«- Теперь есть кому помогать тебе. И я рад, что могу быть спокойным за тебя.»
- То же самое нам сказала мама, - не без удивления проговорил Шеллер. – Никогда бы не подумал, что ты можешь беспокоиться обо мне.
«- Это было моей главной задачей на протяжении ста двадцати лет. Возможно, это одна из тех причин, по которым ты теперь здесь, в целости и сохранности.»
- Даже не буду спорить. Ты всегда мог вовремя остановить меня, когда это действительно было нужно. Ты меня многому научил.
«- Я рад, что моя миссия выполнена. И поэтому мне пора уходить. Я пришёл попрощаться с тобой.»
- Увижу ли я тебя ещё когда-нибудь? – Шеллер вдруг ощутил такую грусть… - Ты столько времени был частью меня…
«- Не исключено, - и Тому отчего-то подумалось, что волк подмигнул ему. – А часть меня навсегда останется с тобой. Наша вековая связь никогда не пройдёт для нас бесследно, не забывай об этом. Я живу в твоих воспоминаниях. И пока ты будешь помнить обо мне, я буду рядом, буду оберегать и направлять тебя. За этим я был тебе послан.»
- Значит, мы всё-таки ещё увидимся.
«- Если ты будешь верить, помнить и ждать. До встречи, Том.»
- До встречи.
Волк почтительно склонил перед ним голову, а потом, выпрямившись, развернулся и направился к выходу с поляны. Дойдя до дикого орешника, выстроившегося стеной по краю, волк исчез, оставив лишь мерцающее синее сияние, которое скоро развеял неугомонный ветер…
- Это был… ты? – неловко спросил Билл вновь вернувшегося к нему Тома.
- В какой-то мере, - Шеллер вздохнул. – Мне действительно будет не хватать этого язвительного паршивца.
- Что он сказал тебе?
- Сказал, что спокоен за меня. И… Что, может быть, когда-нибудь мы снова увидимся.
- Видимо, ты очень хотел этого, - задумчиво произнёс Билл, заметив грусть в его тёмных глазах. – Значит, у него будет повод вернуться.
- Да… Он сказал мне, что мы должны помнить тех, кто ушёл от нас. Только так мы сможем проложить путь для их возвращения.
- Тогда тебе не о чем волноваться.
Вернувшись вместе с Биллом в город, Том первым делом попросил Каулитца сварить им кофе, да покрепче. Теперь ему хотелось… всего. Ему хотелось всё узнать, всё понять, чем живёт Билл, ему хотелось прочувствовать этот мир так, как его чувствует человек. Ощущения, которые атаковали его со всех сторон шли в острый разрез с теми ощущениями, которыми жил волк, его вторая сущность, которая была неразделима с Шеллером долгие сто двадцать лет. От этих противоречий у Томаса неистово кружилась голова, но он всё равно был счастлив.
И вот сейчас, когда на город уже давно опустилась мглистым покрывалом ночь, Том и Билл сидели рядом на крыльце, в компании вездесущего Скотти. Лабрадор, изредка поглядывая на хозяев, радостно молотил хвостом по дощатой площадке крыльца, высунув длинный шершавый язык.
Том глубоко вдохнул чистый морозный воздух и прикрыл глаза, будто принюхиваясь… На его смуглых щеках выступил лёгкий румянец, а Билл, глядя на Томаса, не мог не заметить, как сильно он изменился за последние несколько часов. Нет, внешне Том так и остался Томом, но это чувство шло откуда-то изнутри… И оно было потрясающим.
- Как же это прекрасно… - умиротворённо выдохнул Том, открывая глаза.
- Что именно? – Билл явно наслаждался этими новыми нотками счастья в бархатном голосе Шеллера.
- Я больше не чувствую всех этих запахов, которые ветер доносил до меня со всех концов света… Я больше не слышу эти звуки, которые совсем недавно мог улавливать за несколько миль от себя… Я свободен от этих бесконечных метаний и чувства постоянной опасности. Я человек, - по-мальчишески улыбнулся Том. – Я чувствую всё, как человек. И я хочу попробовать всё то, чего избегал все эти годы. Хочу… Не знаю, - он даже зажмурился от представления всех тех возможностей, которые теперь были открыты перед ним. – Придумал! Я хочу объесться мороженым так, чтобы потом простудиться, и чтобы потом я бы слёг в постель с простудой, а ты бы на неделю превратился в мою личную няньку. Будешь таскать мне всякие противные таблетки и микстуры, поить горячим чаем или куриным бульоном. Да! Бульон даже лучше. Как тебе?
- Отличная идея, - рассмеялся Билл, заметив этот поистине детский восторг во взгляде Тома. – Но прежде чем ты познаешь все прелести пребывания в постели с километровыми соплями и красным, как стоп-кран, горлом, мы должны уладить несколько вопросов.
- Каких?
- Ты теперь человек. И несколько часов назад ты снова начал стареть, - Билл поддел его локтем. – А это значит, что мы должны сделать тебе все необходимые документы, подтверждающие твою личность. Без этого современные люди не могут.
- Да уж… - Том задумчиво поджал губы. – Нужно будет пройти через целую толпу бюрократов и придумать какую-нибудь байку о том, куда делись предыдущие документы. Это будет особенно весело, учитывая, что в одном из отделений полиции моего родного города, скорее всего, есть свидетельство о моей смерти… Здравствуйте, господин полицейский, официально я умер в позапрошлом столетии, но мне всё равно нужен паспорт.
- Не утрируй, - прыснул Каулитц. – Максимум, что с тобой сделают – это сдерут штраф. Главное – лишнего не болтай.
- Это будет сложно.
- Ничего подобного, - Билл засмеялся в голос, глядя на недоумённое выражение лица Томаса. – О да, человеческие эмоции – они такие.
- Какой ужас…
Скотти подсел поближе к Томасу, словно уловив его беспокойство, и молодой человек перевёл взор на лабрадора, который пытливо всматривался в его глаза.
- Да что ты говоришь, - произнёс Шеллер, потрепав пса по голове. – Мне и Билла хватит.
- Ты о чём это там болтаешь? – удивлённо приподнял брови Каулитц, услышав своё имя.
- Скотти считает, что мне тоже нужна собака. Я ответил, что мне и тебя хватит.
- Чего?! – ошарашенно вытаращился на него Билл. – Ах ты… Стоп. Ты сказал – Скотти так считает?
- Я слышу его.
- Но как? Ты ведь больше не… Не можешь.
- Да, но… Наш старый знакомый сказал, что часть его навсегда останется во мне, потому что мы слишком долгое время были неразлучны. Может быть, это оно и есть…
- В таком случае, тебе определённо стоит прислушаться к Скотти.
Билл прекрасно осознавал, что в ближайшие несколько месяцев им придётся столкнуться с целым строем задач и проблем самого разного калибра, которые просто необходимо преодолеть, чтобы Том наконец-то смог окончательно вернуться в жизнь. Но Каулитц был готов к этому. Перед ними простирались новые горизонты, новое будущее. Но теперь они смотрели в него с надеждой и пониманием того, что больше никто из них не одинок.
ЭПИЛОГ.
Четыре месяца спустя.
Весна пришла рано, шустро разогнав мрачные снежные тучи и сонную зимнюю пелену. Снег растаял на удивление быстро, и теперь тротуары Геберсдорфа украшали пятна небольших луж, а по улицам активно разъезжали асфальтоукладчики, восстанавливая потрескавшееся за зиму дорожное полотно. Птицы, чувствуя приближающееся тепло, просыпались задолго до восхода солнца, и их заливистая трель слышалась по всему городу. Конец марта выдался на удивление тёплым, в воздухе витал терпкий запах влажной оттаявшей земли и перепревших прошлогодних листьев. На газонах проклёвывались первые ростки молодой травы, а по улицам с шумом и гамом носились толпы соседских ребят, радующихся весеннему солнцу и лужам.
Билл стоял на крыльце с неизменной чашкой кофе, глядя, как совсем с ним рядом, на расстоянии вытянутой руки, пролетела пара первых проснувшихся бабочек. Каулитц всегда любил весну, ему нравилось это ощущение, когда природа вновь возрождается после продолжительного зимнего сна. Очевидно, Скотти радовался весне и солнцу не меньше хозяина – лабрадор со всей возможной прытью носился по газону перед домом, с громким лаем гоняя шустрых воробьёв и галок. Билл пригляделся к яблоням, росшим вдоль высокого забора – не ветках уже набухали почки, а это значит, что скоро грядёт новая волна тепла. Каулитц поставил недопитую чашку кофе на вынесенный на площадку крыльца столик, спустился по ступенькам и прошёл на задний двор, чтобы узнать, как идут дела у Тома…
Томас сидел по-турецки на круглом деревянном постаменте, разложив перед собой тьму чертежей на миллиметровой бумаге, испещрённой, помимо чертежей, десятками непонятных Биллу расчётов. Том внимательно изучал всё написанное, покусывая кончик карандаша и сосредоточенно сдвинув брови к переносице. И, кажется, он был настолько сконцентрирован на этих сложных расчётах, что даже не услышал, как к нему почти вплотную подошёл Каулитц.
- Может, принести тебе чего-нибудь? – улыбнулся Вильгельм этой неподдельной серьёзности в чёрных глазах.
- А? – встрепенулся Томас. – Что?
- Я говорю – принести тебе что-нибудь? Ты не проголодался?
- Не-е-ет, - протянул молодой человек, постучав карандашом по дощатой площадке. – Хотя… я бы не отказался от стакана чего-нибудь прохладительного, солнце здесь припекает, - он указал взглядом себе за спину, на которую прямо попадали солнечные лучи.
- Хорошо, - кивнул Каулитц, заглянув в чертежи. – Как всё продвигается? Успешно?
- Да! – Шеллер даже с энтузиазмом хлопнул себя по колену. – Каркас беседки я уже спроектировал, идея для внешней отделки тоже есть… - он осмотрел свои чертежи. – Приятно понимать, что за сотню с лишним лет я не растерял знания по инженерному делу.
- Я вижу, - довольно констатировал Билл, заметив, каким ярким огнём вдохновения горят глаза Томаса. – Значит, скоро заказываем все необходимые материалы?
- Я уже заказал, буду руководить этим маскарадом, - Шеллер хитро прищурился.
- Не смею мешать, маэстро, - Билл отвесил ему реверанс. – Я принесу тебе холодную колу, пойдёт?
- Отлично.
Пока Каулитц разливал по бокалам колу, он думал о том, как же сильно изменилась их жизнь за прошедшие четыре месяца… Всего две недели назад Тому исполнилось двадцать три года. Хотя, на деле, технически ему исполнилось сто сорок три… Но об этом Билл не хотел думать, потому что Том начал свою жизнь заново, как человек. Теперь Тому двадцать три, и он младше Каулитца почти на два года. Шеллер мужественно выдержал прохождение через целый строй бюрократов, чтобы получить новые документы, удостоверяющие его личность. Ему пришлось прилично раскошелиться на оплату административного штрафа и прочих прилежащих налогов, но он явно был готов к этому, чтобы его новая жизнь начиналась так, как и было положено.
Месяц назад Том принялся к активной разработке чертежей их будущей беседки – ведь так они хотели сделать ещё осенью, когда только-только познакомились… Шеллер долго с ужасом вертел в руках карандаши и циркуль, утверждая с пеной у рта, что за столько лет его мозг мог превратиться в окаменелость, и едва ли его навыки в инженерном деле всё ещё хороши в нужной мере для предстоящей работы. Но Билл никогда не выказывал никаких сомнений – он просто сказал, что нужно всего лишь начать, а руки уж всё вспомнят… Так оно и оказалось. А Билл мог часами любоваться Томом, взявшимся за любимое дело с таким увлечением и прежним пылом, когда тот находился за работой. Каулитц действительно гордился им, и иногда ему казалось, что он счастлив даже намного больше, чем сам Том.
Томас долго отвыкал от прочно прикипевших к нему звериных повадок, отвыкал от того, что теперь его силы существенно меньше, но этот факт его совершенно не расстраивал. Как он и говорил, он будет снова постигать эту непростую науку – как быть человеком. Это он и делал. И Билл за всё минувшее время ни разу не слышал, что Тому не хватает того, что столько лет было неотрывной частью его.
- Ты не хочешь сделать перерыв? – Билл вернулся на задний двор и вручил Томасу покрытый испариной стакан с ледяной колой. – Ты тут уже часа три… Если не четыре.
- Я в ударе, ясно тебе? - Том с важным видом ткнул карандашом в чертежи. – Так что – нет. Сегодня выполняем программу максимум. Более того, послезавтра нам привезут первую партию досок и кровельного материала.
- А ты сможешь спроектировать оранжерею? – Билл сел рядом с ним и положил подбородок на его нагретое солнцем плечо.
- Смогу ли я? – с деланным возмущением переспросил Томас. – Ты меня обижаешь.
- Замечательно, - Каулитц спрятал довольную улыбку. – Потому что мне кажется, что здесь, - он обвёл рукой двор, - многовато свободного места.
- Тогда думай, чего нам не хватает ещё.
- Добрый вечер, господа, - прервал их знакомый женский голос, и молодые люди одновременно вскинули головы к пожаловавшей гостье. – Всё трудитесь?
- Добрый вечер, Маргарет, - Билл поднялся на ноги. – О да, работа в самом разгаре.
- Здравствуйте, - Том приветственно улыбнулся соседке и, отложив карандаш, также встал с насиженного места.
- И как всё продвигается, Томас? Инженерная мысль бурлит?
- Я рад, что снова вернулся к любимому делу. А работы здесь ещё хватает, - довольно ответил Том, кивнув на фундамент будущей беседки.
- В таком случае, - Маргарет протянула Биллу две тарелки, накрытые лёгким полотенцем, - раз есть работа, то и аппетит скоро появится. На этот раз – пироги с яблоками и корицей.
- Маргарет, вы разбиваете моё сердце о желудок, - Том отобрал у Каулитца вторую тарелку.
- Рада, что угодила, - женщина улыбнулась в ответ, и Билл заметил, что Маргарет держит во второй руке сумку-переноску…
- А это что у вас? – он указал кивком головы на сумку, передав Тому и свою тарелку.
- Ох, это… - спохватилась соседка, взяв переноску обеими руками. – Я хотела спросить у вас, может, вы знаете, кому отдать щенка?
- Щенка? – Билл сузил глаза, вглядываясь за полупрозрачную сетку сумки.
- Совсем маленького, месяц от роду, - Маргарет поставила сумку на землю и, расстегнув молнию, вытащила на свет щенка немецкой овчарки. – У моего сына собака ощенилась, всех раздали, он один остался, сын привёз его ко мне. У вас есть знакомые, кому…
- Знаете что, Маргарет, - Каулитц стрельнул взглядом в сторону Томаса, не дав ей договорить, - отдайте его нам? Я давно говорил Тому, что ему нужна собака.
- Не понял? – опешил несчастный Шеллер, не успевая за развитием событий.
- Это мальчик? – не обращая на него ни малейшего внимания, продолжал Билл.
- Мальчик, - утвердительно кивнула женщина. – Здоровый, и аппетит что надо.
- Вот и чудно, - Каулитц принял из рук соседки щенка и передал его Тому. – Тем более берём. Шеллер, можешь задуматься, как назовёшь сыночка.
- Убью, - прошипел Том, но всё же взял щенка, не перестающего сучить маленькими чёрно-рыжими лапками.
- Камень с души упал, - с облегчением выдохнула Маргарет, - скажу сыну и внукам, что они могут быть спокойны за него.
- Конечно, - Билл явно забавлялся и получал удовольствие от происходящего – особенно, от выражения лица Шеллера, во взгляде которого за секунду можно было увидеть все существующие эмоции.
- Что ж, я не смею вам более мешать, - старушка ободряюще улыбнулась Томасу. – Удачи в воспитании нового питомца, Том.
- Я тебе говорил это ещё четыре месяца назад, - игнорируя злобное шипение Тома, беззаботно произнёс Билл, когда Маргарет покинула задний двор. – Тебе нужна собака. Вот она.
- Собака… - закатывая глаза, передразнил его Шеллер. Щенок поудобнее устроился на его руках и теперь довольно вилял хвостом, то и дело доверчиво поглядывая на нового хозяина. – Ну ладно, ладно. Давай придумаем тебе имя. Балбес подойдёт? Хотя, нет… Это лучше оставить для Билла.
…Вечером, когда с чертежами на минувший день было покончено, а Макс – так Шеллер решил назвать подаренного Маргарет щенка – напившись молока, самозабвенно играл с длинным хвостом дремлющего Скотти, Том и Билл сидели в гостиной, медленно потягивая горячий чай и заедая его вкуснейшими пирогами от Маргарет. Каулитц понимал, что прошло уже четыре месяца, но он со всё тем же чувством смотрит на своего нового Тома, который с каждым днём раскрывался всё больше и больше, открывая Биллу свои новые грани… А это чувство – Билл не знал, каким словом можно описать его. Возможно, это было счастье с осознанием того, сколько всего готовит для них эта весна… Том держал своё слово – каждый новый день он ценил, как самое редкое сокровище в мире, навёрстывая всё то, что было утрачено или упущено за минувшие почти полтора века.
- Как ты думаешь, - услышал Билл тихий голос Томаса, – где сейчас Адриан?
- Ну… - Каулитц недоумённо посмотрел на него. – Я… Я не знаю, Том. Ты не говорил о нём со дня его смерти, - смутился он.
- Да. Какой-то своей частью я понимаю, что это было правильно. Но я не знаю, виноват ли он в том, каким он стал. Может, так распорядилась судьба…
- Наверно, он на той стороне запретной реки.
- В запретном лесу, - Том приподнял уголок губ в полуулыбке. – Я надеюсь, что это так. Я давно разучился молиться, но я пытаюсь… Чтобы и его душа обрела покой. Потому что я знаю, она была у него. Пусть и давно. Но была…
- Ты никогда не будешь один, - Билл протянул руку и взял фотографию Елены Вайдунг, для которой Том самостоятельно сделал красивую резную рамку из ароматного соснового спила.
- Я помню, - Шеллер взял из рук Каулитца фотографию бабушки. – Я думаю о них каждый день в надежде, что и они думают обо мне.
- Тогда вы никогда не потеряете друг друга.
Том отпил уже почти остывший чай и, отставив чашку, вновь вернул Биллу фотографию Елены.
- Пойдём, поднимемся на чердак, - он встал с дивана. - Я должен тебе кое-что показать.
Даже близко не догадываясь, что такого хочет показать ему Томас на ночь глядя, Билл всё же последовал за Шеллером, поднимаясь по лестнице на мансарду. Каулитц не помнил, когда он был здесь в последний раз, ведь пока что всё его внимание было приковано к весенним намечающимся переменам.
- А здесь на удивление чисто, - не скрывая удивления, проговорил Билл, ожидая, что за несколько недель здесь всё могло покрыться метровым слоем пыли. – Ты провёл тут генеральную уборку?
- Не совсем, - загадочно улыбнулся Том. – Я просто поддерживал здесь порядок. Ну и, от хлама более-менее расчистил всё… Надо было поддерживать рабочее место в чистоте.
- Рабочее место?
Вместо ответа Шеллер подошёл к чему-то, что на первый взгляд показалось Биллу старой деревянной подставкой, и стащил с неё покрывало.
- Нельзя было допустить, чтобы на холсте оседала пыль, - словно извиняясь, произнёс Томас. – Масляные краски долго сохнут, я ведь обещал, что нарисую и бабушку. Её портрет должен быть рядом с мамой и тётей. Так они будут ближе к нам.
С холста на молодых людей смотрела Елена Вайдунг. Её пронзительно-голубые глаза сияли таким живым светом, что Билл на секунду даже засомневался – а портрет ли перед ними… Том нарисовал Елену такой, какой он запомнил её той ночью, встретившись с ней в запретном лесу.
- Я знаю, кто был моим ангелом-хранителем все эти годы, - Шеллер провёл ладонью по золочёной раме портрета. – И я знаю, что они не оставят меня и теперь.
- Выходит, теперь вся семья в сборе? – Билл подошёл к нему и крепко обнял.
- Навсегда.
…Надежда может не умирать веками. Её огонёк будет теплиться, пока не появится сила, способная превратить жалкую искорку в полыхающее, жаркое пламя, которое вернёт душу из небытия и пробудит веру в спасение. Ведь жизнь стоит того, чтобы ждать, чтобы бороться за неё…
Легко отказаться от борьбы и, опустив руки, бросить всё, к чему стремился долгие годы. Но истинная сила духа не знает границ. И если не терять надежду, любая стена рано или поздно падёт, открывая новые горизонты на этой стороне запретной реки, в запретном лесу…
КОНЕЦ
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |