<психические процессы> Толмен всегда употребляет в кавычках. Он не отрицает их
вовсе, но они для него лишь <функционально определенные аспекты, или детерми-
нанты поведения>. Он подчеркивает с самого же начала, противопоставляя бихевио-
ризм в целом <ментализму>, что в них нет <ничего внутреннего> или <приватного>
(<nothing private or inside>). Речь идет, таким образом, не о единстве внешнего и
внутреннего, не об отказе только от позиций традиционной интроспективной концеп-
ции сознания, превращающей психику в самодовлеющий внутренний мир, а о том,
чтобы свести внутреннее к внешнему, превратив первое в подчиненный, производный
аспект второго.
Таким образом внутренняя психологическая природа поведенческого акта, из кото-
рой могли бы быть выведены специфические психологические особенности его внеш-
него протекания, оказывается выключенной. Поэтому Толмену не остается ничего
иного, как превратить производную характеристику поведения в его определение,
придав последнему чисто внешнеописательный характер. Он так и делает. Первой
отличительной особенностью поведения он признает то, что каждый акт его
направлен на какую-то цель или исходит из целевой ситуации. Однозначное опреде-
ление поведенческого акта, согласно Толмену, всегда требует указания объекта, на
который он направлен. Вторая отличительная черта поведенческого акта - это
специфическое использование объектов в качестве средств; при этом - и такова
третья его особенность - он носит избирательный характер, преимущественно исполь-
зуя средства, ведущие к цели более короткими путями.
Основным в характеристике поведения оказывается, по существу, его целевой
характер, который признается не одним из производных свойств высших форм
поведения, а первичным его свойством. Это придает всей концепции Толмена ярко
выраженный телеологический характер. Телеологические, т.е. идеалистические,
тенденции непосредственно подстраиваются под механистическим отрицанием внут-
реннего и даже непосредственно вырастают из него: отрицание внутренней психоло-
гической обусловленности целесообразного поведения приводит к тому, что целесооб-
разность превращается в объективно существующую в природе, организме телео-
логию.
Толмен, таким образом, стремится рассматривать психические процессы (mental
processes), только как производные аспекты детерминанты) поведения, в то время как
целевой характер поведения он считает его первичной, исходной чертой. Такой подход
с необходимостью приводит к тому, что Толмен переворачивает истинную последо-
вательность во взаимозависимости психических свойств поведения и теперь уже
стремится из целевого характера поведения вывести в качестве производных все
остальные психологические особенности и определить их функционально-объективно.
Признание целевого характера поведения заставляет Толмена шаг за шагом, лишь
в обратной последовательности, признать за ним все психологические его особенности.
Прежде всего он признает, что поведение имеет <намеренный> (purposive) и <позна-
вательный> (cognitive) характер, но оговаривается, что под этими терминами он имеет
в виду не <внутренние> процессы, а лишь внешние объективно констатируемые и
функционально определяемые свойства поведения.
Центральным фактом, из которого должно исходить понимание поведения, явля-
ется факт обучаемости. Этот факт выражается в двух коррелятивно связанных
обстоятельствах: 1) в том, что организм, пока не достигнет цели, продолжает
стремиться к ней сквозь пробы и ошибки, и 2) в том, что он обнаруживает тенденцию
все скорее и легче избирать надлежащий, соответствующий цели, акт. Эта пластич-
ность (docility) по отношению к задаче или цели, выражающаяся в готовности 1) идти
к ней путем проб и ошибок и 2) избирать при этом постепенно или сразу наиболее
эффективный для данной цели путь, и составляет, по Толмену, <намеренный> харак-
тер поведения. Намерение - первое из понятий психологии, которым ему приходится
пользоваться, - получает, таким образом, согласно Толмену, объективно-функцио-
нальное определение.
Точно так же можно и нужно, утверждает Толмен, поступить со вторым понятием
традиционной психологии - с понятием познавательного процесса, без которого (он
признает это) нельзя обойтись при психологическом изучении поведения. Познава-
тельный характер поведения опять-таки вытекает, по Толмену, из его пластичности
(docility), или обучаемости, и определяется ею. Акт поведения однозначно опреде-
ляется отношением к определенному объекту как к цели и к другим объектам как к
средствам, находящимся в определенных отношениях к объектам, служащим целью.
Поэтому само по себе протекание данного акта или его совершение, его удача
означают, что объекты, служащие целям и средствам, а также отношения между
ними действительно таковы, какими их трактует данный акт поведения. Этим
определяется характер акта как познавательного процесса, и только таким образом,
т.е. объективно-функционально, и должен быть, по Толмену, определен
познавательный процесс. При этом ничего иного характеристика поведения как
познавательного акта и не означает.
Таким образом, исходя из описательной характеристики поведенческого акта. Тол-
мен, идя в регрессивном направлении, включает в характеристику поведения два
комплекса свойств - <намеренные>, т.е. мотивационные, и познавательные процессы.
Введение их в качестве функционально определенных переменных требует уяс-
нения их соотношения с исходными объективными данными в уравнении, определяю-
щем поведение. Схема, которую дает Толмен, отвечая на этот вопрос, сводится к
следующему. Поведение определяется стимулами среды и исходными физиоло-
гическими состояниями, которые являются начальными причинами (initiating causes)
поведения: <намерения> и <познавательные> процессы включаются в причинное урав-
нение между <начальными причинами> и поведением как конечным результатом в ка-
честве промежуточных, опосредствующих определителей (детерминант). Эти <имма-
нентные детерминанты> поведения, которые непосредственно его определяют, сами
определяются его <начальными причинами> - стимулами среды и исходными физио-
логическими состояниями.
Помимо этих имманентных детерминант, опосредствующих поведение, Толмен
далее признает еще две другие категории <детерминант> поведения, включающихся
между стимулами и поведенческим актом. Он обозначает их как 1) <способности> и
2) приспособительные акты (behavior-adjustments). Под <способностями> разумеются
особенности индивида или вида, т.е. индивидуальные и видовые свойства орга-
низма.
Под <приспособительными актами> Толмен разумеет акты, замещающие <актуаль-
ное поведение>, т.е. реальные действия. <Приспособительные акты> являются бихе-
виористическим заместителем того, что <менталисты> назвали бы осознанностью
(conscious awareness) и идеями. Толмен имеет в виду акты, направленные на приспо-
собительное изменение имманентных детерминант, т.е. <первоначальных намерений>
и <познавательных процессов>. Эти приспособительные акты являются, таким обра-
зом, бихевиористической транскрипцией для рефлексии, для сознания.
В итоге Толмен имеет теоретическое <место> или <места> для всех основных кате-
горий традиционной психологии. При этом вышеперечисленные компоненты, включая
<намерения> и <познание>, являются для Толмена общими категориями, определяю-
щими всякое поведение: <Такие намерения и такие познания равно очевидны, как мы
увидим, идет ли речь о человеческом существе пли о крысе>^. Притом даже
исследование крыс, над которыми Толмен и его сотрудники много эксперименти-
ровали, дает, по его мнению, основание развернуть целый ряд дальнейших психологи-
ческих категорий, определяя их все так же объективно-функционально: мнемонизацию
("mnemonisation"), из которой затем выделяется "память" ("memory") как более
высокая категория, "восприятие" ^'perception") и "умозаключение" ^'inference"). Цент-
ральное место в системе этих категорий занимает у Толмена понятие знака ("sign") и
обозначаемого ("significate"), объединяемых в знаковой сигнификативной структуре
("sign" - "gestalt").
Мнемонизация, из которой исходит Толмен, предполагает: 1) предшествующее
употребление (enjoyment) специфического, ныне отсутствующего объекта; 2) пред-
шествующее употребление в тех же самых пробах ныне непосредственно наличных
объектов; 3) испытание отношения между вторыми объектами, непосредственно
теперь наличными, и первыми, ныне отсутствующими; 4) помимо того необходимо,
чтобы в данной пробе вновь представились стимулы, соответствующие непосредст-
венно данным объектам. Таким образом мнемонизация заключается в том, что
повторение стимулов, соответствующих одному аспекту тотального комплекса, с
которым организм находится в действительном контакте в процессе проб и ошибок,
вызывает ожидание всего этого комплекса в целом.
Опираясь на свое понятие мнемонизации, Толмен вводит следующие центральные
по своему значению понятия знака и обозначаемого. Под обозначаемым, или сиг-
нификатом, Толмен разумеет вспоминаемый объект. Непосредственно наличные
объекты, или аспекты комплекса, стимулы которых ныне представляются, он назы-
вает знаками, или знаковыми объектами. Наконец, включенное в силу этих опре-
делений в соотношение между средствами и целями соотношение между знаком и
обозначаемым (сигнификатом), устанавливающееся в результате предшествующей
деятельности по методу проб и ошибок, определяется как сигнификативное целевое
соотношение (signified means-end-relation). Знак, обозначаемое и сигнификативное
целевое соотношение между ними образуют специфическое целое, для обозначения
которого Толмен вводит термин <сигнификативная структура> ("sign - gestalt"). Он
широко пользуется гештальтовскими терминами структуры ("gestalt") и поля, но
значение этих терминов у него существенно отлично от обычного гештальтовского:
всякое поле для него - целевое поле^, а <гештальты> для него - сигнификативные
структуры. В этом отношении бихевиоризм Толмена в известном отношении более
идеалистичен, телеологичен, чем гештальтпсихология.
Это сигнификативное отношение, или структура, включается затем в определение
всех психологических понятий, прежде всего в самое понятие мнемонизации, в понятие
восприятия, или перцепции (perception), и во все последующие, в частности, в понятие
учения. Восприятие определяется для Толмена тем, что стимулы, соответствующие
всем частям тотального комплекса, непосредственно наличны. Притом перцепция
означает по существу только это непосредственное наличие стимулов. Однако при
этом все же и в восприятии предполагается в известной мере слияние между знаком.
обозначаемым и сигнификативным целевым отношением. Ощущение же (sensation) -
это <готовность к дифференцировке> (readiness to discriminate). Образы представления
(images), обычно считающиеся сугубо <внутренними> явлениями, это, по Толмену, не
что иное, как та же готовность к дифференцировке или установка на ожидаемую
^Tolman Ch. Purposive behavior in animals and men. P. 20,
"Ibid. P. 42.
дифференцировку. Единственное отличие их от ощущений заключается в том, что
стимулы, их вызывающие, лежат не вне, а внутри организма. Поэтому Толмен
утверждает, что между ощущением и представлением нет существенной разницы.
Исходя из других посылок, он приходит, таким образом, к тому же выводу, к которому
на основе своей субъективистической концепции пришел Вундт.
В мнемонизации как более широком и первичном образовании выделяется в ка-
честве более специальной и производной разновидности собственно память. Памятью
мнемоническое ожидание является, когда к нему присоединяется сигнификативное
отношение между тем, что вызывает нечто в памяти, и тем, что вспоминается.
Первое является знаком, второе - обозначаемым, или сигнификатом. Толмен
замечает, что, по имеющимся данным, нет основания предполагать наличие памяти в
этом специальном смысле слова у животных. Она, по-видимому, имеется только у
человека.
Наряду с мнемонизацией (включая память) и восприятием в качестве третьей
разновидности, или способа целевого ожидания (means-end-exputation), Толмен вводит
вывод, или умозаключение (inference). Он определяет его как специфический тип
ожидания сигнификативной структуры (sign-gestalt-expectation). Сущность его он усмат-
ривает в том, что в данном случае ожидание предстоящего сигнификата (обоз-
начаемого объекта) осуществляется не в силу непосредственного наличия стимулов,
идущих от этого объекта, и не в силу того, что прежде была дана или испытана
специфическая последовательность данного знака, данного обозначаемого и их
целевого соотношения (means-end-relation), а на основании действия других сигнифи-
кативных структур.
Таким образом Толмен утверждает, что соотношение между средствами и целями,
ожидаемое на основе предшествующей деятельности по методу проб и ошибок, всегда
принимает характер ожидания сигнификативной структуры. Тем самым вслед за
телеологией целевого отношения в каждый акт поведения оказывается у Толмена
спроецированным и <сигнификативное отношение>, или <сигнификативная структура>.
Одно за другим включает Толмен в свою систему центральные понятия враждебной
бихевиоризму идеалистической (<менталистической>) концепции, давая им лишь иную
транскрипцию. Введя с самого начала в определение поведения целевое отношение
<намерения>, он, следуя регрессивно по тому же пути далее, включает в него и
сигнификативное отношение. Восприятие (перцепцию), мнемонизацию и умозаклю-
чение Толмен рассматривает как три вида сигнификативной структуры.
На понятии сигнификативной структуры, включенной в устанавливающееся в
результате проб и ошибок отношение средств и целей, строит Толмен и свою теорию
обучения (learning). Он дает развернутую критику концепции обучения, основываю-
щейся на теории условных рефлексов и теории проб и ошибок в ее традиционной
форме. Он не отвергает при этом ни одной, ни другой, а лишь совершенно правильно
ограничивает их значение, считая, что ни одна из них не может быть признана
универсальной, исчерпывающе определяющей одну-единственную закономерность
процесса обучения. Противопоставляя им свою теорию, он по существу исходит из
теории проб и ошибок, но вводит в нее дополнительный новый компонент -
сигнификативную структуру. Процесс обучения в его наиболее специфических формах
определяется для Толмена как построение или, скорее, уточнение и утончение
ожидаемых сигнификативных структур (sign-gestalt), т.е. специфических целых, вклю-
чающих знак, обозначаемоетпсигнификативное отношение средств и целей.
Толмен подчеркивает, что его критика не направляется на учение об условных
рефлексах как физиологическое учение, хотя и здесь, пишет он, новейшие исследо-
вания заставляют усомниться в том, что условный рефлекс является таким простым и
универсальным механизмом. Но для психологического - <молярного> - понятия
поведения этот принцип, сводящий поведение к совокупности элементарных реакций,
во всяком случае неадекватен; правилен он или неправилен, он лежит в другом
физиологическом плане. Поведение как специфический объект психологии, не своди-
мый к сумме входящих в состав его или лежащих в его основе физиологических
процессов, определяется, по Толмену, именно феноменом ожидания знака - обозначае-
мого; он конституирует его психологическую специфику. В этом психологическом
плане применительно к поведению как целостному акту традиционная бихевиорис-
тическая схема <стимул - реакция>, опирающаяся на понятие механизма рефлектор-
ной дуги, по Толмену, несостоятельна. Стимулы как таковые не определяют непо-
средственно реакций. Процесс <учения> не заключается в том, что надлежащие связи
между стимулами и реакциями закрепляются, а ненадлежащие в результате тормо-
жения элиминируются. Обучение по методу проб и ошибок состоит не в этом, а в
образовании, утончении и преобразовании дифференцированных сигнификативных
структур. Служащий стимулом объект, включенный в путь, ведущий к неправильному
ответу, становится знаком для тех объектов, которые могут быть достигнуты на этом
ложном пути; служащий стимулом объект, включенный в путь, ведущий к
правильному ответу, становится знаком для объекта, который может быть ожидаем
как результат правильной ответной реакции. Пробуя как правильные, так и непра-
вильные ответные реакции, организм открывает эти связи. В соответствии с этим он
преобразует или утончает соответственно дифференцированные сигнификативные
структуры. И в результате он, наконец, идет одним или другим путем в силу этих
сигнификативных отношений и мотивационных условий момента.
В связи с анализом процесса обучения Толмен ставит основную проблему развития,
определяя различные уровни развития. Он отмечает, что способность устанавливать
отношение средства к цели различна у различных видов. Чем выше в эволюционном
ряду вид, тем обширнее и сложнее тип отношений поля (fleldrelationship), к которому
<чувствителен> (sensitive) индивид. Так, крыса способна к восприятиям, мнемонизации
и <заключениям> (inference) отношений, включенных в простые пространственные и
гравитационные поля; кошка способна к вышеперечисленным операциям в более
сложных ситуациях, требующих использования рычагов (опыты Адамса), обезьяны - в
еще более сложных условиях, требующих изготовления палок и использования
ящиков (опыты Келера); наконец, человек в состоянии правильно, адекватно отвечать
на эти отношения даже тогда, когда они включены в такие <поля>, как риторическое,
социальное или числовое. Здесь бросается в глаза далеко идущее нивелирование всех
ступеней развития. Различие между ними сводится к различию тех объектов или
ситуаций, на которые стоящие на каждой из этих ступеней индивиды могут адекватно
реагировать, а не включает в себя сколько-нибудь существенных различий тех актов
или операций, которые они в состоянии производить. Поэтому никак нельзя признать,
что у Толмена реализовано положение, в котором он усматривал основное преиму-
щество своей теории обучения, - учет различия видовых способностей.
Выдвигая проблему различных типов или уровней обучения, Толмен останав-
ливается на различии обычно (со времени работ Торндайка и Келера) друг другу
противопоставляемых способов: слепого, механического обучения путем проб и
ошибок, с одной стороны, и <разумного>, основанного на <понимании> (insight), - с
другой. Последний способ предполагает своего рода <сознательное схватывание>
отношений поля. Толмен утверждает, снова нивелируя, таким образом, установлен-
ные в результате предшествующих исследований различия, что всякий процесс
обучения предполагает или требует <понимания>: ведь Толмен включил
<познавательную> характеристику, или детерминанту, в определение поведения.
Здесь у него снова сказывается тенденция к нивелированию различий, обнаружи-
вающихся на различных ступенях развития, и снова эта тенденция имеет
идеалистический характер, поскольку низшие ступени приравниваются к высшим. Это
не исключает механистического характера всей этой концепции, поскольку ярко
механистично то толкование, которое дается <пониманию> не только на низших, но и
на высших ступенях.
Однако, как бы то ни было, внутренняя логика того пути, на который вступил бихе-
виоризм Толмена, признавшего роль <понимания> (хотя бы и в кавычках), создает, по
его мнению, <постыдную необходимость> (schameful necessity)* поднять вопрос о созна-
нии (consciousness, conscious awarenes) и об идеях, или идеации; последний термин
обозначает процесс, включающий сознательность, но являющийся чем-то бблыпим,
чем только осознание: он означает мышление.
Приступая к изучению сознания и идеации - вопросов, которые возникают, как
отмечает Толмен, специально при переходе от животных к человеку, - Толмен делает
ряд оговорок. Он констатирует, что человеческие существа <настаивают на том, что
они сознательны и обладают идеями, как бы это ни казалось невероятным>. Только
поэтому и возникает <постыдная необходимость> придумать соответствующую
гипотезу. Но при этом Толмен замечает, что его попытка будет в сущности лишь
гаданием (mere guesses), простой спекуляцией (mere speculations)', он просит поэтому
читателя не принимать этих рассуждений особенно всерьез (treat them lightly).
После этих стыдливых оговорок сконфуженного бихевиориста, оказавшегося вы-
нужденным поставить вопрос о сознании, Толмен переходит к своей попытке дать
функциональное определение и объективную интерпретацию этого понятия. Первое
положение, которое он при этом выдвигает (правда, сначала применительно к крысе),
заключается в том, что в момент, когда поведение становится <сознательным>, оно,
во всяком случае, не становится существенно иным или отличным от того, каким
было, не будучи сознательным^. Нужно предполагать, что, когда индивид действует с
сознанием, он пользуется того же рода отношениями, какими пользуется, когда дейст-
вует без сознания^. Здесь уже на первом шагу обнаруживается фундаментальное
противоречие. Тезис, выдвинутый Толменом, диктуется основной принципиальной
установкой бихевиоризма, не признающего реальности психики, сознания. Поэтому он
определенно подчеркивает, что, <открыв в организмах намерения и познания, мы не
сделали этим никакого утверждения о конечном составе мира> и не ввели этим ничего
нового в контекст мира, поскольку, например, <факт намерения, как мы его понимаем,
это объективный факт, это тот факт, что поведение пластично (docile) по отношению
к объективно установленным целям>". Но эта метафизическая предпосылка бихе-
виоризма устраняет возможность реализации методического принципа Толмена: по-
скольку сознательность поведения, изменение его психологической природы не связано
ни с каким изменением закономерности его объективного протекания, возможность
функционального определения сознания, исходя из данных поведения, отпадает.
Позиция Толмена - это по существу эпифеноменализм, одновременно механисти-
ческий и идеалистический (субъективистический).
Чтобы все же дать <объективное> бихевиористическое определение сознания,
Толмен вынужден установить форму поведения, которая могла бы послужить
объективным эквивалентом сознания. Появление сознания, во-первых, должно быть
скорее всего связано с моментами, когда в процессе обучения поведение изменяется,
переориентируется, когда, таким образом, приобретаются новые или преобразуйэтся и
утончаются прежние способы поведения. Снова пытаясь, как он всегда это делает, не
только определить, но и исчерпать внутреннюю сущность явления его внешним
проявлением или симптомом (в этом самая суть его <метода>, т.е. той процедуры, при
помощи которой он совершает свою бихевиористическую транскрипцию психологи-
ческих процессов), Толмен именно этой переориентировкой поведения и определяет
сознание. Факт сознания - это объективный факт, факт переориентировки поведения,
приобретения новых способов поведения. Поскольку эта переориентировка совер-
шается в приспособительном процессе проб и ошибок, Толмен прямо определяет
" Там же. Гл. XIII. С. 204 и ел.
"Там же. С. 205.
'"Там же. С. 422.
" Там же. С. 423.
сознание как running-back'and-forth-behavior^. Самый факт проб и ошибок и опреде-
ляет сознание. Сознание возникает в процессе действия как вторичная приспособи-
тельная реакция на первоначальные поведенческие реакции; акт сознания - это
<интерлюдия> между реальными, <практическими> поведенческими актами, которые
на время тормозятся, задерживаются. Сознательный акт - это отчасти рекогносциро-
вочный, пробный, отчасти контрольный, проверочный акт поведения; это акт пове-
дения, который направлен не на непосредственное достижение какой-нибудь внешней
цели, а на организацию и регулирование акта поведения, способного это сделать.
Сознательный акт - это, таким образом, надстройка над непосредственным прак-
тическим актом поведения. Его функциональное значение заключается в том, чтобы
как бы проверить, подчеркнуть те свойства поля, которые и помимо сознания уже в
известной мере имманентно определяли поведение.
Толмен дает здесь неплохое описание некоторых проявлений функциональной роли
сознания в поведении. Основная ошибка этих рассуждений заключается, однако, в
том, что симптомами, или внешними проявлениями, он хочет заменить сущность
изучаемого явления.
От <сознания> Толмен переходит к <идеям>, к процессу <идеации> - к мышлению.
Сознание определялось переориентацией непосредственно внешнего поведения; но
помимо этого у высших организмов, у человека существует (в беззвучной речи,
заторможенных жестах) то, что Уотсон и Вейсс назвали имплицитным поведением.
Имплицитное поведение - это замещающее поведение, приспособительный акт
(adjustment) по отношению к <практической> поведенческой реакции. В этом заме-
щающем поведении возможны такие же процессы переориентировки, какими в
актуальном поведении было определено сознание. Ими и определяет Толмен мыш-
ление, или <идеацию>. Опосредствованно, в форме замещающего процесса, оно <с
меньшей затратой времени и энергии> выполняет ту же функцию, что и сознание.
Мышление приводит к той дифференциации и предвидению особенностей поля, кото-
рые, происходя в моменты конфликта различных возможных дифференцировок, прини-
мают характер конфликта между различными сигнификативными структурами. Если
эти конфликтные ситуации являются поводами или условиями для возникновения
актов осознания и мышления, или <идеации>, то в качестве их причины нужно, по
Толмену, еще предположить у субъекта наличие соответствующей способности
(aptitude)^.
Отсюда остается только один шаг, чтобы признать и самосознание, или интро-
спекцию. Толмен делает его. Интроспекция связывается у него с речью.
Интроспекция и речь признаются Толменом исключительной прерогативой
человека, в то время как даже сознание и "идеация", которые сначала были введены
как <постыдные> догадки, затем признаются вероятной принадлежностью,
свойственной в той или иной степени всему животному царству. Он склонен даже
признать, что <добрые старые психологи, которые в своих лабораториях занимались
интроспекцией и заполняли неисчислимые страницы своих протоколов отчетами об
этих процессах, что-то делали, и делали это умело>. Вопрос поэтому заключается в
том, <к чему же в наших терминах сводится то, что они делали>^. Интроспектиро-
вание - это, по Толмену, прежде всего вербализация. Основными функциями речи уже
в крике животного он, следуя де Лагуна, автору большой бихевиористической работы
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |