Так не поступают, леди! Это порицание!

Шарлотта выхватывает у меня свой телефон, как только я заканчиваю свою угрозу, и начинает читать наш диалог.

— Ты притворился мной? Какого хрена ты это сделал? — сердито спрашивает она, скользя взглядом по нашему диалогу. Девочки продолжают обсуждение похоже, потому что она смотрит уже пришедшее сообщение. Я ничего не могу сделать, но хихикаю, потому что она выглядит разочарованной, и отказывается пролистывать его дальше, просто садится на кровать.

Шарлотта

— Ты смеешься, думаешь, это смешно? — я сижу на кровати и стреляю в него таким взглядом, что готова проткнуть насквозь всеми кинжалами, какие есть в наличии, но его идиотская улыбка даже не сходит с лица. Черт побери, наконец-то, эти две стервы заткнулись и дали мне прочитать то, что он написал?!

Последним я прочитала сообщение от Мэдди: «Не злись на него, мы просто позабавились с ним», Митч протягивает руки под мои колени, и дергает меня к себе. Я усмехаюсь и напряженно смотрю на него. Выражение его лица выражает только одно — агрессивную похоть. Он широко расставляет мои колени и в упор смотрит мне в глаза. Я прекрасно знаю, что не стоит совершать ничего, что может привести его в ярость.

— Господи, и черт возьми, Шарлотта, — бормочет он себе под нос, и наконец-то переводит взгляд вниз на мои широко разведенные колени.

— Тебе нравятся мои невидимые трусики, малыш? — забрасываю я ему удочку. — Готова к употреблению.

— Видишь, — говорит он, направив на меня палец, и пытаясь подобрать слова в ответ, — именно из-за этого я собираюсь отшлепать тебя. — И с этими словами он хлопает меня попе, заставляя шире развести мои бедра.

Я облизываю губы, не отводя от него взгляда, и в тот же момент вбиваю сообщение девушкам: «Удачной ночи, стервы! Я собираюсь дать самым отборным сливкам заполнить мой любимый маффин по самые яйца.»

Сиси: Удачливая стерва!

Мэдди: Везучая стерва!

Митч выхватывает телефон из моих рук, и я награждаю его игривой ухмылкой, начиная медленно расстегивать мою ночную рубашку. Я опять облизываю свои губы и прикусываю нижнюю губу, раскрывая ворот ночнушки такими медленными темпами, что я уверена, это действо сводит его с ума. Я как бы мимолетно дотрагиваюсь до своих сосков, пока медленно поднимаю ее, и выдыхаю полностью. Я тяну ее вверх через голову, отбрасываю от себя и наклоняюсь ниже к нему.

— Шарлотта, закрой глаза, детка, — его голос звучит ровно и сексуально, как обычно. Я повинуюсь, кровь стучит в моих ушах оглушая, я учусь ждать, совершенно неожиданно для себя, следующего его указания. — Поласкай себя, детка. Я хочу посмотреть на тебя, как ты будешь это делать, пока меня не будет рядом. — Ох, святые угодники! — Представь, что меня нет здесь, детка... покажи мне. — Да... уверена, что он не здесь!

Глубокое, очищающее дыхание йогов.

Медленно выдыхаю.

Я поднимаю свои руки до ключицы.

Медленно, мои руки скользят вниз.

И...

Глубокое, очищающее дыхание йогов

Господи...

Медленно выдыхаю...

Соберись, Чарли!

Ты сексуальная стерва, и ты можешь сделать это!

Моя внутренняя сексуальная стерва подталкивает мои руки дальше. Они останавливаются в верхней части моей груди, и скользят по бокам вниз, подчеркивая мои мягкие изгибы. Скользя дальше по моему телу, руки обвивают меня спокойно по бокам. Мои пальцы проходятся круговыми движениями вокруг моего живота, до центра, над моей грудью, и возвращаются обратно вниз. Подушечки пальцев, путешествуют по моей груди и слегка кружат вокруг соска.

— Ах, — восклицаю я, покачиваясь и чувствуя, как мои соски напрягаются. Я слышу, как Митч задерживает дыхание, пока я продолжаю кружить пальцами, и изгибаюсь от своих собственных прикосновений. Я осмелилась открыть глаза, чтобы взглянуть, как он наблюдает за мной. Его взгляд просто прикован ко мне, он пожирает меня полностью, и когда я думаю, что испытала от своего поглаживания самый эротический момент в своей жизни... он смотрит на меня так, и я ловлю себя на мысли, что все остальное ничто по сравнению с его взглядом.

— Малыш, пожалуйста... — шепотом умоляю я.

— Продолжай, — выдыхает он, подталкивая меня к кульминации.

— Нет, — останавливаюсь я.

— Нет? — переспрашивает он. Выражение возбужденности уходит и замещается замешательством.

— Митч, я сделаю это для тебя... но в другой раз, — я сажусь и беру его лицо в руки. — У меня есть только один день с тобой, и я не хочу его потратить, возбуждая себя. Я хочу ощутить твои руки на себе, потому что твои прикосновения сводят меня с ума, — умоляю я. В его глазах появляется улыбка, которая переходит на его губы.

— Хорошо, детка, — его губы прижимаются к моим. — Ладно, — шепчет он и нежно убирает мои руки со своего лица, оставляя поцелуй в центре каждой моей ладони. — Три месяца... — шепчет он, словно эти два слова являются самой болезненной вещью, которую он когда-либо говорил. Я сижу на нем, мое сердце болезненно сжимается и падает вниз, а глаза наполняются слезами. — Малышка... нет. — его голос звучит так мягко и полон заботы обо мне, а пальцы ласково стирают мои слезы.

— Прости, — я качаю головой, он притягивает меня ближе, и его губы касаются моих с таким ноющим сопротивлением, и я полностью ощущаю его потребность наслаждаться мной до основания. Митч медленно толкает меня на спину, продолжая своими губами осушать мои слезы, которые просто не переставая бегут по щекам.

Почему? Почему я влюбилась так быстро, и так все усложнила? Я чувствую, что не могу даже вздохнуть. Мысль о том, что я не буду ощущать его прикосновений, не увижу его улыбки, не почувствую его запах... меня это убивает. Когда это случилось?

— Я нуждаюсь в тебе, — говорит он, и в его голосе звучит мука, которую он, должно быть, ощущает, я молча поднимаю колени и развожу их в стороны, вскидываю руки, обхватив его за шею, и притягиваю его рот к своему.

— Митч, — взываю я в его губы, чувствуя, как он жестко растягивает меня внизу. Наши рты открыты напротив друг друга, и мы впитываем ощущения нашего единения.

— Шарлотта, — с трудом выдыхает Митч.

Больше он ничего не говорит, потому что все наши усилия направлены на соединение друг с другом, как можно ближе, насколько это возможно. Вот оно. Мы смакуем каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждую близость и каждый толчок, соединяющий нас. И потом три месяца никакого физического контакта. Он чувствует это, как приговор, словно это наказание за наши чувства, которые мы сразу же не показали друг к другу.

Митч сплетает пальцы с моими и закрепляет мои руки по обе стороны от моей головы. Прислонившись к моему лбу, он толкается в меня глубже и глубже в мучительно медленном темпе, пока мы одновременно вдвоем поднимаемся вместе все выше и выше, и кажется таким сладким, и отзываясь болью, и таким возбуждающим.

— Я не могу, — начинаю хныкать я. Не могу что? Быть без него? Не чувствовать его прикосновений, что не могу?

— Шшш...

Даже то, как он шикает тоже звучит сексуально.

Митч и я лежим неподвижно, по-прежнему соединенные, желающих большего именно в данный момент. Я открываю глаза и смотрю в его карие и такие близкие глаза.

— Криптонит, — шепчет он. Да... Криптонит.

Глава 8

— Ты готова заняться йогой, секси? — кричит Сиси от входной двери, и естественно появляется ее визитная карточка приветствия — громкая отрыжка.

— Я просто не понимаю, почему ты одинока, Сиис, — я закатываю глаза.

— Срань Господня... у нас, что кто-то умер? — она озирается по сторонам, игнорируя мой комментарий.

— Я думаю, что он скучает по мне, — застенчиво улыбаюсь я, глядя на несколько десятков роз, которые прислал мне Митч. Прошло три недели с тех пор, как он уехал, но мне кажется, словно прошел не один месяц.

— Мне кажется, что у тебя явно платиновая киска, но ты не рассказывала мне об этом! — она достает свой телефон, нажимает какие-то кнопки, и подносит к уху. Я хватаю свою толстовку, но быстро разворачиваюсь, когда слышу, как она произносит имя Митча. — Чувак, завязывай с цветами уже! С таким количеством и запахом от них, дом превратился в похоронное бюро! Кроме того, Чарли не любят розы, ей больше всего нравятся изящные маленькие нежные цветочки… Я не знаю, как они называются, но думаю, у тебя найдутся люди, которые разберутся в этом дерьме! Ладно, хорошо... Окинава и самурайские мечи! Пока, мудак! — Сиси заканчивает разговор, и я ошеломленно смотрю на нее, понимая, что я так закатила глаза, что они могут просто не вернуться назад, а застрять в моей голове.

— Окинава и самурайские мечи? — с криком спрашиваю я.

— Он в Японии, ведь так? — она пожимает плечами. — Я думала, что он обрадуется, если услышит японское приветствие.

— Очень заботливо, — качаю я головой. — Но думаю, что никто больше не использует такое приветствие в Японии... и вообще на планете Земля.

— Ну, мне кажется его следует использовать, звучит круто, — она повторяет его снова, принимая стойку ниндзя.

— Да ладно, давай лучше перейдем к йоге. Мне позарез нужно поговорить с Мэдди, — я киваю головой.

— О чем? — она показывает между зубами жевательную резинку и застегивает молнию на спортивной куртке.

— О прохождении тебя электрошоковой терапии, с твоей головой явно что-то не так! — я хватаю ключи. — Мама, мы уезжаем! — кричу я, прежде чем закрыть дверь.

— Чарли, — лицо Сиси вдруг становится серьезным. — Ты заметили, мама все время постоянно что-то бормочет себе под нос?

— Да, я обратила внимание, уже несколько недель тому назад. Я давно собиралась поговорить с папой насчет нее. Он смотрел на меня каким-то странным взглядом, — я начинаю выкатывать свой внедорожник.

— Он очень переживает, что может чем-то нас обременить, — она качает головой.

— Это так глупо! Мы семья... и должны заботиться друг о друге, — ворчу я, выруливая на улицу.

— Раз ты уж заговорила обо всем этом дерьме то, они не оплатили многие счета.

— Откуда ты знаешь? — я смотрю на нее.

— Откуда? — переспрашивает она. Действительно... она знает все, потому что любопытная девчонка. — Я заглянула в счета без их ведома, посмотреть может я смогу, что-либо заплатить. Думаю, мы могли бы все скинуться, — она вытаскивает их из сумки, чтобы показать мне. Сиси, вероятно, самая отъявленная матершинница, которую я знаю, но она обладает самым добрым сердцем. Но я не стала ей об этом говорить, хотя бы потому, что это полностью разрушит ею возведенный имидж.

— Засунь в мою сумку. Я позабочусь о них, — вздыхаю я.

— Э-э... как?

— Я получила большой аванс.

— Я даже не сомневалась в этом! — смеется она.

— Заткнись! — игриво окрикиваю я ее.

— Ты уверена?

— Да... ну, если ты хочешь, чтобы мы привлекли наших сестер? — я кошусь на нее краем глаза.

— О, черт, нет! — Она тут же бросает счета мне в сумку.

Коллин, Кейтлин и Кэролайн просто фантастические. Они хорошие дочери и замечательные сестры... большую часть времени. Тем не менее, они все объединяются, против меня и Сиси, держа оборону с мамой и папой. И это всегда меня с Сиси так поражает, как быстро они появляются здесь, исключительно, чтобы дать нам указания, как мы должны все делать или отругать, если мы делаем что-то «неправильно». Тем не менее, они совершенно не тащат свои задницы сюда, чтобы как-то помочь. Наши родители, пока не нуждаются в особенном уходе, но они стареют с каждым днем, и у мамы рассеянный склероз, и мы должны больше помогать им, тем более, когда нет ремиссии.

— У мамы Митча тоже был рассеянный склероз, — говорю я вслух, вспомнив. Хотя я никогда не говорила Митчу, что у моей мамы такой диагноз. Где-то на середине нашего знакомства, мы коснулись этой темы, но с тех пор больше ее не затрагивали.

— Отстой, — говорит она. – Ну, да ладно... давай попробуем найти наш гребаный Дзен, — она открывает дверцу, когда я останавливаю машину. — Вы двое выглядите как уроды, черт побери, прохаживаясь рядом друг с другом! — говорит Сиси. Я поднимаю глаза, и вижу Мэдди и Джули, направляющихся в нашу сторону, и не могу сдержать свой смешок, потому что Сиси, как всегда права!

Мэдди — маленькая, чуть более пяти футов. У нее волосы темные, почти черные, не доходят до плеч, а в последнее время она решилась на челку. Откровенно говоря, волосы у нее настолько густые, а лицо при этом кажется таким маленький, что создается такое впечателение, будто волосы просто заглатывают ее целиком. Мэдди не любит, когда я называю ее «маленькой» — это ежедневная тяжелая борьба, которая не прекращается, и держит ее в страхе передо мной.

Рядом с Мэдди вышагивает Джули, или «чертова стерва», как мы ее называем. Видите ли, рост Джули составляет все шесть футов, благодаря ее нескончаемым великолепным ногам. Они прикреплены к идеальному телу, которое не знает, как удерживать жир, независимо от того, сколько жирной пищи поглощает ее рот.

Джули великолепна, также, как и ее тело, у нее длинные с темным рыжеватым отливом белокурые волосы, и она выглядит экстравагантной. Она модель, так всегда бывает с людьми, которые так выглядят. Я думаю, что происходит некий договор: мы даем тебе это удивительное тело и потрясающую внешность, которые ты должна использовать на всю катушку, чтобы заставить любую другую женщину на планете почувствовать себя полным дерьмом. И она, черт побери, согласилась на это!

— Мы не похожи на фриков... мы похожи на беседующих девушек, — говорит она, отхлебывая остатки кофе «Coolatta», состоящего полностью из калорий. Вот чертова, сука!

Вчетвером мы входим в дверь студии йоги Авы, вызывая (я больше, чем уверена) внутреннее содрогание обслуживающего персонала.

— Эй, Ава, полегче сегодня с Чарли, — сразу же говорит Джули (при этом специально повышая голос), бросая свои вещи в шкафчик. — Ее задница все еще побаливает от сильных шлепков, который она получила недавно.

— Полегче и с нами тоже... потому что мы сочувствуем ее боли, — добавляет Сиси, кидая свою сумку в другой шкафчик. — Господи Иисусе, Джули! Ее зад просто болит от траха, именно это она недавно получила! — ругается Сиси, взмахивая руками в воздухе, и удаляясь.

— Сиси просто ужасна, — пожимает плечами Джули, прежде чем придвинуться к йоговскому коврику.

Да, мои друзья, настоящие классные стервы, другого объяснения нет!

— Мэдди, ты не можешь выписать им какие-нибудь таблетки? — качает головой Ава.

— Как насчет немного шоковой терапии? — добавляю я.

— К сожалению, дамы, сумасшествие не излечимо, — она стягивает свои волосы в хвост и садится на мат.

— Как дела? — спокойно спрашиваю я Аву, потому что она в данный момент проходит курс инъекций гормона, чтобы оплодотвориться и зачать ребенка с Трентом.

— Сегодня лучше, — она кивает. — Вчера я была, как лунатик и выглядела, как больная собака. Мне кажется, что у меня не получиться это осуществить. Весь смысл состоит в том, чтобы что-то добавить в нашу семью, а не разрушить ее на части, — она машет рукой на свои глаза и качает головой (у нее свои методы, чтобы сдерживать слезы).

Ава и Трент женаты десять лет, и девять из них, они пытаются зачать ребенка. Они состояли в длинном списке для усыновления, собираясь взять ребенка на попечение. Несколько раз у них почти уже все получилось, но биологические родители передумали. Для меня это было душераздирающе, наблюдать со стороны, как ей приходится проходить все по новой, я могу только предположить, насколько тяжело это было для них двоих.

— Чарли, сейчас не самое подходящее время обсуждать это, но Трент и я поговорили на эту тему…

— Хорошо. Это хорошо, для вашего брака, — я стараюсь поднять настроение, она улыбается.

— Мы рассматриваем твое предложение, если ты все еще серьезно задумываешься об этом. Для нас это означает очень много. Я просто не знаю, что еще мы можем предпринять, — вздыхает она, качая головой и уходит. Я решила остаться на месте до тех пор, пока не буду уверена, что мои ноги в состоянии двигаться вперед.

Ава находит свой коврик в самом начале зала, теперь уже заполненного группой, и связывает средней длины светлые волосы в хвост.

— Давай, Чарли, — она показывает мне, чтобы я встала на свой мат. Право же...

* * *

— Господи, Чарли, проснись! — Сиси пинает мою ногу. — Ава, почему ты проводишь с нами эту охренительную йогу-нидра? Ты же знаешь, что это дерьмо действует на нее прямо, как нокаут!

— Я не сплю. Я не сплю, — я растираю лицо.

— Чувиха, хватит разговоров о ее трахе, — намекает Джули.

— Джули, Господи, заткнись! — Ава яростно огрызается на нее.

— Что наконец-то Трент дополз до твоей киски? — Джули смотрит на нее так, как будто Ава что-то скрывает.

— Джули, ты не знаешь, когда стоит остановиться! — я взмахиваю руками, как только Ава уходит похоже злая и все в слезах.

— Что? — она с удивлением смотрит на меня.

— Перестань быть такой чертовски «милой»! Ты же знаешь, через что она прошла! — говорю я пониженным голосом, закатывая коврик с большей силой, чем требуется.

— Черт побери! Тьфу! Почему я такая тупая? — она хлопает себя по лбу.

— Не все же должны быть мозгом этой операции, — Мэдди шлепает Джули по руке.

— Да, спасибо, только некоторые... я думаю, — Джули кивает и направляется к Аве, надеясь извиниться.

Сиси наблюдает за ее уходом.

— Знаете, в чем проблема? Нас слишком много. Я имею в виду, что больше никто не собирается в компашку, состоящую из четырех стерв. Только мы, любая другая женщина нашего возраста, до сих пор зависает все время! Гормоны бушуют, а мы изводим друг друга насмешками…

— Во-первых, нет, мы не просто собираемся в нашу компашку…, — начинаю я.

— Во-вторых, что ты предлагаешь? Нам стоит проголосовать? — спрашивает Мэдди.

— Да. И тебе первой, — улыбается ей Сиси. Мэдди показывает ей жест, который совершенно не означает «я тебя люблю».

— Проблема заключается в том, что вы, девчонки, иногда забываете, что на планете существуют еще и другие люди. Необходимо поубавить свой тон, и выражения типа «отшлепать задницу» и комментарии «трахнутая в задницу шлюха», хотя бы перед незнакомыми людьми, которые понятия не имеют, что мы вообще-то шутим друг над другом. Это нам смешно, но другие люди смотрят на нас, будто мы надели накидки тех самых «оттраханных в задницу шлюх», причем именно с этой надписью, — как только я произнесла все это, сестры замирают на какое-то мгновение, видно что-то обдумывая.

— Я хотела бы накидку темно-фиолетовую с бирюзовыми словами, — говорит Сиси.

— Лимонно-зеленую с фиолетовыми словами, — говорю я.

— Красно-белую с синими словами, потому что я капитан, вот так-то стервы! — ухмыляется Мэдди.

— Конечно, Мэдди... ты запросто можешь быть капитаном «оттраханных в задницу шлюх», — смеется Сиси.

— Да... в этом вся ты, детка, — вторю я ей.

— Чеееееееееееерт! Вы двое так раздражаете! — Мэдди отрицательно качает головой и направляется к своему шкафчику, а мы продолжаем смеяться.

— Нам всем хорошо сейчас? — спрашивает Сиси, как только Джули и Ава возвращаются вместе.

— Да, — вздыхает Ава, взмахивая рукой.

— Ужин... девочки? — спрашивает Джули.

— Тебе было тяжело извиниться, не так ли? — участливо спрашивает Мэдди.

— Стервы! — отвечает Джули, и быстро закашливается.

— Шлюхи! — тем же тоном говорит Ава.

— Властью, данной мне, дипломами, висящими на моих стенах в кабинете, — объявляет Мэдди, — могу поставить всем единый диагноз — нам до сих пор двенадцать лет!

— Не надо было нам целоваться в засос, — говорю я, и меня просто передергивает от воспоминаний.

— Это было всего лишь раз, Чарли, и воспоминания еще до сих пор настолько живы в моей голове, — дразнит меня Ава.

— Черт побери, тебя! — Сиси хлопает ее по попке.

Мы решили по ужинать мексиканской кухней рассевшись за столом, после того, как Сиси сказала, что ни при каких обстоятельствах не будет сидеть рядом с Джули.

Митч

Мой телефон яростно вибрирует звонком будильника, передвигаясь на край тумбочки. Я успеваю схватить его и выключить. Я вообще до конца не понимаю, зачем включил будильник, так как сплю здесь не очень хорошо.

— Сиси, — говорю я, видя пришедшее голосовое сообщение, и вдруг начинаю нервничать. Что-то случилось? Быстро нажимаю кнопку, чтобы прослушать. «Окинава и самурайские мечи?» — я смеюсь. Она явно сумасшедшая! Как можно ее не любить? Это очень похоже на сообщение, которое она отправила мне вчера вместе с фотографией. Сейчас сообщение явно было от Шарлотты, и я пишу ей:

Что ты задумала, детка?

Дата добавления: 2015-10-30