И так всю жизнь.

Он должен завтра приехать из командировки.

Она спешила переделать сегодня все дела. Сделать праздничную уборку, привести в порядок себя, выспаться, чтобы быть завтра во всеоружии своей красоты, бодрости, домашнего уюта и неповторимого обаяния. Она его любит и ждет...завтра! Как хорошо, что он, наконец, приезжает! Она так истосковалась! Только бы он не задержался еще на один день!

Она ждет его завтра.

А сегодня - гора дел. Дела поглотили ее. Сегодня ей не до него. То есть ей, конечно, всегда до него. Но сегодня она занята не им.

А он приехал... сегодня.

Врасплох, в разор... Застал ее простоволосую, не успевшую...

Приходилось ли вам когда-нибудь пережить огорчение, когда вы готовились сделать любимому сюрприз, ждали этого не прикрытого сдержанностью эффекта неожиданности, когда действительно соприкасаешься с сердцем другого, обнаженно обнаруживающим свою неподготовленную, как “ох”, радость... Как счастливо наслаждаться его радостью, действительной, невежливой, неблагодарной, не деланной... Приходилось ли вам когда-нибудь пережить огорчение, когда этот любимый, непрошено опередив, явившись, когда вы не готовы, лишил вас такой возможности... обрадовать его?

Не успев удивиться, не проглотив огорчения, она бросила свои детские, еще не им занятые, руки ему на шею, и вся, как ребенок, повисла на нем.

Ведь она ему всегда рада... Ведь это же он...

Какой он сию минуту для нее? Какая для него она сама?

Этого заметить не успела,... да и не стремилась. Они же теперь - муж и жена. Его отношение запротоколировано загсом... Навсегда.

А он, настороженно ждавший ее появления из комнат, в нетерпеливом предвкушении, как она обрадуется его неожиданному приезду на день раньше, каждой жилкой, как ему казалось, прислушивавшийся к ее сердцу, вдруг под ее не чувствующим его, не замечающим, отсутствующим, торопливым телом, машинальными и от того чрезмерно бурными поцелуями, он как-то вдруг сразу устал. Он сник, обмяк, чуть коснулся губами ее словно уже в следующей минуте живущей щеки... Постарался возможно бережнее, как ему казалось, освободиться от ее объятий. Отстранил ее.

Она обиделась.

В нем закипела досада, почти злоба. Он - мчался к ней...

Он изнемог без нее!.. Он!.. А она!.. Бросила ему на грудь что-то машинальное, неживое, ватное... и суетливое... Видимо, забыв себя в комнатах. Теперь еще и обиделась... Уверив

себя, будто это она суетилась здесь губами. А ведь чувствует, что ей самой не до него... Зачем поспешила показывать восторг? Лишив его... его святого права... действительно обрадовать ее. Ведь, не поторопись она одно мгновенье, она бы не смогла не обрадоваться ему!.. Ну, хоть бы мельком, заметь она его... саму себя, прежде чем рухнуть на шею... как по зазубренной, не пережитой роли... А теперь так плохо!

Отвечать на дежурные жесты он не умел... и не хотел.

Она огорчилась от его холодности и... испугалась.

- Ты изменяешь мне со своей программой супружеского счастья... - отредактировал он, наконец, вслух злую сентенцию. - Зачем ты лжешь!? - Они поссорились.

Как часто, слишком часто,, обманываем мы друг друга такими запрограммированными еще в детстве ожиданиями и объятиями! Как трудно на них отвечать и как рискованно не ответить!

- Помнишь, что ты ему рада, а в то, что чувствуешь сию минуту, не заглядываешь...

Вот и обнимают два отсутствующих человека двух не существующих в действительности, вчерашних людей.

Листья перед моим окном и те сегодня изменили оттенок и настроение, не те, что вчера. Не лучше, не хуже, просто -не те, иные, другие....

Драка “пацанов”

Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей...

А. С. Пушкин [281]

Но есть мир подростка! Десяти - двенадцати лет.... Чуть раньше, чуть позже - не. в этом суть. Суть в том, что в эту пору каждое мое движение - соревнование, преодоление -победа. Догнать, обогнать, оторваться - взять верх! Я так paсту. Расширяю, углубляю, ращу свое пространство... и ощущение своих возможностей - овладеваю миром. И -очень важно - ощущаю себя овладевающим, захватывающим мир. Прочь с Дороги - я пришел!

И это замечательно, нормально - добро! Другой делает то же самое со мной. Все честно. В этом соревновании растет. каждый и все. Как молодая, березовая роща! Я видел такую весной. На высоте рыжего холма, только-только высвободившего телячий свой лоб от грузного снега. Еще без листьев, прозрачную, слепящую голубой белизной. Каждая березка тянется взапуски с другой к солнцу. Каждая - другим свет застит и всех подгоняет. И все в этом состязании высоченны, стройны, и... примерно вровень верхушками,

Я побеждаю, расталкиваю, дерусь, иногда жестоко. Ведь в этом мчащемся времени сверхактивности я еще не умею сочувствовать. В этом вихре я чувствую другого только на обходе, только побеждая. Или, когда другой побеждает меня. И-это— очень острые, но и очень разные ощущения другого - побежденного или победившего. Чувствовать и различать я уже учусь. Побеждая и стремясь победить, я ищу свое место в мире, утверждаю себя - самоутверждаюсь.

То, что, в отличие от березок, меж людьми возможно обгонять других не только за счет реальных достижений -не только научаться, постигать, развиваться, и перегонять, созидая себя и мир.... Что в этом состязании подростков возможно, и часто случается, не только подлинно расти, но даже совсем наоборот! Что в соперничестве людей возможно еще и “пыль в глаза пускать”, “тень на плетень наводить”, хитрить... Можно ничего в действительности не строить, даже разрушать, создавая видимость успеха обманом. Что, в отличие от березок, люди могут занять не свое место. Украсть, выклянчить принадлежащее другому; лицедейством добиться лучшего положения и, не вырастая, выглядеть победителями. Скольких пройдох и мистификаторов мы мним великими!.. То, что люди могут, казаться и чувствовать себя сверху, вовсе не развиваясь реально.... Что, обманув, мы можем - самоутверждаться за чужой счет и, “ничего не знача, быть притчей на устах у всех”... Что, остановившись в развитии, отстав, можем казаться и другим и себе(!) растущими и выросшими.... То, что, в отличие от березок, меж людьми возможно, и нередко, притворство и иллюзии, в которые, заигравшись верит и сам притворщик. Что самообман случается, пожалуй, чаще обмана Что в соревновании людей ложь сплошь занимает место развития и как важнейший рычаг нашей культуры тормозит рост всех - всей человеческой “рощи” - нашего Рода Человеческого... то, что.... Иными словами, обсуждение места лжи в стремлении людей к небу... - оставим для другого разговора. Рожденный отцом и матерью... второй раз рождается, (сам рождает себя), когда открывает в себе лицедея и решается жить узнанным, узнанными ощущать себя.

Сейчас меня в этом жестоком, без сочувствия друг к другу состязании подростков интересует другое. Удивительно! Не смотря на то, что в этом возрасте всё “беспощадно разделились[282]” на девочек и мальчиков - реально разделились на соответствующие однополые группы, отгороженные друг от друга каждая своей тайной,... удивительно, что при современной системе воспитания (другой я просто не знаю) и в группах мальчиков, и в группах девочек все общаются друг с другом и с представителями другого пола... все общаются друг с другом одинаково “гомосексуально” - как мальчик с мальчиком! Да, да - именно и только так. И девочки между собой общаются, как мальчик с мальчиком! Как соревнующиеся и побеждающие друг друга пацаны! Пацаны, устанавливающие так - соответственно победам - иерархию в отношениях, в правах на место и на притязания.

- Об особом существовании девочки, с ее немужскими нуждами, интересами, значимостями и влечениями, ни в мужских группах подростков, ни, тем более, в женских - просто не догадываются.

Сейчас меня интересует, как это подростковое “гомосексуальное” общение - “мальчика” с “мальчиком” - сказывается на отношении реального мальчика к девочке и девочки к самой себе? Как такое общение в обеих группах сказывается на отношении и мальчика и девочки к женскому в ней? Интересует меня и как это подростковое наивное игнорирование существования немальчика влияет на дальнейшие гетеросексуальные отношения - отношения между ними как представителями разных полов?

Вспомним снова, как мы общаемся в этом возрасте? Не важно, к какой реальной половой группе мы принадлежим. Все - люди, то есть все - “пацаны”, все - мужчины!

- Я тебе доказал, что лучше тебя решаю, задачи? Доказал, что умнее тебя? Займи свое место! Занял? - мы с тобой друзья. Я буду тебе помогать, подтягивать тебя до себя.

- Я победил тебя в драке? Доказал, что - сильнее? Ты занял свое место - мы друзья! Я буду тебя защищать, и тренировать в искусстве драки, а ты научишь меня решать задачи...

Обратите внимание, как трудно формулировать ту же мысль наоборот.

-Ты меня победил. Ты доказал, что - сильнее. Я признал свое место - я тебе друг. Я буду просить твоей защиты, и учиться у тебя...

Чтобы признать победу другого над собой, нужно иное-мужество, честность, нужен ум... или страх... Выбор твой! Подступает беспокойство: “а зачем тебе я? нужен ли?”. Легко испугаться,- что не нужен. Никому не нужен!..

-Ты мне доказал, что лучше меня решаешь задачи. Ты умнее меня. Я это признаю и занимаю свое место! Я тебе ДРУГ. -

Для такого признания нужно еще больше ума... и честности... и самоуважения, или... доброты. Легче сказать: “ну это мы еще посмотрим!” И посвятить жизнь доказательству себе, что мир - дураки и пустыня.... А ты - демонически не понят...

Но вернемся к моей победе над тобой! Я тебя победил. Ты меня признал, занял свое место (чем и доказал, что признал меня). Мы друзья. Твои переживания меня не интересовали.: Но, когда ты признал меня, мое место и право, - я тебя понимаю, тебе сочувствую (!), твои чувства и твой поступок уважают Так тебе, побежденному отдаю победу надо мной! Научаюсь сочувствовать, любить тебя! Научаясь любить - становлюсь другом.... Остановимся. Сегодня - другая тема. -

Вспомните иные последствия такой же победы в том же психологическом возрасте!

Ты меня победил! А я не признаю тебя победителем!

Я на тебя наскакиваю, лезу, как моська на слона, ярюсь, веду себя, будто победил я, а не ты. Но ты-то в этом возрасте тоже еще “слоненок”. Еще не осознал своей силы. Только еще доказываешь ее себе. Для тебя еще-очень важно, за кого тебя принимают. Ты, как и я, только самоутверждаясь, с удивлением открываешь, что ты, и вправду, - слон! Задираясь и пытаясь преувеличить свои достоинства за счет твоих, я, может быть и не имея такого намерения, нечаянно умаляю тебя. Уязвляю твое самолюбие. Вынуждаю дать мне отпор - повторить состязание. Не важно в чем -в силе, в уме, в чем угодно из значимых для мужчины свойств...

О женских свойствах (своих или ее, или его), значимых для того, чтобы быть (и ощущать себя или ее) человеком, мы еще ничего не знаем. Женские наши свойства в эту пору “гомосексуального” общения будущих женщин и мужчин в качестве “хороших парней” еще не различились для нас, как не видны предметы в густом тумане. Женские свойства не стали для нас значимыми человеческими свойствами, не стали еще для нашего сознания фигурой, имеющей контуры. Женское еще не замечено, не распознано. Женщина растворена для всех в фоне. Она и интересует всех (!) пока только в этом качестве. В качестве - загадки... предвкушения... мечты... о чем-то сладком для всех: “Вино и женщины[283]”. Блюду этому мы не сочувствуем, как, впрочем, и всякому блюду: “Конфеты и мужчины!”. “Хороший ты парень, Наташка! Тебя еще и трахнуть можно”! Человеком мы все пока ощущаем только мужчину.

Важно, что и сама девочка в эту пору ощущает себя полноценным человеком только, когда чувствует, что она -“не хуже мальчика”, “такая, как мальчик”, “лучше мальчика” - “настоящий мальчик”. Девочка этой поры усердно и доказывает другим и себе, что она - настоящий мальчик, то есть настоящий человек! Осознанно или машинально, но в этом психологическом возрасте всем, что отличает ее от мальчика, девочка тяготится. Тяготится - и немальчишечьим телом. К женскому своему телу с его незамеченными и неведомыми, или смутными и беспокоящими, немальчишечьими влечениями относится теперь, если не брезгливо - со стыдом, то пренебрежительно, равнодушно или с потребительским мальчишечьим интересом, но - никогда не бережно.

Итак, этот, казалось, “хороший парень”, которого мы победили, не признает нашей победы и своего поражения! Это - не хорошо! И в этом возрасте мы ему, задирающемуся, доказываем, что он “не прав” и, вообще, 7 слабак, и полный тупица! Теперь он для нас - “плохой парень” и в друзья мы его больше не берём. Изгоняем из своей группы “настоящих парней”. Или окончательно снижаем до положения мальчика-никтожества. “Не наскакивай, и найми свое место”!

С этих пор сниженный “пацан” постоянно будет недоволен и станет втайне или явно порываться занять те места, с которых его прогнали. А нас всегда будет раздражать ощущение, что он требует незаслуженного внимания и похвалы, суетится, рисуется, выпендривается, и претендует не на свое место. Мы будем его шпынять или, пожалев, опекать, нянчить: “чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало”. А ему будет все мало. Унижённый внутренне он будет требовать все большего внимания, уважения.... И так до тех пор, пока не добьется новых... пинков. Кто же может вечно нянчиться с взрослым, который сам не занят собой,... не занят делом, вечно требует аплодисментов, вечно готов обидеться, и успокаивается, только когда докажет себе, что он обойден несправедливо,-потому, что “век жесток” и “люди - звери”!

Но именно такое снижение не признающего ничьих побед и рвущегося на чужое место “пацана” происходит в “гомосексуальном” общении мальчика с девочкой, как с мальчиком! Именно такое!

Быстрее развивавшиеся, до поры всегда и во всем обгонявшие мальчиков девочки, знающие и в себе и друг в дружке только мужские свойства, соревнуясь, как мальчик с мальчиком, и между собой и с мальчишками..., быстрее развивающиеся девочки в начале этого, лишенного сочувствия возраста и умом и силой превосходят и опережают мальчиков, во всем побеждают их. Снизив мальчиков в своем представлении как “ненастоящих мужчин” (но, сохранив ощущение, что человек - это все-таки мальчик, но “настоящий”), они к реальным мальчикам-сверстникам теряют интерес и продолжают “настоящими” мальчиками быть сами.

Но именно к двенадцатилетнему, примерно, возрасту отвергнутые мальчики, еще раньше объединенные не только изгнанием из группы девочек, но и некритично перенятым у старших пренебрежительным отношением к-“девчонке” как к существу низшему..., к этому возрасту мальчики догоняют девочек и в силе и в подвижности ума. Догнав, они начинают доказывать ей и себе (!), что они (мальчики) - сильнее, умнее...- впереди.

Когда теперь уже девочка не хочет признавать своего поражения, но претендует сохранить престиж победителя за собой, тогда и ее, как и всякого “пацана”, претендующего не на свое место, снижают. Окончательно доказывают, что и силой, и умом она мальчику не конкурент и убеждают теперь себя и ее (!), что она - девочка - “пацан ненастоящий” и вообще - не “пацан”. “Ты не человек, потому что -не мужчина”, - так сформулировал это отношение подростка к женщине один мой знакомый[284].

Именно в этом десяти - двенадцатилетнем подростковом возрасте начинается такая взаимоуничтожительная драка мужчин и женщин друг против друга - правая рука мутузит левую!

Застрявшие в этом психологическом возрасте мужчины и женщины растягивают это взаиморазрушение на всю жизнь, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Некоторые из девочек, не выдержав, выбирают действительно жить в роли пацана. Забывают окончательно и о физических свойствах женственности (надо помнить, что такое забвение - не только крах их женского будущего - женской индивидуальности, но и угроза биологическому самосохранению женщины - психосоматическая болезнь). В стремлении самоутвердиться такие “девочки” нередко сами начинают третировать, порой жестоко, других представительниц своего пола, “пацанами не ставших.

Как “соревнование” развивается дальше?

Если женщина не отказалась от своего пола, и не стала, в пику инфантильным “настоящим” мужчинам, “мужиком в юбке”, то оставаться в униженном положении и, главное, с чувством собственной малоценности ей тягостно. Есть, конечно, путь расти в женщину и тем снять проблему. Но об этом позже. А пока это затруднено в том числе и незнанием, что женщина^- некто иное, нежели только- иная биология. И - иное, чем мужчина, иное, чем манящая подростка “загадка в тумане”.

Напоминаю, девочка-подросток, как и мальчик этого возраста, как и все,- застрявшие в этом активнейшем психологическом возрасте - все не знают и не могут догадаться, что женщина - не мужчина. В Средние века Вселенский собор решал вопрос: “Есть ли у женщины душа?”. И признал, что есть большинством в... 2 (два!) голоса. Фактически решался вопрос - человек ли женщина, такая ли она, как мужчина. Другого они не знали. Другое была - ведьма! Сжечь! Представьте - сожгли бы всех “ненастоящих людей” и больше -нет проблем. К нашему времени было бы уже тихо. Тихо.-Спокойная планета. Нет никого! Нет- и времени! Ничьего! Слава этим двоим мужикам! Бабники, наверно! Слава! Вернемся в наше время. Бой подростков продолжается. Женщине, которая чувствует себя “пацаном ненастоящим” плохо. Она терпит, временами клянчит и канючит, временами дергается, просит внимания и одобрения, лезет на глаза кокетством или пытается зацепить всех без разбору иной агрессией: “Вот такая я - загадочная!”... Но, лучше ей не становится и подспудно она ждет случая для настоящей сатисфакции. И, наконец... дожидается. (Мы уже знаем: “этот подросток еще не умеет сочувствовать и чувствует другого только на обгоне, когда побеждает...”).

Но вот этот случай!

“Настоящий мужчина”, во всем победитель - мы же все такие! - “Настоящий пацан” наконец победительно или робко объявляет: “Я тебя хочу!”. А она - “мужчина неполноценный” (помните приписанный Фрейдом женской природе внутриличностный конфликт - “Penis Neid”[285]или “Verlezter Mann”[286], а с ним и комплекс женской неполноценности? А комплекс-то этот, оказывается, по природе мужской и женщине только навязанный мужской, боящейся всего женского, культурой!)...

Он, полный противоречивых или вполне однозначных предвкушений, говорит ей: “Я тебя хочу!”.

И она - “неполноценный мужчина” ему взволнованно и радостно, ведь она так давно ждала этой просьбы или даже уже спокойно так, даже уже не удивившись,- глазом не моргнув, радостно отвечает: “А я тебя... - нет!”... Во, как она его! Некоторые даже говорят: “Ты можешь купить мое тело, но хотеть я тебя не буду!”.

Правда, это только нокдаун. Нокаут еще впереди. Погодите!

И только, когда он задел ее пренебрежением, как никто еще не задевал.... Только, когда он ее вообще не заметил, как Онегин Татьяну... То есть уязвил уж вовсе неотразимо... (мы помнив, что подросток умеет остро чувствовать другого только на обгоне, только, когда побеждает или когда побеждают его!).... Тогда только она, окончательно потрясенная его победой над собой, и окончательно... счастливая, сама сдается в его плен. И тогда только, как пушкинская Татьяна влюбленная, и, как та, забыв о самолюбии, сама творит она все, что в силах ее, лишь бы только он ее заметил. Сама письмо пишет, сама ищет встречи, и сама добивается сто долгожданного: “Я тебя хочу!”. И, конечно же, теперь она отвечает искренне и без малейшего жеманства... Помните у Пушкина:

“Ты в сновиденьях мне являлся,

Незримый, ты мне был уж мил”...

Именно - в сновидениях, и непременно - незримый!

Конечно же, она отвечает ему: “И я тебя тоже хочу!”.

И тогда только она, “неполноценный пацан”,.у которого никогда до того не было ничего своего немальчишечьего, ничего любимого женского, не было и присвоенного ею, любимого немальчишечьего тела... совершенно побежденная, и окончательно в собственном своем мнении сниженная, дарит она себя нелюбимую ему. “На тебе, убоже, что мне негоже!

И, не предчувствуя беды, забыв обо всяком соперничестве, он, для которого она реальна, как мечта, как силуэт в тумане,-он, влюбленный в свою влюбленность, принимает этот сказочный дар. Чуть ни в забытьи,, в упоении своего чувства к собственному чувству он берет ее.... И потом она нежно и ласково, бережно и с глубоким состраданием, чтобы как-нибудь только не задеть его самолюбия, не-ранить, она потом совсем по-матерински и как маленького успокаивает его: “Не огорчайся! Ну не отчаивайся так! Не сегодня, так завтра!.. Я же с тобой! Следующий раз будет лучше!”.

Оказывается, думая, что берет ее, он брал то, что было ему доступно. Он взял ее женское тело, которое у нее - не она!

Оказывается он, “настоящий пацан”, ее не удовлетворил! Он не смог! Вот!!! Вот где - нокаут! Настоящий! Во, как снизили! Хоть,- в петлю! Крах мужчины! И полнейшая сатисфакция! “Ты можешь меня насиловать, но победить не можешь!”.. -

Оказывается, что в этой драке пацанов Госпожа Фригидность - неотразимое оружие. Вот зачем вместе со страхом одарила ею девочку Мать Женщины - Природа. Не насилуй! Не побеждай женщину!

Натали Гончарова даже замуж за Пушкина вышла, детей без любви родила, а все-таки он ее не победил. Всех победил, весь мир подлунный победил, но не ее. И погиб. Не поэт погиб - мужчина. Нельзя безнаказанно, теша свое тщеславие, глумиться над проклятой от Евы за инициативу, лишенной вместе с инициативой всех прав девочкой. Дантес придет![287]

Нельзя глумиться над человеком, не замечать его, не разрушив себя. Никому нельзя, ни мужчине, ни женщине!

Иногда этот разрушаемый человек ты сама! Когда не заметила или по-мальчишески используешь женщину в себе, как инструмент, товар, средство - не для себя! Ведь и отомстив ему, и разрушив его фригидностью, и сохранив от него независимость, и родив в несчастье детей, одна осталась и ты,... и они - сиротами при нелюбимом отце. Отмщение, как и в Гамлетовском королевстве, убило всех. Ведь Ева - значит Жизнь.

Никому нельзя побеждать женщину.

И в тумане скрыты люди!

Дата добавления: 2015-07-08