ощущения, у Вундта выполняет его основное понятие <Vorstellungsobjekt>, которое
выдается им и за представление объекта и за объект этого представления. Используя
двусмысленность неспроста введенного им термина, Вундт идеалистически сводит
объект к представлению.
Поскольку естественные науки, по Вундту, стремятся отвлечься от субъекта, они
имеют дело с опосредствованным опытом, а психология - с непосредственным
опытом^. Из этого определения психологии и естественных наук как двух точек
зрения на один и тот же опыт Сейчас же делается вывод, не оставляющий никакого
сомнения в том, какая из этих двух точек зрения является, по Вундту, основной и
определяющей. Все преимущества отдаются Вундтом психологии. Естественные
науки, как утверждает он, стремясь отвлечь опыт от субъекта, вынуждены
ограничиваться лишь абстрактно выделенной частью его. Психология, поскольку она
не должна отвлекаться от субъекта и всего того субъективного, что обычно
<примыкает> к воспринимаемым объектам, <исследует, напротив, содержание опыта в
полной его действительности>, <всю конкретную действительность> (Вундт В.
Очерки психологии. С. 6). Все общественные науки относятся им к числу <наук о
духе>.
Таким образом своим определением психологии (и естествознания) Вундт, во-
первых, субъективистски сводит различие объектов изучения к различию точек зрения
и, во-вторых, утверждает чистейший психологизм в области общественных наук. Этим
он с самого начала закладывает исходные теоретические предпосылки для своей
<Психологии народов>^.
В силу свойственного ему эклектизма Вундт не реализовал сколько-нибудь последо-
вательно свою концепцию психологии как науки о непосредственном опыте в отличие
от наук о природе, мыслящих опыт в отвлеченных понятиях. Сторонник <индуктивной
метафизики>, он быстро возвел над <непосредственным опытом> психологии свою
метафизическую надстройку. Сведя материю к роли вспомогательного понятия о
природе, Вундт признает такое же право на существование и за душой, рассматривая
ее лишь как вспомогательное понятие психологии. Утверждая, что понятие
субстанции утрачивает свою применимость по отношению к психологии в силу того,
что предмет психологии определяется лишь точкой зрения на опыт, Вундт выдвигает
для психологии в качестве коррелята субстанции категорию актуальности^. Эта
последняя должна составить метафизическую основу для важнейших понятий его
психологии - апперцепции и волн. Так на махистской по своей отправной точке основе
начинает возводиться здание в стиле Лейбница.
Определение психологии у Вуидта см. в "Очерках психологии" (с. 3-6, 276), а также в его "GrundzUge
del physiologischen Psychologie", III, 1903, s.677 и ел., особенно на S.751 и след,, и в ряде др. работ
(<Naturwissenschaft und Psychologie>, <Uber empirische und metaphisische Psychologie>, <Die Definition der
Psychologie>, <Kleine Schriften>).
^ В своей научной автобиографии Вундт отмечает, что еще с начала 60-х годов на передний план в его
сознании все более выдвигалась психология народов как важнейшая часть психологии, венчающая все
здание психологической науки. Психология народов помимо специально научного интереса имела для него и
особое политическое значение. Основная задача заключалась, по собственному признанию Вундта, в
возвеличении Германии и духовных ценностей немецкого народа, призванного, якобы, утвердить в
противовес английскому утилитаризму чистый идеализм.
В частности, достижения немецких исследователей в области сравнительного языкознания используются
Вундтом как аргумент против посягательств на немецкие колонии. Эти научные достижения должны, по его
мысли, доказать культурную миссию Германии в африканских колониях.
Те же основные тезисы <Психологии народов> - об определяющем влиянии духовных, культурных благ
в жизни народов - имеют для Вундта определенное отношение и к вопросам внутренней политики.
Опираясь на эти тезисы, он осуждает классовую борьбу, объявляет ее главной причиной поражения
Германии в первой мировой войне и одобрительно отзывается о послевоенной политике немецкой социал-
демократии.
* Вундт В. Очерки психологии. С. 276-277.
Но как бы ни был непоследователен Вундт, все же бесспорным остается тот факт,
что его исходное определение психологии знаменует первый шаг по пути махистской
переориентации психологии. И прав, конечно, Титченер, когда, сближая точки зрения
Вундта и Авенариуса, он в связи с критикой, направленной Вундтом против имма-
нентной философии эмпириокритицизма, утвержает, что Вундт не полемизировал бы
так остро с Авенариусом, не будь между ними определенного родства^. Титченер
справедливо выдвигает прежде всего именно Вундта и Авенариуса (заодно с Махом)
как родоначальников <новой ориентации психологии>.
Авенариус посвятил вопросу о предмете психологии специальную работу^. В этой
работе Авенариус, как известно, утверждает, что внутренний мир (психическое)
фиктивно порождается посредством <интроекции>, т.е. переноса во внутрь индивида,
того, что непосредственно воспринимается вовне. Это утверждение явно основывает-
ся на-смешении психического процесса восприятия и воспринимаемого объекта. Из
того, что объект воспринимается нами вовне. Авенариус заключает, что вовне нахо-
дится и лишь искусственно затем переносится вовнутрь - <интроецируется> - и самый
процесс восприятия. Отрицая внутренний характер психики, требуя, чтобы наши
восприятия были, так сказать, водворены обратно, на то место, где им быть
надлежит, Авенариус тем самым подготовляет почву для сведения внешнего,
физического мира к психическому.
Позиция Авенариуса нашла прямое продолжение у Титченера. Однако Титченер
пришел к этой позиции не сразу. В своем <An outline of psychology>, опубликованном в
1896 т.", он еще трактует психологию как науку о душевных процессах. Душевный
процесс при этом Титченер определяет как такой процесс, который находится в
области нашего внутреннего опыта. От душевных процессов он отличает физические
процессы и при этом подчеркивает, что физическое, внешнее независимо от нас:
<Движение, продолжалось бы, хотя бы нас, ощущающих его, вовсе и не было>;
<Геометрическое пространство независимо от нас; оно управляется законом,
действующим независимо от того, знаем ли мы его или нет>.
В последующие годы Титченер совершает крутой поворот. В <Учебнике
психологии>^ он стоит уже на совершенно иных, явно махистских позициях. <Между
сырым материалом физики и психологии, - читаем мы здесь, - не может быть никакой
существенной разницы. Материя и дух, как мы их называем, по существу должны
быть тождественны друг с другом>. <Физика и психология имеют один и тот же
материал; эти науки отличаются друг от друга только - и этого достаточно -
свойственными им точками зрения>. Глава о предмете психологии в <Учебнике>
Титченера представляет собой, по существу, <популяризацию> взглядов Авенариуса.
Душа определяется им как совокупность человеческого опыта, поскольку этот
последний рассматривается в его зависимости от познающего индивида или его
нервной системы. Эта теснейшая связь Титченера с Авенариусом выступает совсем
открытой подчеркнутотт позднейшем теоретическом труде Титченера <Systematic
psychology. Prolegomena> (1929).
Здесь Титченер прямо выдвигает Авенариуса как мыслителя, оказавшего основное,
определяющее влияние на ту новую ориентацию в психологии, сторонником которой
он себя объявляет. Особенно поучительно при этом его разъяснение по вопросу о
соотношении <опыта>, психики и нервной системы. Титченер подчеркивает, что
зависимость психического от нервной системы чисто логическая, того же порядка, что
^ Systematic Psychology. Prolegomena / Ed. Br. Titchener. N.Y" 1929, The definition of psychology: Point of
view (особенное. 134).
^ Avenarius R. Bemerkungen гит Begriff des Gegenstandes der Psychologie // Vierteljahrschrift fUr
wissenschaftliche Philosophic. Jahrgang XVIII, 1894 и XIX. 1895. CM. рус. пер.: Авенариус P. О предмете
психологии. М., 1911.
" См.: Титченер Э.Б. Очерки психологии. СПб., 1898. С. 4.
^ Textbook of psychology / Ed. by Br. Titchener. 1909-1910.
и функциональная зависимость в математике (см. там же. С. 134-135). Он возражает
против превращения этой зависимости в реальную материальную зависимость
психических явлений от нервной системы, от мозга.
Особенно ярко и поучительно выступают последствия, вытекающие для психологии
из перехода на махистские позиции, у Джемса. Но первоначально Джемс, как и Тит-
ченер, исходит из философских позиций Локка. Джемс сам об этом говорит в своем
основном труде <The principles of psychologie>, вышедшем в 1890 г. <Позиция
психолога в познании, - пишет он, - будет настолько существенна в дальнейшем, что
мы не должны оставлять этого вопроса, не доведя его до полной ясности. Это позиция
сплошного дуализма. Она предполагает два элемента - познающий дух и позна-
ваемую вещь - и трактует их как несводимые друг к другу. Ни один из них не
выходит из самого себя и не переходит в другой. Ни один из них не является каким-
либо образом другим, ни один не порождает другой. Они противостоят друг другу
лицом к лицу в общем мире - один просто познает, а другой - его коррелят -
познается>.
Таковы позиции, которые официально провозглашает Джемс в своем основном
психологическом труде. Не подлежит сомнению, что и в <Принципах психологии>,
отнюдь, как известно, не являющихся монолитным целым, сдвиги в концепции Джем-
са, оформившиеся в 1904 г., уже подготовлялись.
В 1904-1905 гг. в ряде статей, собранных затем в сборнике <Essays in radical
empirism> (1912), совершается радикальный сдвиг: Джемс разрабатывает свою кон-
цепцию <чистого опыта>^. Он переходит на махистскую позицию. Существует, заяв-
ляет он, один, единый опыт; в зависимости от связей, в которых берутся элементы
этого опыта, он выступает то как физический мир вещей, то как психический,
субъективный мир мыслей. По Джемсу, это одно и то же содержание в двух разных
контекстах.
<Я утверждаю, - пишет он, - что... единая часть опыта, взятая в определенном
контексте, играет роль познающего, душевного состояния, <сознания>, тогда как в
другом контексте тот же единый отрезок опыта будет играть роль познанной вещи,
объективного <содержания>. Одним словом, в одном сочетании он фигурирует как
мысль, в другом - как вещь>. И даже <в одной совокупности он представляет собой
только сознание; в другой - только содержание>'".
Это, по существу, махистские тезисы. Вместе с тем концепция, представленная в
статьях Джемса 1904-1905 гг., стала отправной точкой для развития неореализма и
прагматизма. Ленин недаром писал: <Различия между махизмом и прагматизмом так
же ничтожны и десятистепенны, с точки зрения материализма, ка различия между
эмпириокритицизмом и эмпириомонизмом>".
В конечном счете прагматист Джемс, так же как и махисты, приходит к
растворению материи в <чистом опыте>. Однако исходным для него является вопрос:
<существует ли сознание?>. Таково именно название его основной статьи, в которой
он впервые сформулировал свою научную точку зрения. Его, психолога, непосред-
ственно занимает этот вопрос; его сомнения и его критика направлены прежде всего
на понятие сознания.
Еще в своей краткой <Психологии> Джемс писал: <Были мыслители, отрицавшие
существование внешнего мира, но в существовании внутреннего мира никто не
сомневался... Что же касается меня, то я должен сознаться, что не вполне уверен в
^ Об эволюции концепции Джемса см.: Perry R.B. in the spirit of William James. L.: Oxford. Univer. press.
1938. Перри различает в этой эволюции три фазы: психологическую, феноменологическую и
метафизическую. См. в указанной книге раздел III. The metaphysics of experience. P. 75-123.
^ Джемс В. Существует ли <сознание>? // Новые идеи в философии. СПб., 1913. №4. С. 107-108, 113.
<Мысли... сделаны из того же материала, что и вещи> (Там же. С. 127).
' ' Ленин В.И. Поли. собр. Соч. Т. 14. С. 327.
существовании внутреннего процесса>^. В феноменалистическом учении о <чистом
опыте> исчезает не только материя, но и сознание как некая качественно
специфическая форма бытия. Феноменализм растворяет в явлениях опыта не только
объект - внешний материальный мир, но и реального субъекта, его осознающего; в
явлении объекта субъекту исчезают и один и другой. В результате оказывается, что
нет такой сферы бытия, которая составила бы специфический объект психологии;
психология утрачивает свой предмет.
Здесь у Джемса в одном центральном узле сплетаются нити, которые соединяют
самые, на первый взгляд, разнородные течения философской и психологической мыс-
ли. Джемс правильно сам констатирует, что идеалистическая гносеология имма-
нентной философии и неокантианства, сведя сознание к одной лишь функции познания,
подготовила сведение сознания к функцинальной характеристике опыта. Таким
образом <исчезновение> сознания - результат идеалистической, феноменалистической
теории познания. Вместе с тем констатация того, что <сознание испарилось>, не есть
ли философская подготовка бихевиоризма?
Позиция, занятая в этот период (1904-1905 гг.) Джемсом, несомненно, подрывала
философские основы той психологии, которая в основном была представлена в его
<Принципах психологии>. Философия чистого опыта разрушала предпосылки тради-
ционной картезианской и локковской психологии сознания; в ней уже заключались
ростки неореализма и прагматизма, заодно с которыми развивался и бихевиоризм.
В программных статьях 1904-19055 гг., прежде всего в важнейшей из них -
<существует ли "сознание"?>, позиция Джемса и его понятие <чистого опыта> были
еще многозначны. Подлинный смысл его концепции раскрылся полностью в
дальнейшем. Сначала сознание и опыт у Джемса покрывают друг друга. Растворяясь
в опыте, сознание целиком его поглощает и, таким образом, замыкает в себе. Раз-
личие субъекта и объекта, идеи и вещи оказывается заключенным внутри сознания.
Однако в статье <Существует ли "сознание"?> сознание объявляется определенной
структурой, контекстом, соотношением элементов, которые по собственной внутрен-
ней своей природе ничего сознательного, духовного, психического в себе не содержат.
Таким образом сознание как будто разграничивается внутри опыта от неосознанной
реальности.
При таком их разграничении у Джемса оказывается, что: 1) все, что сознается,
испытывается, переживается, все, что становится опытом субъекта, есть реальность,
поскольку сознание непосредственно состоит из тех элементов, которые в другой
структуре эту реальность составляют; любой опыт любого индивида есть, таким
образом, откровение реальности; 2) вместе с тем не все то, что реально, тем самым
дано как сознание индивида, поскольку элементы реальности могут не образовать у
данного индивида структуру, составляющую сознание. Мир в своем бесконечном
изобилии и многообразии лишь частицами поступает в сознание того или иного
индивида. Опыт каждого индивида - полноценное <откровение реальности>; он всегда
состоит непосредственно из элементов самой реальности, но каждый индивидуальный
опыт - лишь частичное его откровение. Во всей своей полноте вселенная выступает
лишь при плюралистическом подходе.
Поскольку субъект и объект растворены в явлениях (феноменах) <чистого опыта>,
критерий истины, заключающейся в соответствии объекту, по Джемсу, отпадает;
переживание является выражением реальности, поскольку оно факт жизни субъекта.
Ценность переживания в силу этого чисто прагматическая; она определяется тем
удовлетворением, которое данное переживание или данная идея доставляет индивиду,
тем успехом, который венчает руководствующуюся этой идеей деятельность
индивида.
Первое положение настежь раскрываетгдвери Для фидеизма. Оно уравнивает
^ Джемс В. Психология. СПб., 1896. С. 390.
в правах с научным познанием все <многообразие религиозного опыта>. В силу того,
что в единстве опыта снято решающее для понятия истины соотношение субъекта
и объекта, <откровения> любого мистика, религиозные переживания каждого обита-
теля психиатрической клиники, которые как переживания являются несомненными
фактами, удостоверенными клиническим исследованием, приобретают <метафизи-
ческий> смысл. Наука, изменяя себе, снова начинает служить мистике, религии.
Джемс, чувствовавший, по собственному его свидетельству, в своей крови <старинное
лютеранское чувство>, широко использует открывшиеся таким образом возможности
для апологии религии в виде специфической протестантской набожности'^
Второе положение в сочетании с первым выдвигается в качестве философского
<обоснования> либерализма. Поскольку точка зрения кажого индивида - продукт сво-
бодной избирательности - открывает одинаково правомерный аспект реальности,
постольку все точки зрения равноправны. Все они должны получить признание,
и никакая исключительность либо нетерпимость не могут быть оправданы. Здесь
отпадает или отодвигается на задний план предпочтение, основанное на существе
того, чтб именно открылось тому или иному индивиду в реальности; господствует
принцип формального равенства. <Согласно этой философии, - писал Джемс еще в
1899 г., - истина слишком велика, для того чтобы ум одного индивида... мог всю ее
постичь. Для того чтобы вместить факты и ценности жизни, требуется можество
познающих... практически следствием такой философии является известное демо-
кратическое признание святости индивида>'^. Индивидуализм и свобода в ее формаль-
ном буржуазно-демократическом понимании - основные принципы этой философии'^.
На самом деле, конечно, либерализм, как идеология буржуазии этого времени,
является основой, определяющей индивидуалистическое понимание опыта, которое
затем используется для <обоснования> самого либерализма.
Воинствующий индивидуалистический либерализм - господствующее мировоззрение
буржуазной демократии того времени (конца XIX-начала XX столетия) - и набожный
фидеизм, причудливо сочетающийся с прагматизмом и с духом предпринимательства, -
таков конечный политический и идеологический смысл джемсовской концепции. За
квазинаучными ссылками на <опыт> скрывается более или менее замаскированная
метафизика опыта, тесно связанная с весьма осязаемыми реальностями политики,
которые она отражает и которым служит.
Джемс подводит итоги или, точнее, его собственная концепция оказывается,
помимо его воли, уничтожающим итогом истории идеалистической психологии,
неразлучно связавшей себя с идеалистической гносеологией. Этот этап в истории
психологии показывает, что феноменализм не только отрицает объективное мате-
риальное бытие, сводя его к содержанию сознания; выдавая содержание сознания за
материальное бытие, феноменализм вместе с тем опустошает, сводит на нет и со-
знание субъекта.
У Декарта и материя и дух были еще полновесными реальностями, каждой из
которых к тому же придавался характер субстанционального бытия. У Локка физи-
ческое и психическое выступают как две раздельные сферы опыта - опыт -внешний
и опыт внутренний. Внешний опыт основывается на ощущениях, на внешнем чувстве;
внутренний опыт основывается на внутреннем чувстве, на рефлексии. Из этих
локковских позиций исходит начала экспериментальная психология, оформившаяся во
^ CM.: Perry R.b. The thought and character of William James. Vol. II, 1935, письмо Джемса, см. также
P. 330: James W. Human immortality. Westminster 1898. P. 50-52; James W. The varieties of religious experience.
L" 1902. P. 515.
"* James W. Talks with theachers. P. V.
^ Согласно политической концепции Джемса, в каждой стране существуют лишь две основные партии -
либеральная и ее противница, которая составляется из блока <тори> и <толпы>; последние при надлежащих
лозунгах, по представлению Джемса, всегда споются. Первая - это партия разума, умеренности, терпи-
мости, и все дело в том, чтобы вдохнуть в нее порыв и страсть.
второй половине XIX столетия как самостоятельная дисциплина. Но вскоре вожди ее -
Вундт, Титченер, Джемс- в связи с превращением позитивизма в господствующее
мировоззрение буржуазии - переходят на позиции махизма.
Феноменализм, особенно усиливающийся у Маха, стремится разрешить свою конеч-
ную стратегическую задачу - уничтожение материализма - двумя тактическими
ходами.
Первый из них, который выступает сначала как линия главного удара и привлекает
к себе основное внимание, реализует феноменалистический тезис по отношению
к внешнему, материальному бытию. Материальное бытие сводится к опыту, к пере-
живанию, в конечном счете к явлению сознания. За этим первым ходом неизбежно
следует второй, менее афишируемый сначала и проходящий менее заметно: вслед за
объектом и субъект сводится лишь к идеальному явлению сознания, лишенному
всякой реальности. Феноменализм, распространившийся в позитивистской махистской
философии на сферу объективного бытия, распространяется также и на сферу со-
знания, на сферу психического. За вопросом: <существует ли материя?> следует,
с другой стороны, вопрос: <существует ли сознание?>.
Вслед за попыткой растворить в опыте материю следует идущая с другой стороны
к той же цели попытка поглотить в опыте сознание. За Махом выступает Джемс.
Если Мах и его соратники стремятся первым же ходом ликвидировать материю, то
Джемс и его продолжатели доказывают, сперва, что <испарилось сознание>, с тем,
чтобы в конечном счете прийти к аналогичному результату.
Выдвинутое Джемсом положение: <сознание испарилось> подготовило одновре-
менно почву для неореализма в философии, для бихевиоризма в психологии. Оба эти
направления, из которых одно относится к психологии, а другое - к философии, тес-
нейшим образом связаны друг с другом.
По мере того как ощущения, сознание подставляются в виде опыта на место бытия
и, таким образом, выносится из субъекта, в последнем как предмет психологии
остаются только реакции.
Так проникновение махизма в психологию форсировало кризис идеалистической,
интроспективной психологии сознания, опиравшейся на дуалистическую философию
Декарта, Локка, отчасти Конта и расчистило дорогу для бихевиоризма.
§ 2. Бихевиоризм и неореализм
Бихевиоризм, или психология поведения, зародился в Америке на рубеже XX сто-
летия. В конце XIX в. исследования Торндайком поведения животных (1898 г.) создали
экспериментальные предпосылки для оформление бихевиоризма как направления
психологии. В 1913 г. Уотсон сформулировал позиции поведенческой психологии
в программной статье. В 1818 г. он их развернул в своей книге <Психология как наука
о поведении*. Ряд психологов, главным образом в Америке, - Лешли, Гантер, Вейс,
Толмен ъ многие другие - примкнули к новому направлению. По мере своего рас-
пространения бихевиоризм приобрел далеко неоднородный характер.
Как конкретное исторически обусловленное направление бихевиоризм - сложное
явление, в котором скрестились и переплелись многообразные тенденции. Он за-
ключал в себе реакцию на интроспекционизм, делавший невозможным превращение
психологии в научную дисциплину, - реакцию, принимающую форму вульгарного
механистического сведения психического к физическому (Уотсон, Лешли и др.).
Бихевиоризм был и попыткой поставить изучение психических явлений или поведения,
для объяснения которого психические явления обычно служат, на почву научного
изучения объективно наблюдаемых фактов (Торндайк), попыткой, скованной, однако,
позитивистской догмой, согласно которой наука должна ограничиться описанием
непосредственно наблюдаемого (Толмен и др.).
В бихевиоризме (особенно у Уотсона) сильна была тенденция поставить науку
о поведении, поведенческую психологию, на службу практике. Осуществленная
в условиях капиталистического общества, эта тенденция подчинила поведенческую
психологию социальному заказу господствующих классов этого общества. В фило-
софской концепции бихевиористов сплелись различные концепции - вульгарный меха-
ницизм, позитивизм; в возникновении бихевиоризма определенную и немалую роль
сыграли неореализм и прагматизм. Именно эти последние, в частности, определяют по
преимуществу изощренные формы современного бихевиоризма. Между тем эта
последняя линия в развитии общей концепции бихевиоризма была менее всего про-
слежена и осталась в тени. Ее освещению мы и посвятили поэтому настоящую
статью. Связь бихевиоризма с неореализмом и прагматизмом представляет при этом
особый интерес; эта страничка из истории философии и науки наглядно показывает,
что нельзя рассматривать философию только в связи с физикой. Такие направления
современной, в частности американской и английской, философии, как неореализм
и прагматизм, нельзя всерьез проанализировать, не учтя их связи с развитием
психологии.
Уже в первом программном документе неореализма - <манифесте> его шести
<основоположников> - были сформулированы в виде тезисов некоторые из исходных
положений бихевиоризма. Так, Перри утверждает, что <нечто (any entity) становится
объектом или содержанием сознания, поскольку оно вызывает со стороны другого
существа (entity) специфический ответ, осуществляемый рефлекторным нервным
механизмом>. Перри определяет, таким образом, сферу сознания через поведенческое
понятие <ответа> или ответной реакции. Эти положения выступают затем очень
явственно в большой работе <О понятии сознания>, которую публикует в 1914 г. один
из шести авторов неореалистического <манифеста> - Хольт'. Как и Перри, Хольт
определяет сознание через поведение. Сознание, согласно Хольту, это часть
окружения, которая выделяется в нем ответными реакциями организма; сознание -
это поперечное сечение (cross section), которое проводится им в окружающем. Эти
положения образуют существенное звено в обосновании неореализма. Эту связь
неореализма с бихевиоризмом можно проследить и дальше.
Основной <пафос> неореализма - борьба против картезианского дуализма. Для
преодоления этого дуализма и порожденных им проблем неореалисты прибегают
к радикальному средству: они отрицают существование сознания как чего-то ка-
чественно отличного от материального бытия. Объявляя поход против дуализма,
неореалисты на самом деле вообще отвергают всякое качественное различие между
психикой, сознанием и материальным бытием. Любое содержание становится духов-
ным или перестает быть таковым в зависимости от той функции, которую оно вы-
полняет. Так, в платформе неореалистов мы читаем: <Различие между субъектом
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |