Часть 1. Глава 3

Первым делом с утра Виктория обнаружила себя на полу возле кровати - такое с ней случалось, раньше даже довольно часто. Чувствовала Тори себя разбитой и какой-то совсем не собой. Тряхнув головой, пощупав свои волосы и улыбнувшись тому, что она все-таки сделала вчера это, легко поднялась с пола, чуть поморщившись при виде синяка на руке.

На кухне обнаружился Мир - сидел к ней спиной, попивал, ясное дело, кофе и довольно хмуро рассказывал, видимо, Марсу:

-...Дескать, нужно отмечать.

У Тори зачесался нос. Она нахмурилась, ей действительно казалось, что Мирон согласился на кота ради того, чтобы впихивать в пушистую голову свои собственные проблемы и ерундовые странности. Не первый раз замечала такое за ним.

Ночью она таки вспомнила, почему кактус так волновал Мира - тот с ним полюбил вести заумную беседу. Тори даже подумала, не от этого ли милое растение посчитало нужным завянуть, но потом вспомнила, как сама забыла его поливать (почему при этой самой любви к тому самому кактусу Мирон сам не занимался орошением - непонятно).

Решив, что сегодня не сделает ему никакого особого внушения (но только ввиду особого дня, которого этот странный парень, что ее братец, не любит), взяла бутылку с водой и сказала:

- С Днем Рождения.

Плечи Мирона на секунду напряглись, а потом расслабились, но он не повернулся, только спросил все тем же до странности убитым голосом:

- А где поцелуй?

Усмехнувшись, Тори подумала, что действительно нехорошо совсем уж без подарка (понятно, что поцелуй в планах даже не намечался, как бы не требовала этого ее буйная половина - сердце), прошла вперед, сняла со своей головы найденный вчера в столе полу-детский розовый обруч с ушками и нацепила его на беспокойную макушку брата. Тот посмотрел на свое отражение в микроволновке и улыбнулся. Его улыбка оказала на Тори довольно-таки благотворное действие - ей захотелось начать уже что-то делать и двигаться. В конце концов, она ведь рыжая, а у Мира - День Рождения!

Выпив воду прямо из бутылки, она сказала, смотря на разглядывающего определенно идущие ему розовые уши брата:

- Собирайся, - быстро кивнув, улизнула с кухни собираться. Мир еще попытался вякнуть что-то о завтраке, но Тори благоразумно не обратила на это никакого внимания.

***

К парку они приехали через полчаса. Все эти полчаса Мирон практически ныл, говоря, что давно вырос из таких забав, а затем ехидно замечал, что нужно было придумать что-нибудь поновее да пограндиознее. К концу поездки ей хотелось его задушить, а затем похоронить под каким-нибудь особо несимпатичным кустиком. Но он, конечно же, снова все испортил, когда, войдя в ворота, повернулся и совершенно серьезно поблагодарил:

- Спасибо, Тори, правда. Это важно, - почему это было важным, она не понимала, но, наплевав на это, просто кивнула, взяв его за руку. Мирон действительно удивился, покосился на нее, но промолчал, позволив потащить себя к лавке с сахарный ватой, а затем - на пароход.

Тори, ясное дело, измазалась в липкой сладости еще до того, как они вступили на борт. Мирон, сопротивляясь и посмеиваясь, помог-таки ей стереть вату со щеки, но непозволительно долго держал руку у ее лица. Виктория сама понять не могла - чего хотела, чтобы он поцеловал ее (какая-то дикая свобода манила - можно ведь было притвориться, что они не брат и не сестра, просто парочка) или чтобы убрал руку, да желательно подальше в карман, и прекратил смотреть, потому что такой ерундой испортить их совместный, немного дурацкий (сейчас она могла это признать) поход было бы обидно.

Мирон решил все сам, отодвинувшись и пропустив ее вперед к мостику, где лучше было видно.

Сахарная вата осталась позабытой почти сразу же: Тори наслаждалась ветром, водой и ласковым - совершенно братским - взглядом зеленых глаз Мира, которые сегодня, на удивление, даже не выглядели дикими.

***

У проходящего мимо парня зазвонил телефон, на рингтоне стояло нечто классическое, заставившее Мирона остановиться, а Тори поморщиться.

- И что это за лицо? - он улыбнулся, пальцем отщипнув кусочек второй купленной сахарный ваты.

- Да нормальное лицо, - она махнула рукой.

Брат недоверчиво приподнял бровь. Тори покачала головой, но попытки нахмуриться или перевести тему не увенчались успехом.

- Не люблю я это. Как-то жутко и до дрожи доводит.

- Ох уж это новое поколение... - специально чуть согнувшись и наклонив голову, причмокивая, пробормотал Мирон. Виктория засмеялась, а потом выдохнула:

- Эх, старик!.. - на большее ее не хватило. Прекратив притворяться, Мир уже серьезно ее спросил, пристально рассматривая:

- Так что тебе нравится?

- Ну, не знаю, - Тори чуть приподняла подбородок, - гранж, знаешь...

Договориться Мирон ей не дал, улыбнулся и сказал:

- Фу ты ну ты.

- А сам-то! - Тори не было стыдно, было немного - совсем чуть-чуть - неприятно. - Кто сейчас слушает... классику? - обобщила она, представления не имея, что именно за музыка была у уже давно отошедшего от них парня.

- Не слушаю я, но знаю, - доев свою сахарную вату, он стащил маленький кусок у сестры. Тори даже не заметила. - Мама водила в оперу в детстве. Да и, когда подростком был, усаживала рядом концерты смотреть.

Виктория удивилась, ведь разговоры о родителях были каким-то табу между ними, а вот - уже два дня подряд, но эта тема всплывает. Решив, что подумает об этом дома, спросила:

- А я почему не помню? Меня не брали?

Мир как-то добродушно, но тонко улыбнулся и кивнул:

- Чую, что мама понимала всю бесполезность попыток, потому даже не пробовала, - так же улыбнувшись, Тори толкнула брата в плечо.

День ей определенно нравился все больше и больше.

***

Мирон долго и пристально смотрел на нее, Тори ворчала и закатывала глаза.

- Ну не каталась и что? Что ты смотришь на меня, как на чудище?

- Ничего, просто иногда ты меня поражаешь, а не с ума сводишь.

Благоразумно пропустив часть про ум, Тори огрызнулась:

- Это ты у нас бесстрашный викинг, а я мелкая девчонка, боящаяся высоты!

На викинга, стоило Тори признать, брат не походил. Во-первых, пусть ростом и отличался, но был худощав. Во-вторых, она читала, что викинги, да и многие скандинавы, белобрысы и голубоглазы, что точно за братом не водилось, а в-третьих, Мирон отличался хладнокровием (в атаку точно бы не полез, чем и были знамениты варяги). Иногда ей даже казалось, что вся та страсть, которую он не брезговал ей демонстрировать, наиграна им же самим, в отличие от той, что у нее - странной, головокружительной и отвратительной по сути, но жутко сладкой.

- Пошли, я с тобой. Если что, упадем вместе.

- И от нашей семьи тогда уж совсем ничего не останется!

Через минуту подозрительного молчания со стороны брата, Тори поняла, что ляпнула. Исправлять было поздно, потому она и не стала. Повисла тишина.

- Ладно, с тобой даже на высоту, - она глубоко вдохнула, входя в кабинку. В ней было чистенько и вполне себе неплохо. Тори села напротив брата, кинув взгляд за окно. Города пока еще не было видно - только снующий туда-сюда народ.

- Какое доверие, - кисло отозвался Мирон.

Остальное время они молчали, разглядывая здания, реку, точки людей и зелень под собой. Ровно на середине пути колесо обозрения остановилось, повиснув.

- Твою мать, - тихо пискнула Тори. Мирон согласно чертыхнулся. - Я говорила, я, черт возьми, го... - не успела она раззадориться, как они снова медленно покатились.

Он, наконец, нормально улыбнулся. Тори деланно виновато пожала плечами. Ей уже несколько раз снилось, что она летит вниз с высоты.

***

- Как вы прекрасно смотритесь вместе! - пожилая пара, выходя вместе с ними в потоке с колеса обозрения, улыбнулась. Мужчина даже подмигнул.

- Всегда любил немцев, правду же говорят, - склонившись к ней, прошептал Мирон, задев - она была уверена, что совершенно специально и с определенной целью! - губами ее ухо. Тори хотелось отшатнуться, но некуда - везде народ.

- С чего взял, что немцы? - спросила довольно громко, почти случайно врезав ему локтем по ребрам.

Выбравшись из всеобщей давки, Мирон чихнул и ответил:

- Так по акценту, - выглядел он действительно удивленным, только Тори ему не поверила. Внутри нее разгорались обида и злость - она устроила ему праздник, а он таким бесцеремонным образом все разрушил.

- А я думала, что по замечанию. Немцы же по этой части, - она отступила на шаг от него и прищурила глаза.

- У меня с "этой частью", - Мирон выделил голосом, словно дразнил ее, приподняв бровь, - все нормально, сама знаешь, - пожал плечами, осмотревшись.

- Ну да, с твоими девушками по "этой части" имею сомнительное удовольствие знакомиться три утра в неделю, - Тори сама не могла понять, почему вдруг сорвалась. Ну, прижался. Ну, сказал. Так ведь никто не знает, что они брат и сестра. И вообще, не о том же речь была!

- Да ты что... - Мир усмехнулся. - Милая девочка, - сказал пренебрежительно, голосом, которым разговаривают скорее с душевнобольными маленькими детьми, чем с семнадцатилетними, - которой уже нужно, но которая этого не понимает, кажется, пора уже повзрослеть, - Мирон смотрел на нее спокойно, ожидая реакции, и будто был готов ко всему. Тори решила, что на сегодня с нее хватит:

- Нет, сегодня же у тебя день рождения, ты взрослеешь. Будь счастлив в новом своем году!

Развернувшись, Тори, чеканя шаг, пошла к выходу из парка. Она бы даже самой себе не признала, что где-то внутри ждала, что Мирон побежит за ней. Брат, конечно, ничего подобного не сделал.

***

Она всерьез собиралась извиниться перед ним, но, когда пришла домой, оказалось, что полотенце в ванной мокрое, а дверь в комнату Мирона заперта. Вздохнув, Тори тоже отправилась спать.

Дата добавления: 2015-07-08