Часть 1. Глава 5.3

Тори думала о мире во всем мире, мамином омлете и сережках, которые видела в витрине нового магазинчика почти напротив, о чем она точно не думала - так это о Мироне, который практически прижимал ее к себе, дыханием вороша волосы возле виска.

- Смотри.

- Что? - Тори повернула голову к брату, уткнувшись ему в ключицу. Ее сердце не делало никаких особенных кульбитов и прыжков с пере-под-вывертами, оно просто размеренно пыталось выскочить из груди.

Или разорваться на части.

Или застыть навечно от какого-то странного счастья (и страха, и волнения, и непонимания, и ожидания).

- Смотри, - повторив, Мирон мягко взял за подбородок и повернул лицо Тори к зеркалу. Чуть склонившись к уху, прошептал: - Разрез глаз, видишь, Виктория? Это от отца.

Она видела. А еще - пальцы брата, руки брата, лицо брата, шею брата... И собственные расширенные зрачки. Тори хотелось побиться головой о стенку, потому, чуть дернувшись, она попыталась выкрутиться из вроде бы не сильного, но удивительно крепкого захвата.

- Отпусти, маньяк.

Мирон мягко рассмеялся, чуть прикусив ее ухо, и убрал руку с талии, переплетя свои пальцы с ее.

Виктория передумала даже шевелиться, она застыла - только бы не спугнуть момент. Не то чтобы семейный (скорее совсем не семейный даже) - просто ощущение невозможной, нереальной, чудесной близости.

Выдыхала Тори через раз.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох...

- С, - улыбка, - мо, - поцелуй в висок, - три, - касание краснеющей щеки. - Нижняя губа, она от матери у нас. Помнишь ее? Фотографии видела? - спрашивая снова и снова, Мирон прошелся большим пальцем возле ее рта, подмигнув их отражению.

Тори хотелось кричать, что не знает, не видела, не помнит; что ничего кроме них сейчас вообще нет и что он не брат, и все остальное совершенно неважно, просто прямо сейчас что-то случится. Она думала о поцелуях, полуукусах, касаниях и о том, о чем приличные девушки совсем не думают.

- Виктория, хватит уже размышлять об элементах - сестра не сестра, брат не брат, решай в целом. Потому что мы родные, это точно, и я, - больше намек на поцелуй, чем действительно касание губ шеи, но тело Тори покрылось мурашками, а самой ей захотелось прикрыть глаза, опереться на Мирона и к черту все послать. Последнего хотелось больше всего. - Люблю, - отпустив подбородок сестры, Мирон положил руку чуть ниже ее груди, прижав, словно бы нарочно, чисто к сердцу, - тебя.

- Хорошо, - и Тори выдохнула, развернувшись, выпустив руку брата. Она облизнула губы и, ясное дело, совсем не трусила: потянулась к нему, вперед, и была совершенно готова к этому, потому что: "Черт, и зачем мне ждать?"

- Нет.

Он отстранился. Тори понадобилась минута, чтобы осознать.

- Что нет?

- Я хочу тебя, но мне недостаточно того, что сдашься. Я хочу всего. Осознанности - без сожалений, наматывания слез и соплей на руку и долгих самоистязаний. Мне не пятнадцать, я перерос подростковые драмы.

- Ты только что...

- Я не отказываюсь, - усмехнувшись, Мир притянул ее к себе, обнял и, поцеловав в лоб, пошел к двери. Остановившись, он снова улыбнулся (Тори уверена - с издевкой): - Не забудь про блинчики.

- Ты... Ты как беременная жирафиха, которая не может понять, чего хочет, и хочет ли вообще. Вот оно, все, сейчас, нужно только... Э, взять.

- Тори, - как-то грустно выдохнув, покачал головой Мирон, - я точно знаю, чего хочу.

И ушел.

Она знала, что сейчас устроит ему несварение желудка, если будет готовить. Говорят, настроение на еде сказывается.

Тори пошла на кухню.

Часть 1. Глава 6.1 (Мирон-центрик)

- Пошли, - сказала Тори, практически вытянув его из кресла, где он собирался провести весь вечер и даже, возможно, ночь вместе с журналом сестры, который свистнул от нечего делать из коридора, и мыслями о чем-нибудь далеком от работы.

Не то чтобы он верил, будто в журнале скажут, как заставить сестру довериться тебе.

- Викки, - но договорить ему она не дала - толкнула на диван в гостиной, сверкнув улыбкой, обещавшей неземное блаженство и что-то еще невероятное. Мирону было сегодня не до того: голова трещала по швам, словно он пил пять дней подряд, а не пытался выбить лучшие условия для своей фирмы. - Слушай, Викки, мне сегодня не до...

- Заткнись и смотри, - шикнув, приказала она, подбежав к музыкальному центру.

И тогда-то он, конечно, все заметил: и шаль на плечах, и удлиненное платье, и босые ноги, а также свечи, которые приткнули по углам комнаты будто бы второпях.

А еще Мирон увидел саму Тори: "тонкую, звонкую и призрачную", как написали бы в том злополучном журнале, который он собирался прочесть от усталости и скуки.

Оглядев Викторию с головы до пят, Мирон откинулся на спинку дивана, решив забыть о боли и недавних планах, - что-то внутри него подсказывало великолепное зрелище - и приподнял бровь на ее взгляд.

Он пытался понять, струсит ли Тори. Очень бы ему этого не хотелось.

Сестра улыбнулась, кажется, насмешливо и, щелкнув пультом, включила музыку, а затем, резко выдохнув, начала двигаться.

Мирон уже через пару секунд знал, что чувство, которое в нем плещется, называется восхищением. Абсолютное восхищение каждым движением, взглядом, вздохом.

Тори всегда была талантлива: когда в садике написала стихотворение, благодаря которому получила первое место; когда легко, больше играючи, учила вместе с ним, пытаясь поддержать, отрывки повестей, совершенно ей ненужных; когда рисовала карикатуры на улице, собирая деньги на подарок матери...

Но увиденное сегодня - это не маленькая талантливая сестричка, показывающая брату свое мастерство, это женщина, которая соблазняет, прекрасно все осознавая: не пошло, очень чувственно и немного - каплю - невинно. Сама же, это видно, получая наслаждение от вседозволенности и почти_власти.

Мирон знал, что еще чуть-чуть - и у него к черту сорвется крыша. Потому что Тори без лифчика, потому что браслеты на ее запястьях звенят, потому что волосы кажутся бордовыми, потому что ее улыбка так и кричит о жажде сорвать с него спокойствие.

Она ведь не знала никогда, что все его спокойствие по жизни больше напускное.

А потом все кончилось: музыка замолкла, улыбка исчезла, а женщина пропала, оставив только саму Тори - чуть задыхающуюся, но счастливую и невероятную.

Мирон медленно поднялся с дивана и приблизился почти вплотную к Тори. Он знал, что в таком состоянии ляпнет что-нибудь глупое и по-настоящему незабываемое, а потому, погладив ее щеку, насмешливо заметил:

- В следующий раз я попрошу стриптиз. Да, определенно.

Тори усмехнулась, прищурившись и качнувшись к нему. Она, наклонив голову, пристально всматривалась в его глаза. Мирон не знал, что именно она пытается там обнаружить, но против не был.

- Музыка...

- Название не скажу, сама от нее в восторге. А музыку делить с тобой не буду, это же личное.

- О да, личное, - Мирон закатил глаза, поправив бретельку ее платья.

Глаза у Тори были живые и по-настоящему дикие. Ему очень нравилось.

А еще Мирону хотелось ее целовать.
В мелких желаниях он никогда себе не отказывал.

Дата добавления: 2015-07-08