Духовное завещание

Дух дышит там, где вы не знаете и

не слышите Его дыхания, и нет Духа

там, где вы думаете, что происходит

Его высочайшее и глубокое проявление.

Надо уметь видеть и различать совер-

шенно по-иному все, что происходит,

с точки зрения творчества Духа…

Незадолго до моего рождения, подойдя к иконе Божьей Матери, моя мама спросила: «Скажи мне, кого я рожу: мальчика или девочку?» Во сне она услышала голос: «Мария, проснись». Мама открыла глаза и увидела около кровати Божью Матерь с ребенком на руках. «Я даю тебе дочь», — произнесла Она и исчезла.

Вскоре маму отвезли в роддом. Когда я издала первый крик, пожилая акушерка, принимавшая роды, приподняла роженицу и сказала: «Посмотри в окно. Солнце радуется рождению твоей дочери». Было раннее летнее утро. На горизонте мама увидела огромный диск Солнца. Через несколько дней она вернулась домой. В тот же день дедушка (ее свекор) принес слепого щенка, найденного в степи около трупа убитой собаки, очень похожей на волчицу. Испугавшись и возмутившись, мама воскликнула:

— Отец, у нас в доме грудной ребенок. Зачем нам щенок?

— Наш младенец и щенок — оба от Бога, и пусть живут вместе.

Мама смирилась и никогда об этом не жалела. Щенка назвали Джим.

Игрушек в доме было много, но они меня совсем не интересовали. Я их бросала и свое возмущение выражала через крик. Однажды дедушка, наблюдавший за мной, сказал матери:

— Дочка, ты посмотри, куда ребенок, плача, протягивает ручки. Он ведь требует, чтобы именно это ему дали.

— Но ведь малышка протягивает ручки к щенку, — испуганно ответила мама.

— Ее душа знает, что ей нужно.

Дедушка взял маленького Джима и посадил в мою кроватку. Я перестала плакать. В пять месяцев я могла уже сидеть, в семь – стала ходить и совсем скоро понемногу говорить. Джим был моей нянькой, братом и другом. С детьми играть я не любила, поэтому все время общалась с Джимом, кошками и другими собаками, которых подбирал дедушка, а также с его голубями.

В теплые времена года дедушка брал меня на руки и уходил в степь, Джим бежал за нами. Мы садились на сухую траву и смотрели на закат Солнца, пока оно медленно не уходило за линию горизонта. Эти прогулки нас сближали и объединяли общей тайной. Даже зимой хоть ненадолго, мы уходили в степь на свидание с Солнышком. Так прошло более двух лет. Однажды весной, сидя на траве, мы смотрели на огненный диск Солнца. Мне показалось, что дедушка с ним разговаривает, и я спросила:

— Ты разговариваешь с Солнышком?

— Я молюсь, внученька. Солнышко — наш Бог. Видишь, как его лучи опускаются на Землю, согревая ее. Они проникают в каждый дом, несут людям тепло и любовь.

— А на меня и Джимика они опускаются?

— В твоем сердечке живет Солнышко, и в сердце твоего друга тоже есть его маленькая искорка. Такая же искорка есть в птичках, букашках, в травке, в воздухе и даже в камне.

— Я тоже хочу разговаривать с Солнышком, ты научишь меня?

— Ты еще очень маленькая, тебе нужно расти, быть доброй и любить все, что видишь. Тогда в твоем сердце будет ярко светить Солнышко, и ты сможешь разговаривать с ним.

Через несколько дней меня отвезли к родственникам. Вскоре отец приехал за мной и сказал, что дедушки нет дома, он ушел к Богу, а его голуби улетели за ним… Дедушка знал о своем последнем дне, поэтому перед уходом объяснил отцу, как поступить с имуществом. Все иконы он велел раздать верующим, а в нашей семье оставить только икону Божьей Матери. В это время храм в нашем городе уже был уничтожен. Достав несколько книг в старинных переплетах на старославянском языке, дедушка печальным, задумчивым голосом сказал отцу:

— В этих книгах — знания древних времен, я не могу допустить, чтобы они попали в руки плохих людей, а сейчас их время, — и он бросил книги в печь. — Когда моя внучка вырастет и сама будет искать знания, ты ей расскажешь о нашем последнем разговоре. Если она выберет путь Добра и Любви, то Знания найдет в сердце своем, общаясь с Богом. Эти слова и будут ей моим завещанием.

Отец выполнил указания дедушки. Мы переехали в другой город, купив дом поменьше. Мне было очень плохо без дедушки, я скучала и часто тайно плакала. Теперь мы с Джимом не могли ходить в степь на свидание с Солнышком. Каждый вечер во дворе мы смотрели на огненный диск, и я старалась в его лучах увидеть своего дедушку. К сожалению, мне это не удавалось, и я все больше огорчалась. Слезы текли по моим щекам. Верный Джим, слизывая их, всегда меня успокаивал. Теперь он стал большим, красивым и очень похожим на волка (так говорили люди). У него была темная спина, светло-серые лапы и грудь. Черные раскосые глаза светились умом, теплом и любовью. Он никогда не лаял, и если кто-либо приходил к нам, устраивался рядом, смотрел в глаза гостю, фиксируя каждое его слово и движение. Однажды вечером, после очередного свидания с Солнышком, я спросила у отца:

— А сколько лет живет Солнышко?

Растерявшись от вопроса трехлетнего ребенка, отец промолчал, но я настойчиво добивалась ответа. Он взял меня на руки, внимательно посмотрел на Солнце и ответил:

— Солнышко живет очень и очень долго, потом оно умирает, как умирают звезды, люди, собачки, птички и все живое.

— Нет, это не так! Люди не умирают, они меняют свое лицо. И Солнышко мое не умрет, и звезды тоже не умрут. И я всегда буду их видеть и разговаривать с ними.

Отец не смог возразить, так как уверенность в моем голосе потрясла его.

Я продолжала вечерами смотреть на Солнце и просила его отпустить ко мне дедушку. В один из таких вечеров я обратилась к отцу:

— Папа, что такое война?

— Где ты услышала это слово?

— Нигде. Я играла с Джимиком, а это слово появилось в моей голове.

— Война — это очень плохо, девочка, — задумчиво сказал отец, прижимая меня к себе.

После этого я ушла в сад и долго плакала, а Джим, как всегда, был рядом. Через два месяца началась война, и наша семья уехала на Урал. Джима с нами не было. Отец мне объяснил, что он остался сторожить наш дом, потому что это его долг.

Мы жили в городе Первоуральске в небольшом флигеле частного дома. Отца я почти не видела: он все время находился на заводе. Мы голодали. Каждое утро мама брала какие-то наши вещи и уходила менять их на продукты. И когда она что-то приносила, мы радовались, так как ели не каждый день. Мне было очень плохо. Мой маленький брат не понимал меня. Ощущая одиночество, я тосковала по Джиму. Засыпая, всегда думала о нем, и он мне иногда снился. Каждый вечер я смотрела на Солнце и просила, чтобы быстрей закончилась война, чтобы мы вернулись в свой дом к Джиму. Днем, когда мы, дети, оставались одни, из норки выходила крыса, мы делились с ней своей скудной едой и играли.

Однажды в поздний рождественский вечер в калитку хозяина дома постучали, но раздраженный женский голос ответил: «Ходят здесь всякие, нам нечего тебе дать. Уходи!»

Затем постучали и к нам. Мама вышла и привела в нашу комнату очень худого, бледного молодого человека. Его обнаженное тело прикрывала только одна шинель. — В рождественскую ночь нам Бог послал гостя, садитесь за стол и разделите с нами ужин, — сказала ему мама.

Вскоре пришел отец, он принес свой паек — маленький кусочек черного хлеба. Мама поставила на стол чугунок с отваренными картофельными очистками и пол-литровую банку молока. Все это нам дала хозяйка дома в честь праздника. Мы прочли молитву «Отче наш» вместе с гостем, затем мама положила нам в миски очистки, а молоко и кусочек хлеба отдала ему. Он отказывался, но мы, дети, уговорили его. После ужина отец вытащил из мешка теплые вещи: фуфайку, ватные штаны, рубашку, шапку и валенки, приготовленные для обмена на продукты, и отдал их молодому человеку.

Одевшись, наш гость хотел уйти, но родители его не отпустили. Мы, дети, легли спать с ним на русской печи.

— Я знаю, кто Ты, — прошептала я Ему на ухо.

— И кто же я, девочка?

— Ты – Бог, Ты – Христос.

Он улыбнулся и прижал нас к себе. Утром, когда мы проснулись, отца уже не было — он ушел на завод. Мы доели оставшиеся очистки, наш гость оделся, подошел к нам и перекрестил.

— Не уходи, останься с нами, — сквозь слезы сказала я.

— Я вернусь. Не плачь, девочка.

Мама пошла Его провожать. В коридоре она стала открывать дверь. Обернулась — а гостя нет. Вернувшись в комнату и глядя на наши заплаканные лица, она сказала: «Это был Христос, дети».

В этот же день мама неожиданно встретила женщину, эвакуированную из Днепропетровска. Она оказалась заведующей детским садом, взяла нас, детей, в свой детсад и помогла маме устроиться на работу. А вечером хозяйский дом сгорел.

В солнечный летний день воспитательница детского сада повела нас на прогулку в лес. Она раздала бумагу, карандаши и попросила каждого нарисовать то, что его больше всего волнует. Я взяла черный карандаш и нарисовала могилу, около которой на коленях, склонив голову, стоит женщина. Это был первый рисунок в моей жизни. Воспитательница решила поговорить с моими родителями, потому что не могла понять, что побудило меня сделать такой рисунок. Родители ей ответили: «Вероятно, девочка остро ощущает боль войны, выражая так свою печаль». Только через много лет я поняла, что в этом рисунке была не боль войны, а боль души и что эта боль откликалась во мне уже тогда из глубин моего подсознания.

Недалеко от нашей улицы находился лес. Я часто уводила туда соседских детей. Их родители постоянно жаловались моему отцу, потому что не разрешали детям уходить в лес. Тогда он решил поговорить со мной.

— Почему ты уводишь детей в лес? Что там делаешь?

— Ищу могилы, они где-то здесь.

— Какие могилы?

— Наши.

— О чем ты говоришь? Мы живы. В лесу не может быть никаких могил.

— Но я помню, — сказала я и заплакала.

В этот вечер мои родители, сидя около дома на лавочке, очень долго о чем-то разговаривали. После этого отец стал приносить домой детские книжки. Он начал учить меня читать и писать. Мне это нравилось, но все равно, как только появлялась возможность, я тут же убегала в лес.

Через некоторое время у меня появилась маленькая сестренка. У нее на теле в области сердца было родимое пятно, имеющее форму креста. Она постоянно болела и в двухлетнем возрасте умерла. Ее гробик стоял на столе в углу нашей маленькой комнаты. Между ним и моей раскладушкой находилась лавка. Ночь уже заглядывала в окна. Отец спал на русской печи, мать с братом на кровати. Я не спала. Думая о сестре, не могла понять, почему она умерла. Я знала, что умереть нельзя, и старалась вспомнить, откуда это знаю, но у меня ничего не получалось. Отвернувшись от стола, я продолжала думать и вдруг увидела, как сквозь стену комнаты прошла большая черная собака. Она обошла мою раскладушку, прыгнула на лавку, села и стала смотреть на сестру. Эта собака меня заинтересовала. Я приподнялась и погладила ее по спине рукой, ощутив очень жесткую, колючую шерсть. Она повернула ко мне лохматую голову с большими круглыми черными глазами, очень маленькими ушками и приплюснутым носом. Мы смотрели друг на друга. Мне захотелось погладить ее по голове, я протянула руку и слегка дотронулась до нее. Испугавшись, она бросилась на гробик моей сестры, но мгновенно отскочила, затем бросилась в окно слева и опять отскочила, а потом — в окно справа, и ее тут же что-то отбросило от окна. Собака повернулась ко мне и на моих глазах исчезла. Я закричала. Родители проснулись, стали у меня спрашивать, что произошло, но я не могла произнести и слова… Я онемела.

На другой день утром наша хозяйка зашла в комнату, чтобы посидеть у гроба моей сестры, и вдруг с криком выбежала: «Мария! Мария! Там сидит что-то черное, страшное и смотрит на твою дочку». Услышав испуганный крик хозяйки, я пыталась сказать, что тоже видела черную собаку, но не смогла. Тогда взяла мел и в сенях нарисовала ее. Убитые горем родители не обратили внимания на мой рисунок.

Когда отец с хозяином выносили гробик из дома, во двор вошел нищий старик с белой длинной бородой. Мать пригласила его в комнату помянуть сестру и сказала, что мы эвакуированные, поэтому в могилу малышки, кроме нас, некому бросить горсть земли. Старик прочитал молитву и начал поминать сестру. Я смотрела, как он кушает. Мне показалось, что это был мой дедушка. Сердце стало сильно трепетать, я пыталась с ним заговорить, но не смогла. После еды он опять прочитал молитву, затем подошел ко мне, перекрестил и, обратясь к матери, сказал: «А ты не волнуйся, дочка, солдаты бросят по горсти земли и засыплют могилку». И старик исчез. Мать стояла растерянная и плакала. Может, и ей показалось, что это был дедушка, но она мне ничего не сказала.

Мы приехали на кладбище. Метрах в пятидесяти проходил железнодорожный путь, по которому шел состав с военной техникой и солдатами. Неожиданно состав остановился, и около сотни солдат, спрыгнув с вагонов, подошли к нам, опустили гробик сестренки в могилу и стали бросать туда землю. Вскоре могилка была засыпана. Мать раздала солдатам пирожки, они их ломали на кусочки и передавали остальным, таким образом помянув ушедшую в иной мир. После похорон я часто вспоминала старика с бородой, думала о его словах, которые он сказал матери, и у меня возникал вопрос. «Кто он?»

На следующий день мы пошли к бабке. Посмотрев на меня, она сказала: «Девочка не- крещеная, ты ее окрести, а потом приводи ко мне». Мама повела меня с братом в один дом, куда пришел батюшка и совершил обряд крещения группе детей. Мы опять пошли к той же бабке. Она что-то шептала надо мной, водила по телу яйцом и через несколько минут сказала: «Испуг у девочки очень большой. Силу, которая стоит за этим, я преодолеть не могу». После этого я стала произносить какие-то звуки, но сказать хотя бы слово так и не могла.

Прошло более года. Мы вернулись на Украину. Я пошла в школу. Мне было тяжело общаться с ровесниками, так как, пытаясь заговорить, я начинала очень сильно заикаться, а они смеялись. Поэтому я всегда молчала, и к этому все привыкли. Однажды отец принес домой газету. В ней были портреты Ленина и Сталина. Я долго рассматривала их, затем взяла мел и во дворе дома на хорошо утоптанной дорожке нарисовала вождей. Родители, вероятно, не заметили мое творчество или не обратили на это внимание. Потом я стала рисовать вождей на тротуарах, во дворе школы и даже на центральной площади города. Меня вызвали в учительскую и долго со мной разговаривали. Я молчала. Тогда пригласили моих родителей к директору школы. После разговора с ними школа подарила мне альбом и акварельные краски, чтобы я перестала рисовать портреты там, где ходят люди. Но я продолжала их рисовать. Отца опять вызвали в школу. Придя домой, он решил серьезно поговорить со мной.

— Объясни мне, почему ты рисуешь портреты вождей там, где ходят люди?

Я попыталась ему сказать, но вновь начала заикаться и тогда, взяв бумагу, написала:

— В них нет Солнышка.

— Причем здесь солнышко, — возразил отец.

— Дедушка мне говорил, что Солнышко — наш Бог.

— Если ты не прекратишь рисовать, меня накажут. Тогда у тебя не будет папы.

После этого разговора я перестала рисовать вождей. Я больше их никогда не рисовала ни в альбоме, ни в школьной газете, даже если меня очень просили.

Ко всему прочему, после того, что произошло со мной на Урале, я стала еще и лунатиком. Всегда в полночь я просыпалась, вытягивала перед собой руки, и из пальцев как будто что-то выходило. Потом вставала с постели с широко раскрытыми глазами, но не двигающимися зрачками, и родители думали, что я в этот момент ничего не вижу. Взяв ведро, я переходила на другую сторону улицы, набирала воду из крана и приносила в дом. Затем разливала ее в кастрюли, банки, чашки, тарелки и даже в ложки, положив их так, чтобы вода из них не вытекала. Я ходила по дому и все время кого-то гнала: «Уходи отсюда, уходи», — говорила громко и четко. Странно, но только в этом состоянии я не заикалась.

Часто, забравшись на высокое абрикосовое дерево, я вставала на самую тонкую ветку, которая и кошку не выдержала бы, вытягивала руки вверх и кого-то звала. Недалеко от дома находился пруд. Бывало, я уходила туда, садилась на берег и смотрела на звезды, громко разговаривая на непонятном языке. Если на пруду была лунная дорожка, то непременно ходила по ней и никогда не погружалась в воду. Мои хождения длились до трех часов ночи. На протяжении нескольких лет каждую ночь мать или отец находились рядом. Днем, они мне рассказывали, что со мной происходило, но я ничего не помнила, кроме того, что из моих рук что-то выходило. После трех часов ночи я засыпала и почти всегда видела и помнила странные сны. Мне снились пресмыкающиеся с большими головами и крыльями, похожие на драконов невероятно больших размеров. Иногда во сне я бродила по лесу, гуляла около домов круглой формы или уходящего конусом вверх очень высокого строения. Днем делала зарисовки того, что видела. Затем, рассматривая эти рисунки, я как бы перемещалась в мир своих снов. Не знаю, сколько могли длиться мои ночные приключения, если бы не предложила свою помощь пожилая женщина-мусульманка, жившая недалеко от нас. Ранней осенью, когда я училась в пятом классе, она подошла к моей матери и сказала: «Я вылечу твою дочку. Договорись в школе, что девочка будет отсутствовать три дня, и приводи ее ко мне».

На следующий день мы пришли к ней. Женщина посадила меня на порог спиной к двери и накрыла черной шалью. Прочитав молитву на арабском языке, она выстригла у меня на голове крест. Этот ритуал повторялся три дня. На третий день она положила кусок воска в эмалированную миску и поставила ее на плиту. Когда воск расплавился, женщина бросила туда мои состриженные волосы и опять прочла молитву. Затем вылила расплавленный воск в воду. Вода, вращаясь в миске, изменила цвет — и вскоре воск принял форму черной собаки. Я узнала ее и закричала. Потом сразу заговорила. «Вот кого ты испугалась», — сказала мне пожилая женщина, указывая на восковую собаку.

После этого исчезли мои ночные приключения, и только в двенадцать часов ночи я чувствовала знакомое ощущение в кистях рук, непроизвольно тянувшихся вверх. Иногда я просыпалась от собственного крика на английском языке, которого никогда не учила: «My children, my children». Даже сейчас, спустя много лет, бывает, я кричу ночью: «Мои дети!» И моментально просыпаюсь от боли в сердце.

Наконец, я стала обычным ребенком и разговаривала, как все дети. В школе я с большим интересом изучала историю и посещала исторический кружок. Собирала материалы военных лет, разговаривала со старожилами города. Как-то мы с ребятами зашли в дом одного старика, и он рассказал нам следующее:

— Осенью 1943 года, когда в город вошли наши войска, группа солдат во главе с офицером стала прочесывать посадки, растущие за окраиной. Вдруг из кустов вышел волк и направился прямо к ним. Один солдат хотел его убить, но офицер не разрешил, сказав, что здесь что-то не так. Волк подошел к офицеру, зажал в зубах подол его шинели и потащил в сторону. Офицер с солдатами пошли за ним. Волк привел их в разрушенную шахту и в одном месте начал лапами скрести по кирпичной стене. Офицер обратил внимание, что кладка была свежая, и приказал ее взорвать. После взрыва стены солдаты увидели большое помещение, где находилось очень много мертвых людей: женщин, стариков, детей. Вероятно, когда фашисты убегали, они живьем замуровали здесь несчастных.

Я внимательно слушала рассказ старика, и сердце мое сжалось от боли, в горле появился ком, из глаз потекли слезы. Немного успокоившись, спросила у него:

— А что потом было с волком?

— Я несколько раз видел его с офицером. Затем люди рассказывали, что переодетый немец хотел убить офицера, но волк набросился на фашиста и был ранен, его не смогли спасти. Офицер закопал волка на окраине города. Если вам это интересно, я могу показать где.

Мы все пошли за стариком. В овраге под деревом лежал большой камень, который с годами ушел в землю и порос мхом и травой. Вырвав траву, старик очистил камень, и мы смогли прочитать нацарапанную на нем надпись: «Джиму, другу и солдату. 1943 г.». Разрыдавшись, я упала на камень. Тогда старик понял все. Он взял меня за руку и отвел домой, так как очень хорошо знал моего отца и Джима. Я несколько дней не ходила в школу, отказывалась от еды и все время плакала. Отец успокаивал меня и говорил: «Твой Джим погиб как герой, сохрани память о нем в своем сердце». Теперь я поняла, что в сердце моего Джимика очень ярко светило Солнышко. После той невыносимой боли, долго сжимавшей мое сердце, я стала взрослой и больше не плакала, когда теряла тех, кого любила…

Разговаривая с отцом, я всегда смотрела ему в глаза, и он неоднократно просил: «Не смотри на меня так, я не могу выдерживать твоего взгляда». Я задумалась. Рассматривая свои глаза в зеркале, я не могла понять, что же ему не нравилось в моем взгляде. Только спустя много лет поняла, что еще тогда через мои глаза излучал свечение и силу Дух, обитающий в моем теле.

Мои близкие стали замечать, что ко мне как-то по особому относились чужие собаки. Я спокойно могла зайти в любой двор, где была на цепи собака. Увидев меня, она начинала вилять хвостом. Я подходила, ласкала ее и разговаривала с ней. Я могла увести собаку, спокойно сказав: «Пошли со мной». Однажды на улице я увидела несколько псов, бегущих за течной собакой. Окружив ее, они начали драться. Мужчина схватил палку и стал их разгонять, но псы набросились на него. Тогда я закричала: «Ребята, прекратите! Сидеть!» Они отошли от мужчины и сели, а он, удивленный, ушел. Подойдя к ним, я погладила каждого по голове и села рядом. Я никогда не задумывалась, почему собаки так относятся ко мне. Я любила их, и они мне платили тем же.

Как-то в жаркий летний день мама заставила меня стирать белье. Я положила выстиранное белье в таз и пошла за водой. Вернувшись, увидела, что цыплята (а их было десять) лапками потоптали все белье. Мне стало очень обидно: ведь я хотела пойти с ребятами плавать на пруд. Боль, обида, зло на цыплят вызвали в моей груди огонь, я это почувствовала и вслух произнесла:

— Чтобы вас всех кот съел!

Мать в это время находилась во дворе и слышала мои слова.

— Что же ты своей семье желаешь плохого?! — строго сказала она.

- Вечером с работы пришел отец. Я слышала, как он спросил у матери, куда делись цыплята. Она ответила, что они, возможно, в малине. Через несколько минут отец принес окровавленного цыпленка и сказал, что от остальных остались лапки да перья. Так я впервые столкнулась с тем, что мои желания могут исполняться, но не понимала почему.

Однажды я сказала отцу, что хочу побывать на могиле дедушки. Оказалось, что папа уже ездил на кладбище и могилу не нашел, так как в то место упала бомба. Прошло несколько дней. Мне приснился дедушка и сказал, что крест от могилы находится под большим камнем около забора. Я рассказала сон родителям, но они не обратили на него внимание. Через несколько дней мне опять приснился тот же сон. Тогда отец решил поехать со мной на кладбище. В высокой траве около разрушенного забора мы нашли большой камень. Отец сдвинул его, и мы увидели крест с надписью. Помянув дедушку, отец закопал в землю крест на этом же месте и придавил камнем.

… Прошли детство, учеба. Я стала работать. Моя заведующая на неделю уехала по личным делам. Вероятно, ее поездка была не совсем успешной, потому что, вернувшись на работу, она стала срывать досаду на мне и распространять унизительные слухи. Я возмутилась:

— Откуда вы взяли эту ложь?

— Я не могу назвать имя человека, — ответила она.

Боль обиды, несправедливое отношение вызвали в моей груди огонь, и я сказала:

— Тот, кто меня оклеветал, с завтрашнего дня будет болеть, и никто никогда его не вылечит, потому что не сможет определить диагноз.

На другой день моя заведующая не вышла на работу. Она болела очень долго, ей действительно не могли поставить диагноз. Когда я пришла ее проведать, она сказала:

— Ты ведь знаешь, отчего я болею. Теперь сделай так, чтобы я не болела.

Я была потрясена. Оклеветав меня, она не сожалела об этом и даже не допускала мысли, чтобы попросить прощения. Она только хотела быть здоровой.

— Я ничем не могу вам помочь, потому что не знаю, как это делается.

— Тогда найди мне бабку.

Я привела к ней ту женщину, которая избавила меня от лунатизма, но не рассказала о причиненной мне обиде. Она совершила такой же обряд, какой когда-то помог мне. На третий день в миске с воском мы увидели образ девушки.

— Вы оклеветали ее, — и женщина указала пальцем на восковой образ. — Она намного сильней меня, поэтому я не могу ничего сделать. Сотворенное вами зло вернулось обратно.

Так я впервые услышала, что обладаю загадочной силой, хотя не понимала, какой. Вечером я зашла к женщине-мусульманке и поведала ей обо всем. Выслушав меня, она сказала:

— Жаль, что ты не сообщила мне об этом ранее. Я бы никогда не тратила свои силы на плохого человека.

Я часто спрашивала у этой женщины, какая же сила скрыта во мне и почему она считает, что я сильнее ее, но мои вопросы оставались без ответа. Размышляя над этим, я пыталась найти литературу или собеседника, чтобы узнать происхождение силы, проявляющейся огнем в моей груди. Не найдя ничего, решила поговорить с отцом и, к своему удивлению, услышала, что мой дедушка обладал такой же силой. Отец рассказал о последнем разговоре с дедушкой и передал мне его слова.

Ничего не зная об этой силе, теперь я поняла, куда ее направлю. Я выбрала путь добра и любви, взяв на себя моральные обязательства, что буду применять эту силу только на благо. Но слова дедушки — «Знания она найдет в сердце своем, общаясь с Богом» — я многие годы понять не могла.

Прошло несколько лет. Я жила в Москве. Однажды находилась в гостях у своей знакомой. Она мне пожаловалась на то, что в последнее время ее муж очень занят работой и домой приходит поздно. Слушая приятельницу, я в этот же момент с открытыми глазами увидела картинку и поняла, чем занят ее муж, но ничего не сказала об этом, чтобы не причинить ей боль. Затем посоветовала, что нужно сделать.

— Ты очень сильно пожелай, чтобы твой муж к концу работы хотел спать. Тогда он будет спешить домой.

Удивленно посмотрев на меня, она сказала:

— Но у меня нет таких способностей.

Теперь удивляться стала я, потому что думала, что каждый может сделать подобное, только нужно сильно захотеть. Мне стало ее очень жалко, и тогда я предложила:

— Если ты разрешишь мне, я это сделаю, то есть сильно пожелаю, и твой муж будет спешить домой, чтобы быстрей лечь спать. Сон его будет крепким и здоровым.

Она согласилась. Теперь каждый вечер после работы ее муж спешил домой, ужинал и ложился спать. Прошло около месяца. Постоянное желание спать начало его тревожить, так как у него совсем испортились взаимоотношения с девушкой, с которой раньше проводил вечера. Она никак не могла понять, отчего он все время после работы хочет спать. Тогда он обратился к врачу, но тот не нашел никакого заболевания. Прошло еще несколько дней, и я перестала ему желать крепкого сна. Но как только он начинал увлекаться женщинами, его жена вновь обращалась ко мне за помощью…

Как-то у этой же приятельницы была вечеринка, и она меня попросила:

— Сегодня у нас в гостях будет мой коллега. Я его знаю много лет. Он невероятно скупой. Можешь ли ты сделать так, чтобы он стал щедрым хотя бы на один вечер?

— Хорошо. Мы сядем за стол, и я начну ему внушать, что он щедрый.

Начали приходить гости. Все что-то приносили: цветы, коробку конфет или торт. Этот мужчина пришел с пустыми руками, хотя работал ведущим архитектором в институте. Мы сели за стол. Он оказался напротив меня. Разговаривая с ним, я смотрела ему в глаза и внушала то, о чем мы договорились. Прошло несколько минут. Вдруг он сказал, что ему необходимо выйти, и удалился. Моя приятельница, загадочно посмотрев на меня, не удержалась и рассказала гостям о нашем плане. Заинтригованные гости с нетерпением ждали развязки событий. Вскоре мужчина вернулся. По количеству принесенного можно было подумать, что он скупил полмагазина. Он поставил продукты на стол и был счастлив, ощутив перемену в себе. Случившееся очень удивило гостей.

После этого приятельница поведала мне, что в Москве есть лаборатория, которая занимается исследованием подобных явлений, и посоветовала сходить туда.

Дата добавления: 2015-07-10