- Ну ладно… - беззвучно произнёс Том и закрыл вентили холодной и горячей воды.
Он не стал одеваться, просто обмотал широкое полотенце вокруг бёдер - так ему было свободнее. После же он вернулся в гостиную, где вольно разлёгся на диване, подложив руки под голову.
Век оборотня долог, очень долог. И невозможно избавиться от вечных терзаний и мыслей, что будут непрестанно проходить безжалостным, леденящим потоком сквозь всё его существо.
Билл медленно прохаживался вдоль стеллажей во внушительном по своим габаритам зале супермаркета. Скотти, конечно, большой поклонник гамбургеров и пиццы, которые так любит и его хозяин, но для собаки это точно не еда. А посему нужно прикупить для питомца что-то более подходящее. Да и себе не помешало бы взять провизии, да с запасом.
«Нужно озаботиться покупкой машины, а то так и без рук недолго остаться, - мрачно подумалось Каулитцу, когда он оглядел содержимое своей тележки, уже почти доверху нагруженной провиантом. До дома не как до Берлина пешком, но с таким внушительным грузом даже самое небольшое расстояние будет в тягость. – Но ничего. Взять бы ещё немного фруктов – и довольно.»
Кинув в тележку ещё пару банок консервов для Скотти, Билл двинулся было дальше, к фруктово-овощному отделу, но внимание его привлекла пожилая женщина, что отчаянно старалась дотянуться до верхней полки стеллажа, где в стройный ряд были выстроены самые разнообразные сорта чая. Приглядевшись, парень догадался, что перед ним не кто иной, а Маргарет. И, кажется, он был единственным, кто мог помочь миниатюрной старушке.
- Любите английский чай, Маргарет? – улыбнулся Билл, подойдя к соседке.
- Что? – женщина недоумённо обернулась, но, увидев Каулитца, радушно улыбнулась в ответ. – Добрый вечер, Билл! О… да, уже много лет покупаю только его. Вам не составит труда немного помочь мне?
- Конечно, - он протянул руку и с лёгкостью достал жестяную банку с чаем.
- Благодарю, - Маргарет положила чай в корзину. – Признаться, в молодости я жутко переживала из-за своего роста и просто безумно завидовала рослым.
- Ну да, - закатил глаза Каулитц, двинувшись вместе с женщиной дальше, - особенно все прелести гигантизма ощущаешь, когда собираешь головой все дверные косяки.
- Отчего же так самокритично? – засмеялась Маргарет. – Высокие мужчины всегда выглядят очень статно и представительно.
- Хорошо, буду утешать себя этим, - ответил он, сморщив нос и придирчиво оглядывая представший его взору фруктовый ассортимент.
- Как ваши дела, Билл? Что нового произошло за минувшие дни? – спросила старушка, обратив к нему голубые глаза.
- Пришлось изрядно побегать, - хохотнул он, положив в тележку пакет апельсинов. – Но я доволен результатом – я получил прописку здесь, полностью привёл свой домишко в порядок. Теперь – вот, - Вильгельм кивнул на груду покупок, - стратегический запас съестного на пару недель вперёд.
- А вы быстро управились. Обычно, эти бюрократы в полиции гоняют людей за милую душу, - покачала головой женщина. – К слову, на выходных ко мне приезжают дети с внуками, я собираюсь заняться стряпнёй. Не откажетесь от домашнего пирога?
- Но я даже не знаю, как вас отблагодарить, Маргарет, - улыбнулся Билл. – Если вам будет не в тягость…
- Глупости, юноша! – она легко махнула рукой, словно отметая все возражения и сомнения. – Для меня лучшая награда – чувствовать себя нужной.
- Тогда точно не откажусь… - и как же некстати он вспомнил о той фотографии. О том парне, изображённом вдали… А что, если?... – Скажите, Маргарет, как выглядит брат Тома?
- Вы об Адриане? – приподняв брови, спросила она.
- Эм… возможно, - неуверенно ответил Каулитц, подумав: «Так вот как его звать, значит». – Высокий, худощавый, каштановые волосы, серые глаза – это он?
- Ох, признаться, я видела Адриана всего пару-тройку раз, он очень редко бывает в городе. Но, судя по вашему описанию, он. Да, это он. Но почему вы спросили?
- Столкнулся с ним и Томом на днях, вот и подумал… - А что? Ведь так почти и было. И, фактически, Билл не солгал.
Но от того, что он только что узнал, его прошиб холодный пот, неприятно оледенив спину и грудь. Как это понимать? Этот парень, изображённый на газетной фотографии шестидесятилетней давности, брат Тома? Как это возможно? Если это действительно он, то сейчас ему должно быть более восьмидесяти лет! Разве такое может быть?
«Риторический вопрос», - ответил Билл сам себе, ощутив лёгкое головокружение.
- Что с вами? – обеспокоенно спросила Маргарет, заметив его остекленевший взгляд. – Билл, вам нехорошо?
- Нет, всё в порядке, - парень нашёл в себе силы выдавить слабую улыбку. – Просто я сегодня долго не мог заснуть. Да и проснулся сравнительно недавно… - отстранённо пробормотал он.
- Тогда давайте не будем задерживаться, - спохватилась женщина, взяв соседа под руку, - идёмте скорее к кассам.
- Идёмте, - откликнулся Билл, уже осознав, что ко всем имеющимся вопросам, на него навалилась ещё добрая сотня.
Он почти не помнил, как рассчитался за покупки. Как проводил Маргарет до дома. И как сам дошёл до своего коттеджа…
Что за чертовщина творится в этом городе? Кто на самом деле этот парень? Который Адриан. Который брат Тома. Брат… Святые угодники, они же ещё и родственники! А что, если они не родные братья, а сводные? Ведь такое вполне возможно. Но… пусть и так, но что это изменит? Как будто этот факт может убавить ту лавину загадок, в которых Билл тонул, как в тёмной океанской бездне. А ещё и те слова Маргарет… Как там она тогда сказала о Томе?
«Иногда мне кажется, что время совершенно не властно над ним», - так она сказала?
- Я уже ничего не понимаю… - с трещащей по швам головой простонал Каулитц, наблюдая, как Скотти со смачным хрустом расправляется с кормом, щедро насыпанным в глубокую миску.
И какие шаги следует предпринять теперь?
«Показать Маргарет этот газетный выпуск?»
Вот же он, лежит, забытый на кухонном столе, где Билл оставил его рано утром. Но по отношению к Маргарет это будет слишком жестоко… Да, уже прошло очень много лет, но разве можно вытеснить из памяти воспоминание об этой трагедии? Заглушить – да. Но не забыть. И что почувствует Маргарет, когда поймёт, кто изображён на фотографии в этой статье? О нет, ещё не время… Пока что Каулитц ничего не может сказать однозначно – это его и сдерживает.
Будто чья-то тяжёлая ладонь легла на голову Билла, повернув её против его воли к окну, которое смотрело прямо на особняк Шеллера.
«Выходит, я даже толком не знаю, кто есть мои соседи. Что ни день – то новая тайна. И… Маргарет сказала, что брат Тома редко объявляется в городе. Вопрос – почему? Чёрт. Надо будет изучить фотографии из коробки. Почём знать, вдруг я и там найду что-нибудь интересное?»
Ему всё упорно казалось, что он кружит вокруг да около разгадки, но ему что-то мешает подобраться к ней вплотную. Чем дальше, тем хуже… Приехал пожить спокойно, называется. Спокойствием тут и не пахнет, а ведь изначально Геберсдорф казался таким тихим уголком, с живописными пейзажами…
…и лесом...
В попытках узнать хоть что-нибудь о Томе и его брате, Билл совсем забыл про лес. Какую тайну скрывает этот лес? Куда делись те четверо человек, которых в последний раз видели близ лесополосы?
- Да я уже утонул в этих тайнах, как в грязи, - зарычал Билл, постучав пальцами по столешнице. – Почему мне не проще забыть обо всей этой дряни?
Скотти, уловив раздражение в голосе хозяина, подошёл к Каулитцу и положил морду на его колени, слегка приподняв чёрные уши.
- Да ладно тебе, приятель, - молодой человек потрепал пса по спине. – Мне просто надо выспаться как следует, за два-то дня…
Видимо, это самый лучший вариант на данный момент. Всё равно на усталую голову он ничего нового не надумает, а сделает только хуже. Если уж он вознамерился и дальше искать ответы на все интересующие вопросы, то ему следует постараться выбраться из поглотившего его водоворота тайн и начать действовать последовательно.
- Тайн… У меня скоро аллергия разовьётся на это слово.
Быть может, стоит всё же попробовать и поговорить с Томом? Постараться узнать у него хоть что-нибудь? Если, конечно, это вообще возможно…
Часть XI
- Скотти, наглая тварь… - вымученно и заспанным голосом промямлил Билл, уткнувшись лицом в подушку. – Ты мне не дашь спокойно умереть, даже если я этого захочу.
Лабрадор отчаянно скулил и скрёб когтистой тяжёлой лапой входную дверь в прихожей – ему явно было нужно на улицу, чтобы облегчиться. Сладко спавший до этого трагического момента Билл уж точно в восторг не пришёл, но не оставлять же всё как есть, хотя тёплая и мягкая кровать сейчас притягивала не хуже магнита. Зарычав, Каулитц змеёй выполз из-под одеяла и пригладил растрепавшиеся за ночь волосы.
- Да сейчас, сейчас, - заворчал парень, стараясь с закрытыми глазами нащупать лежащие где-то на стуле джинсы и толстовку. – И прекрати обдирать краску с двери, балбес!
Услышав разгневанный голос Каулитца, Скотти, прижав уши, отошёл от двери, но скулить не перестал, словно подгоняя хозяина одеваться ещё быстрее.
Ругаясь себе под нос, Билл заплетающимися спросонья пальцами застегнул молнию на куртке, всунул ноги в кроссовки и открыл, наконец, дверь, чтобы выпустить ошалевшего пса на улицу. Скотти рванул вперёд со всех лап, пока Каулитц, зевая и фыркая, спускался с крыльца, запахивая ворот куртки поплотнее. За ночь в городе ощутимо похолодало, того гляди – со дня на день начнётся самая настоящая зима. Вильгельм всегда предпочитал тепло летнего солнца осеннему пасмурному небу, но сейчас ему даже захотелось, чтобы зима пришла, да поскорее, ибо наблюдать изо дня в день серый скучный пейзаж уже как-то приелось. Он отодвинул повыше манжету куртки и посмотрел на циферблат наручных часов – половина седьмого утра.
- Ну, Скотти… - с ноткой угрозы зашипел Билл, глядя на семенящего впереди питомца.
Сунув озябшие ладони в карманы, он огляделся по сторонам. Над главной улицей города навис густой туман, его клубы расплывались повсюду, как грязная серовато-белая вата. Биллу стало немного жутковато при виде этой картины – ни одного огонька вокруг, тёмные окна домов смотрели на него, как пустые, чёрные глазницы, деревья, выстроившиеся вдоль дороги и простирающие свои голые ветви к небу, и этот туман… Весь Геберсдорф словно вымер. Даже свет придорожных высоких фонарей был поглощён мглистой дымкой, не пропускающей ни единого лучика. Прямо-таки идеальная живая декорация для фильма ужасов…
- Скотти! – позвал Билл лабрадора, и тот, цокая когтями по асфальту, примчался к хозяину. – Идём домой. Лично я уже нагулялся.
Идя обратно, молодой человек подумал, что было бы неплохо в самое ближайшее время нанять рабочих, чтобы те помогли ему снести ту старую постройку на заднем дворе. Всё равно эта хибара уже на ладан дышит, так к чему же Каулитцу груда полусгнивших досок на его территории?
«А ещё у меня есть целая коробка с фотографиями и газетами, к которой я так и не притронулся, - безрадостно подумал он, вместе с тем понимая, что ему необходимо будет изучить содержимое этой коробки. Разумеется, если там найдётся что-то дельное… - Только если этим самым дельным окажется что-то наподобие той газеты, боюсь, меня хватит инфаркт.»
- Привет, - раздался откуда-то со стороны знакомый голос, и Билл, чуть вздрогнув, обернулся.
Он настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как миновал особняк Томаса. А вот сам Томас сидел на крыльце, вытянув ноги и скрестив их в лодыжках. Что первым бросилось в глаза Биллу – Шеллер был одет прямо «по погоде»… Лёгкая чёрная водолазка, обтягивающая и прекрасно подчёркивающая рельефный торс, чёрные же джинсы на длинных стройных ногах. И это, в общем-то, всё. Неужели ему совсем не холодно?
- Доброе утро, - поздоровался Каулитц и, сочтя невежливым вести разговор издалека, решил подойти к соседу поближе. – Загораешь? Тебе не жарко?
- Да, подрумяниваюсь, - улыбнулся Том, несколько раз сжав и разжав пальцы на босых ступнях. – В доме стало слишком душно, я и проснулся, - он выглянул из-за спины Билла, заметив бегающего взад-вперёд по тротуару Скотти. – А тебе, значит, зверь спать не даёт?
- Зверь окончательно обнаглел и испортил мне возможность выспаться. Я до этого-то почти сутки не спал…
- И что так?
«Да кто ж меня за язык тянул… Идиот! – Билл уже тысячу раз успел пожалеть о сказанном. – Вот и думай теперь, как выкручиваться.»
- Изучал содержимое найденных нами коробок, - осторожно начал он.
- И? Стало быть, нашёл что-нибудь интересное?
«Представь себе, нашёл. Нашёл старую газету, выпущенную шестьдесят лет назад, где на фотографии изображён - угадай, кто? Не поверишь, твой братец, который, как я ни гляну, очень даже неплохо сохранился. Тебе это не кажется странным?», - и каких же усилий стоило Биллу не ответить именно так…
- Нет… Ничего особенного. Просто старьё, - натянуто улыбнулся он.
«Лжёт, - мелькнула мысль, и Том пристально посмотрел на Билла. – Но почему?»
- Ничего особенного? – переспросил оборотень, также улыбнувшись в ответ, по-прежнему не сводя глаз с человека. – И ты на это ничего особенного потратил весь день?
- Нужно же было как-то занять несколько часов свободного времени, - Вильгельм поёжился – то ли от холода, то ли от пронизывающего его насквозь взгляда – он и сам не понял.
- Ну, я тебя предупреждал, что это всего лишь хлам, - Томас легко встал на ноги. – Не хочешь зайти, выпить чего-нибудь? Ты уже весь дрожишь, как осиновый лист.
Билл поднял голову, охватив взором весь особняк Шеллера. Конечно, ему хотелось увидеть, как это чудо архитектуры обустроено изнутри! Правда, и сам его обладатель интересовал парня ничуть не меньше…
- Только если Скотти не слишком смутит тебя, – сделав глубокий вдох, как перед погружением на глубину, ответил Каулитц.
- Вообще не смутит, - Том открыл дверь. – Заходи.
Билл подозвал лабрадора и расстегнул куртку, пересекая порог жилища соседа. И увиденное едва не заставило Каулитца ахнуть от изумления… Сказать, что он был потрясён, значит не сказать ничего. Он знал, что столь откровенно таращиться вокруг неприлично, но ничего не мог с собой поделать. Это не просто особняк, это же самый настоящий дворец в миниатюре!
- Ну и ну… - только и смог произнести Билл, жадно рассматривая резные своды потолка из чёрного дерева. – Да ты прямо по-королевски живёшь.
- Прежний хозяин на расходы не поскупился, обустраивая своё логово, - обыденным тоном отозвался Томас. – Говорят, этот особняк был построен ещё в самом начале двадцатого века.
Высокие окна, тяжёлые парчовые шторы благородного бордового цвета, тёмный паркет и украшенные каменной мозаикой стены – Биллу казалось, что он попал в средневековье. Из зала на второй этаж вела широкая лестница из чёрного и белого мрамора, хрустальная люстра озаряла просторное помещение мягким светом, всюду рассеивая радужные блики. Невероятно…
Пока Том разливал виски по низким пузатым бокалам, Каулитц заметил на стене портрет неизвестной ему женщины. Портрет был заключён в позолоченную дубовую раму с искусной резьбой. Изображённая на холсте женщина сидела на стуле с высокой спинкой, вполоборота повернувшись к художнику и скромно сложив изящные, узкие ладони на коленях. Её длинные, спускающиеся ниже пояса медные волосы были подвязаны лентой зелёного цвета – под цвет больших глаз. Одета она была просто – белая блуза с широкими рукавами, что заканчивались кружевными манжетами, длинная чёрная юбка. Из всех украшений на женщине была лишь тоненькая золотая цепочка с маленькой жемчужинкой. И, несмотря на всю простоту, в её облике вместе с тем угадывалось и еле уловимое благородство. Оно чувствовалось в гордо выпрямленной спине, блестело в открытых и смело смотрящих вперёд глазах. Не удержавшись, Билл подошёл к портрету ближе, в надежде узнать, кто же изображён на нём, но увидел лишь инициалы – «И.В.». Ну и? Это инициалы художника или…?
- Это Иллиана Вайдунг, - Билл едва не подскочил от внезапно раздавшегося прямо у его уха голоса Тома.
- Чёрт, - выдохнул Вильгельм, повернувшись к оборотню, – ты всегда так неслышно подкрадываешься?
- Извини, - Том протянул своему гостю бокал с виски.
- Ничего, - Каулитц взял свой бокал и снова обернулся к портрету. – Красивая женщина… А кто она? Ты её знаешь?
- Моя тётя, младшая двоюродная сестра бабушки. Это она воспитывала нас с братом после смерти родителей.
- Да, я помню, - медленно кивнул молодой человек, - ты рассказывал о ней. Она живёт не в Геберсдорфе?
- Она давно умерла. Больше у нас нет родных.
Давно – понятие, безусловно, растяжимое… Но Биллу лучше не знать, сколько лет прошло в действительности. Ведь Иллианы Вайдунг не стало почти сто лет назад, морозной зимней ночью, в декабре тысяча девятьсот восемнадцатого года. И Том помнил этот день так, словно это случилось только вчера…
Он приехал в Берлин сразу же, как только получил известие о тяжёлой болезни тёти. Женщины, которая заменила ему мать, которая растила его двадцать два года до того дня, когда луна забрала его душу. Адриан был вне себя от ярости, когда узнал о намерении младшего брата вернуться в Берлин.
- Ты хоть понимаешь, что ты творишь, Томас? – гневно сжав зубы, процедил Адриан, наблюдая, как Том собирает чемодан в дорогу. – Люди тебя не забыли, они помнят тебя! Ты представляешь, какой опасности ты подвергаешь себя, меня - нас?! Когда ты уезжал, тебе было двадцать года от роду, сейчас же тебе должно было быть сорок семь. Что подумают смертные, когда поймут, что ты ничуть не изменился за эти годы? Томас, я к тебе обращаюсь! Остановись и посмотри на меня, наконец!
- Мне плевать, что они подумают, - не глядя на Адриана, отрубил младший Шеллер. – Пусть даже и не родной, но она была мне матерью. А тебе? Тебе нет?
В чёрных глазах Тома плескалась такая стальная, непреклонная решимость, что Адриан понял – ему не удастся убедить брата не ехать в Берлин.
Том отправился в столицу первым же поездом, стараясь всё-таки соблюдать осторожность. Как можно меньше контактировать со смертными, поменьше показываться им на глаза…
Он прекрасно помнил, где находится небольшое семейное имение тёти, и посему без труда добрался до него. Шеллер замер в нерешительности перед домом, где прошло его детство и юность… За все эти двадцать пять лет он ни разу не появился в Берлине – таков был их с тётей уговор, чтобы не подвергать опасности ни братьев, ни саму Иллиану. Но Том всё равно старался поддерживать связь с ней, и раз в месяц он посылал ей письма. Без подписи своего имени, без обратного адреса – тётя знала, где осели её воспитанники. Но, когда Шеллер узнал, что тётя тяжело больна, он понял, что ему придётся нарушить данное ей обещание больше никогда не приезжать в Берлин. Нарушить это обещание в первый и в последний раз.
Он осторожно взялся за продолговатую ручку входной двери, толкнул её от себя и, стараясь ступать неслышно, прошёл по коридору к комнате Иллианы. У постели её сидел врач, уже собираясь уходить…
- Тётя? – еле слышно произнёс Том севшим отчего-то голосом, но Иллиана услышала его, медленно повернув голову к племяннику.
Безграничное изумление, отразившееся на миг в её потускневших зелёных глазах, сменилось тихой радостью, и она даже смогла улыбнуться.
- Всё в порядке, - обратилась она к врачу, - вы можете нас оставить.
Кивнув на прощание высокому молодому мужчине в белом халате, Томас приблизился к кровати Иллианы и опустился подле неё на колени, мягко сжав хрупкую ладонь женщины обеими руками.
- Ты не сдержал обещания, мальчик мой, - проговорила она, но в голосе её он не услышал обвинения.
- Я не мог не приехать, - Том вглядывался в изрезанное глубокими морщинами некогда такое красивое лицо Иллианы и думал о том, как же скоротечен век человека…
- Двадцать пять лет минуло, а ты всё такой же молодой, каким я тебя и запомнила, такой красавец, - тётя с улыбкой погладила его руки, будто прочитав его мысли. – И ты так похож на свою мать…
Вопреки его воле, на глаза навернулись непрошеные слёзы. Только теперь Том осознал, что видит единственного по-настоящему близкого человека в последний раз. Иллиана угасала на глазах, она чувствовала ледяное дыхание смерти, и потому стремилась скорее сказать Томасу всё, что она должна была сказать.
- Ты не злишься на меня? – спросила она, с надеждой посмотрев на племянника.
- Ну что вы… как я могу? – по щеке его скатилась слеза.
- Тогда я уйду спокойно, - выдохнула Иллиана и провела высохшей ладонью по его скуле – простой материнский жест, выражающий любовь. – Искренние слёзы всегда идут от души, Том. Твоя душа жива, помни об этом. И никогда не забывай, кто ты есть.
Всё ещё стараясь сдержать распирающие грудь слёзы, Шеллер прижался губами к холодеющей ладони тёти, принимая её последний вздох… Теперь он остался совсем один.
Позвав молоденькую девушку-горничную, он велел ей послать за врачом, чтобы тот зарегистрировал время смерти. Том лично обратился к гробовщику и задержался в Берлине на три дня, чтобы организовать достойные похороны и воздать Иллиане Вайдунг последние почести. На похоронах же Томас держался вдали от всех, наблюдая, как все, кто знал тётю при жизни, прощаются с ней… Он стоял безмолвно, надвинув капюшон плаща почти до самых глаз, чтобы никто не смог увидеть его лицо, по которому непрерывным потоком струились слёзы – впервые за долгое-долгое время Том дал им волю, понимая, что более не может себя сдерживать. Но это было необходимо ему – он так чувствовал.
В Магдебург, в город, где на тот момент осели братья, младший Шеллер вернулся с лёгким сердцем. Он знал, что всё сделал правильно, и ни о чём не жалел. И уж тем более он знал, что абсолютно не обязан отчитываться перед старшим братом за свои действия. Он вообще больше никому и ничего не обязан. А брату – тем более.
- И намного твой брат старше тебя? – спросил Каулитц, вылавливая оборотня из омута воспоминаний.
- Нет, всего на пару с небольшим лет, - прищурив один глаз, ответил Том, заодно вспомнив, что не так давно Адриану исполнилось сто сорок четыре года.
Билл чуть повернулся к Шеллеру, исподтишка разглядывая его точёный профиль, пока внимание того было обращено к портрету тёти. Прямой нос, почти чёрные глаза, брови вразлёт, длинные до плеч волосы, гордая осанка – и чем не принц голубых кровей? Он… красив. Ведь нужно начинать называть вещи своими именами? Шеллер стоял настолько близко, что плечи их почти соприкасались, и Билл чувствовал исходящее от его тела тепло. Вернее сказать, даже жар… Тонкая ткань водолазки плотно прилегала к мускулистым рукам, и Каулитц отчего-то ощутил на миг желание провести пальцем по плечу Тома, чтобы ощутить каждый изгиб на нём… Но, распахнув глаза шире, Билл сбросил минутное наваждение и сделал глоток виски, но не рассчитал и отпил больше, чем планировал. Как же всё это глупо…
- Боже… - охнул он, закашлявшись и инстинктивно сжав бокал крепче.
- Ты чего? – удивлённо и с ноткой беспокойства спросил Шеллер, взяв Каулитца под локоть.
- Ни… нич-чего, - запинаясь и борясь с новыми приступами кашля, ответил тот, - подавился.
- Совсем пить не умеешь, - оборотень отвёл гостя к низкой софе. – Присядь лучше.
- Я же не настолько беспомощен, - фыркнул Билл, но всё-таки сел рядом с ним.
- К слову, как твоя спина? Рана не болит?
- Нет, ведёт себя прилично, - и, будто в подтверждение своих слов, парень повёл плечом.
- Хорошо. Ты уже решил, что будешь делать с той развалюхой на заднем дворе?
- Да, как раз думал об этом пару минут назад. Найму рабочих, они разберут остов постройки, а заодно немного расчистят от старых деревьев площадку перед домом, её ведь тоже надо как-то обустроить. Уж слишком тоскливо пока выглядит задний двор.
- Далеко идущие планы, м? – одобрительно качнул головой Томас. – Это правильно. У старика Кларенса не было времени и сил на облагораживание прилежащего к дому участка.
- Я планирую основательно осесть здесь…
«И очень даже зря… С твоей-то неумеренной тягой к приключениям», - скептически подумал Том, продолжая слушать.
-…значит, сделаю всё возможное для благоустройства своего дома.
Скотти, устав обнюхивать всё, что попадало в его поле зрения, подошёл к Шеллеру и улёгся у его ног, выжидающе глянув на волка исподлобья.
- А твои родители? – Том, поняв, что от него ждёт пёс, наклонился и потрепал того по голове. – Они не планируют переезжать сюда?
- Нет, они останутся в нашем родовом гнезде, - усмехнулся Билл. – Я сам буду стараться приезжать к ним, хотя бы пару раз в месяц, - он механически повертел на указательном пальце серебряное кольцо. – Ну, и они приедут, надо ведь отметить новоселье.
- Ага… - несколько отстранённо отозвался Том, не сводя напряжённого взгляда с угрожающе поблёскивающего в электрическом свете самого опасного для него металла. Оборотень знал, что, пока серебро не коснётся его, ему нечего бояться, но всё равно, один лишь только вид кольца внушал ему едва ли не панический ужас. Ощутив въедливый и сковывающий запах страха, волк внутри Томаса взбунтовался, встав на дыбы. Но нельзя подавать вида. Нельзя…
- Красивое, - он отпил виски, указав взглядом на витиеватое переплетение серебряных нитей кольца, чтобы отвлечься от нахлынувшего внутреннего жара.
- Это подарок родителей на семнадцать лет, - Билл провёл пальцем по кольцу, не понимая, что это он только что услышал в голосе Тома? Что за странный тон…
Он чуть скосил глаза, чтобы увидеть Шеллера, и удивление его в ту же секунду вытеснилось безграничным изумлением. Ему показалось, что перед ним сидит совершенно другой человек. И вроде бы, лицо Томаса было спокойным, но…
«Что с ним? - Каулитц догадался, что взор Тома сосредоточен на кольце. – Что за странная реакция?»
И вдруг, повинуясь какому-то внезапному порыву, Билл опустил правую ладонь с кольцом на софу, совсем рядом с ладонью Шеллера. Каулитц не знал, зачем он сделал это - будто чьи-то пальцы сомкнулись вокруг его запястья, опустив руку на мягкое сидение дивана. И ответная реакция не заставила себя долго ждать… Том резко убрал руку, как если бы рядом с ним оказалась самая ядовитая на свете змея.
Всё ещё ничего не понимая, Билл поднял взгляд на него…
«А это ещё что? - похолодев, подумал он, и заметив, как в глазах Тома мелькнули жёлтые искры. – Что за… Господи, я же ещё не настолько пьян, чтобы мне мерещилась всякая ерунда…»
- Том? – осторожно позвал Каулитц, пытливо всматриваясь в его лицо. – С тобой всё в порядке?
«Со мной будет всё в порядке, если ты прекратишь размахивать руками, на которые столь предусмотрительно нацепил серебро!», - свирепо прорычал волк внутри, и Шеллеру пришлось призвать на помощь всё своё человеческое хладнокровие, чтобы обрести контроль и над собой, и над ситуацией, пока он окончательно не выдал себя...
- Конечно, - Том улыбнулся, слыша в речи Билла беспокойство. Так странно ему было понимать, что за него кто-то может беспокоиться… да ещё и человек. - Я просто задумался.
Вильгельм ещё раз всмотрелся в его глаза, но увидел в них только затягивающую смолисто-чёрную глубину.
«Кажется, я становлюсь параноиком. Это всего-то лишь был отблеск от света люстры, - успокаиваясь, проговорил он про себя. – Так и до сумасшедшего дома недалеко…»
- А всё-таки, - начал Том, откидываясь на спинку дивана, - ты уже более-менее освоился здесь. Что планируешь делать дальше?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |