Активность воспитательного процесса и его участников.

Менее всего следует представлять себе воспитательный про­цесс как односторонне активный и приписывать всю без остатка активность среде, сводя на нет активность самого ученика, учи­теля и всего приходящего в соприкосновение с воспитанием. На­против, в воспитании нет ничего пассивного, бездейственного. Даже мертвые вещи, когда они вовлекаются в круг воспитания, когда им поручается воспитательная роль, приобретают актив­ность и становятся действенными участниками этого процесса.

При поверхностном взгляде очень легко сделать из учения об условных рефлексах вывод, что человеческое поведение и воспита­ние понимаются исключительно механически и организм напоми­нает автомат, с машинообразной правильностью отвечающий на раздражения среды. На неправильность такого взгляда мы уже указывали. Самый процесс образования условного рефлекса, как было показано, возникает из борьбы и столкновения двух совер­шенно независимых в природе друг от друга элементов, которые приходят в столкновение, скрещиваясь и пересекаясь в организме по законам этого же организма.

«Человек противостоит природе, как сила природы», организм противостоит миру, как активная борющаяся величина. Навстречу влияниям среды организм несет унаследованный им опыт. Среда как бы молотами расплющивает и кует этот опыт, деформирует его. Организм борется за самоутверждение. Поведение есть диа­лектический и сложный процесс борьбы между миром и человеком и внутри человека, и в исходе этой борьбы силы самого организма, условия его наследственной конструкции играют не меньшую роль, чем нападающие влияния среды.

Признание абсолютной «социальной всепропитанности» наше­го опыта отнюдь не означает признания человека автоматом и от­рицания за ним всякого значения. Поэтому приведенная выше формула, которая берется с математической точностью предска­зать поведение человека и расчислить его из наследственных ре­акций организма и всех влияний среды, эта формула ошибается в одном существенном моменте: она не учитывает той бесконечной сложности внутриорганической борьбы, которая никогда не доз­воляет заранее расчислить и предсказать поведение человека, яв­ляющееся всегда не иначе, как в исходе этой борьбы. Среда не есть нечто абсолютно внеположное человеку. Нельзя даже отде­лить, где кончаются влияния среды и где начинаются влияния собственного тела.

Таким образом, само тело, как это бывает в интеро- и прориорецептивных полях; является для себя же частью социальной среды. Процесс установления приобретаемых реакций, условных рефлексов, есть двусторонний активный процесс, где организм не только подвергается влиянию среды, но где каждой своей реак­цией он известным образом влияет на среду и через нее на самого себя. В этом двустороннем процессе организму принадлежит рефлекс как готовая реакция, среде принадлежат условия для возникновения новой. Установление реакций зависит всякий раз от исхода схватки между организмом и средой.

Но и среда не представляет из себя чего-либо абсолютно за­стывшего, неподатливого и неизменного. Напротив, единой среды не существует в реальной действительности. Она распадается на ряд более и менее самостоятельных и изолированных друг от дру­га кусков, которые могут быть предметом разумного воздействия человека, как ничто другое. Среда для человека в конечном сче­те есть социальная среда, потому что там, где она выступает даже как природная, все же в ее отношении к человеку всегда име­ются налицо определяющие социальные моменты. В отношениях к ней человек всегда пользуется социальный опытом. Если, глядя на лес, реку, деревья, мы сознаем, что это — лес, река и дерево, мы называем их, мы понимаем, что они собой обозначают, - сле­довательно, мы подходим к ним с такими сложными операциями социального опыта, которые можно не замечать только в силу того же закона, по которому мы не замечаем того, что мы дышим, растем, вертимся вместе с землей, т. е. всех тех изменений, кото­рые происходят непрерывно и постоянно.

Поэтому противопоставлять социальную среду среде природ­ной можно только в очень узком, ограниченном и условном смыс­ле. Если же социальную среду условно понимать как совокупность человеческих отношений, то совершенно понятна та исключитель­ная пластичность социальной среды, которая делает ее едва ли не самым гибким средством воспитания. Элементы среды нахо­дятся между собой не в скованном и неподвижном состоянии, а в изменчивом, легко меняющем свои формы и очертания. Комби­нируя известным образом эти элементы, человек может создавать всякий раз новые и новые формы социальной среды.

Вот почему на долю учителя в процессе воспитания выпадает тоже активная роль — лепить, кроить, кромсать и резать элемен­ты среды сочетать их самым различным образом, чтобы они осу­ществляли ту задачу, которая ему нужна. Таким образом, воспи­тательный процесс оказывается уже трехсторонне активным: ак­тивен ученик, активен учитель, активна заключенная между ними среда. Поэтому воспитательный процесс меньше всего можно по­нимать как благодушно мирный и ровный. Напротив, психологи­ческая природа его открывает то, что он является сложнейшей борьбой, в которую кинуты тысячи сложнейших и разнообразных сил, что он представляет из себя динамический, активный и диа­лектический процесс, напоминающий не медленный, эволюционный процесс роста, но скачкообразный и революционный процесс не­прекращающихся схваток между человеком и миром.

Дата добавления: 2015-07-10