Андрей Степанов

Каждому своё

Часть первая, Классика жанра.

Питер в Москве

Денёк в Москве выдался тёплый. Самое время прогуляться с девушкой где ни будь по Центру или сходить в какой-нибудь парк. Сколько в Москве хороших зелёных парков. Сокольники, Измайлово, Фили, Лосинка или даже Парк Культуры - интересное название. Когда я его слышу, мне почему-то представляются далёкие шестидесятые годы, о которых я и представление-то имею лишь по старым фильмам. Но именно вот так в чёрно-белом свете я вижу этот Парк. Молодые люди в пиджаках и кепках, девушки в простеньких платьицах ходят парами под музыку навевающую идиллию и спокойствие. Н-да, интересно было бы с сегодняшними мыслями окунутся в чёрно-белый цвет шестидесятых. Вообще мысли о перемещении во времени порой одолевают меня, приходя откуда-то из детства. Представляю, что я мог бы привить тамошней молодёжи, зная наперёд все исторические расклады. А если копнуть ещё глубже куда-нибудь в начало века и так опускаться в мыслях всё ниже и ниже, оставляя позади эпоху за эпохой. Но стоп... Хватит, стоп, стоп, стоп... Чего-то мне будет не хватать в тех далёких временах. Может быть, сжигание ведьм на кострах или рыцарские турниры и придавали тому бытию нечто особенное. Борьба за идею, не во благо материального достатка, а за идею, за нечто неосязаемое на ощупь, вот, что было во все времена. Хотя какая может быть идея в такой приятный тёплый день.

Молодая мама с коляской проходит мимо меня, на ходу читает какой-то любовный роман. Я как всегда приехал немного раньше других, это уже входит в некую привычку. Есть время немного без суеты посидеть на лавочке посреди красивого зелёного парка, понаблюдать за гуляющими. У многих из них счастливые и отрешенные лица, у других же несколько озабоченные, наверное, они не могут полностью освободиться от гнёта повседневных проблем. Вот и мне думать о чём-то глобальном не хочется, так лезут какие-то низменные мыслишки о работе, о том, что нужно бы сегодня вечером лечь пораньше спать, о том, что надо бы съездить в магазин купить себе новые кроссовки. Ну, вот и первые знакомые лица собираются в центре парка. И пошло-поехало. Ловишь обрывки фраз, каждый нашёл себе собеседника по интересу.

-​...привет, Виталик. Как дела?

-​...да ничего, братишка, нормально. А у тебя?

-​...да тоже ничего. А это что твои друзья...

-... а, да, с района прихватил...

-...ну-ну...

-​...о, Лёха, здорово. Как оно?

-​...да ничего. Вчера весь день пилили...

-...что пилили?

-​...а они вчера целый забор стащили и распилили его на арматуру.,,

-​...ха-ха-ха'.

-​...чё вы ржёте, у меня все руки все в мозолях...

-​...о, Серёга. Ну, как купил себе вчера куртку?

-​...а, не, размера не было. Надо будет завтра в Центр съездить...

-​...смотри, смотри вот и Лёха идёт. С б-о-о-ольшим пакетом...

-​...вы придурки, вы, что с этим на них собираетесь идти?

-​...ну, вчера весь вечер пилили...

-​...а что «болгарку» не додумались попросить...

-​...ты бы раньше сказал. У нас эта идея ближе к ночи пришли, ну теперь-то что говорить, всё уже готово...

-​...вау, - бум-бум, металл, завёрнутый в газету, бьётся о деревянную скамейку.

-​...вау, - Максим слегка постучал железкой себе по голове, тяжеловато, конечно.

-​...не, я это не возьму.

-​...ты чё, забыл, как они тебя порезали?

-​...не, у меня с такой железкой рука не поднимется.

-​...во, последняя осталась, смотрите какая загнутая.

-​...поехали в Центре погуляем.

-​...на Арбат, поехали на Арбат.

Едем на троллейбусе, я сел к стеклу, чтобы лучше видеть улицы, дома, пешеходов. Я всегда сажусь ближе к стеклу - это интересно разглядывать дорогу. Есть что-то особенное, когда едешь в наземном транспорте по центру Москвы, наверное, это немного похоже на экскурсию по городу. Ведь самый быстрый способ передвижения в Москве - это метро, и им практически всегда пользуешься для экономии времени. Хотя наблюдать город из окна троллейбуса намного интереснее, чем трястись под землей. Поэтому иногда я пользуюсь таким способом передвижения, чтобы отвлечься от тягостных мыслей, разглядывая город и его жителей. Вот, например, Бульварное Кольцо, одна из самых необычных улиц нашего города. Летом можно здорово прогуляться по нему в тени деревьев вокруг всего центра, начав свой путь от Остоженки и дойдя до Яузских ворот. И при этом даже в будни не будешь захлёстнут волной бешеной гонки и суеты, типичной для центральных улиц города. Здесь всегда царит какая-то особенная атмосфера: влюбленные парочки на скамейках и пожилые дамы с собачками неизменно присутствуют на бульварах. Еще любопытно понаблюдать, как постепенно меняются и сами бульвары: Гоголевский совсем не похож на Тверской, а Тверской - на Чистопрудный. У каждого из них как будто есть свой собственный характер, своё лицо... Оторвавшись от окна, я прислушиваюсь к народу. Ну, кто-то там болтает о чём-то. Опять доносятся обрывки фраз, и не хочется поддержать разговор. Ловишь себя на мысли, что начинаешь нервничать, откуда-то изнутри идёт мелкая дрожь и осыпает всё с головы до кончиков ног. Ну, что же это такое, ещё ничего не началось, это верно предвкушение. Как заправский алкоголик или наркоман с дрожащими руками берёт шприц или стакан, как похотливый любовник срывает дрожащими руками со своей подруги последнюю деталь одежды или, как алчный человечишка нашедший» своём доме давнюю заначку денег. Дрожь может быть страхом, предвкушением чего-то, а может просто мне холодно. Переключаю свои мысли на что-то постороннее, и дрожь начинает исчезать. Пытаюсь сосредоточиться, разглядывая мелькающих за окном девиц. Хотя... кажется... мы уже приехали.

Арбат - исторический, а кто-то зовёт его ещё и культурный, центр Москвы. Он хранит в себе старые воспоминания уже не для одного поколения. А мне он не нравится, я нахожу его слишком мрачноватым. Как-то давит на меня его булыжная мостовая, почему-то напоминает Питер. Это, как маленький кусочек чужого города. Может быть, это так подсознательно действует тусующийся здесь народец. Какие-то панки, стреляющие мелочь, песни «Алисы» под гитару, хипповатая молодёжь. Невольное сравнение, но ощущение, что здесь всё пропитано этим духом, здесь даже чувствуешь дуновение влажного ветра с реки, которой не видно, да и на самом деле здесь её нет. Ну. не нравится мне Арбат. Конечно, время его сильно изменило, и по сторонам этой улочки расположились дорогие магазины и кафе, всё для блага господ туристов. Театр с монументом принцессы Турандот и шикарнейший ресторан стоят неподалёку. Стены с граффити, фонарные столбы под старинный манер перемешиваются с торговцами матрёшками и палатками с шаурмой, маленький кусочек города, вобравший в себя всю сегодняшнюю действительность, такую пёструю и противоречивую, В давние времена здесь наверняка всё было совсем не так, но сейчас, пожалуй, уже непросто найти тех, кто это помнит. Мы идём вдоль этой улицы и упираемся в апогей этого хаоса «McDonald’s». После некоторой задержки понимаем, что культурная программа по исторической улочке города оказалась бесплодной.

-...нет здесь никого, поехали в Центр...

-...конечно, поехали...

Нам даже не нужно делать пересадку и, через несколько остановок, мы уже в самом центре города. Кремль, Красная площадь - ну, на кой мы сюда припёрлись? Что мы будем делать, даже если встретим их, прыгать под бой Курантов на центральной плошали города? Подойдём ко всему более философски, считаем, что это просто лишний повод побывать в Центре города. Ведь здесь есть красивые места, особенно освещённая Красная площадь или вид со стороны Исторического музея на Собор. Вечером, когда Солнце садится, включают подсветку. Таким игрушечным и нереальным кажется Собор в этом искусственном свете... Да и сам Кремль мне с некоторых пор кажется не то игрушкой, не то декорацией, построенной специально для украшения города. Трудно себе представить, что когда-то его стены и башни могли действительно служить оборонительными укреплениями. Он воспринимается исключительно как удачная декоративная деталь в оформлении площади. Хотя, может быть, это пришло с возрастом, я помню, как в детстве был удивлен высотой кремлёвских башен и стен и его монументальным обликом. А из недавнего прошлого вспоминается только один случай, когда Кремль меня действительно поразил. Дело было зимой, поздним вечером, и на Красную площадь я забрел совершенно случайно. И когда осмотрелся, то понял, что что-то здесь не совсем так, как должно быть. Во-первых, на площади не было ни души, что само по себе довольно нетипично, а во-вторых, её всю покрывал толстый слой снега, чуть ли не сугробы, так, что никакой брусчатки вообще не было видно. И возвышавшийся над сугробами Кремль, поблескивающий своими звездами, выглядел таинственно и величественно... Я невольно поёжился от этих зимних воспоминаний.

Наверное, со стороны мы похожи на группу каких-нибудь студентов из провинциального городка, осматриваем достопримечательности Столицы. Но. кажется, все эти красоты интересует только меня, остальные хищно сверкают глазами по сторонам или вообще без эмоций с долей усталости просто плывут по течению вслед за всеми.

Мы выходим на Манежную площадь. Здесь тоже всё изменилось. Ведь совсем недавно, уж я-то точно помню, не было никакого фонтана и подземного магазина. А кто-то ведь и не знал это место без магазина, для кого-то он здесь был всегда. Такое замечание опять же к разговору о том, как всё меняется. Опять пускаешься в фантазии, ведь Красная Площадь - центр города. Представляешь повозки купеческих лошадей и какого-то деда в лаптях с бородой, торгующего бубликами. Может солнце так действует на подсознание, что пускаешься в такие бредовые видения, оно и на самом деле печёт не слабо. Постепенно вновь возвращаюсь в действительность и вижу уже более реальные очертания двух скарферов, один укутан в сине-белый флаг с небрежно свисающим с шеи шарфом. Два клоуна забрели в таком виде в Центр города, посмотреть Кремль, сфотографироваться на фоне фонтана. Да мы вовсе и не это искали. Парни лениво рассаживаются вдоль Манежки и глазами пасут прогуливающихся скарферов. Всё бы на этом и закончилось, если бы те не направились в метро. Самый глухой вход в подземное царство, прямо напротив Манежки, безлюдный коридор, ведущий к турникетам, длинною, в таких случаях, в вечность. Здоровые парни, без признаков враждебности, но с признаками врагов, почему бы и нет. Какой-то щелчок происходит внутри, всё начинает крутиться быстрее и быстрее. Вход в метро метрах в двадцати от меня, а эти парни уже у самого входа. Ещё через мгновение я вламываюсь в соседнюю дверь, обгоняю их в метровом промежутке до следующей двери и оказываюсь перед ними лицом к лицу. Ничего личного, они не сделали мне ничего плохого. Мне не нравиться их внешний вид, но это не повод. Плюм, мягкий удар в лицо, для такого контингента этого достаточно. Второй парень получает сзади арматурой в плечо и несётся вниз по лестнице. За ним вдогонку бежит Виталий. Краем глаза замечаю эту комичную картину, когда маленький Виталий гонится за на голову выше его парнем, они исчезают где-то в переходе за поворотом. Ещё несколько ударов и мой оппонент загибается. Он крупнее меня, но вот нас уже становиться двое, и шансов у него нет...

Мы идём далее, мимо Большого театра. Культурное достояние нашего города, изображённое даже на государственной денежной купюре. Я никогда не был в Большом театре, а может, мне это просто не интересно. Идти просто, чтобы сказать, что я там был, не саман лучшая идея. Музыка или балет должны вдохновлять,человекудолжно быть интересно это зрелище, сходить поспать можно и в метро, сев на кольцевую ветку. Как-то я ходил на музыкальный симфонический концерт и живая музыка не оставила во мне никакого особенного следа. Ну, было что-то необычное, не более того. Конечно, могут нравиться отдельные произведения классики типа «Девятой симфонии», но не настолько, чтобы специально ходить сюда для их прослушивания. Наверняка же какой-то процент посетителей Большого ходят туда, не потому что чего-то секут в музыке, просто это престижно и их, в общем-то, можно понять. Посверкать бриллиантами на шее в весьма светском месте вполне приятно. Но всё равно это искусство, в нём есть и духовность и реже, но все же имеет место быть, агрессия. Но совсем невозможно представить, что, прослушав ту же «Девятую», человека будет тянуть к насилию. Да, надо будет когда-нибудь поселить «Большой», так для возможности сказать, что я там был, но только не сегодня, конечно...

Нас вновь засасывает метро, мы едем по прямой от «Охотного» до «Универа», параллельно закинув споттера на «Спортивной». Сегодня получился неплохой экскурс по историческим и культурным местам города. Апогеем этого должно стать посещение нейтрального спортивного сооружения страны. Сейчас мы вновь в парке одного из центральных Университетов в масштабах страны. В этом парке есть тоже кое-что особенное, хотя наверно многие москвичи даже и не догадываются об этом. Например, весной, когда цветут яблони, гут просто великолепно. Или осенью, в листопад. Пожалуй, даже ничуть не хуже, чем любоваться листопадом в Сокольниках. Кое-кто бывает здесь пять раз в неделю, и сейчас направился к своему учебному корпусу. Здесь как бы пересекаются два его мира, выходящие из Университета знают его с одной стороны, мы - совершенно с другой. Где он есть настоящий, не скажет никто, да это и не столь важно. А наш народ уже просто устал ждать.

Наконец, первое сообщение от споттера - они на поляне перед кассами стадиона, их около восьмидесяти. Но это полное ассорти, есть люди, интересующие нас в большей степени, есть массовка, скарферы, которые при случае вероятнее всего отсеются. Нас около тридцати человек, не больше, но есть ещё десяток железных прутов, которые мы решили использовать впервые, это и есть главный аргумент при таком численном превосходстве. Покидаем обитель науки и едем вновь обратно в сторону Центра...

Эскалатор медленно тягуче несёт нас вверх к выходу. Я стою сзади какой-то девки и любуюсь её задницей, специально ведь пропустил её вперёд. У кого-то заметно улучшилось настроение в преддверии развязки, кто-то, напротив, в напряжении или даже в волнении. Мы организованно сворачиваем во дворы и далее уже следуем за одним человеком. Мы должны пойти особым маршрутом, чтобы раньше времени никто не прервал нашего шествия, будь то полиция или они. Но дороге в нашу толпу вливается ещё несколько человек и нас становиться больше, но не намного. Мы идём среди домов и попадаем на рынок. Отсюда уже через минуту мы будем прямо возле касс. Медленно выплываем с территории рынка и уже ничего нельзя остановить... Время работает только вперёд, его скорость увеличивается и, достигая критической точки, которая у каждого имеет свой момент, вдогонку своей логике уходит в вечность... Всё происходит быстро, но откладывается в памяти каждого замедленной съёмкой, которую он не один раз будет прокручивать где-то внутри себя, рассматривая все мельчайшие детали. И не один раз щекочущая дрожь пробежит по спине каждого участника этого эпизода.

В дело вмешивается стечение обстоятельств или ошибки в расчётах. Как?.., Почему?.-- Мы выходим совсем с другого места и оказываемся не сразу возле касс, а метрах в тридцати от них, что даёт возможность нашим оппонентам заметить нас раньше времени и выдвинуть вперёд наиболее реальные силы. Как?.., Почему?... Их там далеко не восемьдесят, как сообщил споттер, а где-то около двухсот. Мы заметно растягиваемся, и в такие моменты действительно видно кто чего стоит. Кто-то безудержно рвётся вперёд, кто-то держится чуть сзади, а кто-то откровенно отходит в сторону. И понеслось...

В такой ситуации мои удары ничего не значат, я задел одного... второго... третьего... Мы встречаемся на мгновенье и расходимся. Если бы сейчас мне всучили в руки железный прут, я бы взял его, не раздумывая, чтобы причинить им более серьёзный урон. Но надо было думать об этом раньше. Наконец, на меня выскакивает человек, с которым мы схватываемся основательно. Удар на удар, всё, что твориться вокруг сейчас для нас не существует, есть только я и он. Остальной мир размыт, как акварельная краска и существует как массовка. Интересно сколько ещё таких «интимных» пар на этом поле битвы. Мысль и удар, кто первый сделает правильный ход. «Хвост»... у него длинные волосы... теперь это не очень модно. Я хватаю его за этот «хвост» и это был тот самый укол, решающий выпад. Теперь я полностью владею им. Ещё удар, но левая работает гораздо хуже. Я тину его вниз, и в это самое время следует хлёсткий удар чего-то потустороннего. Разрывая гонкую плёнку нашего мира, рассекая воздух у моего уха, ему на голову ложится тяжёлое железо. Кажется, что я даже почувствовал треск этой невидимой плёнки, разделяющей нашу пару с остальными. Ещё удар и парень совсем плох. Моя рука всё ещё держит его уже окровавленные волосы. Это потом всё будет вспоминаться как в замедленном повторе, а сейчас всё происходит мгновенно, Виталий, порвавший нашу связь, бежит дальше. Л я, сделав ещё несколько символичных толчков с кем-то, вижу полисов бегущих к месту этой битвы. Всё кончено...

Сам матч как будто уже и неинтересен, и мы сруливаем сразу после перерыва. Мы едем в Центр, где, сидя возле фонтана, пьём пиво и обсуждаем случившееся. Все на полном подъеме, да ведь давненько не происходило такого интересного эпизода. Как мало надо людям для счастья, кажется сейчас. Так незаметно одна бутылка уходит за другой, народ потихоньку расходится, в конце концов, я даже сразу не понял, что остался совсем один. На город уже опустились сумерки, и было слегка прохладно, особенно от фонтана веяло сыростью. Она появилась из ниоткуда и села на другой конец лавочки.

- Привет.

-​ Привет, - мы поздоровались, как старые знакомые и я даже почему-то не удивился этому.

-- А от меня парень ушёл, - сказала Она, гляди куда-то перед собой.

-​ Бывает.

-​ Он считает, что я веду себя недостойно, но я ничего не могу с собой поделать.

-​ Угу, - кивнул я понимающе, хотя мало того, что пиво уже ударило, так ещё и Она говорила, как обкуренная не понятно о чём.

-​ Я никогда ему не рассказывала о своих похождениях, а тут он вдруг позвонил мне и сказал, что бросает меня, - сказала Она, всхлипывая. Мне даже стало жалко Её, хотя, судя по моему состоянию, я вряд ли что мог понять из всего сказанного.

-​ Ну, это не самое худшее, - всё же попытался Её успокоить я. Она видимо нашла во мне объект, куда можно излить свою печаль и пододвинулась поближе, испытывая доверие.

-​ Знаешь, здесь так холодно, - это прозвучало, как «согрей меня», поэтому я снял свой новенький Харрингтон и накинул на Неё. Выцедив последний глоток из бутылки, я поставил её возле урны, подошёл к фонтану и умылся. Вытащил полы рубашки и вытер лицо. Потом расстегнул ремень джинсов и аккуратно заправился. Всё это время я даже не смотрел на Неё и лишь теперь обернулся и увидел свою собеседницу. Окрестив руки на груди, Она съёжилась от холода и с заплаканным лицом смотрела на меня. Ничего особенного я в Ней не увидел, разве что Её губки, аккуратно выделенные теневой помадой, сверкали, как у игрушечной куколки. Длинные слегка вьющиеся волосы нерасторопно свисал», раскинувшись на моём Харрингтоне, в темноте кажущиеся чёрными ногти ярко контрастировали с белыми руками. На Ней не по погоде было надето строгое платье, больше походившее на женский костюм офисной леди, рядом на лавочке лежала чёрная кожаная сумочка с длинными ручками.

-​ Слушай уже поздно, поехали домой, - предложил я, понимая, что действительно уже поздновато.

-​ Поехали... ко мне..., - произнесла она, безучастно глядя в одно точку. Почему тогда я снова совсем даже не удивился такой постановке вопроса, не знаю, может, действительно настолько был упоён пивом и эмоциями, которых уже не осталось. Она встала, и пошла было в сторону, но потом покачнулась и, едва не упав, схватилась за лавочку и изогнулась, держась за грудь. Я понял, что, кажется, подруга гоже не в порядке и, подойдя к ней, помог дойти до фонтана и умыться. Потом помочился холодной водой ещё раз и сам. Мы пошли на остановку, взявшись под руки, Она неровно шла, ковыляя на своих каблуках. Когда мы сели в троллейбус, я впервые увидел Её лицо при свете, это только подтвердило моё первое впечатление. В Ней действительно не было ничего особенного, кроме всё тех же пухленьких кукольных губок. На Её лице сверкали высохшие слёзы, но настроение Её явно улучшилось. Интересно Она так же сейчас ничего не соображает, как и я. О, блин, мне же надо быть дома, уже поздно и хочется спать.

-​ Ты знаешь, мне кажется, что мы знакомы с тобой уже очень давно, - вдруг тихо заговорила Она.

-​ Да, есть такое ощущение, - согласно кивнул я, хотя я больше ощущал себя во сне или в прострации, нежели реально осознавал происходившее.

Мы ехали не очень долго, три или четыре остановки и остановились напротив длинного восьмиэтажного дома времён середины века. В подъезде пахло отвратительно, запах мочи смешивался с запахом какого-то варева доносящегося из одной из квартир. Мы сели в исписанный и изгаженный лифт, Она нажала какой- го этаж, и мы молча поехали вверх. Только, когда Она достала ключи, я вдруг сообразил задать напрашивающийся вопрос.

-​ А ты что живёшь одна?

-​ Нет, здесь живут мои родственники, у меня здесь комната.

-​ А как же я?

-​ Не обращай внимания и не напрягайся, всё нормально, ~ сказала она и пару раз икнула, параллельно ковыряясь в замке.

Дверь легко открылась, изнутри повеяло теплом, и немного спёртый влажный воздух ударил в нос. Мы зашли в коридор, сначала Она, потом я. На пороге комнаты стоял мужик в белой засаленной майке и синих трениках с оттянутыми коленками. Стеклянным взглядом он окинул нас, кажется, чел был в слюни и так стоял столбом на пороге комнаты и коридора.

-​ Здравствуйте, -- кинул я вежливо.

-​ Эчэээ, к-хы, к-ха, - пробурчал мужик, кивнув в ответ.

-​ Проходи, - перебила нас Она, открывая дверь в другую комнату, кинув сумочку на коридорный пуфик.

-​ Ээээээээ. к-хы, к-ха, к-ху, - раздалась у меня за спиной уже за закрывшейся дверью.

Она слегка толкнула меня назад, так что я опёрся спиной на дверь, а сама присела передо мной на корточки. Я заметил, что она так и не сняла туфель. О, блин, что она делает? Но так же нельзя?

-​ Так нельзя, - сказал я, глядя не Неё сверху вниз, и тут все осознал всю комичность моей ситуации, Я стоял в куртке и со спущенными до колен штанами, сзади меня через тонкую фанеру двери слышалось отдалённое хмыканье пьяного мужика. А передо мной стояла на корточках незнакомка, душевное состояние которой было далеко от идеала, а физическое естество, как и у меня пропитанное алкоголем, заставляло Её даже сидя периодически опираться на руку, чтобы не упасть.

-​ Чего нельзя? - пролепетала она и в очередной раз облокотилась на руку, чтобы не упасть.

-​ Мне нужно позвонить, - я натянул штаны, скинул куртку и подошёл к телефону,

-​ Звони, - бросила Она и села на диван,

~ Алло, - попытался я завести разговор по набранному номеру, но связь оборвалась.

-​ Я сейчас приду, - сказала Она и прежде, чем я успел ответить и попросить не оставлять меня одного, Она вышла из комнаты.

-​ Алло, это я, гут небольшая заварушка вышла, в общем, всё нормально я в полиции, отпустят с утра, - выпалил я, и похоже на том конце провода повелись на эти объяснения.

Её не было минут пятнадцать, я даже хотел было незаметно уйти, но в коридоре всё время слышалось какое-то шевеление, кто-то ходил туда-сюда и я решил-таки Её дождаться, раз уж здесь оказался. Как я понял. Она была в ванной, теперь вместо строгого платья и туфель на Ней был надет изумрудный халат и домашние тапочки, мокрые волосы поблёскивали в тусклом свете ночника, зажжённого возле кровати. Она открыла шкаф и стала стелить постель, я стоял, облокотившись на стол, вообще ничего не соображая. Потом, стоя ко мне спиной, Она скинула халат и в одних трусиках легла в постель. Мы молча смотрели друг на друга какое-то время, может, это было минуту, может, пять.

-​ Иди ко мне, - тихо сказала Она, слегка прикусив свою кукольную губку.

-​ А, дверь, надо закрыть дверь, - произнёс я растерянно, в башке уже всё смешалось воедино, адреналин уже вчерашней встречи, развевающийся алкоголь, горячее желание, начинавшее заполнять меня.

-​ Никто не войдёт, иди ко мне, - Она настырно позвала меня ещё раз. Всё... я поддался... смотря Ей прямо в глаза, я стал расстёгивать рубашку. Окинув взглядом, полумрак комнаты, и даже не увидел стула, чтобы повесить её и бросил

на пол. Потом я снял кроссовки и ногой отшвырнул их подальше от кровати, туда же проследовали и носки, не известно, что от всего этого можно ждать после дня интенсивной ходьбы. На мне оставались джинсы, уже расстёгнутые Ею. После недолгой паузы я снял и их вместе с трусами, и в воздухе повисла тишина. Здесь нет никакой связи... Откуда Она взялась на моём пути.,. Если бы я был в здравом рассудке, возможно, никогда бы не пересекся с Ней... А сейчас отступать уже поздно, как тогда, перед кассами, всё, погнали... Мы впились друг в друга, как два жадных голодных существа, это был большой глоток бури чувств. Я даже не поймал момент, как оказался с Ней единым целым. Сама ли Она сняла трусики или это сделал я, сейчас уже не восстановить. Мы катались по дивану, скинув одеяло на пол, туда, где лежала моя рубашка и джинсы. А в голове уже крутилась одна единственная мысль, не дать себе опередить Её. Я сдерживал себя, как мог, прокручивая в голове все отвлечённые темы. Как в замедленном повторе, мы выходим из-за угла... Я поворачиваю голову налево, и вижу нескольких убегающих наших парней... Ещё несколько шагов вперёд... И тяжёлое железо ложиться кому- то на голову, разбрызгивая красные капли, я до мельчайших подробностей вижу эти брызги и крик боли из уст пострадавшего... Адреналин кипит, крик из моих воспоминаний переходит в крик реальности, крик сладострастия, она вновь прикусывает нижнюю губу и бьётся в сладостных конвульсиях. Всё, я это сделал, и каждая частичка меня начинает кружить в экстазе и вырывается наружу, находя единственный путь. Здесь всё, как там страсть, адреналин, пот и борьба двух тел, а потом победный коней.

Не знаю, сколько мы пролежали, обнявшись вместе, может быть, я лёжа заснул, на часах было ровно три ночи, когда Она вновь первой нарушила тишину.

-​ А что это у тебя на плече? - произнесла Она шёпотом, поглаживая моё предплечье. Я посмотрел и увидел огромный синяк. Да, плечо действительно побаливало, я думал, что мне показалось, как кто-то ударил меня пряжкой, оказалось правда, да и не хило приложился-то.

-​ А, так, ерунда, - поскромничал я.

-​ Откуда это?

-​ Да, всё нормально, не обращай внимания, это просто синяк.

Она облокотилась на локти и тихонечко поцеловала отбитое плечо, потом слегка лизнула ещё раз и ещё. В Ней как будто что-то разгорелось снова, ветер раздул затухшие угли. Через какое-то время я вскрикнул от резкой боли, она укусила меня прямо в больное плечо. Она меня у-ку-си-ла.

-​ Блин, что ты делаешь? - но Она совершенно не слышала меня, продолжала зализывать боевую рану, а потом вновь укусила, как дикое животное. Я повернулся на спину и заглянул в Её глаза, потом мы поцеловались, но уже не было такой незыблемой безбашенной страсти, как в первый раз, была просто любовь или нечто похожее на неё, какой-то временный суррогат. На часах было уже около пяти, когда Она выключила свет, и мы уснули. Очень быстро уснули, я был полностью опустошён, выжат, как лимон.

Мы проспали около трёх часов, но я почему-то чувствовал себя на все сто. Внутри бушевала какая-то бодрость и энергия, как будто и не было вчерашнего дня, не было эмоций и не было боли в плече. Она лежала, раскинув свои волосы на подушке, я зевнул, протёр руками глаза, сел на край кровати. После небольшого раздумья надел трусы, потом джинсы и рубашку. Встал, потянулся и заглянул через зашторенное окно. На улице, судя по всему, было не холоднее, чем вчера. Я подошёл к двери и взял свои носки, о нет, это полный скам, хоть сейчас кидай их в урну и надевай кроссовки на босую ногу. Я кинул носки обратно в угол и приоткрыл дверь, за закрытой дверью другой комнаты слышался обильный храп. Во, приключение навалилось вдруг совершенно из ниоткуда. Босиком я прошёл на кухню, в раковине лежала гора засаленней посуды, крошки хлеба и ещё какого-то скама на столе, обветривший кусок колбасы на полу, я включил чайник и пошёл в ванну. Во рту творился полный ужас, я включил кран и прополоскал рот, потом вышел из ванной, но, постояв немного в коридоре, вернулся обратно и, выдавив на палеи немного мятной пасты, засунул её в рот. Так-то лучше.

К этому времени чайник вскипел, кликнув выключателем. Я нашёл два бокала, высыпал туда по ложке кофе и не найдя сахара залил всё кипятком. Когда я вошёл в комнату, Она уже сидела на кровати, полусонно щурясь и озираясь по сторонам. Я протянул Ей один бокал, и Она сразу же взяла его. Отхлебнула немного горячего напитка и остановилась, видимо посетовав на отсутствие сахара, поморщилась и поставила бокал на пол. Я же сел на край кровати и жадно принялся поглощать содержимое, вкус кофе смешался со вкусом пасты, оставшейся во рту и это дало неплохой букет,

-​ Тебе надо идти, - протянула Она.

-​ Не вопрос, конечно.

-​ Ты знаешь, мы, наверное, с тобой больше никогда не увидимся.

-​ Почему так? - внешне недоумённо спросил я, хотя в данный момент это интересовало меня меньше всего.

-​ Я уезжаю.

-​ Куда это?

-​ К себе домой, в Питер.

-​ Куда-а-а-а а-а? - я чуть было не поперхнулся кофе.

-​ Понимаешь, я летом приехала в Москву поступить хотела куда-нибудь, но не сложилось как-то, попыталась на работу устроиться, тоже не выходит.

-​ Так ты из Питера что ли? - я, как заторможенный задавал один и тот же вопрос. Н-да, бывает же такое, рассказать, ведь не поверит никто такому совпадению. Одни наносят раны, другие их зализывают, как тесно всё вокруг взаимосвязано.

Я допил кофе и без слов пошёл к двери надевать носки и кроссовки, накинул куртку, вот и всё, я готов. Она набросила халат и вышла в коридор проводить меня. Мы ещё какое-то время постояли у открытой на площадку двери, потом, конечно же, был поцелуй, нежный, ненавязчивый. Потом ещё, ещё и ещё, пока в голове вновь не закружилась карусель. Из комнаты всё ещё доносился храп, никак не соответствуя воцарившейся между нами атмосфере.

-​ Пока, - спокойно сказала Она.

-​ Ты знаешь..., — начал было я.

-​ Знаешь что? - переспросила Она, когда пауза затянулась.

-​ Да нет ничего..., - я не сказал то, что хотел, я вообще очень часто недоговариваю свои мысли.

-​ Ну, ты иди, - сказала Она, прикусив губу, и на Её щеке появилась слезинка. О- го-го, я сам готов был расплакаться от всей банальности нашего сюжета.

-​ Да, конечно, - я повернулся и вышел за дверь, спиной почувствовал, как она захлопнулась, потом я вызвал лифт и вышел на улицу, холодный утренний воздух охватил меня, я огляделся по сторонам и пошёл к остановке. Борясь с похмельем, я ехал домой и вспоминал Её, как Она прикусывает пухленькую губку, и вообще эти дни опустошили меня полностью. Кто Она такая, загадочная незнакомка в строгом платье, наивная девчонка или похотливая питерская шлюшка. Есть ли какая-то логика в нашей встрече. Может, теперь станет ясно, что в Питере живут не такие-то уж и плохие люди, но я слишком мало знаю Её, что бы понять это. Хотя причём здесь это и кто сказал, что Она хорошая. Я знаю и хороших людей в Питере, но их вина лишь в том, что мы стоим на разных концах полюса, мы принимаем правила этой игры и ненавидим друг друга. А хорошие они люди или плохие в этом противостоянии ответа на этот вопрос не важен. Просто всё сложилось так, что вчера я выплёскивал свою ненависть на этот город, а питом почти что полюбил маленький его кусочек. Нет, пусть Она была тысячу раз сучкой, я даже про себя никогда не буду творить про Неё плохо, и в моей вынужденной ненависти к этому городу пусть будет такой лакомый кусочек любви* Маленькая искромётная капелька тепла в бескрайнем море околофутбольной ненависти, в бездне этой жестокой игры.

Я доехал до дома и, не раздумывая, бухнулся спать. А там, проснувшись, уже и не ясно, а была ли Она или я так и спал здесь со вчерашнего дня. Ой, ё, да я ведь даже и имени Её не знаю. Я почему-то усмехнулся, ещё раз вспоминая вчерашний вечер, присниться же такое.

Марш-бросок

Конечно, вчерашнее событие добавляло оптимизма в сегодняшний день. Солнце светило как-то по-особенному, птицы пели веселее, и внутри чувствовалась гармония. Как мало надо человеку для счастья, выплеск адреналина и тестостерона вот вся секретная формула перевоплощения из угрюмого субъекта в праведника. Сегодняшний день действительно должен был стать выходным, Воскресенье, как никак, после рабочих будней и «чёрной» субботы настало время отдыха. Я отправился на кухню и под звучание русских народных мелодий, доносящихся из динамика радио, заварил себе очередную порцию кофе. Сегодня надо было съездить навестить своего дружка, который по какому-то немыслимому стечению обстоятельств устроился проходить армейскую службу в моем районе. С одной стороны это, конечно, дополнительный плюс - служить в своём родном городе, быть под боком родных и близких и почти каждую неделю бывать дома. Но с другой стороны, где же он весь романтизм армейского быта, ностальгия по дому и куча бытовых трудностей, которые приходится преодолевать изо дня в день, где эта несведущая многим романтика.

Мне-то подобного рода эмоций хватило с излишком. Родная Страна послала защищать себя почему-то в свою бывшую союзную, а ныне суверенную республику Казахстан. Военная часть, расположенная в пустыне, между двух диких аулов давала более чем полное отрешение от внешнего мира. Именно в такой обстановке ты начинаешь ценить слово «Родина», представляешь себя эдаким героем сосланным хрен знает куда, выполняешь какой-то мифических долг и держишь на замке безопасность своей Империи...

...«Рота, подъё-о-о-о-о-м!!!» - голос дневального, как огненный метеор врубается в мир моих снов. Как только я усадил Её за свой столик и разлил «Шампанского» этот самый метеор разносит в клочья нашу кафешку и такой облом происходит каждое утро. Ну, только представьте себе, что значит, в течение двух лет жить по одному и тому же режиму и самое тяжкое это подъём. Хотя может быть где-нибудь в другом месте такое положение дел и имеет какую-то логику, но только не здесь, не сейчас и не у нас. Заброшенная и даже, кажется, никому не нужная часть живёт своими правилами. Здесь объявляют «Подъё-о-о-а-о-омП!», но только, как сохранение армейских традиций. Всё остальное больше напоминает институт благородных девиц. Появляется наш товарищ лейтенант и с отцовским ропотом начинает индивидуальную побудку.

«Встаём, встаём, - суетиться он среди кроватей и чуть ли не умоляющим током начинает будить свой взвод. - мать вашу, встаём» здесь вам армия или что. Давайте, давайте поднимаемся резче!» Мы встаём и нехотя бредём на зарядку. Молодёжь уже вовсю наматывает круги вокруг двухэтажной казармы, а «дедушки», потягиваясь, начинают свой разбег... Свежий ветер, дующий со стороны пустыни, постепенно начинает выводить из сна. а лёгкий холодок даже разгоняет по телу мурашки. Но я понимаю, что через пару часов эта утренняя идиллия сменится сорокоградусной жарой и единственной твоей мечтой будет желание дождаться быстрее вечера, когда спасительная прохлада с первыми сумерками опустится на эту заброшенную землю-

«Ты сегодня в наряде или как?» - спрашиваю Серёгу, пробегая мимо. В ответ безразличное пыхтение и скрежет зубами, который мягко можно перевести, как: «Отстань от меня». Несколько кругов вокруг спального корпуса и сон уже позади, всё-таки великое чудо эта утренняя зарядка, хотя если есть выбор, то я лучше сейчас всё-таки ещё поспал бы. Здесь каждый день происходит одно и то же, монотонные будни тянутся в сплошные два года. Сначала это время летит очень быстро, а потом замедляется и, как неторопливая черепаха ползёт но убывающей. Мы «стареем» и уже не так шустро поднимаемся, отбиваемся и, уж тем более, делаем зарядку. Здесь основная жизнь начинается ближе к вечеру, как в приличном городе открываются свои злачные места. Развлечений не много, но они всё же имеются и главное из них это смешать время и пространство несколькими вдохами местной травы.

- Серёга, не задерживай, передавай дальше, - говорю я и через секунду зажимаю в кулаке дымящийся окурок с травой. Для того чтобы твоя жизнь здесь приобрела прочие дополни тельные краски, приходится применять разные способы и этот один из них. Местные жители давно научились извлекать выгоду из соседства с армейской частью. Шерстяные одеяла, чайники, военная форма, всё это в достатке можно встретить в местном ауле. И всё это выменяно у наших солдат и офицеров взамен на природные лары этой местности.

Мы пропустили по кругу пару штакетин и уже в другом распоряжении духа возвращаемся в ночную казарму. Здесь ночная жизнь в самом разгаре, уже давно прозвучал фиктивный отбой, но народ всё еще смотрит телевизор, единственное средство узнать новости Большого мира. Кто-то укуренный бредит на койке, кто-то поглощает арбузы и виноград, кто-то гоняет по казарме летучих мышей, лишь молодёжь, уставшая от долгого трудового дня, пытается натужно заснуть. Сегодня ночью я дневальный, поэтому запираю корпус на замок, чтобы вообще никто без моего ведома, не мог ни войти, ни выйти из казармы. Ночь вступает в свои права, и в возбуждённом сознании начинают всплывать различные образы, какие-то шевеления происходят в дальнем углу комнаты, я пытаюсь напрячь зрение, чтобы что-то разглядеть. Огромные крысы смотрят на меня из угла, это правда или плод моего воображения, уже сложно сказать. Я прищуриваюсь и пытаюсь понять истинность этого видения. Это время длиться неопределённый промежуток, в таком состоянии трудно контролировать его течение.

«В 13333333333333133333», - звонок тревоги выводит меня из состояния

загруженности, звуковые галлюцинации большая редкость, но что-то мне подсказывает, что это происходит в реальном времени. «Взззззззззззззззззззззз», - звонок дребезжит всё настойчивей и сеет во мне панику, я всё ещё не понимаю, что от меня требуется, но определённо начинаю приходить в себя. «Втшзззззззззззззшз», - трубка, надо снять трубку, инстинктивно я уже просёк свои дальнейшие действия и тянусь к аппарату связи, но вокруг все образы расплываются, и я никак не могу до него дотянуться. Наконец мне удаётся зафиксировать руку на трубке, и я снимаю её с рычага.

-Дневальный по роте рядовой Степанов..., - а вдруг не было никакого звонка, тогда наверно я буду выглядеть слишком комично, я давлю в себе приступы смеха и пытаюсь уловить интонацию голоса на том конце провода.

-​ У нас ЧП на хоздворе, срочно высылайте туда народ, - этот голос в трубке, верно, прикалывается и я, как столб молча продолжаю стоять с трубкой в руках, сдавливая смех.

-​ Дневальный, ты меня слышишь, у нас ЧН на хоздворе, ответьте мне.

-​ Я... Вас... слышу..., - выдавливаю я, и мне кажется, что мой голос растягивается, как зажёванная плёнка. Я опускаю трубку и отрешённо смотрю на мелькающие мимо фигуры, узнавая знакомые очертания, бросаюсь с помощью к первому, кого смог узнать: «Коля... я пас... поговори с ним... тут что-то случилось...». Николай берёт у меня из рук трубку и о чём-то чётко беседует с дежурным по части, до меня доходят только обрывки его фраз: «Да... дневальный рядовой... да... так...понял... есть,..». А дальше: «Рота, в ружьё. Ключи, у кого ключи от решётки», Бойцы хватают железные дужки от кроватей и бегут к дверям. Меня начинает распирать смех от сложившейся ситуации, я кому-то бросаю ключи, бужу своею молодого помощника, срываю с чьей-то кровати дужку и бегу вслед за остальными в сторону хоздвора.

Погнали, задними мыслями я понимаю, что ещё не знаю, что там происходит, но зато уже осознаю, что что-то, наверно, серьёзное, раз нас так сорвали среди ночи. Только бы это не было плодом моего воображения иначе это последняя стадия, когда я срываюсь с дужкой от кровати и несусь вон из казармы в темноту пустыни. Краем глаза сквозь беспробудную тьму замечаю кого-то и с дурацким вопросом «Куда бежим?», обращаюсь к нему. «Казахи на хоздвор напали». - ответ не дает мне полного представления картины, но я, зато теперь точно знаю, что это не заскок после хорошей травы, здесь всё серьёзно и по настоящему.

Километровый марш-бросок с дужками от кроватей, через кромешную тьму, где ориентиром служат лишь мерцающие огни хоздвора, это игры в армию, это её реальность. Мы несёмся по арбузному полю, спотыкаясь об эти ягоды, матерясь в темноте, проваливаемся в арыки, встаёт и вперёд, в атаку на неведомою врага.

Наконец мы настигаем свою цель, но наше присутствие здесь уже излишне. Казахи видимо хотели украсть свинку или барашка, избили пару солдат, но мы их спугнули. Жаль, конечно, жаль, размышляю я толи в слух, толи про себя, трава уже начинает отходить, но вся комичность ситуации заставляет всех смеяться без остановки. Славные сыны Великой страны стоят посреди грёбанной пустыни с дужками or кроватей, господа генералы могут нами гордиться, Еще полночи уходит на то, чтобы обсудить это происшествие, а дальше уже сон берёт своё и, оставив на страже розы молодые кадры, я направляюсь отдыхать. Для кого-то армия не лучшее время, для кого-то триумф пой жизни...

... Допив кофе, я одеваюсь и выхожу на улицу, несколько остановок на автобусе и я уже на месте. Захватив по пути несколько пачек сигарет, я направляюсь внутрь военной части, Лёха уже ждёт меня в «комнате свиданий». Всё его естество пропитано армейскими понтами, широкий подворотничок, расстёгнутое горло, подвёрнутые сапоги, подкованные подошвы, ослабленный ремень с загнутой бляхой. Да, здесь свои ценности, Лёха держится орлом, а мне несколько смешно видеть все эти армейские примочки выставленные напоказ.

-​ Здорово, Лёха.

-​ Здорово, брат!

-​ Вот твои сигареты. А мы тут классно вчера помутили, - с нетерпением рассказываю ему нашу вчерашнюю историю. Но, кажется, у него здесь действительно свои ценности и весь его былой интерес теперь находится в пределах забора этой военной части. Лёха сам себя отправил в армию, пошёл отдавать свой долг Родине добровольно, хотя и у этой истории есть свои подводные течения. Дёрнуло его как-то с друзьями избить в переходе метрополитена человека.

Чернокожего человека. Посла какой-то африканской страны. Эта история затянулась очень на долю, допросы, адвокаты, следствие. Парни ограничились штрафами, ну, а Лёха не стал дожидаться окончания следствия и на пару лет отправился служить. Это всё к вопросу о ненужном насилии, в том мире, где мы существуем, всё надо делать сумом, чтобы не приходилось потом жалеть о своих поступках и в иной сложившейся ситуации все наши «герои» отделались очень даже легко.

Мы сидели за столиком и около часа разговаривали о всякой всячине. Он спрашивал: «Что нового?». Я отвечал: «Да особо ничего». Потом вспоминали о временах проведённых вместе, выезда, махами, перспективы и снова вопросы про новости.

_ Ну, ладно, Лёха, мне пора.

-​ Ты приедешь через неделю.

-​ Пожалуй, нет, через две недели меня жди и если что звони, - отдаю ему видеокассету с «Заводным апельсином», будет, чем скоротать армейские будни, - ну. всё, давай.

-​ До встречи, брат, - кидает он мне вслед, и мы расходимся, - не забудь сигареты!

Подружки.

-​ Да. да, я уже почти собрался, ~ кричу я Алёне из дальнего конца комнаты. Надеваю ботинки и делаю несколько мазков обувной щёткой, всё, я готов для похода в гости к её драгоценной подруге. Берём на поводок своего пса и, подкалывая друг друга в медлительности одеваться, выхолим на улицу и идём утке привычным путём до Алиного дома. Для Алёны снова увидеть свою подругу очередной праздник, ну, а мне хорошо, когда ей хорошо, будем считать, что так. Время делает своё дело и вот они из двух школьных подруг, сидящих каждый день за одной партой, превращаются в близких людей, встречающихся два раза в год. При встрече друг с другом они всё ещё сохраняют свою детскую притязательность, беззаботное общение, полную отключку от внешнего мира и упоение друг другом. Они определено разные, но нерушимая невидимая связь давней дружбы все ещё помогает им быть вместе. Их обоих зовут Елена, и обои категорично не признают своего имени. Закончив учёбу, Аля с мужем уехала в Германию, где и пребывает последних четыре года, лишь вот такими полугодичными заездами навешан свой дом. Заграничная жизнь ничуть не испортила её, как некоторых, возможно склад её характера и поведение не склонны к изменениям ни в каких условиях. Даже стиль одеваться остался прежним, практичность и полное наплевательство на брэнды и возможную изысканность. У неё свои ценности в этой жизни и даже в отличие от своего мужа Игоря, считающего Германию своей второй Родиной, она всё ещё планирует после окончания германской эпопеи вернуться жить в Россию.

«Бззынь, бзтзззынь», - звонок рассекает тишину за дверью и, через несколько щелчков железного замка, хозяйка распахивает для нас свою обитель. Аля, как всегда, встречает нас добродушной улыбкой, здоровается со мной и «сестрёнки» с девичьим визгом бросаются в объятья друг друга. Ну, а мы с псом по-хозяйски заходим в дом.

-​ Нууууууу, как там «наши», - как всегда начинаю наш разговор с одной и той же фразы. Она принимает мою заинтересованность представителями арийской нации и, буркнув что-то дежурное в ответ, приглашает нас на кухню. Пёс получает порцию собачьего мороженного — гуманитарный подарок из европейского мира, а мы усаживаемся за уже накрытый столик. Нуссссссс, поехал и.

Подружки просто съедают друг друга взглядом, и я ощущаю себя откровенно лишним в этой компании. Чтобы хоть как-то указать на необходимость своего

присутствия здесь. беру бутылку красного вина, открываю её и начинаю разливать по трём бокалам.

-​ Ну, за наше «случайное» знакомство, - продолжаю я обращать на себя внимание всё теми же дежурными фразами* до конца понятными только нашей компании.

-​ За встречу, - поддерживает, улыбаясь, Алёна.

-​ За встречу, - всё ещё продолжая смотреть на неё, повторяет Аля, и мы распиваем первый гост.

-​ Ну, как там Европа? - начинаю я допрос, хотя понимаю, что до нас уже куча её знакомых и родственников задавали этот банальный вопрос, но, тем не менее, - кризиса финансового не наблюдается?

-​ Да, есть что-то такое. Ведь после введения евро цены заметно возросли, потому что торговые точки стараются всё округлить в большую сторону.

-​ Ну, а в этническом плане, как там дела? - эта тема, конечно, интереснее финансового кризиса, но всё равно этот вопрос задаётся больше для поддержания разговора. Вот ведь вроде человека пол года не видел, а спросить-то особо и нечего. В прошлый приезд Аля рассказывала о своём двухнедельном отпуске в Австралии, вот это была целая лекция.

-​ Ой, вы знаете, очень заметно, особенно во Франции, что местного населения становится всё меньше. - конечно эго не новость, хотя отрадно, что даже человек далёкий от этой проблемы заметил эту особенность. Я разливаю по второму бокалу, и мы переходим к нашим новостям.

-​ Да у нас всё по-старому, работаю на шарикоподшипниковом, - ха-ха, тема из «Джентльменов удачи» делает разговор раскованней, - да, в принципе, действительно всё по-старому, ничего не происходит.

-​ А ты не думал сменить работу? - спрашивает вдруг она.

-Да, наверное, нет, Ты знаешь, для той работы, которую я выполняю, я получаю неплохие деньги. Очень неплохие для нашей страны. Конечно, это не европейский стандарт и мне больше подошла бы какая-нибудь творческая работа, но, думаю, нет смысла менять шило на мыло и пускаться от нынешней ситуации в какую-то авантюру. Коллектив меня устраивает, а работа не самая плохая. Помнишь, кто-то высказал формулу идеальной работы - это заниматься любимым делом и получать за это хорошие деньги. Такое редко бывает.

-​ Ну. а кем бы ты хотел быть.

-​ Не знаю, вообще-то мне нравиться журналистика. Но и у этой работы есть свои недостатки, надо выгодно себя продать, порою наступая на горло coбственной песне, идти с кем-то на компромисс и за большую пачку денег писать хвалебные опусы тому, кого ты считаешь последним подонком, я бы не смог. Хотя... если деньги действительно очень большие... ха-ха.

-​ Да, я тебя понимаю.

-​ Ещё мне нравиться делать деньги из ничего, помню, когда мы с Серёгой работали в магазине продавцами, там проворачивали такие ценовые махинации, что делали денег больше, чем положенная зарплата.

-​ Да, да я помню, мы тогда каждый день по кафешкам ходили. - с улыбкой присоединяется к разговору Алёна.

-​ И самое главное, мы не крали эти деньги, з просто играли на ценах. Вообще-то, чтобы заниматься бизнесом надо любить деньги, а я слишком ленив в этом вопросе и, наверное, не достаточно сильно их люблю, ха-ха.

г- Да ты что Алюнька, с его ленью только бизнесом заниматься, -- подытоживает моя пассии.

-​ Сколько помню, мы всё время, как встретимся, 1ак начинаем о моей работе беседовать, лучше ж всё-таки о дальнем зарубежье поговорить, - разливаю я по третьему тосту и меняю тему, - ну, за любовь.

Так мы скачем с темы на тему, а за окном уже незаметно накатываются сумерки. Вроде бы так мною можно рассказать друг другу, а разговор на этот раз как-то не клеится, у всех всё по старому и мы ограничиваемся обрывками тем, поверхностными эпизодами всего произошедшего за последние полгода. Вскоре наступает момент, когда я понимаю, что надо идти. По-дружески прощаюсь с Алей, беру на поводок пса и оставляю девушек насладиться одиночеством, поговорить на самые сокровенные темы, да и просто побыть снова вместе.

Вечерний воздух приятно освежает после выпитого вина, и мы идём привычной дорогой к дому. Мне в голову приходят различные мысли, и больше всею я начинаю задаваться вопросом, что же значит здесь слово Родина. Идейный патриотизм хорош на бытовом уровне, но это лишь теория. А представить ситуацию, когда тебе за ту же самую работу предлагают нормальные деньги и вид на жительство в какой-нибудь европейской стране, какой процент наших патриотов кинет свои идеалы на алтарь этой сделки. Трезво оценивая ситуацию, я бы не стал бить себя кулаком в грудь и говорить о патриотизме. Л вот она хочет вернуться, хочет опять жить в этой стране, со всеми её недостатками и прочим скамом. В этой стране, липкой, как грязь, ты можешь забыться, ты можешь пропасть...

Мы доходим до нашего подъезда. Хорошо, что хоть лифты работают. Поднимаемся на >таж и вот мы дома. Выпитое вино всё ещё гуляет внутри меня и где-то в подсознании требуется добавки. Я залез в шкафчик, достал бутылку и стаканчик, бросил на постель подушку и присел.

На какую-то долю секунды я, наверное, отключился и поэтому телефонный звонок заставил меня встрепенуться так, что вино оказалось пролитым на покрывало. Отряхивая покрывало, я потянулся к телефонной трубке.

-​ Алло.

-​ Привет, чего завтра делаешь, - раздался знакомый голос на том конце провода.

-​ Да, после работы, в общем-то, ничего.

-​ Ну, тогда, может быть, встретимся завтра в аллее часиков в семь, Толик подъедет, Семён, в общем, все, кто надо будут. Обсудим, что в субботу-то делать будем.

-​ Да, Слава, конечно, давай.

-​ Ну, тогда до завтра,

-​ До завтра.

Я посмотрел на часы, и было уже ближе к полуночи. Ничею себе, выходит, что я продремал около получаса. Одним большим глотком я допил вино и, разобрав постель, лёг спать. Немного позднее сквозь сон я услышал, как пришла Алена. Пёс радостно заскулил и бросился её встречать.

В отпуске.

Выходим на «Фабричной» и двигаемся в сторону парка. У нас хороший состав, ну, конечно, хороший для того, чтобы конкурировать с «Локо». С другими московскими оппонентами, ну, гам ЦСКА или «Динамо» могут возникнуть проблемы - шестьдесят человек слишком мало для противостояния этим клубам. Иногда задумываешься, где все те люди, что однажды сотворили победную феерию на Автозаводской после матча с тем же ЦСКА. Сколько нас тогда шло после матче, ну человек триста, наверное, уж точно не меньше. И стоящий по дорог е к метро моб красно-синих, поплатившихся в тот момент за своё высокомерие. Не больше не меньше, но это действительно было утопическое для нынешних времён зрелище. Щемящиеся по сторонам кони, словившие изрядную порцию адреналина, топот бегущих ног, крики в спускающихся на город сумерках. И, как символ всего ггого, почему-in все вспоминают того поклонника ЦСКА, что был кину! н сметный киоск и с хрустальным звоном разбивающихся стёкол влетающий внутрь него. То[да ещё в моде были шарфы, и никто не напрягался разобрать, где свои, а где чужие. Это была полная наша победа, мы тогда просто оказались сильнее их. Но воспоминания останутся воспоминаниями, & мечты мечтами, это для романтиков, а нас больше будоражат реалии времени. Нас столько, сколько нас есть и мы такие, какие можем быть здесь и сейчас, всё остальное по боку.

По узкой тропинке между густых деревьев мы спускаемся на поляну. Со всех сторон куча зелёной растительности, совсем немного в сторону от дороги, но нас уже так просто не увидишь. Шестьдесят человек готовых к действию надёжно укрыты в парке и спрятаны от посторонних глаз. Мы приехали очень рано, ещё целых четыре часа до матча, но сегодня мы хотим играть первым номером. Споттеры расставлены, связь налажена, но результата никакого, их просто нигде нет. Хорошая разведка это пол дела, но видимо к нам сегодня это не относится, ни в Москве, ни здесь никого не видно. А ведь где-то они собрались и вероятней всего не одни, человек на 60-80 с их стороны мы можем рассчитывать вполне. Смешно вспоминать, но, как всё-таки время путает карты и меняет козыри. Кажется, совсем недавно они были первыми неудачниками Москвы, периодически болтались между Высшим и Первым дивизионом и ходили даже на домашние встречи человек по двадцать. Тихо и мирно жили, никто не воспринимал их конкуренцию, только по большой пьяни происходили столкновения, да и то это трудно назвать каким-то противостоянием. Л для нынешнего поколении как будто и не было этого, как будто они всегда были чемпионами и играли в еврокубках и лшах чемпионов.

-​ Алло, Настя? Как там дела? - все слегка нервничают, это лишний повод отзвонить сиоттеру и справиться о положении дел, хотя ясно, что как только они появятся, будет звонок.

Ждём уже более часа, результатов - ноль. Парни потихоньку рассасываются по ближайшей округе в поисках продуктовых точек, пиво скрасит ожидание, успокоит нервы и прибавит настрой. Каждый, разбившись на мелкие кучки, занимается своими делами. Кто-то травит анекдоты* кто-то обсуждает былые ситуации, кто-то просто отрешённо сидит в сторонке, погрузившись в себя. Антон зачем-то припёрся на стрелку со своей девкой и устраивает тут «семейные» разборки, она то уходит от него, порываясь вернуться в Москву, то отзванивает и опять возвращается. Хотя, финал этого романа известен заранее, да и тащить её на эти дела, наверное, лишнее, не вписывается эта «семейная» идиллия в такой пейзаж.

За три часа ожидания можно испытать кучу всего. Настроение собравшихся за всё эго время меняется уже несколько раз, но с каждой минутой становится ясно, что народ просто устал ждать. Всё, выдвигаемся.

Все заметно оживляются, и мы идём через парк в сторону стадиона. Уже минут через десять мы стоим у самых касс. Оппонентами здесь и не пахнет, похоже, будут позже. Можно, конечно, их подождать, но гут возникает идея получше.

-​ Пожалуйста, три билета на сектор болельщиков «Локомотива», - с улыбкой протягиваю кассиршс деньги и полу чаю заветные квиткк. Если всё пройдёт удачно, это будет сюрприз. В прошлом году мы точно также взяли билеты на их сектор, с той лишь разницей, что они уже были там. Это была одна из самых оригинальных наших затей. И тогда удалось замутить неплохое шевеление, атаковав их сектор. Летящие с обеих сторон пластиковые кресла и обескураженные лица оппонентов и полисов, это было красиво.

Совершенно легально мы проходим на пустой сектор оппонентов и занимаем их места. Все уже в предвкушении их появления. Звонок со станции сообщает нам о том, что они прибыли и движутся к стадиону. Это будет классика... Но... Каким образом полисы пропалили нас неясно, может быть, нас кто-то сдал.

Молодые люди, пройдите, пожалуйста, на другой сектор, - весьма вежливо обращается к нам лейтенант.

_ Но мы каждый матч сидим здесь, почему сегодня должны уйти?

_ Молодые люди, давайте не будем спорить. Мне пришло распоряжение пересадить вас на другой сектор.

Дежурные попытки спорить ни к чему не приводят, и мы передислоцируемся на аругую трибуну. Тема не удалась и приходится лишь кусать локти при виде, как недавно наш сектор начинает заполняться оппонентами.

-​ Ну, что дальше?

_ Какая могла бы быть сейчас заварушка, жаль, ничего не вышло, И с какого хрена нас согнали с того сектора.

-​ Да, что толку сейчас об этом говорить. Давайте лучше подумаем, что делать будем.

-​ Да ничего, после матча, как фишка ляжег.

-​ Не, ерунда всё это. Надо что-нибудь пореальней придумать. Давай их в перерыве долбанём,

-​ Ага, так тебя и пустят к тому сектору.

-​ Парни у нас есть пятнадцать минут перерыва. Давайте по одному, по двое пройдём к той трибуне, а там группируемся и прыгаем.

-​ Забавно звучит, давай попробуем.

В перерыве мы всем составом снимаемся с сектора, идём в туалет, а оттуда но одному, по двое к другой трибуне. Полисы, как будто ничего не подозревают, и их вообше мало волнует, почему наш сектор вдруг опустел. Около двадцати человек уже столпилось у их трибуны. Но они же ведь тоже не полные идиоты, чтобы не просечь этой темы, гак что мы уже почти на равных. Понеслась... За считанные секунды с обеих сторон летят файера и пластиковое кресло, как пинг-понговый шарик в мгновение ока скачет туда-сюда... Два состава сходятся в жёстком стыке прямо у кромки поля перед их трибуной. Я бегу, расталкивая случайных скарферов, в самый первый ряд этой заварушки, краем глаза замечаю, как операторы поворачивают свои камеры в сторону инцидента. Становиться героем сериала не хочется, но сейчас нет времени думать об этом и я врубаюсь в противника.

-​ Погнали!!!

В первом ряду мелькают знакомые лица, но это не «Локо», это ЦСКА. Сейчас уже без разницы кто перед тобой, он твой враг на данный момент н разбираться нет смысла. Удар на удар... Мы очень плотно врубаемся друг в друга. Узкое пространство между первым рядом трибуны и рекламными щитами не даёт нам возможности использовать своё преимущество, и нас даже начинают теснить... Ещё несколько секунд и мы возвращаем свои позиции, упираясь в сопротивление оппонентов... Ещё раз удар на удар, весь остальной мир становится посторонним, лишним, ненужным. Матовая плёнка ореолом покрывает нас, имеет значение только то. что находится перед юбой и задача предельно ясна, это нечто нужно уничтожить. Мои кулаки ошушают первые попадания в цель, но вдруг... Удар, замедляющий время... Я вижу лицо оппонента нанесшего этот удар, он уже переключился на других, а я расплываюсь в замедленном течении времени. Получаю удар ногой в самую точку... Чуть выше живота... Ап, ап... И дыхание предательски сбивается, выкидывая меня из этой динамичной действительности. Я откидываюсь на рекламный бортик и жадно пытаюсь поймать глоток воздуха.,. Ап, ап... Не получается... Дыхание спёрло и изнутри вырывается только хрип. Я в полной близости от места событии наблюдаю всю картин} со с троны, сижу' на корточках, и передо мной мелькают лишь ноги дерущихся. Туда-сюда, гуда-сюда... Мы их, они нас, мы их, они нас, мы их... кто-то сравнивает эти ситуации, как гонед на бешеной скорости, никснда не знаешь, что может произойти в долю секунды. Меня подбросило на какой-то дорожной кочке и выбросило в кювет, ну, что ж бывает, но остальные-то ещё на трассе. Схватываю корявый глоток воздуха, который даёт мне сил подняться. Назад двигаться нет возможности, там плотной стеной стоят наши, вперёд ещё больше бессмысленно, я разворачиваюсь и перекидываю ногу через борз рекламного щита, пытаясь вылепи иа поле. Но сил поднять вторую ногу нет, и я переваливаюсь обратно вниз.

Передо мной уже не плотная масса рубящихся, а лишь пустое пространство, постепенно заполняющееся полисами. Я, как случайная жертва, держась за живот и с всё ешё сбитым дыханием, сажусь на первый ряд трибуны. Полисы заняты чем-то другим и не обращают на меня никакого внимания, а что ещё от них надо. Отдышавшись, я вижу, что наша трибуна пуста, похоже, всех вывели со стадиона. Встаю и, всё ешё держась ia живот, ковыляю мимо сектора оппонентов на выход.

Видимо сегодняшний день решил приготовить нам кучу сюрпризов, нас рассеяли по лесу маленькими группками, и от былой собранности остался только песок. Мы в пять человек уходим в сторону станции, то тут, то там встречаются наши. И этих случайных шатаний хватает на то, чтобы собрать ещё порядка двадцати человек, слишком мало для больших дел, но довольно неплохо для сложившейся ситуации. Несколько звонков своим на мобильные результата не дают, абоненты недоступны, все, как один. Мы в растерянности мнёмся на платформе.

-​ Ну, что разъезжаемся по домам? - осведомляется Лёха.

-​ Можно, но, а как же замуты? - мне так не хочется упускать сегодняшний день, хотя уже понятно, что фарт не на нашей стороне, столько всего уже произошло, нам немного не везёт.

-​ Ну, а махача тебе разве мало?

-- Нет, это, конечно, было интересно и красиво, но не за этим мы сюда сегодня приехали.

-​ Не за этим, но ты же видишь, как всё легло. Не наш день.

-​ Ну, домой мы всегда успеем. Давайте так: отъедем несколько остановок в сторону Москвы, а там определимся, что делать.

Оставляем на платформе одного человека на случай, если объявиться кто-нибудь из наших, садимся в электричку и катимся 8 сторону Москвы. Пара-тройка остановок и мы высаживаемся на платформе. Здесь есть время обдумать дальнейшие планы, а может быть, даже удастся дозвониться до чьей-нибудь мобилы. Наверняка наши тоже собрали где-нибудь моб человек в двадцать или тридцать и т акже шаря гея но округе.

-​ Вот посмотри, - говорю я Лёхе, - здесь очень удобное место. Видишь, напротив платформы кусты, а что находится за ними не видно. Можно оставить на платформе пару-тройку людей, а остальным спрятаться там. А далее по обстановке.

Логично и мы спускаемся с платформы и направляемся за кусты. Мы вполне сможем осилить пару десятков рыл, если нам вдруг повезёт, если же их будет больше, то можно просто не высовываться, всё должно пройти гладко, как мы и задумали. У кси о, что в башке, кто-то ноет, что пора бы по домам всё равно ловить нечего, кто-то настроен очень решительно и даже отламывает от сухого дерева какое-то дубьё. Я, честно говоря, уже и сам начал сомневаться в своей затее, Оглядывая состав, понимаю, что благоприятного исхода стоит ждать только в случае, если нам неслыханно повезёт, а везение что-то сегодня от нас отвернулось. Но делать нечего, раз решил», значит, стоим и ждём.

Дата добавления: 2015-07-08