Глава третья, в которой главные герои понимают: что-то не то

Наверное, нет ничего хуже, чем любить кого-то в тюрьме или в больнице. Эта обреченность сводит с ума, и что с ней делать – вовсе непонятно, а от того – страшно.

Трой Томлинсон всегда считал, что у него прекрасно сложившаяся жизнь. Успешный бизнес, красавица-жена, великолепный сын – что еще нужно для счастья? Даже когда его наследник после выпускного привел домой не девушку, а парня… Что же, это его жизнь, он так устроен – за что его винить?

Трой никогда в жизни не позволял себе слез. Лишь трижды за последние тридцать лет его глаза увлажнялись сильнее, чем необходимо – когда он услышал заветное «да» от белого облака шифона и кружев, что стало его женой, когда в роддоме он услышал первый крик своего драгоценного мальчика, когда тот закончил с отличием Лондонскую академию искусств. Он стал художником, удивительным, солнечным мальчиком.

Когда же он позвонил отцу и глухим голосом сказал, что находится в следственном изоляторе и обвиняется в изнасиловании и последовавшим за ним убийстве, случился четвертый раз. Он ни на секунду не верил, что это Луи, он з н а л своего сына. Но он также понимал, что такие обвинения слишком сложно опровергнуть без важных улик. А когда оказалось, что улик предостаточно, только не в их пользу, Трой поклялся, что найдет адвоката, черта, бога – кого угодно и что угодно, лишь бы не допустить… не допустить.

Поэтому уже за одно то, что Луи отпустили домой под подписку о невыезде, стало для мистера Томлинсона огромным прогрессом.

И так думал не только он один.

***

Сначала они виделись через день-два – Гарри занимался поиском необходимых данных для оправдания Луи, и ему нужен был постоянный контакт с ним. Впрочем, после такой недели, парень понял, что ему все сложнее придумать повод, который был бы на самом деле правдив больше, чем на тридцать процентов. Конечно, ему нужен был Луи, но все, что он мог сказать, он уже сказал, теперь дело было за самим Стайлсом. И не видеть сероглазого клиента было выше его сил.

Впервые в жизни Гарри Стайлс не мог сконцентрироваться на работе в одиночестве.

Гарри всегда был рациональным, здравомыслящим человеком, что и помогло ему построить карьеру. Так что, если он не мог работать без чего-то, значит, это что-то ему нужно. Рефлексировать в одиночестве он не собирался. И когда он понял, что работа будет простаивать, он приехал к Луи домой снова.

Он стоял на пороге квартиры Луи с маленькой спортивной сумкой и несколькими чехлами с костюмами в руках. Когда парень открыл, так и замерев от неожиданности представшей перед ним картины, Стайлс заговорил, не давая ему опомниться:

- Я не знаю, что со мной происходит или произошло, я знаю только, что работать без тебя не могу. Сосредоточиться не выходит, и мне… В общем, я поживу у тебя. Ладно?

Луи с минуту посмотрел на Гарри, немного прищурив глаза, словно прикидывая – правду ли он сказал. А потом кивнул, отходя в сторону и пропуская вперед:

- Проходи. Только у меня кровать одна. Не против?

Гарри хмыкнул и снял кеды, которые носил в свободное от работы время:

- С удовольствием.

И работа пошла гораздо проще и эффективнее. Во всяком случае, Гарри мог сосредоточиться на поиске нестыковок, а не поводов встретиться с Луи.

А нестыковки были. Дело в том, что в деле был зафиксирован один звонок – за десять минут до приезда скорой и за пять – до того, как Луи вообще появился во дворе. Из этого следовало, что кто-то видел насильника. И видел, что это не Томлинсон. А, значит, этого кого-то можно найти.

Номер был домашним, это единственное, что мне сказали, значит, это был кто-то из жильцов строений, выходивших окнами вовнутрь. Но сами цифры мне не дали увидеть – почему-то эта часть была защищена от доступа.

Гарри Стайлс не был бы Гарри Стайлсом, если бы смирился и сложил лапки. За долгую беседу и три чашки чая, он вытащил из бабушки-управляющей всю информацию о доме – номера квартир и списки жителей, чьи окна выходят во двор и кто где был.

Удивительный народ эти бабушки, всегда все знают, даже если наблюдают только из окна, да связываются друг с другом по телефону. Впрочем, современные бабушки не брезговали форумами и обсуждениями. Итак, у Гарри оказался список всех возможных людей, кто звонил в полицию, а потом замял этот факт.

В ту ночь дома были двадцать шесть человек, из них четыре семьи с детьми разного возраста, три женатые пары, пять старушек, четыре девушки, от семнадцати до тридцати пяти, и шесть мужчин, от девятнадцати до сорока трех лет.

К семейным парам Стайлс решил зайти сразу – и, бинго, ни в одной из них не оказалось злосчастного звонившего. Нет, сами они не сказали бы, но дело не в этом. Гарри… знал, как будет выглядеть человек, который это сделал. Оставались одиночки, вот на них-то и следовало сделать упор. Сразу так просто соваться он не хотел.

Он вернулся на следующий день, выпил пять чашек чая с разными старушками, выслушал их истории жизни, и понял, что это тоже не они.

Они с Луи сидели на диване, разглядывая характеристики оставшихся десяти человек. Кто-то из них был тем, кто спасет парня от тюрьмы. Кто-то из них сдрейфил, лишив парня всего. И Стайлс был намерен докопаться до правды, чего бы это ему не стоило.

Как уже вспоминалось, кудрявому очень комфортно работалось. У Луи не было вдохновения, так что он не рисовал, но скучать просто так он тоже не мог. Потому делал пребывание парня в своем доме максимально комфортным – кормил его и постоянно делал чай. Не то чтобы он вообще умел готовить, но старался, и к концу первой недели у него даже ничего не пригорело, что, несомненно, было большим прогрессом.

Луи сидел, держа на коленях чашку с чаем и разглядывая тихо что-то высчитывавшего Гарри. Парень был таким красивым, словно нереальным. То, как он закусывал кончик карандаша, когда волновался (неважно, писал ли он, или печатал), нервные пощелкивания пальцами и сосредоточенно закушенная нижняя губа. Морщинка между бровей и сплошной беспорядок в кудрях – таким был Гарри Стайлс дома.

Томлинсону очень нравились костюмные брюки Гарри – он выглядел в них таким деловым, но сексуальным. Ему нравились его узкие джинсы – они были развратно-сексуальными. Ему даже нравились его домашние, полупижамные штаны – просто потому, что он был сексуален во всем. Вернее, не так. Потому что Луи хотел его любым.

Но Гарри работал и работал, ночью поворачивался спиной и засыпал, не шевелясь, а утром просыпался и вставал еще до того момента, как Луи мог раскрыть глаза – он всегда был совой.

Суд приближался, а защита еще не была готова. Впрочем, прошел уже почти месяц со дня их знакомства, и оставался всего один человек, который мог быть свидетелем. Точнее, могла. Это была девушка, ей было двадцать, и она не появлялась на улице практически никогда, в последний месяц. Это интриговало, интересовало и давало повод с ней поговорить. Однако, в лоб ничего делать нельзя, и Гарри собирал о ней данные, чтобы знать, с какой стороны лучше подойти.

Он знал, что сможет с ней договориться. Важно было знать – как сделать это быстро и так, как нужно. И у него была идея. До суда было еще почти две недели, так что все было под контролем.

Кроме чувств.

Стайлс устало откинулся на диван, сжимая голову руками – почему он никак не может придумать, как правильно это сделать? Он не мог думать ни о чем другом, пока не оправдает и не спасет это чудо, что сидело рядом с ним. Он сделает это.

Ему не давала покоя профессиональная этика. В конце концов, это не в лицо коллеге плюнуть, но Луи был его клиентом, а не в правилах парня было вступать в любые иные, кроме рабочих, отношения.

Внезапно Гарри почувствовал легкие, словно перышко, касания на шее. Прислушавшись к своим ощущениям, он понял, что это подушечки пальцев Луи, такие нежные и мягкие.

- Лу? – вопросительно посмотрел он на парня.

- Мм? – ответил тот, не отвлекаясь от созерцания напряженной вены на шее кудрявого.

- Что ты хотел?

Томлинсон вздохнул – вечно с этими нетворческими одни проблемы. Он перевел пальцы на подбородок, огладив линию челюсти. Парень все смотрел, непонимающе.

Наконец, Луи не выдержал и, закусив уголок нижней губы, придвинулся вплотную к Гарри:

- Поцелуй меня, адвокат.

Дата добавления: 2015-10-31