Я — единственный вызов

Ошо, Ватикан недавно сделал официальное заявление, в котором папа предлагает принять культы, секты и «новые религии» как вызов церкви и обществу.

В заявлении говорится, что депрограммирование членов культа ошибочно. Ватикан сделал это заявление после консультаций со специалистами-католиками в семидесяти пяти странах. Что бы ты на это сказал?

Христианство умирает так быстро, что прилагаются все усилия, чтобы любым способом поддержать в нем жизнь. Никакие усилия не помогут по той простой причине, что все христианское мировоззрение, религия и философия настолько старомодны, что невозможно больше убеждать разумных людей в доверии к ним.

Только в Англии посещаемость церкви снизилась до пяти процентов. Девяносто пять процентов людей больше не ходят в церковь — и такая же ситуация по всему миру.

Предполагая, что, возможно, психология и новые направления в психологических школах смогут помочь. Христианство в течение двадцати лет пыталось, насколько это только возможно, освоить психологию, маскируя ее в цвета христианства. Последняя попытка — это депрограммирование.

Это был шаг отчаяния, потому что молодые люди вступают в новые движения, новые религии — и впервые в истории родители похищают своих собственных детей и силой приводят их в психиатрические лечебницы, чтобы их депрограммировали.

Человека очень легко депрограммировать. И они были очень довольны, потому что успешно возвращали овцу, которая отбилась от стада, обратно в загон.

Но возникла новая проблема: для людей, которые были депрограммированы, религия стала только делом программирования, она потеряла свою ценность как вера. Вы можете депрограммировать человека еще раз — и он станет индуистом; вы можете депрограммировать его еще раз — и он станет коммунистом. Программирование и депрограммирование стало психологической игрой. Оно разрушило важность так называемых религий: это стало не внутренним пониманием, а всего лишь вопросом обусловленности ума.

Люди, которые были депрограммированы, оставили новые движения, но так и не стали хорошими христианами. Теперь они разбираются: это просто программа. Если кто-либо еще похитит их и заплатит деньги некоему психиатру, он сможет запрограммировать их на любую религию, на любую философию, на любую догму.

Это просто интеллектуальная игра. Любой разговор о духовности и религии — просто вздор.

Но у таких людей, как польский папа, нет собственного понимания.

Это было просто, и можно было понять с самого начала: если вы при помощи определенного метода можете изменить представление человека, тот же самый метод может быть использован, чтобы изменить то представление, которое вы вложили в его ум.

В коммунистических странах они использовали депрограммирование почти полвека.

Во время Корейской войны американские солдаты, которые были пойманы коммунистами, все были депрограммированы. Они вернулись — война закончилась, — но они не смогли снова влиться в свое общество. Вы удивитесь, когда узнаете, что в течение десяти лет после окончания войны тысячи ветеранов — солдатов, которые вернулись из Кореи, — покончили жизнь самоубийством в Америке; по той простой причине, что они пребывали в неопределенности. Коммунисты их прочно запрограммировали на коммунизм, это не было делом нескольких дней — годами они были в руках у коммунистов. Они очистили их от всего христианства, всей демократии, всего капитализма: «Все это вздор, то, что нужно, — это коммунизм, диктатура пролетариата». Когда они вернулись, естественно, они не смогли влиться в американское общество; и никто не беспокоился о них — что было сделано с их умами. Им было очень трудно жить в Америке, потому что все, что они видели вокруг себя, было неправильно. Они привезли ум, который был обусловлен, но никто этого не осознавал.

Это была такая пытка, что единственным выходом было покончить с собой, и ни один из американских лидеров — политических или религиозных — даже не позаботился поговорить об этом: «В чем причина, что эти люди совершают самоубийства? Они должны быть счастливы, что вернулись домой».

Теперь папа консультируется со специалистами из семидесяти пяти стран... это не его представление, это не его понимание. Это те специалисты, которые сначала посоветовали депрограммирование. Теперь, видя результаты... Это не помогает, это создает смешение в уме человека: часть его все еще остается с тем новым движением, к которому он присоединился по своему выбору, а другая часть — это то, что навязали ему вы, и он не может простить вам; вы были с ним жестоки.

И многие депрограммированные люди вновь присоединяются к этим движениям, и вы не можете депрограммировать их повторно: теперь они знают все те уловки, которые вы использовали раньше.

Это те же самые специалисты, которые подсказали, что людей, оставляющих христианство и переходящих в новые движения, можно очень просто вернуть. Теперь они видят, что их не так-то просто вернуть. Даже если вы заставите их вернуться, они никогда не будут прежними. В их умах все перемешалось: они знают, что их похитили, они знают, что их заставили. Они не могут простить родителей, они не могут простить программиста; они не могут простить церковь; они не могут простить религию — потому что против них было совершено насилие. Было осквернено их основное человеческое право. Либо они будут вынуждены присоединиться к какому-либо новому движению, либо останутся в этом замешательстве.

А более серьезная опасность, которую создало христианство само для себя, — та, что люди, которые не присоединились к новым движениям, которые не были переобусловлены, осознали, что это всего лишь игра программирования. Вы можете запрограммировать человека на все что угодно; просто вложите определенные представления в его ум-компьютер, и есть способы и методы, с помощью которых это можно сделать.

Вы отобрали саму глубину религии. Вот почему папа дал указание о том, что никто не должен быть депрограммирован.

Это можно было предвидеть с самого начала. Всякий, кто понимает азбуку психологии, должен был это предвидеть.

Говорить, что новые религии должны быть приняты как вызов... Что христианство может предложить человечеству? Если бы у него что-то было, эти люди не переметнулись бы к различного рода учениям, поверхностным, иногда даже глупым, но, тем не менее, более увлекательным, чем тупость христианства, скучные догмы, алогичные концепции, которым ваше сердце никогда не говорит «да», но вас вынуждают говорить «да».

Это чтобы замаскировать те глупости, которые были сделаны за двадцать лет депрограммирования. Что-то нужно им сказать: «Что вы будете делать теперь? Если не депрограммирование, то что тогда? Примите это как вызов».

Но разве они живы, чтобы принять это как вызов? Разве у них есть какие-либо основания, чтобы принять это как вызов? Что касается всех основ их религии, единственное, что они могут предложить, так это «верьте». Новое человечество хочет доказательств, подтверждений, рациональности, научного подхода.

Вызов возможно принять, если вы можете предоставить научный подход, но с научным подходом они попадут в беду.

Непорочное зачатие доказать будет трудно, воскрешение доказать будет трудно, способность человека ходить по воде доказать будет трудно. Все это можно только принять на веру. Если они хотят вызова и примут вызов, тогда они должны выучить язык науки, язык довода — а не веры.

Я не вижу никакой вероятности того, что христианство может что-то предложить. Оно обречено на смерть. Чем раньше оно умрет, тем лучше — это даст миллионам людей свободу думать по-своему, искать по-своему. Это породит великую революцию, смерть христианства, потому что это самая значительная религия в мире; и это будет не только смерть христианства, это будет начало смерти и других религий. Когда большой брат умирает, другие вынуждены последовать за ним.

В Индии когда кто-то умирает, его старший сын проходит через ненужную пытку: его голову бреют; его усы, бороду — все бреют. Я спрашивал у индуистских ученых, в чем причина этого. Они отвечали: «Мы не знаем, но так было столетиями. Самый старший сын должен сбрить все свои волосы».

Я разговаривал с шанкарачарьей и спросил у него.

— Я не знаю, но что-то в этом должно быть, — ответил он. — А ты как думаешь?

— Я думаю, что это бритье головы — сигнал старшему сыну, что теперь его черед: «Приготовься! Твой отец мертв. Теперь ты крайний. Следующим позовут тебя. Это начало!»

— Откуда ты это взял? — спросил он.

— Ниоткуда. Просто... это же понятно: когда отец умирает, вся ответственность переходит к старшему сыну; он становится главой семьи. И, естественно, он следующий. Тот, кто изобрел этот метод бритья головы, оказал огромную услугу: всему городу становилось известно, что теперь этот приятель может откинуться в любой момент. И этому приятелю также становится понятно, что он должен начинать готовиться, — вопрос только времени. Он теперь первый в очереди.

Смерть христианства, с моей точки зрения, очень важна.

Только католиков семьсот пятьдесят миллионов — половина человечества христиане. Это будет грандиозное освобождение. Папа просит своих последователей принять вызов, но сам он такой трус, он не может принять вызов.

Я не встречал ни одного христианского епископа или кардинала, который был бы способен принять какой бы то ни было вызов. По той простой причине, что их ключевая философия основана на вере, на принятии, на веровании. А человек, который вызывает вас, не собирается принимать это как верование — вам придется представить доказательства, вам придется представить подтверждения, вам придется предоставить очевидцев Бога.

У них даже нет аргументов. А те аргументы, которые предоставляет христианство, несерьезные, неполноценные. Любой может опровергнуть их без особого труда.

То, что их специалисты из семидесяти пяти стран говорят, что депрограммирование должно быть прекращено, имеет колоссальное значение. Это значит, вы не можете больше принуждать человека так, как с успехом делалось до сегодняшнего дня. Времена изменились, и человек достиг определенной зрелости. Он хочет свободы, чтобы выбрать свой жизненный путь. Он не хочет, чтобы это решал кто-нибудь другой; он хочет решать это сам, потому что это первый шаг к утверждению своей индивидуальности.

Если папа действительно считает, что это вызов, он не должен мешать итальянскому правительству выдать мне визу на въезд в Италию. Шестьдесят пять выдающихся личностей Италии, люди с международной известностью, которые сделали вклад в различных направлениях, протестовали: «Почему ему не разрешают въехать?» Правительство не сказало нет, и сейчас уже прошло почти шесть месяцев с того момента, как я подал заявление на получение въездной визы — просто в качестве туриста.

У меня есть свои люди в Италии. Они продолжают говорить нашим саньясинам там: «Да, мы дадим ее, она уже скоро будет». Шесть месяцев каждый день они говорят «завтра».

Но папа сильно влияет на правительство.

Если он действительно имеет в виду вызов, то позвольте нам начать с самого Ватикана.

Я принимаю вызов, и я готов к публичной дискуссии — открытой дискуссии — по каждой христианской догме; и я готов доказать, что это абсолютная бессмыслица, вздор и абсурд.

Ошо, недавно я читал об одной американке, которая утверждает, что она одержима существом из Атлантиды по имени Рамта, которому тридцать пять тысяч лет.

Женщина распространяет мистические послания от Рамты по спутниковому телевидению, в концертных залах и на тысячах аудио-пленок. Люди платят до четырехсот долларов за место, чтобы услышать излияния древнего существа, которые, похоже, по чистой случайности основаны на изрядном количестве современной терапии самопомощи. Я знаю, ты говоришь доверять существованию, но я не могу не относиться к этому скептически. Ты можешь мне помочь?

Анандо принес мне новость об этой женщине. В Америке любая глупость становится привлекательной, и чем больше вам приходится за нее платить, тем она привлекательней.

В других странах вы платите больше, если это нечто очень ценное. В Америке с точностью до наоборот: если вы платите больше, это становится очень ценным.

Эта женщина — я такого раньше не слышал — не только говорит, что ей тридцать пять тысяч лет и что она родом с исчезнувшего континента Лемурии и Атлантиды, но она также говорит, что она воплощение индийского бога Рамы. На деле, она состряпала имя Рамта из Рамы. И во всем, что она говорит, нет ничего нового.

В статье, которую принес мне Анандо, она раскритиковала также и меня. Она сказала, что в тот момент, когда ее книги будут изданы, книги Ошо просто исчезнут из магазинов, никто не будет читать их.

Одно ясно — она их читает! И, возможно, большая часть ее излияний из этих книг. Иначе почему из тысяч книг она выбрала только мое имя? Это не может быть случайным совпадением. Она, должно быть, читала эти книги; она, должно быть, использует материал из этих книг; а теперь она должна доказать, что эти книги неправильные — из-за внутреннего страха, что она из них своровала.

Это очень показательно: по всему миру много писателей, которые воруют слова, предложения, абзацы, целые идеи из книг, не упоминая моего имени, потому что тогда они не будут выглядеть оригинальными; но они боятся, чтобы никто не обнаружил, что это из моих книг, поэтому они вынуждены сделать еще одну вещь: они должны каким-то образом осудить меня, чтобы это уравновесить. «Этот человек не может воровать у Ошо, он против него». Поэтому они делают и то, и другое: они осуждают, они критикуют, и они воруют.

Я не знаю эту женщину, но ясно одно: она читает мои книги. Она ворует из этих книг, она боится этих книг, она бы хотела, чтобы эти книги исчезли из магазинов. Иначе зачем о них упоминать? Я никто. Зачем обо мне тревожиться?

А в Америке это давняя традиция. Всегда есть люди, которые из Атлантиды, Лемурии, Тибета — провозглашающие то, что написано в обычной литературе. Вам нужно сходить в библиотеку и посмотреть, и вы обнаружите, что каждое их высказывание украдено; оно не из Лемурии, оно из публичной городской библиотеки.

Но люди не читают. Они внимают всему этому вранью и платят за него. Это психология: если вы платите четыреста пятьдесят долларов, чтобы посидеть в зрительном зале, когда она входит в транс и начинает говорить... И это не все: если вы слушаете ее и смотрите по телевизору у себя дома, вы платите двести долларов...

Когда люди платят так много денег, они сами себя ставят в затруднительное положение. Если они скажут, что это все ерунда, значит, они сами дураки, раз заплатили. Они вынуждены прийти домой и воскликнуть: «Это отпад. Четыреста пятьдесят долларов ничто. Никакие деньги с этим не сравнятся. То, что она говорит, бесценно».

То же самое было с ЭШТ. Вернер Ерхард брал с людей двести пятьдесят долларов и оскорблял их, не позволял им сходить в туалет. Сеанс продолжался весь день, но им нельзя было поесть, их унижали разными способами — и они заплатили за это двести долларов. Они не могли уйти в середине сеанса, потому что заплатили двести долларов. Они хотели увидеть все — возможно, в конце что-то выплывет. И что-то выплывало: многие люди начинали мочиться, сидя прямо там, в зале! А если вы сдерживали мочевой пузырь целый день и больше сдерживаться не можете, помимо вашей воли оно начинает выходить — то это такое огромное облегчение, что человек чувствует вкус отпускания! И людям это нравилось, потому что это было переживание. Это было переживание!

И они рассказывали друзьям: «Это сверхъестественно. Я почувствовал такое облегчение, ушло все напряжение. Каждая клеточка моего существа расслабилась». И только из уст в уста — Вернер Ерхард не давал никакой рекламы — только из уст в уста.

Он просто говорил людям: «Поделитесь со своими друзьями тем великим переживанием, которое вы вкусили».

И никто не хочет выйти и сказать, что это просто глупо, что это жульничество и нас одурачили.

Но фокус был выразительным — потому что никто никогда раньше этого не делал. Можете делать в одиночестве, хотя это будет трудно. А там было триста человек, и туалет был закрыт, и стоял человек, не позволяя никому зайти; вы можете выйти, но не можете попасть в туалет.

Вся методика в том, что ваш ум, ваши мысли — все останавливается. Весь смысл в том, как проконтролировать свой мочевой пузырь, вся ваша жизнь была в мочевом пузыре. И, естественно, это была настоящая концентрация.

Но есть предел. После определенного предела вы не можете с этим справиться. И когда один человек расслабился, сначала он почувствовал небольшое смущение, но расслабление было таким значительным, что люди вставали и говорили: «Я испытал его — переживание!» И тогда другие делали то же самое. Когда они видели, что те делают это прямо здесь, в зале, и испытывают переживание, а они как дураки сдерживаются... так что большая часть толпы испытала! И они передавали послание своим друзьям: «Ты должен пойти. Ты не должен упустить».

И, безусловно, после такого напряженного дня это было расслаблением; унижение с одной стороны — когда на вас кричат, выставляют дураком, неполноценным; когда вас заставляют признаться, что вы и есть дурак, что вы и есть неполноценный. «Выскажи все то, что ты чувствуешь, но никогда не говоришь! Будь правдивым, будь искренним!» И все это время вы сдерживаете мочевой пузырь. Весь фокус ЭШТ был заключен в мочевом пузыре.

Многие помочились, испытали переживание, и целое движение умерло! Теперь никто не хочет мочиться за двести долларов!

Ошо, когда я читала первую из прочитанных мною твоих книг, «Приди и следуй за мной», и дошла до истории Бодхидхармы, который пристально смотрел на стену, я почти час каталась со смеху. Той ночью у меня был необычный сон, потому что я спала словами — чего у меня никогда раньше не было. Этот сон длился четыре секунды.

Старик спросил юношу:

— Есть?

— Да, — ответил юноша.

— Что? — спросил старик.

— Ничего, — ответил юноша.

Пожалуйста, разъясни.

Сон, действительно, был самим посланием той книги, которую ты прочитала. Те несколько слов — оно пришло в словах, потому что нет способа создать изображение этого. Как создать изображение «есть» или изображение «ничего»... и изображение «да»? Вот почему ты впервые в своей жизни увидела сон в словах — потому что книга, которую ты читала, была связана с этими словами. Она была связана с есть ностью.

Старик спрашивает: «Есть?» Наверное, он мастер...

А юноша, наверное, ученик, отвечает: «Да».

Старик спросил: «Что?» Он хотел быть уверен, что юноша понял «есть?», а не просто рассудочно сказал «да». Если бы это был только рассудочный ответ «да», все было бы иначе. Вот почему он спрашивает: «Что?»

И юноша говорит: «Ничего». Потому что есть ность в то же самое время и ничто. Она и то, и другое. По сути, это одно, просто два названия одного.

Ты видела, действительно, золотой сон, который подводит итог всему моему посланию: ты должна прийти к ощущению есть ности как ничего; и больше ничего нет, больше нечего осознавать или понимать, ты познала все. Это был истинно, подлинно очень постигающий сон — слишком близкий к реальности, чтобы называть его сном.

Ты, наверное, была настолько под впечатлением от этой книги, что оно сразу же попало прямо в самое твое сердце.

Но это должно стать всей твоей жизнью. Этот сон должен стать твоей реальностью.

Ошо, Шриватса Госвами, так называемый духовный мастер Международного Общества Сознания Кришны, Харе Кришны, недавно заявил, что ты «очень низкого пошиба, не должен считаться религией, отъявленный негодяй».

У тебя есть что сказать этому святому?

Я не знаю Шриватса Госвами. Это очень странно, что негодяй ничего не знает о святом, а святой знает о негодяе. Он думает, что критикует меня, — он ошибается.

Я никогда не говорил, что я священнее других, что я выше других. Я на самом деле нищий духом.

Я бы мог согласиться с Иисусом, если бы он немного изменил свое высказывание. Он говорит: «Блаженны нищие духом, ибо они унаследуют царство Божие».

Я раскритиковал это. Я бы не раскритиковал, если бы он сказал: «Блаженны нищие духом, ибо они в царстве Божием». Моя критика в том, что он помещает царство Божие в будущее и утешает тех людей, которые несчастны здесь. Его высказывание — больше утешение, чем истина. «Блаженны нищие духом, ибо они в царстве Божием в этот самый момент», — я бы согласился с этим всем сердцем.

Шриватса Госвами сказал, что я низкого пошиба. Я предпочел бы сказать, что я низший из низких.

Он говорит, что меня не стоит принимать во внимание. Тогда почему он принимает меня во внимание? Я удивлен. Эти люди в какой-то степени опасаются меня. Я никогда раньше не слышал его имени.

Я знал его мастера, Свами Прабхупаду, который создал движение Харе Кришны. Он был одним из величайших дураков, и у него был невероятный талант к привлечению дураков. Если вы хотите найти сборище дураков, вы найдете его в движении Харе Кришны.

Этот человек — если он стал преемником, — должно быть, доказал мастеру, что он самый большой дурак среди всех других дураков. Я хочу сказать ему одно: лучше быть негодяем, чем дураком. Чтобы быть негодяем, нужен хоть какой-то разум.

И когда я говорю, что эти люди — скопление дураков, я недаром это говорю.

Его зовут Говатс Госвами. Говатс значит сын коровы, а госвами значит муж коровы. Только дурак может дать такое имя, и только дурак может носить такое имя.

Эти люди пьют каждый день... потому что они полные фанатики; среди христианских культов есть христиане-фундаменталисты и есть свидетели Иеговы — Харе Кришна принадлежат к той же категории.

Преданные Кришны в Индии не называют рай так, как все остальные. Будда называет его нирвана, индуисты называют его мокша, джайны называют его кайвалья — прекрасные названия; кайвалья значит совершенное одиночество, мокша значит свобода, нирвана значит ничто. Последователи Кришны называют свой рай голок — земля коров. Похоже, что Кришна — самый древний коровий пастух. И они пьют каждый день определенную субстанцию, они называют ее панчамрит — пять эликсиров. Она состоит из пяти веществ, которые выходят из коровы: коровьей мочи, навоза, молока, йогурта и масла. Они смешивают все эти пять компонентов каждый день и пьют. Это — пять эликсиров; и те, кто пьет эти пять эликсиров, безусловно, достигнут голока. Я не знаю, почему нужно хотеть попасть в голок. Что вы там собираетесь делать?

Поэтому, когда я говорю, что эти люди дураки, у меня есть основания так говорить. Только дураки могут думать, что коровий навоз и коровья моча — это что-то духовное, и что они трансформируют ваше сознание. Они не трансформировали корову. Как они будут трансформировать человеческое сознание? И в чем смысл? Даже если ваше сознание и трансформируется и вы достигнете голока, здесь было лучше; вы, по крайней мере, были человеческим существом.

Я не думаю, что это критика, когда он называет меня негодяем. Я и есть негодяй. Это комплимент.

Для всех религий я и являюсь негодяем, потому что я разрушаю их безжалостно. Никто не был так жесток — зная, что у них те же слабости, что и у других религий, все молчали о слабостях других религий. Так как у меня нет никакой религии, у меня нет никакого страха. Я могу разоблачать всех. У них нет ничего, за что они могли бы критиковать меня, — они могут только обзывать меня.

В другом докладе, который показал мне Анандо, он назвал меня шарлатаном. В этом докладе он называет меня негодяем. Но одно ясно, что его больше интересую я, чем его собственный великий дурак, который создал движение Харе Кришны, Прабхупада. Он должен говорить о нем, не обо мне.

Они будут говорить обо мне, и они скажут, что я не стою их внимания. И они не могут увидеть противоречия, такого очевидного, в том самом заявлении, что я преследую их, куда бы они не пошли, тревожу их сон, обрубаю их корни — а им нечего защищать.

Я раскритиковал Кришну. Вот почему они злятся. Прабхупада очень разозлился, потому что я назвал его тупицей. Но он и был тупицей.

Он учил этих людей придерживаться целибата, что обязательно приведет к сексуальному извращению. Он учил этих людей просить подаяния. Он учил этих людей: вам ничего не нужно делать, кроме как постоянно повторять: «Харе Кришна, Харе Рама».

Это верный путь к уничтожению любого разума. Это методы программирования.

Если кто-то думает, что этого достаточно, чтобы трансформировать сознание: что бы вы ни делали, вы продолжаете воспевать про себя, громко или тихо: «Харе Кришна, Харе Рама», танцевать на улице: «Харе Кришна, Харе Рама»... потому что постоянно только эти два слова будут стучать молотком. Все ваши нежные клетки, вся ваша система ума будет отравлена. Она не предназначена только для двух слов. Она не будет задействована, и, незадействованные, эти хрупкие клетки начнут отмирать.

Так что, в первую очередь, это прельщает дураков, а если случайно попадается тот, у кого-то есть немного разума, то эти методы разрушают его.

Эти люди постоянно читают мантры — не зная, что повторение одного слова или одной мантры убьет их разум.

Разум нуждается в заострении — в новых направлениях, новых измерениях. Он должен двигаться в непознанное. «Харе Кришна, Харе Рама» — там он застревает.

Прабхупада разозлился, потому что он не смог ответить на мою критику Кришны. Если бы он был честен и если бы эти люди были честны — этот Госвами, — то они бы называли Шри Кришну величайшим негодяем всех времен. Он силой взял шестнадцать тысяч женщин себе в жены, не женившись на них, а они все были замужем, у них были дети, у них были мужья... но он был могущественным, фашистом. Любую женщину, которая ему нравилась, незамедлительно забирали к нему во дворец, не думая о том, что случится с детьми. Шестнадцать тысяч женщин! Ни один другой мужчина за всю историю не вел себя так отвратительно.

И он был причиной самой большой войны в Индии, Великой индийской войны, Махабхараты. Он заставил Арджуну, своего друга и ученика, развязать войну — а было почти такое же время, как мы живем сегодня, такой же критический момент; война обещала быть очень опасной, потому что весь мир был разделен на две части, и обе части были готовы сражаться и истреблять друг друга; и кто бы ни победил, он бы нашел во всем королевстве одни только трупы и ничего кроме трупов. Арджуна мог предвидеть это. Все могли предвидеть это. Так как это просто безумие — ведь у них были все технические средства, чтобы уничтожать людей в большом масштабе.

У ученых умов есть подозрение, что, возможно, они знали об атомной энергии. Некоторое их вооружение выглядело как атомное оружие.

Арджуна говорил: «Лучше мне уйти в Гималаи и забыть об этом, пусть другие мои братья управляют, — это была война между братьями-кузенами, — потому что я не вижу никакого смысла. Если все будут мертвы, даже сидя на золотом троне, я буду стыдиться, я буду чувствовать такую вину, что убью себя».

Но Кришна заставлял его, убеждал, обосновывал, объяснял и, в конце концов, — самый отвратительный аргумент, который используют религии, — он сказал ему, что «это воля Божья, и если ты идешь против нее, ты идешь против Бога. Не шути с Богом! Если Бог хочет войны, пусть она произойдет!»

Использовать Бога в качестве аргумента всегда коварно. Это значит, вы не оставляете другому человеку никакого шанса. Он бы сказал: «Я не верю в твоего Бога»... но он обусловлен Богом так же, как и вы. Если на то воля Божья, то Арджуна, не желая того, начал войну. И то, что он представлял себе, случилось: погибли миллионы людей, а затем на долгие годы всю страну охватила болезнь, и она разрушила саму сердцевину страны. Индия так и не смогла снова стать такой же прекрасной, такой же радостной, с теми же лесными университетами провидцев, с тем же синтетическим видением тела, ума и души, материи и духа; она так и не смогла вернуться к тем прекрасным дням. Она продолжила падать в нищету, в подавление, во всевозможные уродливые вещи. И она продолжает падение. Сейчас ей пять тысяч лет, и она все еще страдает от этого человека, Кришны.

И, распевая его имя, вы попадете в голок?

Это те культы, которые папа считает вызовом.

Я единственный вызов. Эти культы не вызов. Какой вызов бросят эти культы? — они такие же дурацкие, как и папино христианство.

Какие новые движения? Они все фанатичные, недалекие — все могут видеть их тупость. Они не вызов.

Но папа такой трус, он не может даже прямо назвать мое имя. Я единственный вызов, потому что я могу видеть, что всем этим движениям некому бросить вызов, потому что они в одной лодке, с одними верованиями — не в Христа, так в Кришну; не в Кришну, так в Раму. Но основа гнилая, а философия — просто мусор.

Дата добавления: 2015-07-10