахаю, он жестко тянет мои соски вверх с ноющим стоном. Господи, я просто таю в его руках, как пластилин.

— Было тепло на улице, никто не видел, — я поворачиваю лицо, и он опускает свой рот на мой, продолжая сильнее сжимать мои соски. — О, Митч... пожалуйста. — Я явно испытываю сенсорные перегрузки. Моральный дух уже полностью готов, стоя во всю свою длину, и впечатываясь мне в живот, рядом с Китти.

— Посмотрите-ка на эту чика, вау, вау! — громким голосом кричит СиСи. Митч резко останавливается и рывком делает шаг в сторону. Вот черт! — Чарли... ты когда-нибудь думала сниматься в порно? Это было жарко! Я прямо вижу это сейчас — Чарли и руководители! Может мне стоит сбегать за камерой?

Я хмурюсь на нее и посылаю ей просто убийственный взгляд.

— Привет, Митч, я СиСи. Я пожала бы твою руку, но оскорблена твоим замечанием... это грубо, — она ухмыляется. Я смотрю на Митча, который внезапно принимает такое же выражение лица, как у моей сестры, и выпрямляется. Я наблюдаю за ним, чтобы увидеть, какую реакцию производят ее слова на него. О, боже!

— Я обращаю внимание, когда вижу то, что мне нравится, — он усмехается. — Все девушки О’Брайен такие горячие, как вы двое?

— Даже не думай об этом, чувак.

— Мужчина же может помечтать, не так ли?

Я недоверчиво смотрю на них двоих, пока они продолжают свою перепалку, флиртуя! Я опускаю глаза вниз, несколько смущаясь на самом деле от всего этого, и обращаю внимание, что моральный дух Митча совершенно не убавился.

— Тебе остается только мечтать, малыш! — она посылает ему воздушный поцелуй, он ловит его и помещает к себе на сердце. — Сохрани его в целости, как воспоминание о нашей встрече. — Она улыбается мне, затем позволяет Локси и Вейдеру облизать себя.

— СиСи... когда ты перебралась сюда? — спрашиваю я с сарказмом.

— Мне здесь нравится. В моем доме меня никто не любит, — говорит она, почти удручающе.

— Сиис... у тебя есть свое собственное жилье! — закатываю я глаза, а Митч смеется.

— Да... Я чертова сука, чтобы не иметь дело с самой собой, так что я пришла к тебе, — она взмахивает руками, и смотрит на меня взглядом «без тебя знаю».

— Чтобы уйти от себя самой? — смеюсь я. Господи, она полная задница!

— Да, и попала на живое порно, — она разрешает собакам облизать ее. — Не разрешайте мне останавливать вас двоих. Давайте возвращайтесь в вашу исходную позицию. Митч, ты просто собирался сказать Чарли, что собираешься таранить ее задницу, именно так, как она любит.

— Господи! — я выхожу из кухни.

— Она на каких-то таблетках? — тихо смеется Митч, следую за мной.

— Вероятно она бы была, если такие существовали, — я бросаю взгляд на часы. Прощай, сон!

— Ты собираешься побыть здесь некоторое время, СиСи? — обращаюсь я к ней.

— Я живу здесь, не так ли? — переспрашивает она.

— Нет! — отвечаю я.

— В таком случае, да, я побуду какое-то время, — она следует за нами в гостиную.

— Ты займешься Бруки, когда она проснется? Митчу и мне нужно чуть-чуть поспать, — говорю я, зевая.

— Всю ночь, да? — она приподнимает с удивлением брови.

— Да, я таранил ее задницу всю ночь. Ты же знаешь, как она любит это, Сиис, — Митч качает головой с усталым видом.

— Меня не волнует, что вы делали с ней Митч, я просто рада, что вы смогли это сделать! — она невинно улыбается. Я хочу умереть.

— Главное, чтобы она не говорила свое смертельное «да», которое она все время произносила, когда занималась сексом с Джошем, — Нет... сейчас я точно хочу умереть.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он.

О, Господи!

Она начинает раскачиваться, видно, перед началом представления.

— Да, Чарли... да... да... о, да... да... да... да, — ее голос срывается, она более усиленно продолжает раскачиваться. — Да! Да... да, Чарли... да... да... да... да, тебе нравится?... Да... да! Да! Да! Возьмите его, Чарли, да! Дааааа... тьфу... да, ребенок... да?

Я смеюсь, потому что никто так не может передать моих занятий сексом с Джошем, как СиСи. Конечно, она показывает это настолько точно, потому что однажды я беспечно рассказала ей об этом, и в одну из ночей она подслушала нас.

— Бедная Чарли. Такова была ее сексуальная жизнь в течение десяти лет. Джош был в полной уверенности, что доставляет ей удовольствие, ни разу не заметив, что она просто лежит ничего не делая, — печально говорит она.

— Это не правда, СиСи, — я закатываю снова глаза, потому что, когда мы вместе это настоящее бедствие. — Я составляла список покупок, планировала вечеринки и еще много других вещей. Однажды, я даже отполировала свои ногти, — с гордостью отвечаю я.

— Девчонки, вы шутите? Детка, так вот как это было для тебя? — он касается моей щеки, когда, наконец, успокаивается от смеха импровизации СиСи.

— Да, — отвечаю я, вдруг чувствуя депрессию от всего этого. — Я иду наверх.

— Хорошо, давай, — он улыбается. СиСи тянет его за рукав, останавливая, я подслушиваю, потому что я такая же, как и она.

— Он был никудышный, чрезвычайно глупый мудак! Он никогда не думал о ней. Она была его трофейной женой. Пожалуйста, Митч, будь добр к ней. Ей нужен кто-кто, способный увидеть насколько она удивительная, — мои глаза наполняются слезами, как только я слышу ее слова. Митч что-то отвечает, но я не слышу его. Я захожу в свою комнату, пытаясь как-то привести себя в чувство. Почему я оставалась с этим мудаком так долго?

СиСи полностью права, я действительно была его трофейной женой. Хотя и не знаю почему. Я имею в виду, что выгляжу я не плохо, просто я никогда не рассматривала себя, в качестве какой-то вещи, типа трофейной жены. Большую часть времени мои волосы были уложены в беспорядочный пучок, и одевалась я в непривлекательную одежду, как только вылезала из постели. На самом деле, Джош часто жаловался на это. Он всегда хотел, чтобы я одевалась «погорячее», не важно собиралась ли я на вечеринку или просто в город в продуктовый магазин.

«Эта горячая штучка моя жена». Вот как он меня представлял. Любое упоминание по поводу меня сводилось к тому, что он не мог удержать свои руки вдали от меня. Я ни разу не слышала, чтобы он говорил о моих интересах или о том, что я что-то сделала. Тоже самое происходило и у нас дома. Разговоры крутились и касались исключительно его. Поправка: его и его юридической фирмы. Он очень много и усердно работал, чтобы стать партнером в течение восьми лет.

Я люблю своих детей, но я не знаю, почему или как я имею троих от него. Он совершенно ими никак не интересовался и это было настолько очевидно. Я продолжала успокаивать себя, что это все из-за работы. Единственное на что он был способен, и это естественно обижало нас, просто не обращать на них внимание. Он никогда не ходил никуда с мальчиками. Я думаю, что в конце концов, я... дети... мы все были частью его имиджа. Он снимал нас с полки и вытирал пыль, когда в этом возникала необходимость. Идеальная семья. Идеальный семьянин. Идеальный партнер.

Даже диагноз Беннета он использовал в своих целях. Мудак даже не смог вспомнить правильное название диагноза или что за черт он означает. Ни разу он не съездил на сеанс психотерапии или не сходил на вечер в школе. Но, чудесным образом, этот ребенок был его «гордость и радость» для его коллег. Мучает, что он, даже обладая эрудированными знаниями, не единого чертового раза даже не поговорил со своим ребенком!

Тьфу. Я должна была давно оставить его! Я должна была догадаться, что как только он будет обойден вниманием партнером, он уйдет от меня! Я должна была оставить его первой, а не он! И это меня сжигает изнутри.

— Мне кажется, что я никогда не захочу покинуть эту комнату, — вздыхает Митч, когда оказывается рядом со мной и прижимает меня к себе.

— Почему? — я вытираю слезы.

— Она божественна, наполнена моим любимым ароматом, — он глубоко вдыхает запах.

— Каким ароматом?

— Шарлотты. Ммм... нравится, как ты пахнешь, — он обнюхивает меня и заставляя меня хихикать. Джош никогда не обнюхивал меня. Я хватаю салфетку с края стола и сморкаться. — Детка? В чем дело? — он поворачивает меня к себе лицом. — Шарлотта? — нежно пальцами вытирает скатившуюся слезу.

— Прости. Я немного расклеилась, — это звучит намного лучше, чем признание, что я испытываю жалость к самой себе.

— Я сделал или сказал что-то, что расстроило тебя?

— Нет. Моя жизнь раньше. Мой брак, — я делаю глубокий вдох и провожу по щетине на подбородке. — Ты хотел верности, Митч? Ну, так ты сорвал джекпот. Я оставалась с этим эгоцентричным, самовлюбленным, самодовольным мудаком в течение десяти лет. И этот идиот в конце концов ушел от меня, — я глотаю слезы. И зачем я говорю ему это? Я кажусь себе такой жалкой.

— Ты даже не представляешь, насколько я ему благодарен, что он такой дебил, — отвечает он мягко, обводя контур моих дрожащих губ. — Мне жаль, что я уезжаю сегодня вечером. Я знаю, что меня не будет в течение трех месяцев, но я прошу тебя, пожалуйста, будь терпеливой со мной и дай мне шанс холить и лелеять тебя, потому что ты должна быть желанной.

Я отворачиваюсь от его пристального взгляда.

— Будь ты проклят и твое умение так правильно говорить.

— Ну, мы оба знаем, что это неправда, — он целует мой подбородок. — Когда я злюсь, я все время говорю неправильные вещи. Когда я не злюсь, я говорю только правильные. Когда я рядом с тобой, я говорю вещи, которые пугают меня до чертиков самого. — Он прислоняется лбом к моему виску.

— Что ты имеешь в виду, Митч?

— Просто наберись терпения... пожалуйста, — он целует меня в висок. Конечно... но он не ответил на мой вопрос.

Я сообщила ему, о той дермовой «свободной зоне», в которой жила тогда! И с моей стороны было бы ложью, не сказать ему о кое-чем.

— Митч, — я закрываю глаза, пытаясь собраться с духом.

— Что, детка? — Охх, этот сексуальный голос!

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Это может заставить тебя порвать наш контракт навсегда, — я с трудом сглатываю.

Митч тут же встает в стойку.

— Что? — Вот черт, он выпрямляется и раздувает ноздри.

— Ты не хочешь услышать это лежа, да? — стараюсь я поднять как-то настроение.

— В чем дело, Шарлотта? Скажи мне сейчас же! — Он возможно самый темпераментный мужчина, которого мне приходилось когда-либо видеть. На самом деле, именно эту черту я больше всего ненавижу в нем. Ему следует бороться и не гнаться... за мной... с такой любовью! Я сажусь и смотрю на него с тоской в глазах, от этого его взгляд становится теплее.

— Мне кажется, что я постепенно влюбляюсь в тебя, — наконец признаюсь я в своем поражении и опускаю глаза.

Он берет мое лицо в свои ладони и притягивает его к себе.

— Ты влюбляешься в меня?

— Боюсь, что так.

— Ну, это слишком плохо, потому что, как я сказал вчера, я не буду останавливать тебя в этом! — И прежде чем я произношу хоть слово, его рот жестко захватывает мой. Хм... так это ответ... ничего себе! Но Господи, он умеет целоваться!

— Митч, Митч, мы не можем, — шепчу я, когда он дергает мои трусики.

— Почему? Ребенок спит, — Он тянет мою правую лямку вниз, открывая грудь и набрасывается на сосок. Единственная мысль, которая крутиться у меня в голове, насколько жарки его комментария и... такие естественные.

— Она спит, а Сиси нет, поэтому подслушивает, — я киваю головой. Что за кайфолом!

— Нет! Она бы не стала, — он с недоумением смотрит на меня.

— Эм... ты же встречался с ней, правда ведь? — мои глаза расширяются.

Он смотрит на дверь, потом на меня со злой усмешкой на лице.

— Нет... нет, Шарлотта... нет! — кричит он. — Нет... Господи, нет. Нет! Нет! Нет! Нет, детка!

Я закрываю рот рукой и давлюсь от смеха.

— Сперма! — кричу я.

— Нет... нет молоко! (Milk – по англ. Переводится как молока, сперма, млечные соки и т.д.)

— Печенье!

— Нет... какое?

— «Oreos»!

— Нет! Нет, не печенье!

— «Nutter Butters»... ты хочешь орехового масла?

— О Боже, нет, ореховое масло! О нет! — ревет он.

— Очень смешно, придурки! — кричит СиСи с противоположной стороны двери, потом бьет по ней ногой. Бруклин просыпается и плачет.

— Удачи тебе, тетя Сиси! — кричу я, давясь смехом.

— Ореховое масло? — Митч держится за живот, продолжая смеяться. Он наконец останавливается и потирает лицо. — Мы поспим два часа, а потом я хочу пригласить тебя куда-нибудь. Во сколько у тебя возвращаются мальчики? — Он протягивает мне руку.

— Э-э... в три тридцать. Но тебе придется взять Бруклин с нами, — говорю я, не зная, как он отреагирует.

— Знаю, — он смущенно улыбается. — Снимай платье, детка. Я хочу твое обнаженное тело чувствовать рядом.

Я снимаю платье, но его поза вызывает у меня тревогу.

— Постарайся не использовать свой Моральный дух у меня в заднице, пожалуйста, — бормочу я.

Митч смеется.

— Это приглашение?

— Нет, это предупреждение.

— Предупреждение?

— Да. Китти не готовы участвовать.

— Спи, детка, или через минуту о сне не будет и речи, — в его голосе звучит почти мольба.

— Да, сэр, — я зеваю и ближе прижимаюсь к нему.

— Ты пытаешься раздавить меня? — игриво спрашивает он.

— Я полностью раздавлю тебя, черт побери!

— Тогда дави все, что тебе хочется, детка. Я буду только рад, если ты это сделаешь... только ты.

— Хм..., — вздыхаю я.

Я не уверена, что меня разбудило — звонок будильника или ласки Митча. Господи, его руки, бродившие по моему телу, ощущались такими невероятными. Его успокаивающие движения, скользящие по моему бедру... попке... спине... плечу... и по всей руки. Его рука двигающаяся так медленно и сексуально, и его губы слегка щекочущие мою спину. Я точно в раю...

В раю, а не в своем мозгу, который находится полностью в тупике! Я чувствую в себе такие чувства, которые никогда не испытывала раньше. Я обманщица. Он платит мне, чтобы я разыгрывала чувства, а не испытывала по-настоящему их к нему, но я знаю, что с этим ничего не могу поделать. Что со мной? И что значит его внимание? Я получила от него больше внимания за три дня, чем за десять лет совместной жизни с Джошем. Я имею в виду реальное внимание, которое влюбленный мужчина оказывает своей женщине. Ну, в кино, такое показывают, по крайней мере. Наверное, это внимание, входит в часть сделки. Сконцентрируйся, Чарли... не облажайся с этим! Я вспоминаю, что он сказал мне прежде, чем я подписала контракт.

«Прежде чем ты подпишешь, мне необходимо еще раз напомнить тебе, что ты будешь у меня «по звонку и по мановению». Я также хочу, чтобы было ясно, что никогда не будет ничего больше, чем описано в этом контракте. Я не хочу ничего большего, и я никогда не предоставлю большее. Я не пытаюсь казаться дерзким или высокомерным ублюдком, но, если ты обнаружишь какие-то чувства ко мне и тебе захочется чего-то большего, то наш контракт будет аннулирован. Я не заключаю брак, не делаю детей, и конечно не влюбляюсь».

И еще, я сообщила ему, что у меня есть дети. И он предлагает сходить куда-нибудь, взяв мою дочь с нами. И я сообщила ему, что влюблена, а он казался счастливым, услышав об этом. На самом деле, единственный раз, когда он пытался пуститься наутек от меня, решив, что я не серьезно отношусь к его требованиям, это было в то первое утро, когда он был так зол. Но он пошел на попятный, когда понял всю ситуацию, вместо того, чтобы отвергнуть меня окончательно. Его поведение по отношению ко мне прошлой ночью и сегодня утром, какое-то неимоверное, и немного путает, и неимоверное не совсем то слово, которое может выразить мои чувства, если кратно все это приводит меня в замешательство!

— Детка, — говорит он, прикусив мое плечо, — ты долго собираешься прикидываться спящей?

— Ты уже меня раскусил, да? — я улыбаюсь с закрытыми глазами.

— Хм... я уже говорил, не уверен, что когда-нибудь смогу тебя понять до конца, — он переворачивает меня на спину.

— Я легко могу сказать то же самое о тебе, — я нежно касаюсь его щеки.

— Ну, в этом ты не одинока. Я не могу понять себя прямо сейчас. Каким магическим злым заклинанием ты окутала на меня, Шарлотта О'Брайен? — Он периодически целует мои губы.

— О'Брайен? — я стреляю в него испытывающим взглядом.

Дата добавления: 2015-10-30