Ловушка для мотылька

- Положи нож, - раздался голос его брата. - Ты слышишь меня, Дон»Положи нож. Иначе это добром не кончится. Дон открыл глаза и увидел, что сидит в открытом ресторане, выходящем наулицу. Дэвид сидел напротив, все еще красивый и излучающий уверенность, новместо костюма на нем был какой-то полотняный мешок: лацканы серые от пыли,в швах проросли бледные побеги. Мох густо покрывал рукава. Перед ним стояли отбивная и бокал вина; в одной руке он держал вилку, ав другой - дядин нож с костяной рукояткой. Дон расстегнул пуговицу на его рубашке и направил туда лезвие ножа. - Я устал от твоих шуток. Ты не мой брат и я не в Нью-Йорке. Я вкомнате мотеля во Флориде. - И ты не выспался, - сказал брат. - Ты выглядишь ужасно, - Дэвидоблокотился на стол и сдвинул большие солнечные очки на лоб. - Но, возможно,ты и прав. Тебя ведь это не удивляет, не так ли» Дон покачал головой. Глаза брата были ее глазами, хотя она ископировала их удивительно точно. - Я знаю, что я прав. - Насчет девочки в парке» Конечно. Конечно, ты был прав. Ты ведь долгоискал ее, так» -Да. - Но ведь через несколько часов бедная сиротка Анджи опять будет впарке. Лет в десять-двенадцать она будет как раз для Питера Бернса, как тебекажется» Ну, правда, бедный Рики покончит с собой гораздо раньше. - Покончит с собой» - Это ведь так легко устроить, дорогой брат. - Не зови меня братом, - сказал Дон. - О, но мы же братья, - Дэвид улыбнулся. В комнате мотеля с постели встал неряшливо одетый негр, снимая с шеисаксофон. - А теперь послушай меня. Узнал» - Доктор Заячья лапка. - Собственной персоной. Лицо его было тяжелым, властным, и на нем был не клоунский наряд, каквоображал Дон, а поношенный коричневый костюм со светлыми, почти розовымизаплатами. Его костюм тоже походил на пыльный мешок - от долгой жизни вдороге. И глаза его были пусты, как у девочки, - только белки их пожелтели,как клавиши старого рояля. - Я о тебе не думал. - Какая разница» Там есть много такого, о чем ты и подумать не можешь,- доверительный голос музыканта вторил тембру саксофона. - Пара легких победне означают, что ты выиграл войну. Я много видел таких людей. Ты привез менясюда, Дон, но куда ты денешь себя» Куда ты денешься от того, что не можешьдаже вообразить» - Я могу стоять с тобой лицом к лицу, - сказал Дон. - Слышишь, старыйшут» Доктор Заячья лапка рассмеялся - глухо и мерно, как камешек, прыгающийпо волнам, и Дон вдруг очутился в апартаментах Альмы Моубли среди знакомыхему вещей, и перед ним на кушетке сидела сама Альма. - Ну в этом нет ничего нового, - проговорила она, все еще смеясь. - Мыс тобой много раз были лицом к лицу. И в долгих позициях тоже. - Убирайся, - сказал он. Превращения начали действовать на него: вжелудке горело, в голове отдавались глухие удары. - Я думала, ты привык, - сказала она своим переливчатым голосом. - Тыведь знаешь о нас больше, чем любой другой на этой планете. Если тебе ненравятся наши характеры, то уважай хотя бы наши таланты. - Я уважаю их не больше, чем трюки фокусника из ночного клуба. - Тогда я научу тебя уважать их, - она склонилась вперед, и теперь этобыл уже Дэвид с разбитым черепом, залитым кровью, с вывороченной,переломанной челюстью. - Дон» Ради Бога, Дон.., помоги мне, - Дэвид сполз на бухарский ковер,пачкая его кровью. - Сделай же что-нибудь. Дон.., ради Бога. Дон не мог этого выдержать. Он знал, что, если он нагнется к телубрата, они убьют его и с криком "Нет!" бросился к двери. Дверь распахнуласьв темную комнату, полную людей, что-то наподобие ночного клуба ("Я сказал"ночной клуб", и она ухватилась за это", - подумал он), где белые и черныелюди сидели за столиками лицом к эстраде. На краю эстрады сидел доктор Заячья лапка и кивал ему. Саксофон опятьвисел у него на груди и он перебирал пальцами кнопки, пока говорил. - Видишь, малыш, тебе придется уважать нас. Мы можем взять твой мозг ипревратить его в кукурузную кашу, - он спрыгнул с эстрады и пошел к Дону. -Скоро, - из его широкого рта теперь исходил нежный голос Альмы, - скоро тыуже не будешь знать, где ты и что ты делаешь, все внутри тебя смешается, иты не сможешь уже отличать правду от лжи, - он поднял саксофон и опятьзаговорил голосом доктора. - Видишь эту трубу» В нее я моту говоритьдевчонкам, что я люблю их, и это, быть может, ложь. Еще я могу говорить внее, что я голоден, и это, быть может, правда. Но я моту сказать ещечто-нибудь замечательное, и кто знает, правда это или ложь» Остаетсядогадываться. Сложное дело. - Здесь слишком жарко, - сказал Дон. Ноги его дрожали, в головепродолжали отдаваться удары. Другие музыканты на эстраде готовились квыступлению; он боялся, что если они заиграют, музыка разорвет его в клочья.- Может, пойдем» - Как хочешь, - сказал доктор Заячья лапка, и его желтые белкизаблестели. Тут ударил барабан, потом вступили литавры, звон меди наполнил воздух,и оркестр разом грянул что-то, поразившее его, как удар... И он шел по пляжу с Дэвидом, оба босые, и он не хотел смотреть наДэвида в его жутком могильном костюме, поэтому он смотрел на море, и начаек, и на пятна нефти на воде, блестевшие под лучами солнца. - Они просто ждут, - сказал Дэвид, - они могут ждать сколько угодно,пока мы не свалимся, понимаешь» Поэтому мы и не можем их победить. Можновыиграть несколько поединков, как ты в Милберне, но поверь мне - теперь онине оставят тебя в покое. И правильно сделают. Это не так уж плохо. - Нет, - прошептал Дон. И увидел на берегу, за ужасной головой Дэвида, коттедж, где они сАльмой жили когда-то, тысячу лет назад. - Так было и со мной. Я хотел все тут перевернуть. Но эти старые лисы -Сирс и Рики - знали столько всяких трюков, что в два счета затянули меня заполе. И тогда я решил, что смогу одолеть их только одним способом. - Сирс и Рики» - Конечно. Готорн, Джеймс и Вандерли. Разве не так» - Так и было, - сказал Дон, глядя на багровое солнце. - Да. И тебе лучше сделать то же, Дон. Видишь ли, они ведь живут вечнои видят нас насквозь, и когда ты думаешь, что прижал их, они выскальзывают иоказываются совсем в другом месте - совсем как те старые судейские крючки. Ясделал это, и теперь все это мое, - Дэвид обвел широким жестом дом, океан,солнце. - И мое, - рядом шла Альма в белом платье. - Как сказал тот музыкант,это сложное дело. Пятна нефти под ногами потемнели, радужные блики стали завиватьсявокруг его щиколоток. - Что тебе нужно, малыш, - сказал доктор Заячья лапка, - так это выход.У тебя гудит голова и крутит живот, и ты устал, как негр на плантации. Тебенужно отыскать дверь. - Дверь, - повторил Дон и тут же увидел перед собой высокую деревяннуюдверь, стоящую прямо на песке. На ней белело бумажное объявление, и онпрочитал: Мотель "Вид на залив". 1. Администрация просит гостей выезжать днем или оплачивать следующуюночь. 2. Мы уважаем вашу собственность - пожалуйста, уважайте нашу. 3. Запрещается готовить в комнатах. 4. Администрация желает вам хорошего отдыха и счастливого пути. - Видишь» - сказал Дэвид. - Счастливого пути. Сделай то, что желаетадминистрация. Открой дверь. Дон открыл дверь и шагнул за порог, на горячий асфальт автостоянки.Перед ним стояла Анджи, держащая открытой дверцу машины. Старик в очках с золотой оправой, похожий на Адольфа Эйхмана,равнодушно посмотрел ему вслед. Дон сел в машину. - Теперь поехали, - доктор Заячья лапка тяжело опустился на сиденьерядом с ним. - Ты теперь всегда найдешь эту дверь, так ведь» Ты теперь снами. Дон вырулил со стоянки. - Куда теперь» - Куда, малыш» - негр усмехнулся. - По нашему пути. Это все, что у тебяосталось. Можем поехать куда-нибудь в деревню. Видишь» Конечно, он видел: глядя на дорогу, ведущую от Панама-Сити, он виделширокое поле, поросшее травой, и ветряную мельницу, медленно вращающуюкрыльями на легком ветерке. - Нет, - прошептал он. - Не надо. - Езжай, сынок. Просто езжай. Дон глотнул воздуха. Он знал, что смертельно устал, что обязательноуснет за рулем. - фу, парень, от тебя несет, как от козла. Не мешало бы тебе помыться. Как только голос музыканта замолк, о ветровое стекло ударили струидождя. Дон включил дворники и увидел, что дождь стеной льет с внезапнопотемневшего неба. Он закричал и, не соображая уже, что делает, нажал на газ. Автомобиль рванулся вперед и вылетел с дороги на открытый пляж. Его голова стукнулась о руль, и он лишь с трудом сообразил, что машина,застревая в песке, продолжает ехать по направлению к морю. На краю дороги стояла Альма Моубли в белом платье, протягивая к немуруки, словно хотела его удержать. - Чертов болван! - закричал доктор Заячья лапка, хватая его эа плечо. Дон почувствовал боль под рубашкой, сунул туда руку и вытянул нож. Онпрокричал что-то нечленораздельное и ударил ножом туда, где сидел музыкант. - Чертов.., болван, - прохрипел доктор, хватая Дона за руки. Но он неотталкивал лезвие, а наоборот, направлял его к себе в сердце. За окном появилось лицо Альмы, кричащее, искаженное, как у ведьмы.Голова Дона уткнулась в шею доктора Заячья лапка, кровь заливала его. Машина уже не ехала, а летела над песком, подхваченная ветром,отшвырнувшим Дона к дверце, - смертельным ветром Ночного сторожа, швырнувшиммашину прямо в залив. Машина погрузилась в воду, и тело музыканта съежилось и усохло, каккогда-то тело Анны Мостин. Он почувствовал тепло и увидел, что дождьмоментально прекратился и на небе появилось жаркое солнце Флориды. Водапробивалась под дверцу и ее брызги сливались с предсмертным танцем доктораЗаячья лапка. Его окружили тысячи вопящих голосов. - Ну ублюдок, - прошептал он, выжидая превращения. Зеленый свет залил внутренности машины. "Болван", - прошипел впоследний раз голос ниоткуда, и машина затряслась, разбрасывая блики света,словно она была призмой, отражающей солнечные лучи. Дон уловил, как шипение перешло в сердитое жужжание и быстро схватилладонями самое плотное световое пятно. Тело внутри было таким маленьким, чтосперва он решил, что потерял его. Потом то, что было у него в руках, ужалилоего. ПУСТИ МЕНЯ! Оно ужалило снова. Ему показалось, что рука раздулась, как футбольныймяч. Он сложил ладони вместе и стал сдавливать то, что было внутри. ВЫПУСТИ МЕНЯ! Он продолжал давить, несмотря на укусы, пока крик у него в голове непревратился в пронзительный визг. Плача - частью от боли, частью от дикого ощущения триумфа, от которогоему казалось, что он сияет, как солнце, источая свет из каждой поры, - онпотянулся правой рукой к ножу на сиденье. Потом он распахнул дверцу прямо взалив. Голос в его мозгу превратился в рев. Оса - или что это было» - ещедважды ужалила его в руку. Он, плача, вылез из машины и по пояс погрузился в воду. "Пора посмотреть, что будет, если застрелить рысь". Он увидел у берега глядящих на него людей. Толстяк в форме сторожабежал к берегу. "Пора посмотреть, что будет. Пора посмотреть". Он правой рукой махнул сторожу, чтобы тот уходил, а левую опустил вводу. Пускай оса охладится. Сторож увидел нож в его руке и потянулся рукой к кобуре. - С вами все в порядке» - крикнул он. - Убирайся! - Слушай, парень... ВЫПУСТИ МЕНЯ! Сторож опустил руку и попятился: удивление на его лице смешивалось стревогой. - Я сделаю это, - сказал Дон, выбираясь на песок, и стал на колени. -Пора застрелить рысь. Он поднял нож над распухшей левой рукой и чуть раздвинул пальцы. Когдачасть бешено извивающегося насекомого показалась наружу, он вонзил в негонож. НЕТ! ТЫ НЕ СМЕЕШЬ! Он отбросил отрезанную часть осы на песок, потом разрезал пополамоставшееся. НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ!.. - Эй, мистер... - сторож уже топал к нему. - Вы себе всю руку порезали. - И правда, - сказал Дон и бросил нож туда же, где валялись куски осы.Голос в его голове стих, рассыпавшись вдребезги. Краснолицый сторож взглянулна осу и наступил на нее, вдавив в песок. - Оса, - сообщил он. - Должно быть, укусила вас» А как это случилось»Неужели вас сдул этот ветер» Я такого никогда не видел.., да... Дон обмотал раненую руку рубашкой и опять опустил ее в воду, чтобыунять боль. - Вы что, хотели отомстить этой твари» - Я.., да. Я это сделал, - Дон улыбнулся, глядя в непонимающие глазасторожа. - И правильно, - они оба глядели на торчащие из песка неподвижные ножкиосы. - Больше не оживет. - Не похоже, - Дон придавил песок ботинком, окончательно хороня то, чтотам было. - Прибой ее унесет, - сказал сторож и пошел к набережной, гдестолпились любопытные. - Вам не нужна помощь» Можно подогнать грузовик ивытащить вашу машину. - Может быть. Спасибо. - Вы куда-то спешите» - Нет, уже нет, - сказал Дон, уже зная, что он теперь сделает. - Простов Сан-Франциско есть женщина, с которой мне надо встретиться. Они пошли к набережной. Дон оглянулся, но не увидел ничего, кромепеска. Не увидел даже места, где похоронил ее. - Прибой утащит эту сволочь на самую Кубу. Не волнуйтесь, приятель. Накорм рыбам. Дон закинул нож за пояс и вдруг испытал прилив любви ко всему живому,ко всему, что рождается и умирает, и живет свой краткий век под солнцем, какэти вот люди. Он знал, что это всего-навсего приток адреналина, но все равноощущал это могучее, почти мистическое чувство. Дорогой Сирс. Дорогой Льюис.Дорогой Дэвид. Дорогой Джон, с которым он так и не познакомился. ДорогиеРики и Стелла, и дорогой Питер. Дорогие мои братья и сестры по человечеству. - Для парня, чья машина пошла на дно, вы выглядите чертовскисчастливым, - заметил сторож. - Да, - сказал Дон. - Это так. Только не спрашивайте, почему.

Peter Straub Ghost Story (1979)

Дата добавления: 2015-07-08