Глава 10. «Есть что‑то необыкновенно вульгарное в особах, подверженных сильным эмоциям».

«Есть что‑то необыкновенно вульгарное в особах, подверженных сильным эмоциям».

Джорджетт Хейер. «Коринфянин»

Колин наблюдал, как Шугар Бет входит в гостиную с подносом канапе и стопкой коктейльных салфеток. «Сивиллы» подняли головы: стервятники, заметившие добычу. Они мгновенно слетелись в стаю, предоставив мужей самим себе. Уинни, бывшая пария, ставшая предводительницей, сверкала среди них, как бриллианты, которые надела сегодня. Она одна спокойно поднесла к губам бокал, не игнорируя присутствие Шугар Бет, но и не глазея на нее, как другие.

Райан, стоявший поодаль, в арочном проеме, тоже украдкой следил за Шугар Бет. Колин же безуспешно пытался пробудить в себе прежнее чувство своей правоты и уверенности в правильности собственных поступков, горевшее в нем с тех пор, как она вернулась в Парриш. Но ничего не получалось. Того эпизода, когда ее принудили взять жакет Линн, оказалось достаточно, чтобы удовлетворить жажду мести. Теперь же он просто хотел, чтобы вечер скорее закончился и можно было наконец забыть и Шугар Бет, и вызванные ею треволнения.

На скулах Шугар Бет выступили ярко‑красные пятна, но вместо того чтобы, как всякий здравомыслящий человек, держаться подальше от «Сивилл», она прямиком направилась к ним. Колин кожей ощущал их злобу, ползущую к ней волной радиоактивных отходов. Она оскорбила всех, и ей не забыли и не простили. Жаль, что у нее не осталось ни единого оружия защиты: черных туфель на шпильках, которые он заставил ее снять, облегающего топа, бирюзовой бабочки.

Она протянула поднос Линн:

— Креветки?

Линн коснулась пальчиком подбородка.

— Дай мне минуту, хорошо? Попытаюсь представить, что подумала бы Дидди, увидев сейчас свою Шугар Бет.

Не потрудившись стереть ехидную улыбочку с лица Линн одной из своих уничтожающих реплик, на которые прежняя Шугар Бет была так щедра, высокая блондинка с подносом не ответила ни слова. Просто стояла и позволяла им пялиться на нее так, словно у нее внезапно выросли рога.

Колину стало не по себе. Почему она не смирится с поражением и не уедет? Неужели так отчаянно нуждается в этой картине? Невозможно придумать иную причину, по которой она позволяет так себя унижать!

— Креветки свежие? — свысока осведомилась Хейди.

Вопрос должен был оскорбить его, как хозяина, но, понятное дело, не имел отнощения ни к нему, ни к креветкам. Он мысленно подначивал Шугар Бет на контратаку, но она, видимо, не обладала телепатическими способностями.

— Абсолютно.

Хейди взяла креветку, а Линн, преисполненная самодовольной уверенности в собственной правоте, потянулась к полупустому бокалу Уинни:

— Шампанское Уинни выдохлось. Принеси новый бокал.

Он сам планировал этот вечер, так как же мог винить их за беззастенчивое издевательство над жертвой? Задумывая всю эту историю, он считал, что нашел наилучший способ сравнять счет. Месть джентльмена, если вам угодно, прямо к делу и без кровопролития. Теперь же горечь и обида казались пожелтевшим кусочком старой зернистой кинопленки, слишком долго проигрывавшейся в голове.

Шугар Бет переложила салфетки в ту же руку, которой держала поднос, и взяла бокал.

Жажда мести выгорела, и во рту чувствовался вкус золы. Верх взяла старая, разрушительная потребность убивать драконов. Он поспешно подошел к женщинам:

— Я сам принесу.

Но Шугар Бет отступила, прежде чем он успел коснуться бокала.

— Не стоит беспокоиться, мистер Берн. Я более чем счастлива принести шампанского миссис Галантайн, — заверила она, направляясь к стойке бара: подбородок вздернут, спина прямая, плечи расправлены. Королева с подносом в руках.

— Вот так так, — нахмурилась Линн, разочарованная полным отсутствием реакции. — По‑прежнему дерет нос.

Хейди вытянула шею, стараясь получше разглядеть Шугар Бет.

— Какое у нее было лицо, когда Линн протянула ей бокал Уинни! Не знаю, как насчет вас, но лучшей вечеринки мне не приходилось видеть.

Эми встревоженно огляделась:

— Я не стала бы так открыто злорадствовать.

— Отдыхай и веселись, — парировала Мэрилин. — Завтра еще будет время попросить прощения у Иисуса.

— Она просто вычеркнула нас из своей жизни, — вторила Мэрилин. — Как только поступила в колледж, мы перестали для нее существовать.

— Плюс все, что она сделала с Колином, — добавила Эми.

— И при этом клялась, что все правда, — фыркнула Линн. — Но мы никогда ей не верили.

Колин уже слышал все это раньше и не желал слышать снова.

— Было когда‑то, но быльем поросло, и все такое. Дело прошлое, и не стоит больше об этом.

Все дружно уставились на него, но прежде чем кто‑то успел возмутиться, вернулась Шугар Бет с бокалом Уинни. Та взяла бокал, не глядя на нее. Словно Шугар Бет была невидимкой. Ничего не скажешь, ему можно себя поздравить. Салонное правосудие во всем своем блеске.

— Я закончила читать роман китайского автора, который вы рекомендовали, — заметила Уинни. — Вы были правы. Я получила огромное наслаждение.

Колин ощутил укол раздражения. Уинни лучше других понимала, каково быть отверженной, и он ожидал от нее большего благородства.

Но сознание собственного лицемерия отрезвило его. Значит, теперь он будет винить Уинни за то, что самолично запустил адский механизм?

Шугар Бет отправилась на кухню, и он позволил себе немного расслабиться. Может, она все‑таки придет в себя и догадается удалиться. Прежняя Шугар Бет так и поступила бы.

Он очертя голову ринулся в обсуждение китайского романа, и, хотя сам себе казался напыщенным болваном, это его не остановило. И пропади все пропадом, вовсе он не напыщенный, что бы там ни твердила Шугар Бет. Просто нравилось поощрять высказывания окружающих о литературе.

— Если только на обложке не изображен голый мужик, мне вряд ли захочется это читать, — призналась Мэрилин. — Вот разве что снимут картину, тогда…

Все, кроме Уинни, засмеялись. Проследив за направлением ее взгляда, он увидел, что Шугар Бет вернулась и на этот раз преспокойно идет к Райану.

Райан любил вечеринки с хорошей музыкой и вкусной едой, на которых старые друзья иногда встречаются с новыми людьми и узнают от них немало интересного, но сегодня он не хотел идти к Колину. И в то же время почти не мог думать о чем‑то еще. После стольких лет он все‑таки увидит ее!

— Погодите, Колин еще поставит ее на место, — твердила Линн во время их последней встречи. — Как и всякий нормальный человек.

Остальные что‑то чирикали, наперебой высказывая свое мнение. И только Уинни молчала.

Еще не заметив Шугар Бет, он ощутил ее близость. Так было и в школе. Еще не свернув за угол, он знал, что она стоит на другой стороне улицы.

Любовь до гроба.

Он решительно отмахнулся от старческого, заикающегося шепота. Они мало походили на Ромео и Джульетту. Скорее уж на Кена и Барби, как их часто дразнили. Он лизал ее ноги, как спятивший от любви щенок, а она и тогда была именно тем, кем осталась: женщиной, от рождения слишком красивой и богатой, чтобы волноваться о такой мелочи, как порядочность.

— Привет, — сказала она чуть хрипловато. Он помнил другой голос: веселый и звонкий. — У меня здесь тартинки, довольно среднего, правда, качества, но для мужчины с хорошим аппетитом сойдет. Только вот эти лучше не трогать. Соевый творог.

Он медленно обернулся.

Хотя она была одета скромнее остальных женщин, все же умудрилась затмить их одной манерой держаться. Присмотревшись, он заметил, что свежая красота юности осталась позади. Она была слишком худа, а под глазами темнели круги. Возможно, она выглядела немного постаревшей. Не измученной. Не изнуренной. Не потасканной. Просто не новой. И в то же время ничто не могло скрыть ее благородного происхождения. Настоящая чистокровка.

Шугар Бет протянула ему поднос.

— Посмотри на себя, — тихо бросила она. — Мистер Большая Шишка.

Тон был не саркастическим. Скорее, любящим. Словно перед ним стояла гордая мамаша, а не бывшая подружка‑изменница.

Из него будто воздух выпустили, и именно поэтому он ощетинился.

— Не жалуюсь. И вполне освоился в бывшем кабинете твоего папаши.

— Бьюсь об заклад, так оно и есть.

Ее улыбка стала еще ослепительнее, и это окончательно взбесило его.

— Никогда не знаешь, когда жизнь подставит тебе подножку. Верно, Шугар Бет?

— И тут ты прав.

Резкая боль налетела на него вместе с потоком эмоций, в которых не было сил разобраться. С чего это она смотрит на него с такой симпатией? Он ждал чего‑то более опасного, более определенного. Может, раскаяния из‑за того давнишнего предательства? Жалких остатков прежней похоти, способных утешить его эго, хотя, учитывая тогдашнюю юношескую неуклюжесть, последнее вряд ли возможно.

«Вынь его, Райан. Я передумала. Очень больно. Вынь».

Но было уже поздно.

— О Господи, прости меня.

Она засмеялась:

— Все в порядке. Давай сделаем это еще раз.

И они сделали это еще раз. Снова и снова, пока наконец все не получилось как следует. Они делали это в ее «камаро». На одеялах, у озера. Рядом с печкой, в подвале дома Линн. И всего этого было недостаточно.

Они поклялись друг другу, что, когда поженятся, будут делать это не меньше трех раз в день.

Любовь до гроба.

— Шугар Бет, мне нужно с вами поговорить.

Он не слышал, как подошел Колин, и сейчас едва не поддался неожиданному порыву защитить Шугар Бет, особенно еще и потому, что ее улыбка мгновенно поблекла.

— Прошу прощения, босс, но лучше поболтаем позже. Сейчас нет времени. Нужно разнести эти так называемые закуски, пока они не прокисли.

— Обойдутся без закусок. Но она уже отошла.

Пианистка заиграла песню Фейт Хилл. Колин прожигал взглядом удалявшуюся спину Шугар Бет. Райан глотнул пива и покачал головой:

— Какого черта все это затеял?

Колин вздохнул:

— В то время это казалось неплохой идеей.

— Ну так вот, это дерьмовая идея.

— Исключительно дерьмовая, — согласился он.

Дурные предчувствия Колина усиливались с каждой минутой, пока Шугар Бет расхаживала по комнате со своим подносом. Тед Уиллоуби не мог отвести от нее глаз, а парнишка у стойки бара мгновенно превращался в идиота, стоило ей подойти за новыми бокалами. Она предложила салфетку заведующему университетской библиотекой и принесла шампанское Карис Лири, после чего натянула маску холодного безразличия и отправилась обслуживать «Сивилл».

Рука дрогнула, и виски из стакана плеснуло ему на живот. Она скорее сломается, прежде чем согнется хоть на дюйм. Ему хотелось вытащить ее из комнаты и поцелуями излечить от упрямства.

— По‑прежнему воображает, будто владеет миром, — заметил Райан.

Только теперь Шугар Бет уже не была тем отравляющим людям жизнь подростком, которого они оба помнили. Он хотел объяснить это Райану, но, поскольку сам не все еще понял, решил промолчать.

По комнате пронесся легкий шум. Колин повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэрилин небрежным движением опрокидывает бокал красного вина прямо на блузку Шугар Бет.

Шугар Бет метнулась в спальню Колина. Она не даст им увидеть себя плачущей. И без того пролила столько слез жалости к себе, что в них можно утопиться, и что это ей дало? Да ничегошеньки!

Вино пропитало блузку, как свежая кровь.

Она заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, но ком в горле все не таял. Что же, нужно быть откровенной: ком этот называется стыдом. Одно дело знать, что тебя яростно ненавидят, и совсем другое — столкнуться лицом к лицу с этой ненавистью.

Она нашла в ванной бумажные платки и высморкалась. Ничего, все пройдет. И она никуда не убежит. Пусть «Сивиллы» едят ее поедом, она и шагу не сделает из этого города. Придется послужить боксерской грушей. Но она все равно что неваляшка. Сбивай ее с ног сколько угодно, а она все будет вставать, верно?

Но сейчас вставать почему‑то не хотелось.

Шугар Бет стащила блузку и протерла грудь губкой. Вино оставило красное пятно на лифчике. И с этим ничего не поделаешь. Впрочем, как и со всем остальным.

Направляясь в спальню, она чувствовала себя столь же хрупкой, как сахарный замок, когда‑то украшавший ее именинный торт, в далекие восемь лет.

В комнату быстро вошел Колин.

— Убирайтесь, — прошипела она, маршируя к гардеробной.

Он не стал объяснять, что это его комната. Просто встал на пороге гардеробной, на том месте, где стояла она всего несколько часов назад, наблюдая, как он одевается.

— Я хочу, чтобы вы немедленно вернулись в каретный сарай, — объявил он с неожиданной мягкостью, жалившей куда больше той злобы, что ждала внизу.

— Да неужели? — бросила она, роясь в его рубашках.

— Всему есть предел.

— Но раны еще недостаточно глубоки, как по‑вашему?

Она вытащила одну из его белых сорочек и продела руки в рукава.

— Я не хочу вашей крови, Шугар Бет.

— Хотите. Всю, до последней капли. А теперь прочь с дороги!

Она попыталась протиснуться мимо него, но он успел схватить ее за руку и заставил поднять голову. Обычно ей нравилось на него смотреть, но сейчас… эти надменные нефритовые глаза смягчились сочувствием, которое она ненавидела.

— Мне что, вышвырнуть вас силой?

Она яростно боролась с желанием спрятать лицо у него на груди. Если он вдруг преисполнился участия к ней, это его проблема, потому что ей ничего подобного не нужно.

— Как ты догадался, пижон? — бросила она, вырываясь. — Можешь вышвырнуть меня, потому что иначе я отсюда шагу не сделаю.

— Здесь не поле битвы.

— Скажите это им. А еще лучше — себе.

Она яростно дергала пуговицы.

— Я сделал ошибку, — признался он и без перерыва продолжал тем же отеческим тоном: — Идите домой. Я вас увольняю. И завтра первым делом выпишу вам чек.

И можно побиться об заклад, на кругленькую сумму.

— Отправляйтесь ко всем чертям со своей жалостью и своими деньгами, ваша светлость! Почетный гость не уходит в самый разгар веселья.

— Я задумал эту вечеринку еще до того, как нанял вас.

— Только не знали, как лучше развлечь гостей. Подождали, пока на сцену выйду я.

Не стоило и отрицать. Она несколько раз спрашивала, кто приглашен, и он отделывался уклончивыми ответами.

— Позвольте мне. — Он оттолкнул ее руки и сам принялся застегивать пуговицы. — Вы все петли перепутали.

— Я сама способна застегнуться.

— Верно. Точно так же, как способны на все другое.

Она пыталась отстраниться, но он крепко держал ее. Его пальцы ловко управлялись с пуговицами, подбирая нужные петли.

— Вам никто не нужен, верно? — спросил он. — Потому что вы самая большая негодяйка в этом городе.

— Если вам так хочется думать, я не против.

— Вооружена и очень опасна. Показывает каждому встречному свою крутость.

— Уж куда круче, чем хорек вроде вас, — парировала она.

— Вне всякого сомнения.

— Гей паршивый.

Он поднял бровь:

— Приятно думать, что в моей душе кроется некая чувствительность сродни женской.

— Бьюсь об заклад, вы носите кружевные трусики.

— Вряд ли на меня найдется подходящий размер.

Он добрался до ее груди. Пальцы скользнули по изгибу холмиков, посылая легкий озноб по ее телу. Ощущение напугало ее больше, чем мысль о необходимости спуститься вниз. Он излучал именно ту мужскую мощь, которая стала в прошлом причиной всех ее бед.

Но не в этот раз. Что бы там ни было.

Она отступила и принялась завязывать полы рубашки на талии.

— Я ни разу не видела здесь ни одной женщины. Когда в последний раз вы ездили на свидание? С женщиной, разумеется.

— Я в отпуске.

— Так все говорят, чтобы прикрыть свои истинные наклонности.

— Идите домой, Шугар Бет. Вы уже показали, чего стоите. Думаю, большего не требуется.

— С чего это я должна лишаться возможности поразвлечься как следует?

— Потому что я вижу, как рвется ваше сердце.

— А вот тут вы не правы, приятель. Я похоронила родителей и пару мужей. Так что подобными штучками меня не возьмешь.

Она обошла его и направилась к двери. На этот раз он не пытался остановить ее.

Колин не думал, что ситуация станет еще неприятнее, но снова ошибся. Шугар Бет отказывалась отступить. С застывшим на лице вежливо‑отчужденным выражением она обходила гостей, предлагая напитки и закуски. Доведенный до отчаяния, Колин вырвал у нее последний поднос, чем заработал сахарную улыбочку и накаленный яростью взгляд.

Он все время вспоминал, как она стояла в гардеробной в белом, залитом вином лифчике, и даже мучительное желание не могло затмить отвращение к себе.

Колин стал медленно курсировать по комнате, стараясь честно выполнять хозяйские обязанности. Все собравшиеся здесь так или иначе помогали ему с «Отражениями» — библиотекари, историки. Уинни критиковала неверно, по ее мнению, изложенные факты, Джуэл и Эрон Лири обеспечили ему доступ в афроамериканскую общину и заставили разобраться в менталитете более пожилых ее членов. «Сивиллы» старательно отделяли факты от сплетен.

Колин увидел Уинни, стоявшую у одного из маленьких столов, расставленных в солярии. С другой стороны полуострова, отделявшего кухню, Шугар Бет и распорядитель добавляли последние штрихи к украшению блюд. Райан и «Сивиллы» переместились в солярий вместе с другими гостями, но Уинни была словно отделена невидимой стеной. И хотя в сравнении с Шугар Бет выглядела совсем маленькой, но отнюдь не беззащитной.

— Незабываемая вечеринка, — обронила она, когда Колин подошел ближе.

Он сделал слабую попытку дистанцироваться от той жестокости, которую сам же срежиссировал и выпустил на волю.

— Я задумал ее еще до того, как она появилась в Паррише.

— Знаю.

В отличие от большинства женщин Уинни не боялась перерывов в беседе, но сегодня ее молчание действовало на нервы, так что пришлось заговорить первому:

— Мэрилин не стоило опрокидывать на нее вино.

— Ты прав. Но я была в восторге, Колин. И солгала бы, сделав вид, что не наслаждалась каждой каплей.

Он понимал, и от этого на душе становилось еще паршивее.

В солярии появился его издатель. Расположением издательства не стоит легко разбрасываться, даже если ты один из ведущих его авторов, и Колину следовало бы подойти и потолковать с ним. Но он почему‑то следил за Шугар Бет, несущей салатницу в столовую. — Все это происходило так давно, — заметил он. — Если уж говорить прямо, мы все были детьми. Ты никогда не думала, что обо всем этом пора забыть?

Он знал, что все испортил, даже до того, как услышал, как она ахнула.

— Значит, она сумела запустить свои коготочки и в тебя? Впрочем, как в любого, кто подлетает слишком близко к ее паутине!

— Конечно, нет!

Ее оскорбленный взгляд говорил, что она ему не верит. Он и сам себе не верил. Потому что хорошо помнил, каким жаром обдало лицо, когда он застегивал ей пуговицы.

— Я всегда считал тебя единственным невосприимчивым к подобным вещам человеком.

— У всех в прошлом имеются горы мусора. Появление ее здесь заставило меня понять, что в какой‑то момент нужно переступить через них и идти дальше.

Уинни нервно потеребила солитер на шее.

— Думаешь, я так и не переступила через это?

— Я имею в виду только себя, — осторожно ответил он.

— Сильный ты человек, если готов так просто отбросить обвинения в сексуальных домогательствах. Я не настолько великодушна.

— Уинни…

— Она превратила мою жизнь в кошмар, Колин. Знаешь, что каждое утро перед школой меня выворачивало наизнанку? Потом приходилось набивать живот всякой дрянью, чтобы почувствовать себя лучше. Она никогда не упускала случая меня унизить. В младших классах я каждый раз рассчитывала, каким коридором пройти, чтобы не столкнуться с ней. Если какая‑то девочка была не прочь подружиться со мной, Шугар Бет налетала на нее и заявляла, что только неудачницы водятся с Уинни Дэвис. Она была жестокой и злобной, Колин, а такие качества вряд ли исчезают с годами. Это врожденное. И если ты считаешь, что она изменилась, мне тебя жаль. А теперь прости, я еще не успела поговорить с Карис.

Колин подавил желание пойти за ней. В понедельник он заедет к ней в магазин и успокоит разбушевавшиеся воды. К тому времени он переборет идиотское желание защищать Шугар Бет. К тому времени ему уже не захочется объяснять, что ей тоже было нелегко каждый день видеть в школе незаконную дочь отца и иметь Дидди в качестве образца для подражания. Может, Шугар Бет боролась единственным оружием, которое было в ее арсенале.

Все новые гости появлялись в солярии, привлеченные запахами еды. «Сивиллы» осаждали Нила, допрашивая, знает ли он какие‑нибудь хорошие руководства по правильному питанию и знаком ли с их авторами.

Шугар Бет подошла к нему, но ее почтительный тон его не обманул.

— Простите, что отвлекаю вас, мистер Берн, но обед готов. Ваши гости могут идти к столу.

Она подчеркнула свое подчиненное положение, обвязавшись передником!

Ему хотелось сорвать с нее эту тряпку, сорвать все и отнести в гардеробную.

— Вы достаточно потрудились. Берите тарелку и присоединяйтесь к нам.

«Сивиллы» услышали. Их головы мгновенно настороженно повернулись. Как у хищных птиц. Уинни оцепенела. Райан направился к бару. Но ледяные огни, полыхавшие в глазах Шугар Бет, знаменовали, что ответной благодарности он дождется не скоро.

— Ну разве не лапочка! Так трогательно заботиться о наемных служащих! Спасибо, я уже объелась закусок. Клянусь, что не смогу проглотить ни кусочка!

Господи помилуй, он возродил Дидди!

— Вам ничего больше не требуется? — проворковала она, вызывающе блестя глазами. — Я более чем счастлива услужить вам.

Она обращалась с ним как с надоевшим мужем, и в нем взыграло ирландское упрямство.

— Можете избавиться от чертова передника и поужинать с нами.

Приезжие гости, слышавшие все это, недоуменно переглядывались. Зато «Сивиллы» все поняли. Из разинутых клювов полилось недовольное шипение. К завтрашнему утру весь Парриш узнает о его предательстве. Черт, какое там к утру! Куда быстрее! Их пальцы так и чесались выхватить сотовые. Не дай Бог, кто‑то раньше их распространит весть о том, что Колин Берн перешел на сторону темных сил!

Шугар Бет имела наглость погладить его по руке.

— Вы снова перепутали лекарства, верно, босс? Благослови вас Господь, завтра мы немедленно вызовем вашего психоаналитика и все приведем в норму, — утешила она и потянулась к пустому бокалу Эрона Лири. — Позвольте взять у вас это, мистер мэр, чтобы освободить вам руки. Пора в буфет.

И она поплыла прочь. Крохотные капельки крови Колина стекали с ее клыков. Рядом оказался Нил:

— Настоящая жизненная драма в маленьком южном городишке. Тебе следовало бы написать об этом книгу.

— Потрясающая мысль.

Нил глянул вслед Шугар Бет:

— Она точно такая, как ты описывал. Почему не сказал, что она вернулась?

— Все это слишком сложно.

— Может, нам все‑таки удастся сделать парришскую трилогию? — с надеждой осведомился редактор.

Колин без труда расшифровал его вопрос. «Последний полустанок» стал самой удачной книгой в его издательской карьере, а «Отражения» ждет еще больший успех. Нил хотел получить третью книгу о Паррише вместо семейной саги о трех поколениях англичан и ирландцев.

Нил заартачился, когда Колин подтолкнул его к столовой:

— Еще рано. «Сивиллы» только сейчас туда пошли. Очень страшные женщины.

— Представляешь, какими они были, когда Шугар Бет ими заправляла?

— Представлять мне ни к чему, — отмахнулся Нил. — Я читал «Отражения».

Но кроме него, никто больше не читал последней книги Колина. Интересно, как отреагируют добрые граждане Парриша на вторую книгу об их городе, тем более что многие из основных игроков все еще живы и на поле.

Колин повернул голову к столовой.

«Сивиллы» предпочли ужинать за маленькими столами в солярии. Колин скрыл отсутствие аппетита, обходя столы. Наконец он вернулся в солярий и прислонился к стойке, держа тарелку с едой, на которую было тошно смотреть. Безуспешно надеясь, что со своего наблюдательного пункта каким‑то образом сумеет контролировать происходящее.

— Я забыла салфетку, — промурлыкала Хейди. — Принеси, Шугар Бет.

— Как насчет этих восхитительных булочек? Только не забудь подогреть.

— Возьми мою тарелку, я уже доела.

Не успевала она выполнить одно поручение, как «Сивиллы» придумывали другое. И она все им позволяла. Не торопилась, но и не требовала оставить ее в покое.

— Мне нужно влажное полотенце. Руки почему‑то липкие.

— Постарайся найти перечницу. Она наверняка на одном из столиков.

Даже Эми не устояла перед искушением присоединиться к травле, хотя и на свой манер, и Колин услышал ее шепот:

— Иисус может смыть любые грехи, Шугар Бет, даже твои. Проси его о милосердии.

Колин отставил тарелку, намереваясь положить конец этой бессмыслице, но Шугар Бет уловила движение и бросила на него взгляд, оспаривавший не только его мужское достоинство, но и самое право существования на этой земле. Смиренно вздохнув, он уселся и приготовился к худшему.

Дата добавления: 2015-07-08