Шшшш, шшшш, Митчи!

Больше не пей!

:)

Тьфу! Ну, зачем ей было это говорить? Теперь у меня нет никакого чертового шанса полностью сконцентрироваться на встрече.

— Хм... Митч, ты в порядке?

Я смотрю на Кайла, заканчивая застегивать манжеты.

— Да, парень. Все готово?

— Угу. Не забудь учесть, то что мы поправили в презентации PowerPoint, — говорит он. Я смотрю на него непонимающе. — У нас возникнут проблемы, которые помешают начать производство такими темпами, именно то, что они хотят для этой модели? — недоумевающе объясняет он, видимо пытаясь что-то пробудить в моей памяти. — Черт, Митч... что с тобой творится? — наконец спрашивает Кайл.

Что творится со мной?

Шарлотта МакКендрик, вот, что творится со мной, которая собирается со мной поговорить о чем-то серьезном.

— Митч! — Кайл практически кричит, я при этом чувствую себя, словно ослепленный олень в свете фар. Дерьмо. Это совсем не хорошо.

— Кайл, ты сможешь провести встречу сегодня? — я трясу головой, пытаясь взять себя в руки.

— Эм... да, — глаза Кайла удивленно расширяются. Я понимаю его растерянность и удивление, потому что я никогда не передавал бразды правления! — Ты в порядке? Может ты заболел?

— Эм... нет. Да. Нет. Я в порядке. Я не болен, — я пытаюсь внести ясность. — Давай лучше пойдем. — Я хватаю свой пиджак, и мы выходим.

Кайл сохраняет полное молчание, пока мы идем, что я могу еще сказать при полной констатации факта? Ничего.

— Ты хочешь поговорить об этом? — спрашивает он, прежде чем лифт останавливается на нужном нам этаже.

— Нет, — быстро отвечаю я.

* * *

— Хм..., вверх.., ах, — Шарлотта хихикает.

— Детка, сколько ты выпила? — Отлично. Я выслушал Кайла, устроившего мне разнос в течение двадцати минут, что он никогда раньше такого не делал, что в конце концов я его босс, ну и все такое. Теперь она была навеселе. Прямо скажем, слишком навеселе, чтобы сообщить мне, что она имела в виду, говоря «о чем-то серьезном».

— Ухх.., — она затихает, видно обдумывая мои слова, потом снова хихикает.

— Иди спать! — перехожу я на крик и кладу трубку. Как только я опускаюсь в кресло в своем кабинете, слышу, как двери поворачивается замок. Я пулей лечу открыть ее, не медлив и секунды, но это явно не заслуживает моего внимания.

— Митч, черт побери! Поговори со мной! — Кайл закрывает дверь. Дерьмо. Я знал, что у него был дубликат ключей, я видел его много раз в зале заседаний. Но он никогда не использовал их.

— Второй раз за день ты просишь поговорить с тобой. Это явно стоит отметить, как событие из ряда вон выходящее, — я улыбаюсь ему улыбкой, говорящей, что я полностью его уважаю за рвение, которое он проявляет.

— Не гони чушь, парень! Я был твоей правой рукой десять лет, и я никогда не видел, чтобы ты так играл! Какого хрена здесь происходит? — Кайл стоит передо мной, с болтающимся галстуком, с расстегнутой верхней пуговицей, с рукавами, закатанными до локтей, и его руки упираются в бока, он выглядит так, как будто я его младший брат или что-то в этом роде. Он выглядит, как политик, который забыл сказать свою приветственную речь в «народ», в попытке привлечь голоса за него. Я слегка посмеиваюсь, потому что из него выйдет действительно отличный политик. — Ты думаешь это смешно, Митч? — переходит он на крик. — Эта встреча была посвящена не только производственным вопросам, но и нашим последним инновациям в области контроля за выбросами в окружающую среду, а ты поделился с ними информацией, так называемой «инновациями» двухлетней давности! — Его лицо на самом деле становится красным.

Вот почему я доверяю и уважаю Кайла. За его лояльность, движение вперед и преданность моей компании. Но иногда мне кажется, что он воспринимает мою компанию, как свою собственную, из-за того количества крови, пота и слез, которые он вылил в нее. Его преданность компании сравнима с моей, я так думаю, и он также одинок, возвращаясь в пустой дом, как и я.

Он беззастенчиво выплескивает на меня все сразу это дерьмо.

— Я хочу большего, Кайл, — с помпой и с непоколебимой решимостью отвечаю я.

— Большего? Митч, я не могу дать тебе большего, чем есть сам. Я не думаю, что это гуманно, — он смотрит на меня, широко раскрытыми глазами и разинув рот.

— Нет, парень. Я хочу больше для нас... нас обоих, — пытаюсь я уточнить, хотя мне кажется, что, я наверное, не сосем правильно выразился, видя, как его глаза постепенно вылезают из орбит. — Расслабься! Я говорю не о том, что собираюсь перегнуть тебя через стол и использовать, как свою суку! — Я слегка хихикаю, но потом не могу удержаться, чтобы не засмеяться в полный голос, наблюдая, как он с облегчением выдыхает. — Я имею ввиду, что нам необходимо капитально перестроиться, чтобы разобраться во всем этом дерьме! Я не хочу так больше жить. И, без обид, но ты совсем не тот человек, с которым я хочу состариться. — Я беру мобильник и опять опускаюсь в кресло.

— Честно, я не знаю, что и сказать, Митч, за исключением того, что это ранит мои чувства. Для тебя я всегда стараюсь держать форму, — искренни говорит Кайл, прежде чем начинает смеяться над выражением моего лица. Он садится напротив и глубоко вдыхает. — Итак, какие планы? — с усилием спрашивает он.

— Ну, перво-наперво, они касаются трехмесячного срока! Мы бизнесмены, а не рок-звезды! — говорю я, заглядывая в свое расписание.

— Да, но мы рок звезды в бизнесе, — уверенно замечает Кайл.

Я поднимаю бровь. Что это с ним? Он, наверное, немного не в себе, в хорошем смысле. Таким расслабленным я его почти не видел. Он хороший парень в моем окружении, но обычно всегда очень серьезный, никогда не шутит, никогда не расслабляется, и его ум, как правило, одновременно прокручивает пять дел, которые ему необходимо сделать.

— Ты несколько другой, — говорю я.

— Кастрюля, чайник, мужчина, — он ухмыляется.

Я хмурю лоб.

— Что ты имеешь в виду?

— Пока именно ты ведешь себя совершенно по-другому всю эту поездку.

— И как же?

— Сказать правду? — в его глазах поблескивает вызов.

Я киваю.

— Ничего, кроме правды.

— Ты не сосредоточен на главном, — начинает он. Я ерзаю на стуле, готовясь вставить замечание, но он останавливает меня, подняв руку. — Ты более расслабленный, более дружелюбный. Осмелюсь даже сказать более... человечный? — он ухмыляется.

— И что за черт это означает? — спрашиваю я, становясь в позу, в ответ Кайл смеется и качает головой, минуту мы молчим.

— Прости, продолжай, — киваю я снова.

— Митч, я работаю с тобой уже десять лет. Учитывая, возможно, что я единственный человек в компании, кроме твоего охранника, естественно, что ты способен на шутки, но... и то не часто. Ты серьезный и сверх целенаправленный... и это нормально, — у него опять появляется глупая ухмылка. — Она, должно быть действительно что-то эта Шарлотта.

Мысли о Шарлотте проносятся в моей голове — ее сексуальная еле заметная улыбка, девчачье хихиканье, и ох, такая мягкая кожа. Я бы все отдал сейчас, чтобы почувствовать ее запах, уткнувшись своим носом в ее шею, как бы пафосно это ни звучало. Я перевожу свой взгляд на Кайла, в тот момент, когда слышу его смешок.

— Что?

— Сдавайся, парень… твоя холостяцкая жизнь закончилась. Одно упоминание ее имени, и у тебя становится остекленелый взгляд, — он широко улыбается, и похоже, что искренне рад за меня.

Честно говоря, я рад, что Кайл есть в моей жизни. Наши отношения были строго конфиденциальными, как у коллег на работе. Но с годами превратились в хорошую дружбу, в основном из-за нашей схожести в отношении работы, устремленной на определенную цель в результате бесчисленных часов, проведенных вместе в течение дня. Из-за этого мы фактически полностью отказались от своих старых друзей, но я не знаю, почему он это сделал, но я точно хорошо осведомлен о моей собственной причине.

Находясь рядом с Шарлоттой, даже в течение такого короткого времени, и то, что я познакомился с ее друзьями, дает мне возможность почувствовать, что я опять возвращаюсь к жизни, хотя думал, что это больше никогда не случится. Именно та часть меня стала оживать, которая помнит обычные смешные радости или какое-то глупое дерьмо, которое ты обычно делаешь вместе с своими хорошими друзьями. Хорошими, верными друзьями, такими как Чип МакГрегор и Пит Салливан, которых я медленно убрал из своей жизни, полностью сосредоточившись на бизнесе, чтобы заглушить свои воспоминания потери. Я не могу больше встречаться с ними без Келли.

Келли.

— Митч? — голос Кайла звучит как-то странно, я поднимаю на него глаза. — Что происходит, чувак? Твое настроение просто упало.

— Ничего, — я быстро мотаю головой и пытаюсь сфокусироваться на чем-то другом. — Итак, у нас есть цифры и планы логистики для встречи с «Nusaki» в пятницу? Нам не нужно никаких сюрпризов, ни от меня или от кого-то еще. — Я встаю, чтобы налить себе немного виски, для облегчения боли, появившейся в груди.

— Митч?

— Ну? — я не обращаю внимания на его озадаченный вид.

— Ага, мужик. Все настолько отрегулировано. Митч, езжай домой, — добавляет он. — Я справлюсь, это займет неделю или две. Езжай к ней, парень, потому что там, сейчас находится твое сердце, не здесь. — Он хлопает меня по плечу.

— Я Митч Колтон. Митч Колтон никогда не отлынивает от работы, помнишь? Особенно из-за какой-то задницы, — я сам испытываю отвращение из-за того, что это говорю.

— Да, я помню. Но что я действительно не помню, чтобы Митч Колтон за последние три недели, когда-либо так неуважительно говорил о Шарлотте. Я не понял, старик. Минуту назад ты улыбаешься, словно влюбленный щенок, а сейчас становишься полностью отчужденным, — он смотрит на меня, выжидая, чтобы скорее всего увидеть в какую сторону направится моя реакция.

— Без комментарий.

— Парень, ты что-то! Это потому, что я напомнил тебе о ней? Или вы поссорились?

Господи, почему он до сих пор спрашивает меня об этом?

Я верчу стакан в своей руке, и лед со звоном ударяется о края.

— Нет, — говорю я, делая один глоток, потом еще один, и в памяти всплывают голубые глаза. — Я всегда думаю о Шарлотте, — говорю я, сделав еще один глоток.

Аромат ванили.

— Я знаю. Вот почему твое поведение не имеет никакого смысла.

— Я вспомнил кого-то другого..., — я замолкаю и выпиваю все до конца.

Волосы цвета солнца.

— О ком?

Веснушки на ее круглом красивом лице.

Я судорожно вздыхаю и закрываю глаза, пытаясь вспомнить ее смех.

— О своей жене, — выдыхаю я и чувствую, как сердце ухает вниз.

— Что? — спрашивает он в недоумении.

— Кайл, мне нужно побыть одному сейчас. Увидимся завтра, — я ставлю свой стакан, хватаю пиджак. Кайл провожает меня полностью ошарашенным взглядом. Опять же, почему бы ему на меня так не смотреть? Он ведь понятия не имел, что я был когда-то женат.

Глава 9

Шарлотта

Глубокий вдох.

Я заглушаю двигатель перед гаражом бабушки. Открываю дверцу, борясь с желанием (из-за своей трусости), оставить работающий двигатель для возможности отступления.

Нет. Мне нужны ответы.

Она точно должна знать, где он и что с ним. Господи, пусть с ним все будет хорошо.

Две недели.

Две недели ни слова от него. Я звонила, писала смски, потом писала по электронной почте. Я вызывала его по Скайпу, ставила определенное время. Я проделала все, что могла, кроме отправки ему сраного голубя с письмом.

Никакого ответа. Ничего, тишина.

Прежде чем я решаюсь постучать в дверь, Мэгги тотчас же открывает ее и радушно улыбается.

— Привет, Мэгги! — обнимаю я ее.

— Здравствуй, дочка... мы как раз ждем тебя! — она слегка хлопает меня по плечу.

— Меня? — я смотрю на нее, отстраняясь от ее объятий.

— Дитя, — говорит она, как будто это самое длинное слово в ее словаре, — она сказала мне сегодня утром, что ты собираешься прийти к нам. — Она поднимает глаза вверх на небо.

— Правда, — отвечаю я. Величайшая Бабушка и ее магический хрустальный шар не подвел опять!

— Можно подумать, она не испытывает свои способности на мне, так что я прекрасно могу понять леди мучающуюся ожиданием, — она хлопает своими ресницами, и я невольно хихикаю.

— Ох, Мэгги, но, где ты оставила ее? — говорю я в ужасе, защищаю бабушку.

— Видишь, именно поэтому она и откалывает свои чертовы штучки на мне! — она качает головой и проводит меня к бабушке.

Ба приветствует меня любезно улыбаясь, но глаза ее не святятся, наоборот в них застыла печаль. Печаль, могу поспорить, она точно знает зачем я пришла. Как только я подъехала, то хотела тут же убежать, потому что чувствую своей кожей, она скажет мне нечто такое, чего я явно не захочу услышать. На моих глазах появляются непрошенные слезы, подбородок подрагивает, позволяя первым каплям скатиться по щекам.

Словно парализованная, я могу просто стоять в дверях, спрашивая «почему?» Она жестикулирует руками и хлопает по креслу, в котором в тот раз я так уютно устроилась вместе с Митчем. Мои ноги подкашиваются, словно превратились в желе, но я заставляю себя начать двигаться. Я опускаюсь в кресло, и она берет мою руку в свою, сжимая и потирая своими мягкими, ухоженными пальцами по моей руке, прежде чем отпустить.

— Начни с этого, — жестами показывает она, перемещая большой альбом со своих коленей на мои. Она поощрительно кивает, стоит мне только замешкаться.

Я перевожу на него глаза и открываю обложку.

На первой странице есть детские фотографии Митча, которые я видела раньше в других ее альбомах, но я не знаю, кому принадлежат другие детские фотографии. Я поднимаю глаза на ба, она показывает, чтобы я смотрела дальше. На следующих страницах есть фотографии малышки, затем начальная школа. Я не совсем понимаю, кто эта девушка? Сестра? Ах, сестра!

Я спрашиваю бабушку жестами, она отрицательно качает головой.

— Кто она? — настаиваю я, она показывает: «Келли».

Переворачиваю страницу — фотографии средней школы.

Выпускной бал.

Она и Митч вместе, Келли была его подружкой.

Переворачиваю страницу.

На его толстовки написано «Массачусетский технологический университет», на ее «Университет Тафтса» — это студенческие годы. Они остались здесь, хотя эти два лучших университета в стране.

Переворачиваю страницу.

Они окончили университет. Она стала невестой. Мое дыхание учащается, идя в ногу, с моим быстрым сердцебиением.

Переворачиваю страницу.

Келли стала его женой.

Они были так молоды.

Я рассматриваю все возможные фотографии.

Они были так влюблены друг в друга.

Переворачиваю страницу.

Свадебный прием.

Переворачиваю страницу.

У меня перехватывает дыхание.

Бумажка со снимком узи рядом с фотографией Келли и еще плоским животом, которая улыбается от уха до уха, и внизу написано «шесть недель». Она такая красивая. Потом идут снимки — семь недель... восемь... девять... и так далее и так далее, пока не наступает двадцать четвертая неделя.

— Есть еще один альбом? — спрашиваю я бабушку, поднимая на нее глаза. Ее глаза наполнены слезами, она отрицательно качает головой и протягивает мне конверт. Я насмешливо смотрю на нее. Она качается головой, чтобы я взяла, икает, вздыхает и хватается за салфетку.

Я смотрю на конверт и осторожно его открываю, вытаскиваю пожелтевшую, сложенную газетную статью, низ живота сжимается, и какой-то внутренний голос говорит мне не открывать, но мои пальцы не слушаются.

О мой Бог!

Дата добавления: 2015-10-30