Окружение под Смоленском

Передовые моторизованные части немецкого бронированного кулака сумели с боями подавить растущее сопротивление русских. Пехота или танки прорывались вперед при поддержке артиллерии и авиации, сминая тех, кто пытался противостоять им. Участки, где прогнозировалось ожесточенное сопротивление, попросту обходили, чтобы затем взять в кольцо, но не терять темпа наступления. Танковым дивизиям предстояло обойти противника с флангов и соединиться уже в его тылу, тем самым замкнув кольцо окружения на востоке.

Формирование смоленского кольца окружения и оба сражения: начальное (11 июля) и заключительное (11 августа) наглядно иллюстрируют характер боевых действий этой стадии кампании в России. Сражения на окружения у Белостока и Минска, разгоревшиеся 24 июня, завершились только за 3 дня до возникновения еще одного «котла» — смоленского. Для выполнения этой операции было отвлечено до 50 % сил группы армий «Центр» в составе 23 пехотных, танковых и моторизованных дивизий. Перечисленные силы, подавив сопротивление противника, должны были продвигаться дальше на восток, располагая достаточной мощностью для окружения и уничтожения крупнейшей до сих пор группировки врага. 18 июля всего 7 германских дивизий сковывали сопротивление 12 окруженных советских дивизий. Целью русских был не только прорыв из кольца окружения изнутри. Их подтянутые с востока силы собирались прорвать немецкое кольцо снаружи и вызволить своих.

На начальном этапе войны тактика глубокого охвата войск противника с их последующим окружением широко применялась немецким командованием.

Она удачно зарекомендовала себя в предшествующих кампаниях на Западе, однако, следует отметить, не всегда оправдывала себя в России, ибо здесь немцам пришлось столкнуться с упорно, если не сказать фанатично, сопротивлявшимся противником. Неувязки, присутствовавшие в немецкой оборонительной доктрине, уже соответствующим образом оцененные высшим командованием вермахта по завершении кампаний во Франции и Польше, проявлялись снова и снова. Хотя сама доктрина молниеносной войны «блицкрига» основывалась на стремительных прорывах танковых частей при поддержке люфтваффе, конечный результат зависел от того, насколько быстро передвигается пехота перед вступлением в бой с силами противника, и от того, насколько эффективной окажется оборона танковых сил, создавших очередное кольцо окружения.

Судьба же котла в целом зависела от боеспособности пехотных частей — именно пехотинцам предстояло пресекать и подавлять отчаянные попытки неприятеля прорвать кольцо окружения. Роберт Рупп, воевавший в моторизованной пехоте в составе группы армий «Центр», говоря о боях по ликвидации одного из «котлов», заметил 31 июля 1941 года: «Здесь приходится обороняться куда чаще, чем при обычной обороне».

Слева: четыре стадии уничтожения сил русских, попавших в кольцо окружения.1. Танковые клинья создают первое кольцо окружения, отрезая советские войска от их основных сил. 2. Закрепление кольца. Немецкие войска пресекают все попытки врага вырваться из окружения, а также блокируют возможные попытки противника прорвать кольцо окружения извне. 3. С прибытием сил пехоты ее тяжелая пехотная артиллерия приступает к уничтожению окруженных сил неприятеля. По периметру наглухо закрытого котла проводятся концентрические атаки. Танки тем временем продолжают наступление на восточном направлении. 4. Атаки пехотных сил при поддержке артиллерии служат для рассечения сил противника на мелкие и легко уничтожаемые по очереди группировки.

А между тем моторизованные части, накопившие солидный опыт ведения наступательных боевых действий, практически не умели переходить к обороне и выполнять оборонительные задачи. Один молодой лейтенант из 1-го батальона мотопехотного полка «Великая Германия» упоминал о проблемах, возникших при переходе к обороне в районе Смоленска:

«Батальон занял охраняемую полосу, которая слишком выдавалась вперед. Это было для нас в новинку, ни с нем подобным нам до сих пор сталкиваться не приходилось. Обороны не было, только охранение. А что, если противник надумает атаковать нас?»

Во Франции и Польше моторизованные части, как правило, ограничивались созданием постов боевого охранения вокруг окруженной вражеской группировки. В России этот принцип не срабатывал. 20 июля 1941 года генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок, командующий группой армий «Центр», был близок к отчаянию:

«Сегодня и началось! С утра донесение о том, что противник сумел прорвать под Невелем оборону корпуса Кунтцена (57-й моторизованный армейский корпус)[34]. Кунтцен вопреки всем моим требованиям маршем направил свои главные силы, то есть 19-ю танковую дивизию (Кнобельсдорф), на Великие Луки, где она оказалась не у дел. Ночью противник предпринял серьезную контратаку под Смоленском. И с юга на Смоленск также наступают разрозненные части неприятеля, но эти попытки успешно отбиваются 17-й танковой дивизией (Арнима). Действующая на южном фланге 4-й армии 10-я моторизованная дивизия (Лёпер) в районе Бобруйска также была атакована, ей на выручку пришла 4-я танковая дивизия. Брешь между обеими танковыми группами восточнее Смоленска так до сих пор и не ликвидирована!»

Губерт Коралла, ефрейтор санитарного подразделения 17-й танковой дивизии, оказался в самой гуще ожесточенных боев, развернувшихся вдоль шоссе Москва-Минск, ведущего в Смоленск. Попытки русских вырваться из окружения решительно пресекались.

«Это не имело ни малейшего смысла. Раненые русские валялись по обе стороны шоссе. Их третья по счету атака захлебнулась, и от криков тяжелораненых у меня кровь в жилах стыла!»

Оказав помощь своим раненым, Коралла получил приказ вместе с двумя пехотинцами оказать помощь русским, по его словам, «вповалку лежавшим в придорожном кювете». Санитары с хорошо различимыми красными крестами находились в каких-то 20 метрах, когда русские внезапно открыли по ним огонь. Двое санитаров сразу же залегли, и Коралла знаком велел им ползти назад. И отползая, он «увидел, как русские, выбравшись из кювета, поползли к нам и начали бросать в нас гранаты. Мы выстрелами из пистолетов припугнули их, затем стали пробираться к своим».

Позже эти самые раненые щедро поливали огнем шоссе. Начальник санитарного подразделения попытался утихомирить их выстрелами из пистолета, но они не желали реагировать. «Десять минут спустя, — продолжает Коралла, — все стихло». Взвод пехотинцев очистил придорожные кюветы от русских.

«Они сражались до последнего, даже раненые и те не подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили. Безумие, самое настоящее безумие. Они дрались, как звери, — и погибали десятками».

Стремление удержать во что бы то ни стало границы кольца окружения превратилось для фон Бока почти в навязчивую идею. Запись от 20 июля: «На участке группы армий на данный момент существует лишь один котел! И в нем брешь!» Поредевшим танковым частям, удерживавшим кольцо окружения, отчаянно недоставало поддержки пехоты. Не говоря уже об отсутствии сил противовоздушной обороны, которые, в случае необходимости, смогли бы противостоять атакам русских с воздуха. Это лишь усугубляло и без того непростую ситуацию. Пришлось срочно использовать 88-мм зенитные орудия для стрельбы по наземным целям. И те зарекомендовали себя как весьма эффективное средство борьбы с русскими танками. На участке 7-й танковой дивизии 7 июля во время отражения контратаки советских войск было уничтожено от 60 до 80 машин противника[35]. Силами 84-го дивизиона ПВО подбито 27 из 59 танков противника, еще 5 подбили пехотинцы и 15 — силами противотанкового дивизиона (также имевшего на вооружении зенитные орудия).

21 июля даже фон Бок вынужден был признать серьезность намерений противника, пытавшегося прорвать кольцо окружения[36]. «Весьма значимый успех для получившего такой сокрушительный удар противника!» — таковы его слова. Кольцо окружения не было сплошным. И два дня спустя фон Бок сокрушался: «До сих пор не удалось заделать брешь на восточном участке Смоленского котла». Той ночью через кое-как охраняемую долину Днепра из окружения сумели выйти примерно 5 советских дивизий. Еще три советских дивизии прорвались на следующий день. Унтер-офицер Эдвард Кистер, командир отделения в подразделении мотопехоты в составе 17-й танковой дивизии, участвовал в боях с русскими, пытавшимися выйти из котла в районе Сенно и Толочина[37]. Речь идет о частях советской 16-й армии.

«Они надвигались на нас без артподготовки, даже без офицеров во главе наступавших. Вопя осипшими глотками, они неслись вперед, и земля дрожала от топота их сапожищ. Мы подпустили их метров на 50, после чего открыли огонь, кося их рядами. Трупы громоздились друг на друга. Разбившись на небольшие группы, они, даже не пытаясь использовать рельеф местности, не прикрываясь, хотя местность вполне позволяла, двигались прямо на наши пули. Раненые кричали, но все-таки продолжали отстреливаться. Атаковавшие устремлялись вперед волнами, упираясь в груды тел».

Рядовой Менк из роты 20-мм зенитных орудий полка «Великая Германия» описывал свое состояние, когда от ужаса перед этой надвигающейся на тебя массой идущего на явную гибель противника ты начинаешь стрелять, уже ничего вокруг не замечая.

«Орудие приходилось заряжать постоянно, только мелькают руки заряжающего. Приходилось периодически менять перегретые стволы орудия — для этого расчет вынужден был вылезать за бронированный щиток. Раскаленный ствол вытаскивали голыми руками, отчего ладони покрывались волдырями ожогов. Повсюду мелькали руки, эти постоянные крики подать заряды, люди не слышали их, оттого что глохли от выстрелов… за всем этим на страх уже просто времени не хватало — мы были вынуждены вести огонь беспрерывно, потому что русские метр за метром неудержимо приближались».

Кистер признавал, что крайне трудно было сохранить самообладание при таких атаках противника. «Казалось, они готовы были угробить сколько угодно своих, Лишь бы оставить нас без снарядов». Кистеру и его товарищам пришлось в тот день отбить 17 атак.

«Они даже ночью не успокаивались, бросаясь на наши позиции, невзирая ни на какие потери, лишь бы подобраться к нам поближе. В воздухе уже чувствовался смрад начинавших разлагаться трупов — неудивительно на такой жаре. А тут еще стоны раненых, нервов просто не хватало их слышать».

На следующее утро Кистер и его расчет отбили еще две неприятельские атаки. После этого «был получен приказ отойти на подготовленные позиции».

Группа красноармейцев сдается в плен. Сцены отчаянного сопротивления противника германская кинопропаганда оставила за кадром

Так что подобные котлы были не только непрочными, но и подвижными. Танковым частям приходилось непрерывно менять позиции, чтобы воспрепятствовать попыткам частей Красной Армии вырваться из окружения. Эти «блуждающие котлы» сильно осложняли управление постоянно менявшейся обороной и, в особенности, действиями утомленной переходами и спешившей на подмогу пехоты, в задачу которой входило создание внутреннего кольца окружения. Наступавшим вслед за танковыми частями пехотным дивизиям приходилось особенно нелегко. Они часто вынуждены были менять направление, переходить на второстепенные пути следования, чтобы не мешать танкистам решать возникавшие задачи. Вести наступление в таких условиях было делом весьма рискованным. Это подтверждает и фельдфебель Мирзева, следовавший в составе колонны 18-й танковой дивизии.

«Внезапно появились они. Мы издали услышали гул двигателей, но все равно опоздали. Советские танки Т-26 и Т-34, ведя непрерывный огонь, продвигались параллельно нашей колонне. Уже через несколько секунд начался ад кромешный. Следовавшие в центре колонны три грузовика с боеприпасами взлетели на воздух. Жуткий взрыв разметал во все стороны их обломки».

Вопящие от ужаса и боли люди, обезумевшие лошади — все перемешалось. Неожиданно русские танки сменили направление и, ведя непрерывный огонь, врезались в колонну.

«Никогда не забыть, как вопили несчастные лошади, попадавшие под гусеницы танков. Автоцистерна с горючим взорвалась, подняв огромный ярко-оранжевый гриб. Один из Т-26, совершая маневр, оказался слишком близко от нее и тут же в одно мгновение сам превратился в пылающий факел. Царила ужасающая неразбериха».

Из хвоста колонны удалось выкатить 50-мм противотанковое орудие, оно выстрелами в гусеницы остановило пару Т-34. Обе машины, потеряв управление, отчаянно завертелись на месте. Тем временем более маневренные и легкие Т-26 стали методично поджигать один за другим грузовики. Трупы тех, кто безуспешно пытался выбраться, усеивали дорогу. «Помню, как вопили раненые, — вспоминает Мирзева, — но недолго — пока один русский танк не проехал по ним гусеницами». За дело взялся продвинувшийся вперед взвод противотанковых орудий. Первыми под его огонь попали неповоротливые Т-34. Затем противотанковые снаряды угодили прямо в ведущие огонь Т-26.

«Удары снарядов о броню смешались с жутким воем бушевавшего пламени. В воздухе свистели искореженные куски металла. Как только пехотинцы попытались укрепить на броне рядом со щелью мощные заряды, застучали танковые пулеметы. Но тут же прогремели взрывы. Адское зрелище усиливали взрывавшиеся повсюду танки. Стальные колоссы, образовав огненную стену вдоль нашей колонны, догорали у обочины дороги.

Даже на нашей позиции не было сил терпеть жар горящей бронетехники. Но самым ужасным было видеть десятки трупов наших солдат, усеявших дорогу. И при этом сознавать, что их родным и близким никогда не узнать, как погибали их дети».

«Блуждающие котлы» представляли собой постоянную головную боль. Фон Бок, не стесняясь в выражениях, писал: «…мысль фюрера сводится к тому, чтобы, не организовывая крупных, стратегических котлов, создавать мелкие, тактические и уничтожать в них неприятеля. Мол, так было бы быстрее и куда эффективнее, нежели согласно методе, используемой до сих пор. К сожалению, должен был заявить о порочности подобной практики». Это означало бы подчинить стратегию блицкрига мелким тактическим стычкам. Командующий группой армий «Центр» со всей остротой сознавал опасность продолжавшей увеличиваться бреши между танковыми и пехотными частями, сводившей на нет все недавние успехи блицкрига, основанного на взаимодействии этих двух родов войск. Танки вполне справлялись и с решением оборонных задач, а вот пехота оставалась не защищенной на марше.

Советское командование неоднократно предпринимало попытки деблокировать свои окруженные войска. Но все его усилия оставались тщетными из-за того, что контратаки, как правило, готовились наспех, а взаимодействие между войсками было налажено плохо. Но вот по части агрессивности и отчаянного отпора врагу, тут Советам равных не было. Фон Бок досадовал по поводу возникновения новых русских формирований: «На многих участках предпринимаются попытки организовать контрнаступление. Все это довольно странно для, казалось бы, наголову разбитого противника; для этого необходим колоссальный людской и материальный потенциал — наши войска продолжают жаловаться на интенсивный артиллерийский огонь русских». На следующий день «удается с севера блокировать смоленский котел».

Однако битва затянулась еще на две недели. Когда она достигла кульминационной точки, вермахт вынужден был задействовать полевые части 32 дивизий, включая 2 танковых группы в составе 16 танковых и моторизованных (а также одной кавалерийской) дивизий и 16 пехотных дивизий. Это составляло 60 % боевой мощи группы армий «Центр». С 24 июня по 8 июля примерно половина ее сил удерживала белостокско-минский котел. Этим же войскам предстояло продвинуться дальше на восток для участия в создании еще более внушительного котла в районе Смоленска в сражении, продолжавшемся с 10 июля по 11 августа. В кольце окружения оказались 16-я, 19-я и 20-я советские армии. К 8 июля, согласно данным ОКХ, было уничтожено 89 из 164 советских дивизий. К этому моменту уже стало ясно, что блицкриг в России получился не таким триумфальным, как на Западе. Немцы больше не располагали крупными соединениями, способными решать задачи подобного стратегического размаха, — у них попросту не хватало сил для продолжения наступления на восток с одновременным разгромом окруженного противника. И какими бы убедительными ни казались победы, цену их теперь понимали все командующие фронтовыми соединениями.

Два дня спустя после замыкания кольца окружения под Смоленском в дневнике фон Бока появится еще одна запись: «Почти на всей линии фронта 9-й армии продолжаются интенсивные наступления русских. На восточном фронте 9-й армии на одном из участков установлено 40 батарей». Русские сумели прорваться даже южнее Белого. «То, что наши войска измотаны, — факт, и вследствие значительной потери офицерских кадров существенно снизилась и стойкость отдельных подразделений», — признается генерал-фельдмаршал. К концу июля вермахт приступил к завершающим сражениям, в которых ставилась цель окончательно разгромить советские войска в западной части России. Лишь сейчас становилось понятно, что эта победа — по сути — пиррова, несмотря на не в меру бодрые реляции немецких газет.

21 июля штаб 7-й танковой дивизии сообщил, что в строю осталось всего 118 танков. 166 машин были подбиты (хотя 96 из них еще можно было отремонтировать). Один из батальонов 25-го танкового полка временно передал технику в распоряжение двух других, чтобы доукомплектовать их хотя бы частично. Что касалось личного состава, то большинство экипажей уцелели.

Стрелок-танкист Карл Фукс хвалился накануне Смоленского сражения: «Наши потери минимальны, а успехи — поразительны, — писал он своей жене Мади. — Эта война скоро закончится, потому что мы уже добиваем остатки врага». Шесть дней спустя он писал:

«Я временно нахожусь там, где пока тихо. Вот только воды не хватает, даже умыться нечем. От пыли и грязи вся кожа зудит, и от того, что негде побриться, успела отрасти борода. Вот бы тебе со мной сейчас поцеловаться! Не сомневаюсь, что даже бумага грязная, на которой я пишу это письмо».

15 июля он рассчитывал, что «через 8-10 дней кампания завершится». Солдаты нередко в письмах домой избирали этот безудержно-оптимистичный тон. Ими руководило желание подбодрить родных, уверить, что они живы-здоровы и надеются на лучшее. Карл Фукс — типичный солдат того поколения. Двумя днями позже он все с тем же оптимизмом напишет:

«Вчера я участвовал в своей уже 12-й по счету атаке. Разные они были, одна тяжелее, другая легче. Имея на своем счету 12 атак, я сравнялся с теми нашими ребятами, которые успели побывать во Франции! Можете догадаться, как я этим горжусь».

Фукс сообщал о том, что было приятно узнать его жене. То, что их отправили в «спокойное место», означало пополнение личным составом, а это, в свою очередь, свидетельствовало о значительных потерях в танковых частях. Вот дневниковые записи порой куда откровеннее писем домой. Один офицер-пехотинец из той же, что и Фукс, дивизии неделю спустя писал:

«На лицах у молодых тот же вид, что и у ветеранов Первой мировой. Отросшие бороды и грязища состарили их бог знает на сколько лет. Несмотря на удовольствие, вызванное отступлением русских, лица солдат уже другие. Даже если им удается помыться и побриться, мимика другая, новая! Первые дни под Ярцево даром для них не прошли».

7-й танковый полк был дислоцирован на восточной оконечности смоленского котла, именно там, где русские чаще всего пытались вырваться. Генерал Гальдер озабоченно заметит в своем военном дневнике:

«Четыре пехотные дивизии теснят противника с запада на восток, идя навстречу наступающим с востока четырем батальонам 7-й танковой дивизии, которая в свою очередь подвергается атакам противника с востока. Будет неудивительно, если 7-я танковая дивизия пострадает».

В конце июня генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок получил приказ сомкнуть раньше намеченного срока клещи танковых сил у Минска (300 км от Бреста). Это шло вразрез с его намерениями двигаться дальше на Смоленск и уже там приступить к созданию нового, еще более обширного котла (500 км в диаметре). Две его танковые группы, соединившиеся у Минска, вынуждены были выделить 23 пехотных дивизии на создание 29 июня кольца окружения. Таким образом, на окружение капитулировавших 9 июля сил русских было отвлечено 50 % сил всей группы армий «Центр». И все же боеспособные остатки упомянутой группы, не снижая темпов наступления, сумели к 17 июля окружить Смоленск. Однако русские проявили невиданную решительность и отвагу — до 11 августа 60 % оборонительных сил группы армий вынуждены были задержаться у стен Смоленска. Несмотря на колоссальные потери, русским удалось лишить немецкое наступление прежних высоких темпов уже на «смоленском перешейке» — плацдарме для прыжка на Москву.

Танковый полк «Великая Германия» испытывал тот же натиск неприятеля. Непрекращавшиеся внезапные атаки противника оборачивались тяжелыми потерями. Командирам приходилось оперативно реагировать на внезапную смену обстановки, не располагая достаточной информацией о противнике. За это в конце концов приходилось расплачиваться человеческими жизнями.

«Никто не мог сказать с определенностью во время наступления, ждет ли тебя ожесточенный бой или встретятся ли тебе русские на дорогах с наступлением темноты. И это постоянное нервное напряжение сказывалось — люди впадали в апатию, реагировали на внезапную опасность чуть ли не безразличием. Этим и объясняются высокие потери среди офицеров и унтер-офицеров, которые к концу кампании израсходовали запас человеческих сил».

А впереди просвета не намечалось. С 23 июля 1-й батальон полка «Великая Германия» вел ожесточенные оборонительные бои в районе Ельни и Смоленска вдоль железнодорожной линии на Кругловку[38]. В течение пяти дней подразделение сдерживало атаки огромных масс советской пехоты, всеми силами старавшейся выйти из кольца окружения.

Пехотинцы полка «Великая Германия» парами сидели в наспех вырытых окопах. Официальная летопись полка упоминает о случаях, «когда некоторым из бойцов приходилось целый день сидеть бок о бок с погибшим товарищем. Когда невозможно было в светлое время суток оказать помощь раненым». С наступлением ночи убитых складывали позади позиций в какой-то полуразвалившейся лачуге.

«Все они погибли от ранений в голову или в грудь. То есть стреляя стоя из окопов. Причем они понимали, на что идут. Можно ли от солдата ожидать большего героизма?»

По ночам слышны были крики, команды, тарахтенье моторов — враг перестраивался для атаки. На четвертую ночь боев батальону было сказано — позиций не оставлять, продолжать оборону всеми имеющимися средствами, поскольку пехота, которая должна была сменить их, еще не прибыла.

«Что нам оставалось делать? Несколько наших знали о поступившем распоряжении. «Слушай, это же невозможно в принципе!» Напряжение росло. Распространялось по всей позиции подобно эпидемии. Кое-кто рыдал, кое-кто просто завалился спать. Большинство продолжало сидеть в окопах. Глаза воспалились от жары, грязи, дыма и недосыпания.

Задержка с прибытием пехоты обернулась тяжелыми боями, в ходе которых русским удалось прорвать нашу оборону в нескольких местах на участке нашей роты. Русские усаживались в наши окопы, не смущаясь трупов наших товарищей в паре десятков метров от наших постов охранения. Затем в ночь с 26 на 27 июля после пяти суток непрерывных боев остатки батальона все же отвели в тыл немецкого батальона пулеметчиков, оборудовавшего позиции в километре от нас позади. Наша рота, вторая, потеряла убитыми 16 человек. 24 человека были ранены. Нас атаковали части трех русских дивизий. Несмотря на временную отсрочку, полк держали на этой позиции еще 23 дня».

Танк KB пытается вырваться из котла. Под его прикрытием прорывается грузовая машина

5 августа 1941 года генерал-фельдмаршал фон Бок объявил о завершении сражения на Днепре, Двине и у Смоленска. Угодившие в кольцо окружения русские соединения были разгромлены. В плен захватили, по словам фельдмаршала, 309 110 солдат и офицеров, трофеи составили 3205 подбитых или захваченных танков, 3000 артиллерийских орудий и 341 самолет, причем эти данные были еще далеко не окончательными. Оставшиеся в живых солдаты из полка «Великая Германия» отреагировали на заявление фон Бока равнодушно, их все-таки вывели из обороны, направив хоть на непродолжительный, однако крайне необходимый отдых.

«Мы валялись на лужайке, нежась на солнышке и наслаждаясь каждым мгновением… Восемь дней спустя нам предстояло снова лезть в окопы, а недели через две, не исключено, что и отправиться на тот свет. Но никто не удручал себя подобными мыслями. Мы жили тогда куда осмысленнее и проще. Просто жили. В отличие от мирной жизни, когда отсчитываешь день за днем».

Для германской пехоты этих недель и дней оставалось все меньше.

Дата добавления: 2015-07-08