Лллт^поиш'! Сто;s u nnnpujnqtupo а^мтотолм 'itarn -1/min м1м. 3 страница

Оранжевые куртки, как мишени для попадания... удары... удары... удары... vj,, вводим их в замеша1ельетво и, пока они соображают что к чему, преимущество на нашей стороне. Но силы явно не равны, меня уже вмяли куда-то в сиденья, лишь краем глаза замечаю, как Виталий исчезает в этой оранжевой массе где-то слева от меня. Меня держат человек семь, не меньше, двое виенились в ногу, один, изрядно матерясь, хватает за шёку, так и хочется хотя бы плюнуть ему в лицо, но движения скованны яа столько, что невозможно даже повернуть голову. Окутав крепкими хватками, как паутиной, меня выносят с сектора. Я ещё пытаюсь сопротивляться, но остальные явно обескуражены и выгладят слишком инертно для возможного продолжения. Меня ташат вдоль подгрибунного коридора, и только чуть позже к своему удивлению я замечаю уже знакомый зелёный свитер от SI - это Виталик, Да, конечно же, это он, у Виталика есть сумасшедшая привычка всё время оказываться рядом. Сколько раз уже во всех умопомрачительных историях происходило это дежавю: выходим к кассам стадиона на своих врагов - он выскальзывает рядом со мной из ниоткуда, как нельзя кстати. Прыгаем на полисов в Волгограде - только он и я, остальные сочувствующие зрители. Снова я и он. Я мчусь через весь сектор «Лужников»', минуя барьеры и полисов на соседнюю трибуну с оппонентами - но стоит повернуть голову назад и я вновь могу видеть, что сзади ОН. И здесь ОН. Дурная привычка или между нами какая-то невидимая нить, тянущая его ro все мои авантюры.

Нас ведут по подтрибунной лестнице ближе ко входу. Сейчас совершенно ж думаешь о последствиях, депортация, штамп в паспорте, какая разница, когда тут такое-е-е-е. Следом бежит какой-то чудак нз штаба нашего клуба с паническими воплями: «Зачем вам этот геморрой... Клуб оштрафуют...». Бррр, как он не кстати со своими низменными претензиями. Только что нас выперли с сектор» английского стадиона за беспорядки, за нападения на стюардов и полисов, причём гут, на болт, штраф. Стос ты здесь вообше не нужен, мы сами решим свои проблемы, сами отмажемся, нам не привыкать.

Нас аккуратно обыскивают и требуют паспорта. Я уже было потянулся з» паспортом, но Виталий что-то втирает копам на ломанном английском.

-​ Май паспорт ин хотель.

-​ О, es, es, - твердит в ответ полицейский и тычет Виталию какой-то блокнотик с ручкой, - (hen please write here your data (тогда, пожалуйста, запишите здесь свои данные).

Вцт»л^ий берёт блокнот- и аккуратно выводит английскими буквами своё имя:

«vu*Hy^w*

Виталик, - вовремя осекаю его я, все равно здесь никто ничего не понимает, - какое-нибудь фуфло, зачем им настоящие данные.

^ЛК Точно, -осекается он и, улыбаясь столпившимся вокруг полисам, выводит _ю фамилию, что, видимо, пришла ему в голову: «Petrakow».

HV милые, наивные люди, конечно же, и я вам сейчас напишу всё как есть:

*Кг«поагтеес Suckow».

Es, es, - киваю я с улыбкой полицейскому, - итс майн нейм Красноармеец Сухов. Полис лыбится, как болванчик и берёт блокнот вместе со значком «Торпедо», который я ему до кучи всучиваю в знак примирения.

_ where are you heading for now (Куда вы сейчас направитесь)? - спрашивает он.

_ We are gonna sit in the bus at the stadium (В автобусе будем сидеть, здесь у стадиона), - снова ломано отвечает Виталий.

q es, es, - и нас выпроваживают за турникеты стадиона.

Как только полисы закрывают двери, мы остаёмся с Виталием одни перед бушующим стадионом, одни на площади, одни в них осенних сумерках. Не сговариваясь, мы бросаемся друг на друга и обнимаемся крепкими мужскими объятиями, как мало надо нам для счастья. Щенячий восторг и я даже пустил скупую мужскую слезу в тот момент, в момент этого объятия двух товарищей или братьев.

Часть третья. Каждому своё, претив юе*

Кубковые баталии - это что-то особенное. Есть возможность встретиться с клубом, который, может быть, больше никогда не предстанет на твоём пути. Да и обстановка в этом городе всегда особенная - кому не хочется взглянуть на московских грандов российского футбола. Уже давно прозвучал финальный свисток, а нас всё ещё держат на трибуне. Местная гопа строем шествует мимо нашего сектора, периодически провоцируя к ответному действию. Но каждый раз мы натыкаемся на тугую стену полисов и откладываем своё возмездие на потом.

-​ Бл*дь, тупорылая деревня. И почему на периферии живёт такое быдло, - возмущается Серёга. Fro слова направлены ни к кому-нибудь из нас, а так это для себя выплеснуть эмоции - больше ведь ничею не остаётся, хоти кулаки чешутся и зудят. Так и хочется отметиться на этом рыле, мерно жующем семечки. Но, думаю, что это обоюдное желание. Они с не меньшим удовольствием бы оставили свои следы на рёбрах «зажравшихся москалей». И это происходит из года в год, этот извечный спор Столицы и Провинции.

-​ О, «За-пад-пять»! О, супер «За-пад-пять»! Нас никто не любит, но нам нап-ле- вать!!! - разряжает в общей массе наша группа в ответ на очередное «Москва -- говно!!?».

-Да, мы мос-ка-ли, злые мос-ка-ли!!! - подхватывает наш почин весь сектор. Это хоть какое-то развлечение, а то уже надоело здесь торчать и тупо взирать на текущую под нами серую массу.

-​ По-ка-жи нам свои сиськи, эй-эй! По-ка-жи нам свои сиськи, эй-эй!!! - какая-то крестьянка решила блеснуть своим интеллектом, показав в нашу сторону средний палец, наш ответ заставил её загореться розовым румянцев и рассмеяться всех остальных, включая полисов.

-​ Надо будет остановиться где-нибудь пораньше на трассе и закупить продуктов, - некоторые даже не обращают внимания на творяшееся вокруг, из года в год в таких городах происходит одно и то же и кому-то это уже не интересно.

Наконец, мы остаёмся на стадионе совершенно одни. Прожектора у^. погашены, музыка на стадионе замолкает, и мы какое-то время стоим посреди '^1о этого в тишине и полумраке. Это состояние покоя лишь изредка нарушают глу^'⁰ звуки: «Бум-бум», - кто-то из-за пределов ст адиона кидает в нас камни и ник го ^И* даст гарантию, что следующий маленький «метеорит» не приземлится точнёхон ^Ие в цель. Полому я даже непроизвольно пригибаюсь, а некоторые прикры8-^ЬКо руками голову. Бум-бум. бум-бум, бум, ~ этот каменный град становится! сильнее. ^

-​ Эй. товарищ, майор, Вы разберитесь там со своими или выпускайте нас сами что-нибудь нравоучительное придумаем. ¹

-​ Третий, третий, ~ реагирует наконец-то на наши замечания майор, - подгоняй автобус и очистите коридор, мы сейчас этих выводить будет,

-​ Понял, всё понял, - звучит из глубины рации.

Мы группируемся и медленно подтягиваемся к выходу, хочется поскорее усхат и! этого города, и даже нет особого настроения реагировать на всё происхо 1ящ_е^ вокруг. Может быть, как-нибудь в другой раз, но только не сейчас. Тяжёлые ворота стадиона со скрипом отворяются, и перед намн предстаёт многообещающая картина: автобус, находящийся в метрах пятидесяти от нас, живой коридор ич редких представителей милиции и вокруг беснующаяся толпа местной публики Мы ступаем за ворота, и с этим моментом вокруг начинается настоящий хаос Представляю нас, как каких-то осуждённых ведомых на плаху под вой беснующейся толпы. В нас потихоньку, а потом всё сильнее и сильнее летит всякий хлам, начиная от пластмассовых бутылок снедопнтой водой до недоеденных чебуреков. Мы с диким воем с ходу бросаемся сквозь редкое оцепление, и толпа в испуге оставляет перед нами пустое пространство. Они настолько же трусливы, насколько и бесноваты. Под общий гул мы запихиваемся в единственный автобус. Все кто есть, многих придётся выкинуть где-нибудь в районе вокзала, оставив дальнейшие проблемы пребывания в этом городе на их усмотрение.

Местные копы явно в растерянности, вряд ли раньше им приходилось провожать гостей в такой атмосфере, такое ошушение, что весь город сбежался сюда. Даже какой-то дед, помахивая костылями, строит нам угрожающую рожу: «Дави москалей!». Полисам стоит больших усилий оттеснить толпу от нашего переполненного автобуса и дать ему выехать на проезжую часть. Но и тут. как вкопанные вдоль дороги стоят люди, провожая нас угрожающими жестами и руганью. Суки, как будто мы виноваты в том, что их городок глухая пердь в необъятных просторах земли российской. Наша вина в том, что мы из Москвы, что зарплаты наши больше, что развлечений у нас больше, что удовольствий больше и всё это выливается в переполненную чашу ненависти при посещении вот таких населённых пунктов. И каждый стремится облегчить своё пребывание здесь хоть плевком, хоть грубым словом, хоть чем-нибудь - нате, получите москали подачку.

-​ Ну, всё мне этот концерт надоел, - Алексей, стоящий у самой двери явно завёлся не на шутку, - водила, тормози, открывай двери.

-​ Открывай двери! - завёлся и весь автобус.

-Давай открывай!!!

Вывалившаяся наружу людская масса кидается на всех, кто попадается на ее пути. Буквально через какое-то мгновение вокруг автобуса образуется пустое пространство и лишь кое-где можно увидеть корчащиеся от боли силуэты людей. Дразнить хнщника в клетке неблагодарное дело, иногда бывает и такое, что он вырывается наружу. Может быть, некоторые из пострадавших и не выказывали ничею дурною, но кто сейчас будег в лом разбираться. Мы спешно jai ружаемсн обратно в автобус и следуем далее. Настроение явно поднялось, после долгого воздержания и кучи соблазнов, мелькающих своими жестами со всех сгор^оН-

чилась неплохая разрядка. Но вкус приходит во время еды и уже сейчас _чТо эта остановка не последняя.

^Вон они, бл*дь, останавливай! - снова орёт, как сумасшедший Алексей и тычет

~ то в боковое стекло.

тм впереди на обочине стоят два местных алкоголика, тыча уже вслед поехавшему автобусу средние пальцы. ^пубейте вы на них, поехали дальше, - поздно, мы уже остановились.,.

"" Ц_ад0 было видеть эти лица: как так автобус вдруг остановился. В глазах их егыл животный страх, когда пара десятков заведённых хулиганов бежало по ³_вПр_авЛению к ним. Расстояние между нами стремительно сокращалось, а они всё ещё молча стояли и хлопали своими глазами, раздумывая, что им делать. Да бе*«^ть* конечно... Надо было бежать,.. Их раздавили, как клопов, практически с ого удара повалив на асфальт, и удары тяжёлых ботинок посыпались со всех сторон. После всего тгого они будут ненавидеть нас ешё больше, но всё же это лучше, чем в них останется чувство безнаказанности. Их просто запинали, разорвали, истребили. Один нз них с уже окровавленной головой ташит за ноги своего товарища из ушей и носа, у которого льётся кровь, а толпа всё ешё продолжает долбить по ею обмякшей голове. Ешё через мгновение возле нас тормозит чёрная «Волга», откуда вылезают два здоровенных жлоба - ещё одна попытка показать свою ненависть к опостылевшим москалям. Они были слишком уверенны в своих силах, если так просто осмелились вдвоём зарулить в почувствовавшую запак криви толпу. Но здесь ннкго даже не задаётся вопросом об их авторитетах и возможностях, как только один из них выкрикивает что-то непристойное, град ударов осыпается за считанные секунды, превратив эту сытную физиономию в кроваво-красную точку. Некоторые так увлекаются этой беспроигрышной лотереей, что не замечают, как на другом конце улицы собралась приличная толпа. Их стало достаточно много для того, чтобы быть ешё смелее, и они ринулись на нас. Казалось, что постепенно скоро весь город будет здесь. Мы сваливаем обратно в автобус и отъезжаем, толпа нагоняет нас и лишь Александр, держась одной рукой за поручни, всё ещё продолжает отмахиваться от назойливых оппонентов. Наконец и он запрыгивает на «подножку поезда» и мы отрываемся от бегущей вслед толпы.

Вдоль дороги всё ещё стоят обыватели и даже, как будто подсознательно чувствуется, что их ненависть выросла троекратно. На одной из узких улочек нас подрезает та самая чёрная «Волга» и автобус делает вынужденную остановку. Г рал камней осыпает наш автобус, попутно вынося и несколько форточек. Толпа окружает нас и теперь мы и рады бы убраться прочь, но, кажется, козыри в нашей колоде исчерпаны и теперь балом правят другие. Этот окровавленный жлобина ломиться в переднюю дверь и, как гром среди ясного неба на фоне обшей вакханалии звуков гремит режущее слух «Бу-бух-брррррррррррр». Град мелких осколков осыпается на головы сидящих сзади парней. Человек с домкратом в руках выносит в клочья заднее стекло.

- Открывай дверь!!! - снова проносится по салону.

Каким-то немыслимым виражом, чуть ли не давя людей, настырно лезуших поя колёса, автобус вывёртывается на свободное пространство и, вдавив педаль в пол, водила рвёт вперёд. Обдавая нас холодным ветерком сквозь разбитые стёкла, автобус мчит прочь из этого города. Вселившееся в иас невероятное чувство восторга рвётся наружу, в едином порыве оглашая салок и округу сквозь зияющие Дырки вместо стекол: «Чёрно-белые!!!». До следующих кубков.

Щенки на моте.

Люди иногда совершают поступки, за которые им в дальнейшем стан«_в, неловко или стыдно. Такова человеческая сущность, совесть просыпается с ^Ьсч философия меняется, как декорации в теш ре. И иногда всплывают ь па>ц'^,И' образы прошедшего, ты смотришь на них и начинаешь представлять, как ^ЯТи поступил сейчас, окажись в той ситуации. Мне никогда не нравились чужие, ^Tbi вера, другая жизнь, другая кожа. Нет, я вовсе не против их существования, _Н() ^Гая закон природы, уже десятки лет назад, нарушенный интеллектом человека не должна жить в стае волков, а леопарды в львином прайде. Вот и сейчас, <>' ^Ua вагоне метро на «стрелу» и вдруг понимаю, что это та же самая ветка, а вдруг _и ^В же самый вагон. ^1г

Тогда мы играли с «Аланией», столица Северной Осетии, беспокойным К;»а_Ка Мы были очень озлоблены результатом, я что может быть хуже ⁰t-;o6,ui_i!)r) молодёжи рышушей по подземелью мегро. Здесь обязательно столкнёшься с,_е ’ кто тебе нужен и нам тоже не пришлось долго ждать. Это были два болельщ,, ' «Алании», может осетины, может русские, ие столь важно, тогда было достаточна того, что на них висели жёлто-красные шарфы. Мы шли по длинному переходу ц_а «Павеляге», нас было человек семь-восемь, вполне достаточно, чтобы справиться с двумя, пусть даже и здоровыми скарферами. Мы, как стая гиен, щенки на охоте четверо заходят спереди и идут впереди них, ещё четверо сзади. Мы,»лущ_иё спереди, разворачиваемся и атакуем аланиев, парни дёргаются назад, но в «том н состоит весь фокус, что сзади их ждёт то же самое. Я пинал того парни, а он прикрыв голову руками, пытался понять за что. Как раз самый пик тяжёлых ботинок, поэтому каждый удар всей тяжестью опускался на его тело. В живот, в голову, в грудь, в живот, в голову... Ешё и еше... Чистейшая ненависть прёт из всех щелей, оставляя в воздухе привкус крови. Философия тяжёлых ботинок, парадокс, но его вина висит у него на шее, мелькая в этой суматохе жёлто-красным цветом и всё... Ничего личного здесь нет...

Мы нашли то, что искали, сделали то, что хотели, теперь идём на улицу. Холодный воздух ударяет в ноздри, уже стемнело и мы скрываемся в этих сумерках от лишних глаз.

-Ты видел, как я ему вмазал...

-​ А, ты видел, как я засветил тому, что б шарфе...

-​ А он нагнулся и орёт «а-а-а, не надо я русский!»...

-​ Русскнй-узкнй, мля...

-​ Ха-ха-ха...

Жестокость может доставлять людям удовольствие, насилие постепенно становится неотъемлемой часть каждого участника этого проекта. «Я не должен был этого делать. Это неправильно», - мелькает где-то в голове. Но стоит только вспомнить, что т вориться во время наших поещок во Владикавказ эти мысли сразу отходят в сторону. Око за око - не кажется ли Вам, что это самое простое оправдание подобных поступков. Мы проходим мимо группы полисов, тех самых помощь которых так была нужны в этом переходе. Стоит в ушах крик женщины, ставшей случайной свидетельницей произошедшего, она звала на помощь, не г, не себе, а тем парням, а может, она просто испугалась, что будет следуюшей нашей жертвой. В работе каждого есть свои просчёты, тем более, если это работа с людьми- а полисы жрут семечки и базарят о чём-то о своём. Мы проходим мимо, ^не привлекая внимания и направляемся вглубь дворов. По пути берём водки, всякий сопутствующие товары и через некоторое время мир становится не таким-то у* ^и паскудным. Уже плевать на большую политику и на кризис экономики, на го. ¹*^г0 недобрали очки в очередном матче н на заметное вечернее похолодание. М*^с немного, но кого-то я вижу впервые, koiu-io уже знаю давно. Здесь ecib люди и’

„птака», есть из «Торпедо». Бесцельная попойка вскоре заканчивается, и мы * 2 м обратно к метро. Уже поздно и пора бы двигать домой. Но выпитое не даёт то так разъехаться, и заставляет искать новые приключения. Сколько сейчас Москве праздно шатается таких же групп отморозков с похожей целью ^а°ти жертву. Беззащитное существо другого племени. И мы его, конечно, находим. Очень легко находим, мужчина лет сорока, восточной внешности, одет солидно. То, что произошло в следующую минуту, может быть, было самым неблагородным поступком. Но дело сделано, а его вина исчисляется прописными буквами в графе «национальность», вот и всё.

Я чдарил его первым, остальное я наблюдал со стороны, не участвуя в этом. Никто, понимаете, никто даже не вступился за него. Целый вагон сгруппировался подальше от основных событий и наблюдал, как несколько молодых людей бьют солидного зрелого мужчину. Бьют жестоко и со знанием дела, виснут на поручнях ват она и выносят из его губ брызги крови. Он мечется, как животное и рвётся в толпу, подальше от сыплющихся со всех сторон ударов, но тщетно, его -забивают в самый угол, и спасенья нет, как нет ни у кого и капли жалости к нему. Я поворачиваю голову налево и вижу испуганные лица пассажиров, нечто невиданное вторглось в их обыденный мир. Я поворачиваю голову направо и вижу свой мир, где правит насилие и жестокость. Если у меня есть выбор, то он лежит между этими двумя параллелями. Но я не могу смотреть на это стадо испуганных обывателей, столпившееся в другом конце вагона, и не хочу присоединиться к своим друзьям, им помощь не нужна и лишняя пара рук здесь вряд ли что изменят. Я остаюсь посередине сторонним наблюдателям этой картины.

-​ Станция «Новокузнецкая», - слышится в динамиках вагона, как и тогда. Я бросаю ненавистный взгляд на двух кавказцев сидящих напротив, выхожу из поезда и иду на переход - где-то это уже было.

Я, как всегда, приехал раньше остальных, поэтому располагаюсь чуть в стороне от места сбора. Отсюда неплохой вид и можно палить нас сколько угодно, мы всё равно вряд ли это поймём. Но сегодня не тот день, чтобы кто-то вдруг вычислял нашу «стрелу», сегодня, можно сказать, исторический момент. Никогда ранее в Москве ещё не происходило ничего подобною, слепой жребий распорядился так. что сегодня у нас в гостях сборная Украины. Но не надо обольщаться тому, что к нам приедет нечто серьёзное и поэтому придётся немного потрудиться прежде, чем мы найдём хоть что-то стоящее внимания. Но суть сейчас не в этом, просто, как бы там не сложились обстоятельства, мы всё равно соберёмся в мощнейший моб и будем искать оппонентов. Здесь нас собралось немного, человек тридцать и не более того, это не лучшие наши силы на сегодняшний день, но того и не требует ситуация, сегодня экшен только для тех, кто этого по настоящему хочет.

-​ О-о-о, здорово, билеты достал?

-​ Да ребятки, с вас по полтиннику, - бл*дь, вокруг этих билетов был полнейший ажиотаж, пришлось изрядно покувыркаться, прежде чем отрядить на всю братву тикеты. Я раздаю билеты, а у Анатолия недавно был День рожденья -- придётся от себя лично преподнести ему халявный поход на «матч века».

Вроде все собрались, можно трогаться вперёд, на «стрелу», где собираются другие люди. Мы специально забились здесь, чтобы не так далеко было ехать до обшей «стрелы». Через минут десять поезд приносит нас в нужную точку, и мы. покидан вагон, отправляемся на эскалатор. Всегда интересно наблюдать за людьми, видящими такое скопление молодёжи. Как правило, зеваки открывают рот и провожают тебя взглядом, а для кого-то большего наслажденья нет, чем кот гак вот позировать перед нарами uiat нмлишимиси на тебя. Эскалатор медленно несёт нас

на поверхность, кто-то, ускоряя его ход, бежит наверх. Мы выходим. турникеты, потом немного идём по переходу, над которым слышится проезжающих машин. Да здесь, почти что, центр города, можно пройти чуть вп ^Г-'"' и увидеть Красную площадь. Ух, ты, Миша, откуда он здесь, он же в армии сейч-»..

-​ Здорово, Миха, как делишки?

-​ Да вот видишь, в увольнение пришёл.

Удачно легло увольнения, хотя ему нужно быть сегодня поаккуратней др>ги если запалят за участием в каких-нибудь беспорядках, его могут ждать а о вол к неприятные моменты. Я захожу в маленький магазинчик и беру пиво - самое вр_ем° зарядиться перед стартом, хотя ничего серьёзного не предвидится, но вдруг \д_а<^Я нам улыбнётся, и мы сможет обнаружить хороший моб противника. ¹³

Около получаса мы светимся возле метро и за все это время нас v-же сю

(Ml

пропалили полисы, но они не вмешиваются и в принципе правильно делаю t. л\-чц, просто сидсть в машине недалеко от пас я контролировать ситуацию. Но ^ облегчаем им работу и покидаем это место, Наша стаи спускается вниз но переход и далее в метро. Мы садимся в поезд, размещаясь в двух вагонах, и едем на Арбат через «Смоленскую». Недалеко от себя я замечаю парней из Орла, тех самых, что приютили меня во время поездки в Киев - надо же и сегодня мы тоже рядом Толпой выходим из метро и, сворачивая направо, оказываемся в конме Арбата надо бы пройтись до его начала и уже заранее не завидуешь тем, кто попадётся на твоём пути хоть с малейшим признаком Украины, Людская ненависть иесь принимаы очертании рефлекса. Мы идём где-ю в середине толпы, отвлеченно беседуй друг с другом, но это спокойствие дли гея очень не долго.

-​...вот они..., - первый сигнал к действиям.

-​...там впереди...

-​...давай, погнали...

-​...русские, вперёд...

Вверх с обеих сторон летят пустые бутылки, толпы сходятся, вынося всё иа своём пути. Завыла сигнализация случайного авто, неведомо как оказавшегося здесь, на пешеходной улице. На булыжную мостовую падает несколько матрёшек со стоящего лотка.

-​...бля, парни, парни, стой это свои...

--...стой, стой, парни, это кони...

-​...да свои это, свои...

-​...это кони...

Впереди знакомые лица внутренних врагов, когда, как не сегодня можно сказать фразу «стой, это свои». Огромный моб недавних оппонентов сливается с нами и это уже становится очень опасно, даже, может быть, гораздо серьёзней, чем кажется самому себе. Ситуация настолько накалена, чго не обходится без «немотивированного» насилия. Голый хулиганизм выплёскивается на эту старинную улочку, повидавшую уже много. На булыжники валится металлическая тележка с хот-догами и, как в замедленной съёмке по ней прыгает пластмассовая бутылочка кетчупа, расплёскивая в стороны своё содержимое. Мнимая кровь неживых объектов красными каплями разбрызгивается по мостовой и размазывается подошвами не одного десятка ботинок. Ведь помимо серьёзных людей, здесь достаточно молодых подонков, готовых на любые подвиги. Впереди маячит McDonalds и здесь уже каждый считает своим долгом направить свою энергию именно на него. Застывшие лица по ту сторону стекла медленно пожевывают чизбургеры и отрываются от стёкол, когда в них летит различный скам. Парни почувствовали запах беспредела, и уже кто-то отламывает зеркалыК припаркованного «Мерса», кто-то просто вносит вмятину на крыле другой иномарки.

хвост кометы двигаются все остальные, сжигая всё на своём пути. Эта

йоеДИ идет основа, люди уже не один год знающие своё дело, а за ней, как

™ __ч.-Ж.ЛГ--Г k'fiMPTki пиигаюгга игр пгта лкш-ip. r'M'Ui <14 nrii ыа галВи пчти

еяиыи

orw

безликая масса стекает в переход и, когда первые показываются на другом

внешне

они* У^лйиь1’ ^{,10следннс} только спускаются вниз и идут по уже разгромленному

nepe*⁰^-

Моб хулиганья скрывается во дворах, откуда можно нроитмсь вплоть до стадиона.

_яьём настолько велик, что достаточно одной искры и грянет смерч, но нет

мого главного - нет никаких признаков оппонентов. Попавшиеся по пути ** овцы арбузами не находят ничего лучшего, как запереться внутри своей клетки. Со стороны выглядит очень смешно, пожалуй, им даже это идёт, сидеть по

сторону и сквозь железные прутья смотреть на проходяшую мимо стаю, в глазах каждого члена которой можно увидеть только ненависть к себе и к своей породе.

Неплохо было бы взглянуть на всю эту толпу с вертолёта, например, наверное, офигительно смотрится, как в какой-нибудь компьютерной стратегии невидимой мышью нас посылают по этому пути. Животный инстинкт, - может сказать кто-то, да-да в чистом виде, но с элементами особой логики. Во что-либо интересное уже никто не верит, этого не может быть, потому что этого не может быть. У врагов ноль шансов при возможной встречи, так же, как и шансы встречи равны нулю - их просто нигде нет.

Всё без мазы - их нигде нет. Да и не может быть по-другому, ие осилят они сегодня тягатьс» с нами - слабы и примитивны. На самом подходе к стадиону многие уже понимают, что ловить сегодня нечего и наш единый моб постепенно начинает расходиться, смешиваясь в серости обшей массы.

Сталкиовение мирвв.

Сегодня вечером мы идём с Алёнкой на концерт. Хорошо, что хоть не в цирк, хотя слушать классическую музыку надо тоже уметь. Для непонимающего человека это та же самое, что и вписать Великую игру в формулу «никакого интереса, бегают за мячом двадцать два идиота и всё». Тут уж приходится идти ей на уступки и даже делать вид, что тебе это интересно, ну что ж чем-то ведь всегда приходится жертвовать ради любимых, ведь даже в нашем деле можно провести подобные аналогии, что, как не жертвой во имя чести и репутации можно назвать огромную массу времени, потраченного на разные шевеления вокруг Великой игры.

Пёс жалобно скулит в коридоре, типа: возьмите с собой. Но не собачье это дело по концертам шляться. Хотя дай Алёне волю, она будет таскать его с собой везде. Но на сей раз разум побеждает желания.

- Ждать нас, ждать, - говорит Алёна и пёс забирает её тапочек, несёт его на кровать и ложится, понимает сучёнок, что эта прогулка ему не светит.

Приятно всё-таки хоть иногда отвлечься от жестокости и пошлости, которая заполняет наш мир, я беру Алёнку под руку, и мы спускаемся в метрополитен, чтобы через некоторое время вынырнуть на совершенно другом конце Москвы у концертного здания, поехали.

Мы садимся на наши любимые места в конце вагона и отряжаемся в свой уютный мирок, прижавшись, друг к другу, разговариваем о всякой ерунде. Алёнка классная девчонка, хотя после первой встречи с ней многие могли бы поспорить с таким заявлением, это, наверное, то исключение или, может, наоборот правило, где принцип первое впечатление всегда обманчиво имеет право на существование. Как странно н приятно иногда вспоминать, что в детстве мы были с Алёнкой маленькими детьми и уже тогда ходили сладкой парочкой и нас частенько дразнили женихом и невесюй. Такие воспоминании придают особую теплоту нашим нынешним отношениям и даже, может быть, именно поэтому мы всё ешё

вместе, ведь всё-таки девушка не команда и в отличие от неё её как раз и По​менять гораздо чаще- Так бесполезным трёпом мы доезжаем до нужной останот**⁰

За разными разговорами я даже не заметил, как мы очутились в длин переходе и уж тем более не просёк, откуда Они появились. Может быть, они на ^ меня уже в вагоне, я может, обнаружились на станции. Их было шесть че!о_йе ^Н пожалуй, слишком даже много для тако! о случая.

-​ Привет, дружище, - произнёс один из парней, протягивая мне руку, я конца не понимаю, кто зто и что им нужно, может быть, просто *° поздороваться, но какая-то настороженность от общения с незнакомыми людьми я мне присутствует.

Дата добавления: 2015-07-08