Характеристика приемов консультанта в директивной группе 9 страница

Во многих случаях, когда терапия подходит к концу, наблюдается интересный феномен — изменение характе­ра интереса к консультанту. Когда клиент ощущает себя более зрелым, он в большей степени понимает консуль­танта, его психологическую роль, и, когда к нему прихо­дит мысль о разрыве отношений, у него впервые появля­ется личный интерес к консультанту. Клиент справляется о личных проблемах консультанта, о его здоровье, о том, где он живет, его взглядах на текущие события и т. д. Он может захотеть поддерживать отношения на социальном уровне. Консультант должен осознавать эти позитивные эмоции по отношению к себе, но в большинстве случаев должен быть разумным и закончить сеансы на терапевти­ческой, а не на социальной основе.

Хороший пример такого подхода к ситуации можно взять из беседы социального работника с миссис Дж., ко­торая вместе со своей дочерью Пэтти обратилась в кли­нику за помощью. Миссис Дж. и специалист уже обсуж­дали вопрос о прекращении курса, и к концу последней беседы произошли следующие изменения. Миссис Дж. рассуждала о возможности возникновения некоторых проблем практического характера, связанных с выбором школы для Пэтти, и выражала свою уверенность в том, что она способна управлять ситуацией.

Ее глаза наполнились слезами, и она сказала: “Я ненавижу мысль о том, что это наша последняя встреча”. Консультант ответил: “Мне тоже это не нравится. Я буду скучать по вам”. Миссис Дж. кивнула и сказала: “Я думаю, почему бы вам не прийти и не навестить нас. Я хотела бы, чтобы вы увидели всю нашу семью, узнали ее. Мне бы очень сильно этого хо­телось”. Консультант ответил: “Я бы тоже очень хотел это­го. Не только потому, что я узнал вас здесь, но потому что вы мне нравитесь”. Миссис Дж. сказала; “Я тоже близка к этому”. Консультант продолжил: “Однако как бы я ни при­ветствовал это предложение, я не должен принимать его, потому что, как вы мне говорили раньше, вы не можете обращаться к своим друзьям с собственными проблемами. Я знаю: чтобы в будущем я мог оказать вам помощь, мне луч­ше остаться здесь, в клинике, на случай, если вам это по­требуется”. Миссис Дж. возразила, что, по ее мнению, это­го больше не понадобится, к тому же я знаю уже слишком много о ее семье. Консультант ответил, что, вполне возмож­но, ей так и кажется, но оказаться все может совсем по-дру­гому. “К этому моменту наше время истекло. Мы пожали друг другу руки и опять сошлись на том, что наша совмест­ная работа была очень приятной”.

Когда терапевтические сеансы проведены успешно, их завершение скорее всего происходит достаточно плавно. Финал точно так же важен, точно так же ясен, точно так же полезен для клиента, как и любой другой этап тера­певтического лечения. Когда беседы постепенно затуха­ют, становясь менее значимыми, заканчиваясь пропуска­ми назначенных сеансов, консультант может быть уверен в том, что он в чем-то допустил ошибку — не смог пра­вильно принять чувства клиента и отозваться на них.

Перед лицом проблемы завершения терапии. Пример. Чтобы точнее уяснить себе специфику проблем, возни­кающих при завершении курса лечения, а также подход консультанта к решению этого вопроса, можно опять рас­смотреть случай с Барбарой, учащейся средней школы, чей прогресс в достижении инсайта обсуждался нами. Пример ее завершения сеансов терапевтических бесед характеризуется поразительной законченностью. Во вре­мя своих контактов с психологом Барбара жила вдали от дома, но она знала, что когда-нибудь ей все-таки придет­ся вернуться домой, в другой город. Постепенное изме­нение ее отношения к собственному отъезду очень хоро­шо показано в представленных ниже отрывках. Все эти отрывки из бесед прямо относятся к проблеме заверше­ния терапии. Первое упоминание о возможности отъезда встречается в восьмой беседе.

Восьмая беседа. Говоря о своем настоящем месте жительства и определенных изменениях, которые произойдут в ближай­шем будущем, Барбара интересуется, сколько еще потребу­ется сеансов до окончания лечения. Ей не хотелось бы, что­бы отец ужаснулся при виде слишком большого счета за ле­чение. В этой беседе кажется, будто она боится, что процесс лечения может оказаться слишком продолжительным. Кон­сультант сказал, что беседы будут прерваны, как только она почувствует себя готовой ехать домой, возобновить учебу и продолжать жить своей жизнью. Он также заметил, что с таким прогрессом, которого она достигла, возможно, что нескольких недель будет достаточно. Она, казалось, была удовлетворена этим ответом. Консультант спросил: “Не хо­чется ли тебе проверить, не сможем ли мы поработать на следующих двух или трех сеансах так продуктивно, чтобы этого оказалось достаточно?” Ее реакция тут же изменилась:

“Вы думаете, что этого будет достаточно? О, нет, я не хочу так спешить. Я останусь здесь до тех пор, пока это будет не­обходимо. Если будет нужно — шесть месяцев. Я бы не при­шла сюда, если бы думала, что все это можно будет сделать за три визита”. Консультант сказал, что он поднял этот воп­рос просто потому, что не хочет, чтобы она подумала, будто ей придется приходить сюда в течение довольно продолжи­тельного времени. Потом он спросил, хочет ли она прийти в следующую среду или отложить сеанс до субботы. Она ре­шила, что ей было бы удобнее прийти в среду.

В этом примере очень хорошо показана обычная ам­бивалентность, сопровождающая выход из ситуации кон­сультирования. Барбара совершила достаточно серьезный шаг в сторону независимости, чтобы понять, что однаж­ды она захочет прекратить лечение. Когда обнаруживает­ся, что это может произойти вскоре, выходят на поверх­ность другие аспекты ее ощущений. Она уверена, что еще не обладает достаточной независимостью, и точно опре­деляет, что скоропалительный финал может помешать ей, по ее выражению, “пройти все это” до конца и решить все проблемы. Вероятно, важно, что она хочет побыстрее прийти на следующий сеанс. Вплоть до последней один­надцатой беседы она ни разу не вернулась к теме завер­шения курса.

Одиннадцатая беседа, К концу беседы консультант сделал ей комплимент за проделанные ею успехи. Барбара гово­рит: “Вы знаете, может быть, я даже прозрела больше, чем думала”. Консультант согласился с этим. Она продолжает. “Но все же если бы я знала, что это последняя беседа, мысль об этом была бы для меня невыносимой”. Консультант под­тверждает, что ей, вероятно, придется встретиться с ним еще не раз, и вновь обращается к только что назначенной встрече.

К этому моменту Барбара достаточно продвинулась в развитии чувства собственной независимости, поэтому перспектива отъезда не вызывала у нее особого страха. Ее заботило лишь то, чтобы эта текущая беседа не оказалась последней. Далее уже не было никакого упоминания о прерывании сеансов с консультантом вплоть до конца четырнадцатой беседы, когда эта проблема была затро­нута самим консультантом.

Четырнадцатая беседа. Консультант упомянул, что час уже почти подошел к концу и что, наверное, они могли бы не­много поговорить о будущем. И добавил: “Мне интересно, как ты считаешь, когда ты будешь готова вернуться домой?” Без всякого колебания Барбара ответила: “Я думаю, что буду готова очень скоро. Осталось решить всего несколько про­блем. Может быть, за один или два визита я все завершу”. Консультант отметил, что, конечно, все проблемы не будут решены за один раз, но что, возможно, она усвоила новый метод борьбы с ними. Она согласилась и добавила, что ей не помешают несколько проблем, которые она возьмет с собой домой. Было запланировано еще две беседы.

Конструктивная установка, которую ей удалось выра­ботать, и растущая уверенность в собственных силах до­вольно очевидны. Однако, когда следующая беседа нача­лась с упоминания того, что она является предпоследней, ее самоуверенность слегка поколебалась.

Пятнадцатая беседа. После нескольких ничего не значащих фраз она задумалась на минуту и сказала: “Я думала, что в этот раз выболтаю все. У меня просто не было времени со­браться с мыслями, наверное, как мне кажется, у меня не все так хорошо в последнее время, и эти ощущения мешают мне”. Консультант напомнил ей, что в последний раз, когда у нее были такие чувства, она сумела определить причину их возникновения. Она сказала: “Я не знаю, почему они возникли сейчас. Я не могу понять. Вы можете мне объяс­нить?” Консультант спросил: “Что ты думаешь о поездке домой?” Она ответила, что с нетерпением ждала этого. Кон­сультант предположил, что, несмотря на это, поездка домой также подразумевает ряд проблем. Она немного поговори­ла об этом, а потом некоторое время сидела молча. “Вы зна­ете, я так много думала об этой встрече, я почти мечтала о ней. Я думала, приду сюда, прыгая от радости и смеясь, и вот — я плачу. У меня просто ком в горле. Я не знаю, в чем дело. Я думаю, это нервы”. Консультант сказал: “Когда опыт значит много для тебя, тяжело думать о том, что он прой­дет”.

Этот отрывок содержит несколько интересных момен­тов. Столкнувшись с необходимостью завершения тера­певтического взаимодействия, Барбара понимает, что привыкла к этим встречам, несмотря на свое огромное желание уехать. Консультант сначала интерпретирует ее отношение как страх перед будущим, но Барбара отвер­гает такое объяснение. Когда в ходе беседы консультант указывает, что имеет место ощущение личной потери и сожаления, Барбара уже может продолжать и далее гово­рит о своих планах поехать домой, очень четко фиксирует новый достигнутый ею инсайт, а к концу беседы старает­ся сформулировать новое ощущение целостности, кото­рое она испытывает. Обратимся к записи:

Барбара признает, что настало время прощаться и готовить­ся к отъезду. Она задает вопрос теоретического характера:

“Является ли разум и личность разными категориями или они — одно и то же? Мне казалось, что они в чем-то проти­воречат друг другу. Теперь я единое целое”. Консультант от­ветил, что ответ на вопрос, который она затронула, во мно­гом зависит от определения. Важно то, что она чувствует, это — единое целое, и может двигаться дальше в том же на­правлении. Она продолжила: “Знаете, иногда я как будто разрываюсь на куски, но большую часть времени мне ка­жется, что я — это единый организм”. Она уходит в хоро­шем жизнерадостном настроении.

В последней беседе Барбара проявляет гораздо меньше эмоций, чем в предшествующей. Она говорит о том, что люди замечают в ней перемены и как она с нетерпением ждет возвращения домой. Она говорит о недавней вечеринке, где было несколько молодых людей, которых она раньше не знала.

Шестнадцатая беседа. “Вы знаете, все люди говорят: “Ты так изменилась”. Парень, который зашел ко мне во второй раз, в конце концов сказал: “Я едва узнаю тебя, ты так из­менилась. Ты стала почти такой же, как мы”. Ему показа­лось, что я во многом стала другой. А один раз он сказал:

“Ты больше стала похожа на человека”. Я думаю, до этого я обращалась с людьми слишком высокомерно. Теперь дев­чонки хотят, чтобы я оставалась с ними подольше и прихо­дила на их вечеринки. Я думаю, это будут молодежные ве­черинки, мне кажется, что дома у нас таких не будет”. Она говорит о том, что чувствует себя более приспособленной в социальном плане, и о том, что сверстники стали любить ее больше. Только к концу беседы Барбара опять демонстри­рует явное желание зацепиться за ситуацию консультиро­вания, но она решительно оставляет эту мысль.

Она все еще пытается продолжить беседу, хотя время за­кончилось. Она смотрит на свой список, снова пытается вспомнить то, что забыла. Консультант говорит: “Мы мог­ли бы разговаривать еще долго, не правда ли?” Она отвеча­ет: “Да, но мне кажется, я задала все вопросы, которые хо­тела”. Потом она начинает подводить беседу к завершению, говоря об улучшении, которое она в себе чувствует. “Вы зна­ете, до сих пор меня интересовали только обязательства и достижения. Теперь я думаю, что достижения и развлече­ния со сверстниками можно научиться совмещать. Я могу проделать нечто оригинальное, и они, возможно, даже не догадаются об этом, но я буду веселиться и развлекаться с ними и не буду чувствовать себя не такой, как они, или луч­ше их”. Она искренне благодарит консультанта за получен­ную помощь и прощается.

В этих фрагментах отражены удовлетворительные ре­зультаты серии терапевтических сеансов. Как только де­вочка обрела достаточную независимость и уверенность в себе, она почувствовала, что может расстаться с консуль­тантом. Ее пугала мысль о полной независимости, но в конце концов она посчитала эту проблему не более серь­езной, чем те вопросы, с которыми она день за днем стал­кивалась в ходе терапевтических сеансов. Постепенно Барбара приходит к пониманию того, что ей хочется за­вершить лечение, и осуществляет это решение, чувствуя, как она говорит, “ком в горле”, но признавая, что это ненадолго. Процесс консультирования достиг своей цели, помог девочке стать более организованным человеком, ориентированным на здоровые цели, которые она четко видит и в пользу которых делает трезвый выбор. Она не освободилась от проблем, и не было с ее стороны каких-либо попыток достичь искусственных целей. Она смогла освободиться от сковывающих ее противоречий, которые затрудняли ее движение к решению проблем, и это помо­жет ей быть более успешной и более зрелой личностью в будущем. Она не достигла абсолютного инсайта относи­тельно своего поведения, но это и не было целью консуль­тирования. Она пришла к тому, что можно было бы на­звать “действующим инсайтом”, достаточным, чтобы дать ей возможность решать насущные проблемы и продол­жить рост, который неизбежен. Может быть, когда-нибудь в будущем ей понадобится дополнительная помощь, но такая вероятность резко снижена за счет достигшей и воз­росшей эмоциональной зрелости.

Роль консультанта. Только что описанный пример на­глядно отражает роль консультанта, которую он выпол­няет в процессе приведения терапии к здоровому завер­шению. Однако мы можем выделить составляющие его поведения на завершающем этапе терапии в более общем виде.

Важно, чтобы терапевт был внимательным к успеху клиента, и, как только возросшая независимость станет очевидной, он должен вынести на обсуждение возмож­ность завершения терапевтических сеансов. Если этого не сделать, клиент может почувствовать, что консультант не хочет, чтобы он уходил. В одном из случаев миссис Дж. на предпоследней беседе рассказывает, как успешно она по­ладила со своей дочерью, подчеркнув, что “теперь все из­менилось”.

Наступила длинная пауза. Консультант сказал: “Поскольку дела идут так гладко, и, на мой взгляд, все уже достаточно проработано, я хотел бы спросить вас, как долго вы с Патги еще хотели бы приходить к нам”. Миссис Дж. засмеялась и ответила: “Я бы тоже хотела это знать”. После некоторого обсуждения они договорились, что встретятся еще раз, и все.

Очевидно, что миссис Дж. испытала чувство облегче­ния оттого, что консультант сам затронул этот вопрос.

Вероятно, нет необходимости добавлять, что консуль­танту не следует делать попыток удерживать клиента, даже если он чувствует, что не все проблемы до конца решены и инсайт не завершен. Если клиент наметил приблизи­тельные цели и обладает достаточным мужеством и уве­ренностью, чтобы работать над ними, то после заверше­ния консультирования эффективность его самоосозна­ния, эффективность его действий при движении к цели будут скорее увеличиваться, нежели уменьшаться. Кон­сультант должен научиться получать личное удовлетворе­ние от успехов клиента на пути роста, а не от поддержа­ния его зависимости.

Некоторые терапевты, например, Ранк, поддержива­ют такую точку зрения, что жесткие временные границы должны быть установлены заранее. Это кажется не совсем разумным. Окончание работы должно определяться в ос­новном самим клиентом, опять же при непосредственной помощи консультанта, который уточняет спорные момен­ты, возникающие в связи с завершением терапии. Если они разрешены, мы можем быть уверены, что клиент сде­лает более зрелый выбор.

Как правило, окончание работы наступает раньше, а не позже срока, ожидаемого консультантом. Мы настолько привыкли мыслить в терминах нерешенных проблем, что не можем в достаточной степени осознать готовность кли­ента вновь “управлять своей лодкой”. Зачастую темп зак­лючительной беседы настолько превышает темп предше­ствующих сессий, что консультант не успевает полностью осознать значение всего материала. Было проделано так много шагов, клиент уже достиг такой уверенности в собственных силах, что консультант с нетерпением ждет даль­нейших бесед, предвкушая решение всех проблем, с кото­рыми столкнулся клиент, позабыв, что эти шаги и эта уве­ренность уже сами по себе показатель того, что конец бли­зок и что дальнейшая помощь уже не нужна.

Консультирование глазами клиента

Случается, что в последней беседе клиент пытается сформулировать, что же значит для него подобный опыт. Это спонтанное выражение заслуживает нашего внима­ния, потому что оно во многом совпадает со взглядом на консультирование, которого придерживается автор кни­ги. Испытывая новые ощущения, клиент старается опи­сать их своими словами и, исходя из собственного пере­живания, дать понять, насколько они значимы для него. Иногда эти утверждения бывают очень краткими. Один молодой человек, чья предыдущая жизнь была, без пре­увеличения, фактически искалечена его чувством неадек­ватности, говорит: “Я знаю теперь, чего я хочу, и я чув­ствую некоторую уверенность в правоте своих мыслей. Моя жена замечает большие перемены во мне”. Женщи­на, которая боролась с семейными проблемами и испы­тывала трудность при обращении со своим трудновоспитуемым сыном, прокомментировала произошедшее с ней так: “Это совсем не похоже на визит к моему врачу. Я пы­талась поговорить с ним об этом, но ничего не получи­лось. Здесь я чувствую, что никто не давит на меня, нет никаких наставлений или указаний”. Данное утвержде­ние имеет особенное значение, поскольку ранее во время терапевтических сеансов эта же женщина настаивала на том, что консультант должен говорить ей, что делать, и давать ответы на все ее вопросы.

Девушка-подросток высказывает мнение по поводу того, что значил для нее консультант, а также выражает свое представление о процессе консультирования следу­ющим образом:

“Я думала о том, что вы для меня значите. Вы как будто бы были мной — частью меня. Вы были не человеком, а урав­новешивающим механизмом. Будто я говорю с собой, но есть кто-то еще, кто слушает и старается думать вместе со мной. Я просто избавилась от груза накопившихся чувств. Я не иду за советом. Нет, иногда иду и за этим тоже. Но тог­да я сознаю, что хочу совета. Я действительно чувствую себя не в своей тарелке, когда вы становитесь обычным челове­ком. То, что вы действительно делаете, — так это даете че­ловеку возможность говорить и комментируете то, чем это вызвано, вместо того чтобы ходить по кругу. Вот почему я говорю, что вы — уравновешивающий механизм. Сейчас все иначе, а когда я в первый раз встретилась с вами, вы были обычным человеком. Вы мне не понравились, потому что затрагивали болезненные вопросы. Теперь я знаю, вы буде­те обычным человеком, когда мне это понадобится. А в ос­тальное время вы тот, с кем можно выпустить пар, с кем можно выговориться, чтобы принять решение” (Из статьи “Intensive Treatment with Adolescent Girls” Вирджинии Льюис в журнале “Психологическое консультирование”, IV, 1940.).

Ее сжатое изложение сути консультирования как про­цесса: “Вы... даете человеку возможность говорить и комментируете то, чем это вызвано, вместо того чтобы ходить по кругу” — бесценное утверждение, которое она связы­вает с так называемым фактором облегчения в ходе выра­жения эмоций, а также с определяющей функцией кон­сультанта в этом процессе. И когда она заключает, что консультант — “это тот, с кем можно выговориться, что­бы принять решение”, она выделяет еще один существен­ный элемент консультирования — создание ситуации, в которой может быть сделан четкий выбор.

Возможно, самое красноречивое высказывание о про­цессе осмысления клиентом сути консультирования за­фиксировано в одной из фонограмм, сделанной на одной из последних успешных бесед с одним студентом. В своей манере говорить дрожащим, запинающимся голосом, с трудом подбирая слова, чтобы описать новый опыт, по­лученный им в ходе лечения, он смог сформулировать большинство существенных элементов, составляющих суть успешной терапии.

С. Ну, об этом все, я думаю, пока — вот что у меня на уме сейчас.

К. Хорошо, вы помните наш договор — во всех случаях, когда мы уже все обговорили по какому-то вопросу и нам нечего сказать, мы прерываем...

С. До следующего раза.

К....Встречу до следующего раза, и если в какой-то из моментов беседы вы почувствовали, что не можете сказать ничего особенного, то мы прерываем сеанс, если понадо­бится, сразу после его начала.

С. Хорошо. Хорошо, я — э-э — тут есть кое-что, о чем я хотел бы поговорить. Я просто не знаю, как это сформули­ровать, но мне нравится все это. Я имею в виду — э-э — если, если ты разговариваешь с кем-то в подобной манере, то всплывает нечто, что ты прятал, хранил, — то, чего пытался избегать, — и ты избегал, просто не допускал этого в созна­ние. Но ты входишь в эту дверь, и у тебя появляется доста­точно сообразительности, чтобы — когда вы здесь — рассказать вам, но не просто рассказать — это может не дать ника­кого эффекта, но, когда ты говоришь вслух и слышишь ска­занное, — это заставляет тебя задуматься над произнесен­ными словами и даже заставляет тебя иногда что-то пред­принять.

К. То есть в данном случае вы чувствуете, что, вероятно, все это не было бесполезным.

С. Да, я уверен в этом.

Заметьте, как правильно это путанное в грамматичес­ком смысле высказывание объясняет, что терапия значит для клиента: освобождение от ранее подавляемых уста­новок, которые клиент “пытался избегать”, ясное воспри­ятие себя и ситуации: “...Когда ты говоришь вслух и слы­шишь сказанное, — это заставляет тебя задуматься над произнесенными словами” и, наконец, мужество пред­принять позитивное действие: “Это даже заставляет тебя иногда что-то предпринять”. Такие утверждения показы­вают, что структурирование ситуации консультантом и усилия, которые он предпринимает, чтобы удержаться от директивных шагов в процессе консультирования, посте­пенно осознаются клиентом как факторы, в высшей сте­пени содействующие поиску новых примеров. Эти выс­казывания, видимо, достаточно определенно отражают то, что процесс, который мы обсуждаем, — естественное следствие прогресса, который переживается клиентом и к тому же подкрепляется консультантом.

Другие проблемы

Дата добавления: 2015-07-10