- Нет, пожалуйста… - застонал Том, видя, как на руках начала пробиваться чёрная шерсть. – Не надо!
- Том… - не помня себя, пробормотал Каулитц, не понимая, что творится с Шеллером…
- Уходи, Билл, - уже слишком поздно… волка не остановить… - Беги, уходи отсюда!
- Но я не могу оставить тебя здесь!
- Уходи! – крикнул Том, но голос его уже почти утонул в волчьем рычании.
Забыв всякую осторожность, Билл кинулся к скорчившемуся на земле Тому.
- Вставай! – он схватил Томаса за плечи. – Том, вставай же!
Шеллер поднял на него глаза, и Билл поражённо охнул, отняв руки… Глаза Тома больше не были того глубокого, почти чёрного цвета. На Билла смотрели два янтарных, мерцающих в темноте волчьих глаза…
- Том… - еле слышно прошептал Каулитц, отползая назад.
Медведь рванул с места, и Тому пришлось дать волку волю. Другого выхода больше нет. Иначе он не сможет защитить Билла. Руки и ноги его вытянулись, превратившись в длинные, сильные лапы, лицо трансформировалось в волчью морду. Всё случилось мгновенно.
- Не может быть… Этого не может быть… - как в бреду, повторял Билл, поднимаясь и держась за сосну.
Этот волк всего секунду назад был Томом. Этот волк был человеком. Волк был человеком… Исполинских размеров волк с иссиня-чёрной шерстью.
«Это же он… Это он!»
Билл прикусил нижнюю губу до крови. Воспоминания били его наотмашь, вырываясь со дна памяти и врезаясь в воспалённый мозг, заставляя душу кровоточить. Перед глазами его пронёсся самый первый день, когда он появился в Геберсдорфе. Тот день, когда он пересёк запретный ручей… Те два волка, с которыми он столкнулся на противоположном берегу… Волк с чёрной шерстью. Волк, что спас его от своего куда более агрессивно настроенного сородича. Это был Том.
Том…
Это Том спас его тогда…
В один прыжок Том настиг медведя, с размаху ударив его головой в грудь. В груди бурого хищника что-то с силой хрустнуло, и медведь взвыл, вновь ринувшись на волка. Оборотень оскалил зубы, впиваясь ими в медвежью лапу, и полоснул его по морде острыми когтями. Следующим ударом лапы Том повалил медведя на землю, наступив на его шею и вдавив её в хвою, свирепо зарычав. Извернувшись всем телом, медведь с титаническим усилием вырвался из лап Томаса и, хромая и с позором признав своё поражение, убежал в чащу…
Шеллер тяжело дышал, отфыркиваясь от оставшейся в его пасти медвежьей шерсти. Да, он победил. По-другому и быть не могло. Он сумел спасти Билла, но…
Он обернулся к Каулитцу. Вильгельм стоял ни жив ни мёртв, во все глаза уставившись на него. Каждая секунда растягивалась в вечность, превращаясь в лёд и разбиваясь с хрустальным звоном. Он и хотел бы не верить тому, что он только что увидел, но не верить этому он не мог. Уже не мог. Том – оборотень. Волк. Огромный хищный зверь. Но этот зверь только что спас его жизнь…
- Том… - сипло произнёс Билл, сделав к нему шаг, с трудом передвигая ноги, но Том вдруг отпрянул от него, как от огня. – Том?
Том опустил голову, затравленно посмотрев на него исподлобья, и из глаз его на землю упали две слезы… Он отступил ещё назад, зажмурившись и сморгнув набежавшую солёную влагу.
- Постой! – воскликнул Билл, протянув к нему руку, но Шеллер, встряхнув головой, развернулся и в несколько прыжков скрылся за густыми зарослями кустарника. – Вернись, Том! Пожалуйста…
Колени его дрожали, руки дико тряслись, дыхание перехватывало на полпути, голову разламывало на части. Том – оборотень… И как теперь он может говорить, что оборотней не существует, когда он сам своими собственными глазами видел, как Том превратился в исполинского чёрного волка, обладающего невероятной силой?
«Он никогда бы не причинил мне вреда... – пришло к нему запоздалое осознание. - Он хотел защитить меня… А я? Что я наделал? Я предал его… И в том, что произошло, только моя вина! Если бы я послушался его…».
- Том! – снова крикнул он, но отозвалось ему только эхо, отражённое сотнями сосновых и еловых стволов.
Но Том не вернётся, и только теперь Билл понял это. Отчаянно завертевшись по сторонам, Каулитц отступил назад. Ему нельзя больше находиться здесь, это слишком опасно.
«Почему я не послушался его? Почему?! Как мне теперь найти его? Вернётся ли он? Боже правый…», - метался он, ускоряя шаг, а затем и вовсе переходя на бег.
Том спас его жизнь, рискуя своей. Билл чувствовал себя предателем, и сейчас он ненавидел себя так, как никогда раньше. Ему было страшно, но уже не за себя. За Тома.
Теперь всё встало на свои места, нашлись недостающие кусочки мозаики, складываясь в цельную картину, которую Каулитц так желал увидеть. Неизмеримая сила Тома, его невероятная способность к самоисцелению… А тот день, когда они познакомились? Как же можно было упустить его? Тогда, когда Билл пожал руку Шеллера, он отдёрнул свою ладонь, сказав, что это было «статическое электричество»… Ха, ну как же!
«Его обожгло серебро… моё кольцо сделано из серебра», - не сбавляя скорости, Билл прижал правую ладонь к груди.
Он умолял всех известных ему святых, чтобы с Томом ничего не случилось, одновременно удивляясь самому себе… Он же видел, как Шеллер на его глазах обратился в волка, что произошло то, что с точки здравого смысл невозможно даже теоретически! Но почему тогда он не боялся Тома? Даже после того, что произошло там, в лесу? Почему он так волнуется за него? И это чувство вины, впившееся в него острыми зубами… Каулитц не знал, что ему нужно делать дальше, но Тома он больше не предаст – пока он был уверен только в этом.
«Пожалуйста, Том, пусть с тобой всё будет хорошо… Не знаю, как, но я найду тебя, я обещаю».
Часть XVII
Миновали почти четыре дня, но Том так и не вернулся… Билл не знал, куда себя девать, каждый день он поднимался на крыльцо особняка Шеллера, настойчиво и по несколько раз звонил в дверь, но никто ему не открывал. Каждый раз, когда Каулитц подходил к окну, нервно впиваясь пальцами в подоконник, он так надеялся увидеть зажжённый свет в окнах напротив, но свет нигде не горел, ни малейшего признака того, что в этом особняке кто-то может жить. Билл с невероятно сумасшедшей скоростью опустошал запасы кофе, поглощая одну чашку за другой. Можно сказать, все эти четыре дня он почти ничего не ел и не пил, кроме бессчётного количества чашек кофе. Крепко заваренный напиток подгонял и без того измотанное переживаниями сердце, от вкуса его уже начинало тошнить, но на что-то более существенное из съестного Билл смотреть просто не мог. Его не покидало чувство дикой, гложущей вины перед Томом, который бесследно исчез в геберсдорфском лесу. Раз за разом Каулитц прокручивал в памяти тот вечер, когда Том на его глазах превратился в огромного волка, без труда сумев прогнать напавшего на них медведя. В тот вечер Билл смотрел в глаза Шеллера, он видел, сколько страха и боли плескалось в его медном взгляде… И как он, могущественный, одарённый невероятной силой волк, в ужасе сжался перед ним, маленьким, слабым человеком. Но почему так?
«Он мог бы и убить меня за то, что я узнал его тайну, но он не сделал этого…»
Билл сидел за кухонным столом, с разложенными на нём материалами из областного архива. Красные от недосыпания глаза слезились, но Каулитц знал, что заснуть он попросту не сможет. Даже Скотти после исчезновения Тома словно сник… Пёс бесцельно слонялся по дому, без особого уже интереса просился выйти погулять на улицу, без прежнего аппетита ел столь любимое им отварное мясо. Да и сейчас он лежал на полу подле Билла, тоскливо повесив уши и не проявляя ни малейшего интереса к тому, что творится вокруг него. Вильгельм перевёл взгляд вниз, посмотрев на загрустившего лабрадора, и погладил питомца по голове.
- Ты в нём видел своего, да, старик? – тихо произнёс Каулитц, слегка потянув его за ухо.
Скотти только вздохнул в ответ и перевалился набок, раскинув длинные лапы.
Билл потёр заспанные глаза и широко зевнул – вот уж почти восемь часов утра, на дворе суббота… Что он будет делать в выходные? Он знал, что бесконечные мысли о Томе будут продолжать терзать его и дальше, но он ничего не мог сделать, чтобы вернуть его, как бы паршиво это не было принимать… Может быть, тогда можно съездить к родителям? На полный день, мать с отцом будут рады. Всё же, почти месяц Каулитц живёт безвыездно в Геберсдорфе, довольствуясь только редкими телефонными разговорами с матерью.
Прекрасно зная, что мать – ранняя пташка, Билл снял телефонную трубку с базы и набрал код Магдебурга и нужный номер.
- Да, слушаю? – голос мамы звучал вполне бодро и звонко, и Билл даже на какой-то миг почувствовал себя лучше.
- Доброе утро, мам, - поздоровался он, забираясь с ногами на кухонный стол. – Не спим?
- Билл! – радостно воскликнула Анна. – Рада тебя слышать, ребёнок. Конечно, не спим, давно уже.
- Я знал, - довольно кивнул Вильгельм. – Надеюсь, отец сегодня не сорвётся в город по делам?
- Какой там, - иронично отозвалась мать. – Твой родитель всё ещё спит без задних ног, у него и сегодня, и завтра выходной.
- Это и хорошо. Я хотел бы приехать сегодня к вам на денёк, да и Скотти с собой прихвачу, чтобы парень не тосковал здесь. Как тебе такой расклад?
- Очень даже замечательный расклад, - по голосу было слышно, что Анна улыбалась. – Мы с отцом месяц тебя не видели! Когда нам стоит тебя ждать?
- Думаю, я буду у вас до полудня. Мне бы только выгулять перед поездкой Скотти и позавтракать…
- Сильно живот не набивай, - спохватилась женщина, - я приготовлю твой любимый пирог с корицей и потушу индейку с овощами, а потом сварю глинтвейн.
- Ну ма-а-ам, - протянул Билл, смеясь, - я же слюной захлебнусь, пока доеду.
- Ничего, ничего. Потерпишь, - отпарировала Анна. – Ну, тогда я убегаю на кухню, заодно и отца разбужу. А тебя мы ждём!
- Договорились. До встречи.
- До встречи, солнышко.
Билл нажал на отбой и вернул трубку на базу. Спрыгнув со стола, он лениво похлопал себя по бедру, призывая Скотти проснуться:
- Скотти, подъём! Хватит спать. Нам с тобой надо немного пройтись перед дорогой.
Каулитцем было решено наведаться в ближайший круглосуточный супермаркет и прикупить для себя несколько пачек кофе, потому как он был уже на исходе. Кажется, на ближайшее время ему понадобится очень даже много сего бодрящего напитка, чтобы окончательно не сойти с ума… Но прежде надо подсуетиться и заказать междугороднее такси, ибо в соседние города автобусы с местного автовокзала по выходным отправлялись реже, нежели в будние дни.
- Доброе утро, - поздоровался Каулитц с девушкой-диспетчером. – Пожалуйста, пришлите через час машину до Магдебурга.
Билл осторожно открыл дверь ключом и как можно неслышнее прокрался в прихожую, пропустив вперёд Скотти. Лабрадор, почуяв знакомые запахи родного дома, радостно рванулся было вперёд, но Билл вовремя ухватил неугомонного пса за ошейник, едва не упав.
- А ну цыц, - прицыкнул он на Скотти, чувствуя, как пёс обрадованно хлещет его хвостом по штанине джинсов. – Давай устроим маме с папой сюрприз.
Каулитц скинул ботинки, повесил куртку на антресоль и, поманив за собой Скотти, на цыпочках направился на кухню. Аппетитный запах свежеиспечённого пирога с корицей разбудил слюнные железы, и Билл инстинктивно потёр живот - в кулинарном искусстве мама всегда была королевой. Скотти довольно сопел рядом, пыхтя и переступая лапами. Прислонившись к притолоке, Билл дал знак лабрадору сесть.
- Стараешься превзойти саму себя, как и всегда? – улыбнулся молодой человек, когда мать поставила на стол только-только извлечённый из духовки пирог.
- Билл! – ахнула Анна, оборачиваясь. – Эта привычка подкрадываться в тебе неизменна!
- Зато я знаю, что ты мне рада, - Каулитц обнял мать и протянул ей букет ярких гербер.
- Какая самоуверенность, - Анна прищурила карие глаза и поцеловала сына в щёку. – Спасибо, сынок. О, и Скотти с тобой! – женщина заметила крутящегося вокруг них лабрадора и, наклонившись, потрепала его по спине. – Ну, здравствуй, зверь.
- Куда же я – и без него? – развёл руками Билл, садясь за стол. – Заскучает ведь.
- Понимаю, - мать, повесив полотенце на спинку стула, окинула сына оценивающим взглядом. – Милый мой, ты сильно похудел, и мне это не нравится. И откуда эти синяки под глазами, м? Ты, конечно, никогда смуглым не был, но сейчас ты бледный, как смерть.
- Всё хорошо, мам, - как можно беспечнее ответил Билл, стараясь глядеть Анне в глаза. – Видишь, стоило мне съехать от тебя и твоих шикарных пирогов, как я сел на вынужденную диету.
- Ну-ну, - приподняла мать одну бровь, скептично прицокнув языком. – Тогда мне стоит испечь ещё один пирог, пока ты здесь, чтобы ты взял его с собой.
- Это было бы замечательно.
- А пока ты тут, будешь отъедаться до отвала, - Анна потрепала сына по волосам и вышла в коридор. – Гордон! Твой сын приехал, сударь. Изволь спуститься!
- Папа взял за моду работать дома по выходным? – заулыбался Каулитц, приглаживая волосы.
- Будто ты его не знаешь, - женщина закатила глаза. – Ох, нужно же цветы поставить!
В просторную кухню зашёл высокий, представительного вида мужчина с чёрными волосами, едва тронутыми проседью. Но, несмотря на то, что Гордон Каулитц в скором времени должен был разменять шестой десяток, выглядел он весьма моложаво и солидно.
- Ну, привет, странник, - отец обнял Билла, похлопав его по спине. – В кои-то веки решил навестить своих стариков, а?
- Не прибедняйся, пап, - сморщил нос Каулитц. – Теперь я постараюсь приезжать почаще – в конце концов, я уже утряс все дела, прописку получил… Осталось только обзавестись машиной.
- Похвальное желание, - одобрительно качнул головой Гордон, усаживаясь рядом с сыном. – Рассказывай, какие новости с фронта? Что интересного в Геберсдорфе?
- Гордон, имей совесть, - укоризненно произнесла Анна, ставя на пол миску с мелко нарезанным мясом для Скотти. – Мальчик только что приехал, а ты уже набрасываешься с расспросами.
- Да брось, мам, - успокоил её Билл, - рассказывать не так уж много. - «Для вашего же спокойствия», - мысленно добавил он. – Всё равно первый месяц прошёл в хлопотах.
Возможно, на какое-то непродолжительное время Каулитцу и впрямь стало легче. Уютная и тёплая атмосфера любимого дома, суетливое щебетание матери, спокойный и выдержанный отец… Да, хорошо быть дома. Но как бы Билл ни старался убежать от самой главной гложущей его мысли, все его попытки приносили лишь очень слабый результат. Приехал отвлечься, называется…
Билл выглянул в окно – улицу заливали щедрые, хоть и по-ноябрьски холодные солнечные лучи, высаженные вдоль дороги деревья стояли недвижимые – ветер смиренно сложил сильные крылья, умеряя свои порывы. А в Геберсдорфе сейчас идёт мокрый, противный снег, ветер хулиганит, пригибая кусты и мелкие деревца к земле…
- Как в Геберсдорфе в целом? – спросил отец, заваривая себе кофе. – Что за люди там обитают?
Каулитц отвёл взгляд от окна и несколько растерянно посмотрел на Гордона.
- Там… спокойно. Там я отдыхаю от города. Тихо и соседи не назойливые.
- И это всё? – удивлённо воззрился на него отец. – Я думал, после месяца пребывания на новом месте твой рассказ будет более обширным.
- Возможно, однажды так и будет, но едва ли вам будет интересно слушать о том, как я мотался по кабинетам бюрократов из-за одной только прописки, - улыбнулся Билл. – Я довольно долго приводил дом в порядок, на заднем дворе обнаружилась полуразвалившаяся хибара, которую я скоро снесу и по весне построю беседку.
- А что соседи? – Анна села за стол к мужчинам, поставив перед ними тарелки с дымящимся жарким. – Ты говорил, что наш Скотти с кем-то очень сдружился.
- С соседями мне повезло, - Билла передёрнуло… ну зачем мать напоминает о Томасе? – вниз по улице живёт Маргарет, очень милая женщина. Она подкармливает меня домашними пирогами, - засмеялся он. – Напротив меня живёт… - «Ну давай же, скажи». – Томас Шеллер. Хороший парень, показал мне Геберсдорф. Иногда мы вместе зависаем в местном баре за кружкой пива.
Ну, вроде, ничего лишнего не сказал… Коротко и по существу.
- Замечательно, - кажется, мать устроил такой ответ… - Значит, в целом у тебя всё хорошо?
- Разумеется, по-другому и быть не может, - пробурчал Каулитц-младший с набитым ртом. – Я уже полностью привык и освоился в Геберсдорфе. Да и Скотти тоже.
- И он, конечно же, живёт в доме, да? – хитро посмотрела на него мать.
- Именно, - закивал Вильгельм. – Думается мне, на улице он и без того нажился на всю свою собачью жизнь вперёд. А в доме вполне хватает места для двух холостяков.
- Ну, ладно… - Анна обеспокоенно переглянулась с мужем, потерев ладони друг о друга – её характерный жест, когда она волнуется. – Ты уезжаешь завтра?
- Нет, сегодня. Вечером.
- Почему именно сегодня? – удивился Гордон. – Ты мог бы переночевать здесь, а завтра вернуться обратно. Или ты куда-то торопишься?
- Я… Я вызвал рабочих, чтобы разобрать ту хибару на заднем дворе, - Билл старался врать как можно убедительнее. – Она и так на глазах разваливается, груда мусора на моём участке мне ни к чему. – Он выдохнул, всё так же не глядя на родителей…
Разве мог он назвать истинную причину, которая так тянула его обратно, в Геберсдорф? Он даже не знал, где эта самая причина может сейчас быть. Том один в глуши геберсдорфского леса, а может, его уже здесь и нет… От своей беспомощности Билл был готов лезть на стену, от безысходности хотелось кричать. Почему это случилось именно с ними? Почему дело принимает такой оборот, когда о своей тревоге и страхах некому рассказать? И никто не может помочь…
Каулитц безо всякого интереса разглядывал дымящийся в его тарелке обед, ел обожаемое им жаркое без аппетита и почти не чувствовал вкуса. Всё это зашло слишком далеко. Ему и хотелось бы сказать, что ему всё равно, что едва ли такой зверь, как Том, может пропасть… Да только ему было далеко не всё равно. И Том – не зверь. Да… даже после всего того, что Билл увидел тогда, в лесу. Том не зверь.
- Чудак ты, - вздохнул отец, покачав головой. – Выходные на дворе, мог бы и отдохнуть.
- А я не устал. И без того отдыхаю уж целый месяц, - усмехнулся Билл. – Пора бы и честь знать.
Ему совсем не хотелось врать родителям, но разве у него был другой выход? Он чувствовал основательно завравшимся лжецом, ведь он привык говорить с матерью и отцом открыто обо всём, что его беспокоит. Но только не на этот раз… Когда-нибудь всё будет хорошо. Когда-нибудь… Но когда это «когда-нибудь» наступит?
Это было так странно, но теперь Биллу казалось, что он даже не рад, что приехал к родителям. И всё из-за того, что ему пришлось обманывать, из-за того, что он не может сказать правду, из-за того, что Том сейчас неизвестно где, а Каулитц не в силах сделать что-либо, чтобы вернуть его. Но, впрочем… А что было бы лучше? Продолжать торчать дома, в Геберсдорфе? И от безысходности продолжать накачивать себя кофе с коньяком, страдая уже которую ночь от бессонницы? Но ведь больше вариантов и нет… Эта поездка к родителям – лишь временное отвлечение, которое ничем не поможет, ситуацию не выправит, Тома не вернёт. Билл с трудом подавил в себе желание бросить всё и, ничего не объясняя матери и отцу, вернуться в Геберсдорф. Как же это всё тяжело…
Но, всё-таки съев целую тарелку любимого жаркого, он, хоть и немного, но почувствовал себя лучше. Если он хочет найти Тома, то силы ему нужны. Да и перед родителями надо вести себя как-то пободрее… Потому как обеспокоенный взгляд матери заставил Каулитца ощутить себя ещё более виноватым. В самом-то деле, что это он? Приехал в родной дом в первый раз за месяц, а уже едва ли не с порога заставляет близких людей тревожиться. Просто блестяще.
- Ты точно не хочешь остаться на ночь? - с надеждой спросила Анна, и Билл сжался внутри.
«Ну зачем, мама? Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Чтобы я почувствовал себя полным ничтожеством?»
- Точно. На завтра у меня запланировано много дел. Но когда я приеду в следующий раз, обещаю, что приеду не меньше, чем на пару дней, - он ободряюще улыбнулся матери. – А пока я просто должен утрясти оставшиеся дела.
В Геберсдорф Билл вернулся с тяжёлым сердцем. На что он надеялся? Что ему действительно станет легче, и что он сможет отвлечься? Если бы… В Магдебурге мысли о Томе преследовали его пуще прежнего, чем дальше – тем и хуже… Чем больше проходило дней, тем тяжелее становилось Каулитцу. Скользкими змеями просачивались мысли о том, что Шеллер никогда не вернётся, но Билл отбивался от них, как мог. Весь мир ему теперь казался огромной клеткой, откуда не было выхода, а он метался по ней, как раненый зверь. Что он будет делать, когда вернётся домой?
«Да здравствуют бесконечные чашки кофе и бессонница», - проговорил он про себя, протягивая деньги водителю такси.
Крепко держа пакет с мамиными домашними пирогами, коими Анна снабдила сына на совесть, Билл вышел из машины вместе со Скотти и, поблагодарив водителя, двинулся к дому. Щурясь от летящего прямо в лицо снега с дождём, Каулитц вытащил из кармана куртки ключи. Ну и погода… прямо под настроение… Ну, мрачно-меланхоличная чашка чёрного кофе будет очень кстати.
Он открыл дверь, впустил в дом Скотти, и собрался уже было войти в прихожую следом, как увидел торопливо ковыляющую по улице Маргарет. Хрупкую женщину ветер едва ли не сбивал с ног, обе руки соседки были заняты довольно тяжёлыми по виду сумками. Оставив пакет с пирогами на тумбе в прихожей, Билл вышел на крыльцо, захлопнул дверь и поспешил к Маргарет.
- Вы всё геройствуете, Маргарет? – он поравнялся со старушкой.
- Добрый вечер, Билл, - поздоровалась женщина, улыбнувшись. – Приходится, что ж поделать?
- Давайте я помогу вам, - молодой человек принял из её рук сумки. – Что нового произошло за неделю?
- Ох, спасибо… - выдохнула Маргарет, выпрямляясь и растирая ладони. – Погода располагает к тому, чтобы сидеть дома, увы. Я только и смогла сделать, что убрать пожухлую траву с клумб и закрыть плёнкой на зиму клубнику. Сами видите, что творится на улице, - она запахнула на шее шарф. – Сюда зима крадётся медленно, но снегом снабжает достойно. Что нового у вас?
- Я только что вернулся из Магдебурга, ездил к родителям. Почувствовал себя на редкость неблагодарным отпрыском, - засмеялся он. – В последний раз виделся с ними месяц назад.
- Видимо, всему виной ваш недавний переезд, - понимающе закивала Маргарет. – Кстати говоря, Билл! Вы знали, что сегодня ночью в нашем лесу охотники поймали…
…Сердце Билла сделало тройное сальто…
- …огромного медведя?
- Медведя? – Каулитц задержал дыхание. – Но разве такое возможно? Вы сами говорили мне, что крупнее оленей и диких кошек здесь никого нет! – он пытался выглядеть как можно более удивлённым…
- Да-да! – с чувством ответила соседка. – Но я сама была поражена… Оказалось, медведь сбежал из заповедника, да не один. Правда, первого поймали ещё в начале недели, а этого – только сейчас. Вот так живёшь, живёшь – а где-то поблизости такое зверьё шатается, представляете? Так и на улицы скоро страшно выходить будет… Причём, что самое интересное, медведь этот был ранен!
- Ранен? – переспросил Билл, сохраняя на лице выражение крайнего изумления.
- Да! Охотники выстрелили в него снотворным, а когда грузили в машину, обнаружили у него перелом рёбер, глубокие царапины на морде, да ещё и лапа прокушена была! И кто мог его так…
- Может быть, второй медведь? – наивно предположил парень, хоть и прекрасно знал правду…
- Хороший вопрос, - Маргарет сжала губы. – Но кто-то из охотников сказал, что раны достаточно свежие, так что, это очень вряд ли.
- А не может ли быть так, что в лесу всё-таки есть кто-то ещё из хищников?
- Не знаю, - развела руками Маргарет, - охотники сказали, что никого больше в лесу не видели.
Ответ Маргарет заставил Билла выдохнуть с облегчением – значит, Том никому из охотников на глаза не попадался… Но с другой стороны, значит ли это, что Том вообще исчез из геберсдорфского леса? Этот вариант Билл задвигал как можно дальше, он совершенно не желал думать об этом. Волки – какие они? Прекрасные добытчики и следопыты, наделённые невероятным слухом, зрением и обонянием, у них есть всё, чтобы выжить в дикой природе. С таким-то набором пропасть практически невозможно, да только… Том не просто волк. Он ведь человек!
- Спасибо, что проводили, Билл, - поблагодарила его Маргарет, когда они поднялись на крыльцо. – Не знаю, что бы я без вас делала.
- Пустяки, - Каулитц поставил сумки на дощатую площадку крыльца. – Можете звать меня всегда, когда потребуется помощь.
- Ну что ж, вы сами предложили, - засмеялась старушка, открывая дверь.
- Я буду только рад, - улыбнулся молодой человек, но быстро посерьёзнел. – Скажите… Вы не видели моего соседа, Тома? Я уж пятый день к нему захожу, но дома его нет.
- Нет, не видела, - женщина растерянно посмотрела в сторону коттеджа Каулитца. – Обычно, Томас редко куда-то отлучается из города…
- Хорошо, - Билл спустился на тротуар, - спасибо, Маргарет. Всего хорошего.
- Вам спасибо, Билл. До свидания!
Вильгельм зашёл в прихожую, кое-как скинул обувь и зашёл на кухню, которая, как ему казалось, скоро превратится в его постоянное место обитания. А почему бы и нет? Здесь у него было всё – запасы кофе, газеты, которые они с Томом нашли в старой хибаре на заднем дворе, папки с информацией из областного архива… Кажись, больше ничего пока и не надо.
«Ничего, кроме Тома».
Итак, он снова вернулся к тому, с чего начал. С расхлёбывания последствий своей собственной глупости. Он смертельно устал от всего этого, но бросить попытки найти и вернуть Шеллера? Только не в этой жизни. Правда, если только и делать, что время от времени заходить к Тому, звонить в его дверь, а ещё и ломать голову над его досье и прочими материалами, то вряд ли можно многого добиться и продвинуться в поисках… Нужно предпринять нечто более существенное, серьёзное. Вопрос – что?
Ветер за окном всё так же пел свою печальную ноябрьскую песню, взметал целые ворохи снега и, словно забавляясь, кидал снежные охапки в редких сейчас прохожих, заставляя их плотнее кутаться в шарфы и пальто. Обычно, Билл любил пасмурную погоду, но теперь ему отчего-то отчаянно захотелось, чтобы из-за тяжёлых туч выглянуло солнце.
Фыркнув и потерев ладонями лицо, Каулитц встал из-за стола и принёс из прихожей пакет с пирогами от матери. Можно опробовать перекусить, например… Хотя, нет. Аппетита не было совершенно. Выпить чашку кофе? Ну, можно бы…
Билл вытащил из подвесного шкафчика плотный брикет – упаковка молотого кофе. Ну вот, осталось только взять ножницы, вскрыть её… Но рука Каулитца с ножницами застыла у сварного шва. Ножницы с глухим стуком опустились на лакированную поверхность столешницы, следом на стол легла и не разрезанная пачка с кофе. Парень резко отошёл на шаг от стола, будто на нём из ниоткуда вспыхнуло пламя.
- Конечно, да, как же… - зло произнёс он, развернувшись и прошествовав мимо удивлённого таким порывом хозяина Скотти. – Да, Том ну очень быстро найдётся, если я так и буду продолжать сидеть, сложа руки. Много ли от этого толку, спрашивается? – он сунул ноги в ещё не отогревшиеся ботинки и почти рывком сорвал с вешалки пальто. – Да плевать я хотел на то, что со мной может случиться в этом треклятом лесу. А что, если я возьму и заявлюсь туда прямо сейчас? Именно так я и поступлю. – Из кухни в прихожую выглянул ошарашенный Скотти, собравшись уже подойти к Биллу, но тот остановил питомца. – Нет, приятель. Прости, но тебя я с собой взять не могу. Будешь ждать меня дома, пока я не отыщу в этой чёртовой глуши Тома. Жди.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |