ГЛАВА 21. Халисстра повернула меч Сейилл в выгнувшейся спине Данифай

Халисстра повернула меч Сейилл в выгнувшейся спине Данифай, и бывшая пленница задохнулась от боли. Халисстра наслаждалась каждым ее труд­ным, захлебывающимся вдохом. Из-за Данифай на них с изумлением глядела Квентл Бэнр. Халисстра не обра­щала на нее внимания. Она смотрела только на свою бывшую рабыню. До верховной жрицы ей дела не было. Моргенштерн выпал у Данифай из рук.

— Госпожа... Меларн, — тихо выговорила она.

Халисстра решила, что хочет увидеть лицо Данифай перед смертью. Она выпустила рукоять меча Сейилл и позволила своей бывшей рабыне повернуться.

Из груди Данифай сбоку торчал на треть клинок меча Сейилл, будто окровавленный вымпел. Взгляд прекрас­ных серых глаз Данифай был до нелепости мягким. Она смотрела на Халисстру и улыбалась окровавленным ртом.

— Не называй меня больше госпожой, — бросила Халисстра.

Пухлые губы Данифай скривились от боли. Она под­няла руку, будто хотела коснуться лица Халисстры. От этого усилия она вздрогнула.

— Халисстра... — прошептала она, отделяя каждое слово от другого болезненным вздохом, — прости... меня.

Слова ее не сразу дошли до Халисстры. Когда она поняла, из глаз у нее хлынули слезы; она не могла остановить их. Ей мгновенно вспомнилось все, что у них с Данифай было общего, все их секреты, их завет­ные желания. Благодаря связующему заклинанию они вместе прошли через столь многое, узнали друг друга так хорошо. Она с изумлением поняла, что ей жаль, что все в конце концов так закончилось.

— Простить? — переспросила Халисстра, и голос ее дрогнул. — Простить? Никогда!

Данифай кивнула. Вокруг клинка, торчащего из ее груди, сочилась кровь. Халисстра промахнулась мимо сердца.

— Я понимаю, — сказала Данифай, продолжая тя­нуть к ней руку.

Против своей воли Халисстра тоже начала подни­мать к ней руку, но остановилась.

— Я скучала по тебе, госпожа, — сказала Данифай.

Халисстра сморгнула слезы и взяла наконец Дани­фай за руку.

— Я тоже скучала по...

Стремительная, как гадюка, Данифай схватила Ха­лисстру другой рукой и дернула на себя, пронзив лез­вием ее собственного клинка.

Халисстра ухватила ртом воздух, когда сталь проби­ла сначала ее кольчугу, а потом и тело. Она чувствова­ла, как сталь скрежетнула по ребрам и вышла из спи­ны. Пивафви ее начал пропитываться теплой кровью.

Она должна была догадаться. Должна была дога­даться.

Глаза ее обратились поверх плеча Данифай на Квентл.

Жрица Бэнр злорадно улыбалась, сжав в руке плеть.

Данифай обвила Халисстру руками и крепко при­жала к себе. Халисстру пронзила боль.

— Я ни за что не прошу прощения! — прошипела Данифай ей на ухо.

Превозмогая боль, Халисстра ответила ей таким же крепким объятием.

Обе они задыхались от боли.

Тела их были спаяны воедино, связаны сталью. Кровь их смешалась. Связь иного рода снова объединила их.

Халисстра склонила голову на плечо Данифай стран­но нежным жестом.

— Я тебя ненавижу, — шепнула она.

Данифай подняла руку и погладила Халисстру по волосам, как делала это бессчетными ночами прежде.

— Я знаю, — ответила Данифай.

Халисстра любила ее, несмотря ни на что.

— Я знаю, — снова сказала Данифай, и объятие ее ослабло.

Халисстра не могла больше вынести этого. Засто­нав, она оттолкнула Данифай и вскрикнула, когда лез­вие выскользнуло из ее тела. От толчка обе они поте­ряли равновесие и повалились на землю. Тело Дани­фай по-прежнему было пронзено сталью. Вдвоем они сидели на земле Ллос, истекая кровью и задыхаясь.

Квентл Бэнр разглядывала их обеих.

— Ну вот и конец, — сказала она и шагнула к Да­нифай.

Змеи ее плетки уставились на бывшую рабыню.

Шипение и треск заставили обернуться Халисстру, заставили обернуться Квентл, заставили обернуться ее змей.

Вокруг них возникали никалоты, телепортирующиеся снизу, с поля боя. Один, три, восемь, двенадцать — самый мелкий из них был выше даже Квентл. Мускулы перекатывались под их чешуйчатой кожей. У каждого в руке был испещренный рунами топор. Морды их злобно скалились.

Лицо Квентл исказилось отчаянием. Она взглянула на никалотов, на Данифай, на Халисстру. Халисстра прочла нерешительность в ее глазах. Нерешительность сменилась ненавистью.

— Это не ты! — визгливо бросила она Данифай.

Не обращая внимания на никалотов, верховная жри­ца высоко занесла плеть для убийственного удара, когда на самом верху нелепой громады города Ллос распах­нулись двойные двери обители Паучьей Королевы. Из храма ударили лучи фиолетового света.

Халисстре показалось, что время остановилось. Дви­жение застыло. Все живые существа в окрестностях го­рода Ллос — юголоты, дроу, демоны, дреглот — замер­ли. Все взгляды обратились на Вечную Паутину, на го­род Паучьей Королевы.

Масса пауков, скопившихся на дальней стороне рав­нины, шевельнулась и закопошилась. Издаваемые их движением звуки напомнили Халисстре звуки ливня, которые она слышала в Верхнем Мире.

Сердце ее застучало, дыхание участилось. Она с та­кой силой сжала в кулаке обломок Лунного Клинка, что казалось, кожа на пальцах вот-вот треснет. Она едва чувствовала боль от раны. Данифай лежала от нее в нескольких шагах, лицом к городу, широко раскрыв глаза, тяжело дыша, плащ ее был пропитан кровью. Гу­бы бывшей пленницы шептали слова могущественной исцеляющей молитвы. Меч Сейилл выскользнул из ее тела, и рана закрылась. Халисстра эхом повторила мо­литву, и ее рана тоже затянулась.

Квентл не замечала их. Застыв, она стояла и смот­рела на город Ллос, продолжая высоко держать зане­сенную для удара плеть.

В небе над Равнинами Пылающих Душ висели го­рящие души, они корчились от боли, и из их вечных форм вытекала слабость. От обители внезапно налетел ветерок. Он сделался порывистым, перешел в завываю­щий ураган, и в его воплях слышался голос Ллос, вер­нее, множество их, семь голосов из видения Халисстры: «Йор'таэ».

Никалоты вокруг них переглянулись. Халисстра ви­дела неуверенность и страх в их глазах.

И они разом исчезли, телепортировавшись туда, от­куда пришли. Отступление быстро распространилось на уцелевшие остатки войска, и они тоже бежали. Клуричир, израненный и с оторванной клешней, тем не менее еще раз набил полную пасть меззолотами и тоже ретировался. Паучий рой рассеялся, и существа поспе­шили назад в свои убежища в скале. Меззолоты, ожив­ленные ультролотом, рухнули на землю, такие же не­подвижные, как она.

По всем Равнинам Пылающих Душ валялись трупы. Фарон Миззрим, странно неподвижный, висел в небе над разоренной землей. Джеггреда Халисстра не видела нигде.

— Она выбрала, — сказала Данифай и поднялась на ноги.

Халисстра сделала то же самое.

По телу Квентл Бэнр пробежала дрожь, но от вос­торга или от страха, Халисстра не знала.

Фарон не мог ни двигаться, ни говорить. Он управ­лял своим полетом при помощи кольца, следующего его ментальным командам. По бокам продолжала стру­иться кровь из ран, нанесенных ему никалотами.

Он услышал зов Ллос, увидел, как раскрылись две­ри ее храма, но это его не интересовало. Если одна из жриц Ллос не окажет ему помощи, и скоро, — он умрет от потери крови.

Он развернулся в воздухе так, чтобы видеть землю. Внимание его привлекло движение внизу: Джеггред, по­шатываясь, поднялся из-под груды тел меззолотов — весь в крови, одна из меньших рук оторвана по локоть, на месте глаза зияет окровавленная дыра. Дреглот смотрел не на храм Ллос, но на тропу, ведущую к Ущелью Похи­тителя Душ, туда, где стояли три жрицы.

Халисстра Меларн каким-то образом последовала за ними.

Квентл, Данифай и Халисстра стояли высоко над полем сражения, глядя на обитель Ллос. Они напомни­ли Фарону королев, обозревающих свои владения.

В небе вокруг Фарона по-прежнему горели фиоле­товым огнем души. Через некоторое время, пройдя чис­тилище, они летели дальше, в город Ллос.

Фарон знал, что жрицы тоже прошли через чисти­лище. И он. И Джеггред — на свой манер.

Он подлетел к ним, удивляясь, что они не перебили друг друга.

Фарон предположил, что зов Ллос был сильнее их взаимной ненависти. Голос Паучьей Королевы сдержи­вал их конфликт, так же как вера в нее гасила кон­фликты, свойственные обществу дроу.

Перед глазами у него все плыло, но он старался удержать сознание. Он слабел. Маг хотел обратиться к Квентл, но не мог говорить. Он подлетел к тропе.

Жрицы заметили его приближение. Халисстра по­добрала с земли меч, но ни одна и не подумала помочь ему. Он опустился рядом с Квентл.

Позади и снизу он услышал, как Джеггред впри­прыжку поднимается по тропе.

Твой мужчина вернулся, — с ухмылкой сказала Данифай, хотя Фарон с удовлетворением отметил, как она поморщилась от боли.

— И твой возвращается, — бросила Квентл через пле­чо, имея в виду Джеггреда.

Жрица Бэнр некоторое время разглядывала Фаро­на. На лице ее застыло странное выражение, и Мастер Магика видел, что его жизнь висит на волоске.

— Ты способен летать благодаря кольцу, но в остальном неподвижен? — спросила Квентл.

Фарон не мог ответить.

— Надо применить контрзаклинание, — решила вер­ховная жрица.

Фарон вздохнул бы с облегчением, если бы мог.

Квентл произнесла заклинание, и, когда она окон­чила его, Фарон по-прежнему не мог пошевелиться.

Мрачная усмешка промелькнула по лицу настоятель­ницы Арак-Тинилита.

— Больше никаких полетов, — сказала она.

Он проверил ее слова, мысленно приказав кольцу поднять себя в воздух. Ничего не вышло. Эта дрянь уничтожила магию в его кольце!

— Богиня зовет меня, Мастер Миззрим, — заявила жрица Бэнр.— Ты исполнил свое предназначение, как по­ложено мужчине. Но теперь твоя душа принадлежит ей.

Джеггред выскочил на тропу, отдуваясь, весь в кро­ви, с неровным обрубком вместо руки.

— Госпожа, — обратился дреглот к Данифай и с не­прикрытой ненавистью взглянул на Квентл и Фарона.

Данифай посмотрела на Джеггреда, на Фарона, на Равнины Пылающих Душ.

— Богиня зовет нас, Квентл Бэнр, — сказала она Квентл. И, обращаясь к Джеггреду, добавила: — Отне­си Мастера Миззрима вниз, на равнину, и оставь его
там. Как сказала госпожа Квентл, его душа принадлежит Паучьей Королеве.

Фарону хотелось проклясть их, хотелось сотворить заклинание, хотелось выругаться, но он ничего не мог сделать. Сердце отчаянно колотилось в груди.

Джеггред ни о чем не спрашивал. Он злобно глянул Фарону в лицо и потянулся к нему боевыми ручищами.

Мага захлестнула волна надежды. Ультролот не унич­тожил его заклинание непредвиденных обстоятельств. В тот миг, как дреглот коснется его, появится магиче­ский кулак. Им Фарон мог управлять мысленно. Он на­прягся, готовясь.

Джеггред поднял голову и попятился.

— Он говорил, что произнесет заклинание на вся­кий случай и что если я дотронусь до него... — Джеггред умолк, глядя на Фарона.

Сердце Фарона оборвалось. Почему именно теперь дреглот решил продемонстрировать некое подобие ума? Данифай фыркнула.

— Вы всегда были слишком очевидны, Мастер Миззрим, — сказала она и произнесла контрзаклинание. Когда она закончила, магия Фарона на случай непредви­денных обстоятельств исчезла. — Давай, Джеггред, — ве­лела она.

— Прощай, мужчина, — добавила Квентл, и в голосе ее не было и следа каких-либо эмоций.

Джеггред сгреб его боевыми руками и поскакал вниз по тропе. Добравшись до равнины, он перевернул Фа­рона так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

— Я предпочел бы убить тебя сам, — сказал дре­глот. — Как? Никакого оскорбления в ответ?

Дреглот рассмеялся, и его зловонное дыхание пах­нуло Фарону в лицо.

Мастер Магика и представить не мог, что одним из последних ощущений в его жизни будет смрадное ды­хание Джеггреда.

Джеггред прошагал немного дальше и бросил Фа­рона на каменистую землю. Маг упал на бок, лицом к Вечной Паутине, к городу Ллос, к полчищам пауков, скопившихся на Равнинах Пылающих Душ.

Откуда-то сверху и сзади он услышал голос Данифай:

— Спасайся, если сумеешь, Джеггред Бэнр. Меня призывают в обитель.

После этого до Фарона донеслись слова заклинания. Несколько мгновений спустя все три жрицы проплыли над ним в виде облачков серого тумана. Быстрые, как стрела, словно состязаясь друг с другом в скорости, они спешили предстать наконец перед Ллос.

Пауки внезапно ринулись вперед. Фарон смотрел, как они приближаются — стена глаз, когтей, лап и клы­ков. Они накатывались с шелестом, словно волна. На ходу они пожирали трупы павших, в считанные минуты начисто обгрызая мясо с костей. Фарон надеялся, что истечет кровью прежде, чем они доберутся до него.

Он слышал позади себя проклятия Джеггреда, со­провождаемые затихающим топотом, — это дреглот убе­гал по тропе обратно к Ущелью Похитителя Душ.

«Осел обзавелся наконец крупицами здравого смыс­ла», — подумал маг.

Фарон не мог даже зажмуриться. Он мог лишь смот­реть на приближающуюся волну и ждать, когда его съе­дят заживо. Кровотечение убивало его недостаточно бы­стро.

Он видел, как орда обгладывает один труп за дру­гим. И знал, что последним его ощущением будет не вонь Джеггреда. Это будет боль.

Дата добавления: 2015-07-10