Билл закрыл входную дверь на оба замка и, перепрыгивая через две ступеньки, слетел с крыльца. Он и сам не понимал, почему он так зол? Но, как бы то ни было, он был настроен более чем серьёзно. Сколько понадобится – столько он и будет искать Томаса в геберсдорфской глуши, его всё равно никто и ничто не сможет остановить. Ах, там опасно? Так говорил Том?
- Пора – не пора, я иду со двора, Томас, - почти свирепо произнёс он, сворачивая к лесу. – Значит, опасно? А нечего было убегать от меня! Вот и посмотрим, как это опасно.
Пожалуй, сейчас Билл и сам затруднился бы ответить, отдавал он отчёт своим поступкам или нет, но охота всегда была пуще неволи. Желание во что бы то ни стало найти Тома перевешивало доводы и предостережения вечно трезвого и холодного рассудка. Но Каулитц и не противился… Он просто делал то, что считал нужным.
*****
Том бежал по вязкому мокрому снегу, его лапы увязали в наметённых всего за несколько часов сугробах. Разбушевавшаяся стихия сильно осложняла передвижение по геберсдорфскому лесу, и Шеллер чувствовал, как в сильные мышцы начала просачиваться противная усталость. Хотя, уставшим он себя чувствовал не только поэтому… Он мало спал за минувшие четыре дня, практически ничего не ел, так, лишь изредка делал несколько глотков ледяной воды из лесных ручьев. И как же он боялся возвращаться! Он и хотел бы… Но что-то его удерживало от этого шага, а что – он не знал. Страх? Слишком элементарная причина. И замешан здесь был не только страх.
Он чувствовал себя трусом, он ненавидел себя за проявленную слабость и искренне не понимал, что с ним творится. Забавно… когда он пребывал в обличие волка, его человеческие эмоции и переживания чувствовались, обычно, не так остро, уступая место звериным инстинктам. Но только не сейчас… В кои-то веки Тому было так неуютно в волчьей шкуре, и так тяжко…
Шеллер выбежал на открытую поляну и, тяжело дыша, остановился. Он старательно прислушивался к завыванию ветра, принюхивался к запахам, которые он приносит… Откуда-то сверху, с сосновых развесистых лап, прямо ему на морду упала целая небольшая снежная «шапка», и Том чихнул, потерев лапой нос, а заодно и стряхивая снег. Встряхнувшись всем телом, оборотень огляделся по сторонам… и понял, что он стоит не где-нибудь, а на той самой, «своей» поляне! Вот же он, этот высокий, необъятный дуб, стоит, воздев голые почерневшие ветви к небу… Том ошеломлённо распахнул жёлтые глаза и завертелся на месте, не понимая, как он мог прибежать сюда? Вернее… Он не знал, как правильнее задать себе этот вопрос. Прибежал-то он, конечно, на лапах… Но почему именно сюда? Как так вышло, что он потерял ориентир? Ведь подбираться настолько близко к Геберсдорфу в его планы совсем не входило!
«Что же мне делать? Я не могу покинуть город совсем, потому что пока мой бесценный братец разгуливает где-то там, по этим улицам, рядом с Биллом… Я понимаю, что я должен вернуться… Но как? Как мне это сделать? Я видел столько страха в глазах Билла в ту ночь, и я знаю, что для него я чудовище… но кто ещё сможет его защитить?»
Внезапно, Том ощутил такую невероятную слабость, как если бы кто-то разом выкачал из него все силы невидимым насосом, лапы его подогнулись, отказываясь держать тело, будто оно стало весить целую тонну.
Из последних сил волк добрёл до своего дуба – здесь, под деревом, и снега было меньше, и ветер чувствовался не так сильно… Том рухнул на землю у дубовых корней, ощутив терпкий запах запрелой осенней листвы. Он свернулся клубком и положил морду на передние лапы, а задние укрыл длинным пушистым хвостом. Может быть, ему и впрямь надо немного отдохнуть, а потом уже и пытаться соображать на более свежую голову…
Том закрыл глаза и подтянул задние лапы поближе к телу. Почему-то ему даже вдруг захотелось заснуть и больше никогда не просыпаться… Но так нельзя. Он не слабак. Уж если бороться, то бороться до победного конца.
Часть XVIII
В лесу стремительно темнело, ветер набирал силу, бросая в лицо снежные хлопья. Но Биллу, казалось бы, всё было нипочём. Он просто шёл вперёд, оставляя в мокром снегу за собой дорожку из следов. Наверно, ему и следовало бы бояться… Но он не боялся. Каулитц был одержим только лишь одним желанием – найти Тома, и больше ему ничего не нужно. Его не пугала ни погода, ни тот факт, что лес этот он знает, мягко говоря, плохо, и что он может запросто забрести в неведомую глушь… Зато он не боялся Тома. И для него это и было самым главным.
Каулитц натянул шарф до самых глаз, чтобы летящие в лицо снежинки не так сильно кололи щёки, и, вздохнув, продолжил путь дальше. Он мало заботился о том, куда он ступает, куда он идёт… лишь бы всё это было не напрасно и принесло хоть какой-то результат, помогло найти хотя бы одну зацепку, где искать Тома.
Кончики пальцев начинало неприятно сводить от холода, ведь перчатки Билл в спешке так и не взял. Он засунул озябшие ладони в карманы пальто и вновь остановился, соображая, куда же ему идти теперь? Где-то невдалеке, сквозь завывание ветра, слышалось журчание очередного мелкого лесного ручья – сколько уж их попалось Биллу, здесь они струились в изобилии. Молодой человек поднял голову наверх, посмотрев на темнеющее, серое, мрачное небо, которое всё ещё угадывалось сквозь переплетённые высокой над землёй ветви. Видимо, не настолько уж далеко он пока зашёл… И всё-таки, надо решать, куда идти. И на что полагаться в выборе направления? На пресловутую интуицию? Вообще, Билл привык действовать, руководствуясь надёжными точными расчётами, но сегодня в этом плане, кажется, совсем не его день… Расчёты тут брать неоткуда. Значит, интуиция? Предчувствие? Ну что ж… Билл закрыл глаза, склонив голову.
«Где ты можешь быть, Том?», - мысленно спросил он, пытаясь ярко вообразить себе образ Томаса. И не только Тома-человека, но и Тома-волка. Ведь человек и волк в нём есть две части одного неразделимого целого? Всё верно…
Вот он, Том-человек. Высокий и статный. Он похож на принца….У него чёрные волосы и чёрные глаза. У него гладкая, смуглая кожа и низкий, бархатный голос. О, да, этот образ Билл мог представить очень хорошо… А ещё есть Том-волк. Волк с блестящей, иссиня-чёрной шерстью, с искрящимися медными глазами. Он волк, но не зверь. Он всё тот же Том…
Открыв глаза, Каулитц окинул взором простирающийся перед ним лес. Раз уж он остановил свой выбор на предчувствии, то пусть оно и ведёт его. Повинуясь невесть откуда взявшемуся импульсу, Билл сделал первый шаг в произвольно выбранном направлении. Снег и мелкие веточки хрустели под его подошвами, проныра-холод всё настойчивее проникал под плотную ткань пальто, заставляя кожу покрываться мурашками, но парень почти не чувствовал этого.
«Что-то я не хочу верить, что я сорвался и покинул свой тёплый, уютный дом просто так, - почти зло подумал он. – Всё это должно меня к чему-то привести. Должно! Просто так ничего не бывает. Ни-че-го. У всего на этом свете есть смысл. И даже в этой чертовщине, которая происходит сейчас… Я хочу найти тебя, Том. Позволь мне тебя найти. Не беги и не прячься. Я так больше не могу…», - ветер бросил в него очередную снежную охапку, и Билл еле успел пригнуть голову.
Он вышел к редкому осиновому подлеску и в растерянности посмотрел на открывшуюся его взору еловую стену чуть поодаль. Ну, почему бы не пойти туда? Всё равно в любой момент можно вернуться и свернуть в любом другом направлении… Хотя, конкретно сейчас Каулитцу захотелось пойти именно туда. Что он и сделал.
Энергично растирая озябшие пальцы, Билл торопливо пробирался сквозь осинник, чувствуя, как замёрзшие ветви хлещут его по ногам. И даже снег стал будто ещё более колючим… Природа словно усиленно противилась проникновению дерзкого человека в этот лес, да только Каулитц был слишком упрям, чтобы поддаваться на её уловки и капризы. Он даже не знал, сколько времени он уже плутает по геберсдорфской чаще, но это его не так уж и беспокоило.
Билл миновал небольшое озерко, окружённое дикими разросшимися яблонями, и вплотную подошёл к ельнику. Чёрно-зелёная хвоя почти касалась ткани его пальто, тяжёлые еловые лапы были настолько тесно переплетены, что не давали возможности заглянуть за эту живую стену и увидеть, что творится за ней… Что ещё оставалось делать? Прищурившись и приставив ладонь козырьком ко лбу, чтобы острые еловые иголки не лезли в глаза, Каулитц сделал первый шаг, протискиваясь сквозь переплетение терпко пахнущих ветвей. Хвоя больно колола кожу на руках, но Билл терпел. Всего лишь несколько шагов – и он выберется. Только вот… куда?
Вырвавшись из елового плена и чуть приоткрыв глаза, молодой человек внимательно огляделся - что это за место такое? Какая-то небольшая поляна, окружённая всё теми же елями, несколько старых клёнов, развесивших свои длинные ветви почти до земли… И ветер здесь чувствовался слабее… Видимо, поляну старательно защищал этот еловый строй. А по самой середине поляны рос одинокий дуб. Причём, судя по внушительной высоте и не менее внушительному стволу, рос он здесь уж не первый десяток лет… На ветвях его покоились махровые снежные шапки, создавая целый белоснежный купол. Но, опустив взгляд ниже, Билл вздрогнул и чуть отшатнулся назад…
У самых дубовых корней, свернувшись клубком, лежал огромный чёрный волк. Глаза его были закрыты, дыхание было размеренным… он спал? Похоже на то…
Билл совершенно растерялся, не понимая, что на него нашло? Разве это не то, ради чего он пришёл сюда? Разве не ради этого он сорвался поздним вечером из дома? Разве он не хотел найти Тома, желая положить конец всем этим метаниям и мучениям? Что же, вот он, Том, перед ним. Лежит у дубовых корней, зябко сжавшись в комок, и даже не подозревает, что на этой поляне он больше не один. Он вообще больше не один…
Не смея даже дышать, Билл прижал сцепленные ладони к груди и шагнул к Тому. Он старался ступать как можно тише, но слух его за одну секунду будто стал острее в несколько раз, и каждый звук ему казался в стократ громче… Как же он боялся сделать что-то не так, сказать что-то не то! Но, только… что он скажет Тому, когда Шеллер увидит его перед собой? Убежит ли он или даст Каулитцу шанс всё исправить? Да что за идиотский день такой сегодня?!
Под подошву попала тонкая веточка и, хрустнув, разломилась надвое. Билла передёрнуло от этого так внезапно раздавшегося звука, и он, похолодев, остановился… Чёрный волк повёл ушами и, открыв глаза, поднял голову, чтобы увидеть того, кто посмел нарушить его покой.
…Человек и волк не спускали друг с друга глаз, застыв. Время будто остановило свой ход, и даже ветер, казалось, умерял свои порывы, пролетая над заснеженной поляной. Билл крепко сжал зубы, боясь сказать хоть слово. Том же просто не верил тому, что он видит… Каулитц – один, здесь, в тёмном лесу! Да всё ли в порядке с головой у этого смертного? Что он здесь делает?
- Том, - хрипло проговорил Билл на выдохе, делая ещё один шаг к Тому. – Том, я…
Шеллер фыркнул и, стряхнув с хвоста приставший мокрый снег, почти рывком поднялся на лапы. Ему отчего-то стало так страшно…
- Нет, нет, Том! – Билл остановился и поднял обе ладони, словно показывая, что его не нужно бояться. – Пожалуйста, не уходи.
Томас, немного поколебавшись, всё же сел, настороженно прижав уши к голове…
«Что же ты творишь, глупый смертный?! Зачем ты пришёл? – взорвались в его голове тысячи негодующих голосов. – Тебе нельзя находиться здесь!»
Билл выглядел таким уставшим и вымотанным… Во взоре поселилась усталость, он заметно похудел, лицо его осунулось, пальцы судорожно сжимали ворот длинного пальто. Волосы его трепал безжалостный ветер, кидая их ему прямо в глаза, но Билл даже не шелохнулся. Всё его внимание было обращено только к Тому…
- Прошу тебя, не убегай от меня снова, - Каулитц осторожно начал приближаться к нему, медленно, так, чтобы не спугнуть. – Так не должно быть, Том, понимаешь?
Он остановился всего в двух шагах от Шеллера, дыша через раз. Волк пристально следил за каждым его движением, ощущая, как разогнавшееся сердце посылает волны дрожи по всему телу. Неужели этот человек может так на него влиять?
- Я никому не сказал… Кроме меня, никто не знает… - прошептал Билл, опускаясь перед ним на колени, прямо на холодную, сырую землю, и глядя на него теперь снизу вверх. – И не узнает вообще. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня.
Том не верил своим ушам – Билл беспокоится о нём?
- Я боялся, что с тобой может что-то случиться… И больше я бояться не хочу, - Билл посмотрел ему прямо в глаза. – Пожалуйста, вернись…
Каулитц протянул руку к его мускулистой лапе, но Том отпрянул, тихо зарычав и оскалив зубы.
- Я тебе не верю, - покачал головой молодой человек, всё же коснувшись пальцами густой, жёсткой, чёрной шерсти. – Ты не причинишь мне вреда. Только не ты.
Он провёл рукой выше по его лапе и положил ладонь на широкую волчью грудь.
- Хватит бояться, Том. Ты не должен… мы не должны, - Билл почувствовал сильное биение кожей и грустно улыбнулся, всё так же глядя на Тома. – Я-то думал, что, прожив сто сорок два года, можно научиться понимать такие элементарные вещи.
Шеллер, услышав это, недоумённо округлил глаза и возмущённо щёлкнул острыми зубами. Вот же дерзкий человек! И хватает же у него смелости говорить ему такое!
- Мне не хватало тебя, - улыбка быстро стёрлась с лица Билла. – И я не боюсь тебя, понимаешь? Я здесь, и я знаю, кто ты. Постарайся это понять и… принять тоже. – Подавшись вперёд, он обвил шею Тома обеими руками, почувствовав, как глаза почему-то обожгли слёзы. – И ты не бойся.
Он отчаянно вцепился в шерсть Тома, боясь, что он может вырваться и убежать прочь. Хоть Каулитц и понимал, что для такого огромного и сильного волка, как Том, осуществить подобное не составит ни малейшего труда, даже напрягаться не придётся. Ну как обычный, слабый человек мог остановить такого оборотня? И всё же, Томас чувствовал, что этот смертный обладает над ним какой-то непонятной, мистической властью, которой совершенно невозможно противиться. И, наверно, этого и не нужно делать…
- Я пришёл сюда за тобой, - Билл прижался щекой к его шее. – И без тебя не уйду.
«Зачем ты так со мной, Билл? – Шеллер подавил рвущийся из груди тяжкий вздох. – Что мне делать теперь? Как быть?»
- Вернись, Том. Пожалуйста, - словно отвечая на его вопрос, приглушённо произнёс Каулитц, всё так же не отпуская оборотня. – Довольно с нас этого…
Он придвинулся ближе к Тому, согреваясь его теплом и закрывая глаза.
«Вернись же, Том… У меня больше не осталось сил на этот бесконечный страх, что с тобой может что-то случиться… Хватит!»
«Ты совершенно невозможен, Билл… Что мне с тобой делать?»
Каулитц забыл о времени, он не знал, сколько он простоял вот так, рядом с Томом, которого столь отчаянно желал вернуть. Ну, и чёрт бы с ним, с этим временем. Сейчас это всё было так не важно…
Он уже почти не чувствовал холод, не слышал завывания ветра – он чувствовал только тепло Тома, слушал, как он дышит. И, если это понадобится, Каулитц был готов простоять так хоть час, хоть два… да хоть ещё больше! Лишь бы чувствовать, что Том рядом…
Чёрная шерсть, сжатая в его ладонях, вдруг начала будто растворяться. Волк болезненно заскулил, и Билл отстранился, не понимая, что происходит с Томом? Тело оборотня начало медленно уменьшаться, сжиматься, пальцы на лапах вытянулись, с каждой секундой приобретая очертания человеческой ладони. Передние и задние лапы всё больше походили на руки и ноги человека…
Отойдя от первого шока, Каулитц быстро стянул с себя пальто и накинул его на спину Шеллера. Тело моментально сковал холод, но Биллу было всё равно. Он пододвинулся к Тому вплотную и крепко взял его за плечи, видя по его теперь уже лицу, что обращение – процесс далеко не безболезненный…
Молодой человек протянул руку к лицу Тома и заправил упавшую на его лоб прядь смоляных – и таких мягких! – волос за ухо. Теперь он может видеть глаза Шеллера. Не медно-жёлтые волчьи, а те самые, глубокие чёрные…
- Зачем ты так, Билл? – дрогнувшим голосом произнёс Томас. – Ты же знал, что это…
- Опасно? – закончил за него Каулитц. – Я знал. И если бы ты не убежал в ту ночь, чёртов эгоист, ничего бы этого не было!
- Билл…
- Мне было страшно за тебя, ты в состоянии понять это? Неужели твои мозги за сто сорок лет настолько иссохлись, что до тебя не доходит, что…
Билл не мог больше держать всё в себе, сдерживаемые столько времени чувства и эмоции хлынули наружу, сметая на своём пути все барьеры. Он говорил, говорил… И Том его не останавливал. Потому что теперь он знал, насколько он виноват перед этим смертным, который ради него пошёл на такой риск…
- Прости меня, - тихо проговорил он, поднимая голову. – Я знаю, что я виноват, но…
- Давай просто вернёмся в город, - устало ответил Билл, дрожа от холода, - сил моих больше нет находиться в этом лесу…
- Постой, - остановил его Том, отвернувшись и засунув руку куда-то в корни дуба и стараясь что-то найти там… - Боюсь, тебе без верхней одежды намного холоднее, чем мне, - и он протянул парню его пальто.
- Но ты же замёрзнешь! – попробовал запротестовать тот.
- А вот и нет, - чуть улыбнулся Шеллер. – Я же наполовину волк. Температура моего тела намного выше, чем у обычного человека. Я никогда не мёрзну.
- Ну… да, - смущённо отозвался Билл, натягивая пальто обратно. – Я мог бы и догадаться…
Томас извлёк из-под корней запасную одежду, которую он всегда хранил здесь, чем вновь заставил Вильгельма удивиться.
- Ты поразительно предусмотрителен… - он отвернулся, чтобы не смущать оборотня.
- Не в первый раз, - Том быстро надел джинсы и тёплый свитер. – Я ведь не могу вернуться в город в обличии волка.
В прихожей молодых людей ждал обеспокоенный Скотти, лёжа почти у самой двери. Но, когда преданный пёс услышал звук открывания замка, он сразу подскочил на лапы и активно завилял хвостом. Шутка ли, хозяин куда-то запропастился на целых несколько часов! Увидев рядом с Каулитцем Тома, лабрадор сразу же ринулся к нему, встав на задние лапы и положив передние оборотню на грудь.
- Привет, парень, - улыбнулся Шеллер, потрепав Скотти по голове.
- Всё-таки, это поразительно, как он принимает тебя, - Билл зажёг свет в коридоре и в гостиной.
- Ничего особенного, - простодушно возразил Том. – Мы с ним почти одной крови.
- А когда к нам приходил Адриан, нельзя было сказать, что Скотти был в таком уж восторге.
- Эта мысль мне не даёт покоя, - нахмурился волк. – Что ему было нужно от тебя?
- Я не знаю, Том. Правда, не знаю, - беспомощно развёл руками Каулитц, заходя в гостиную. – Он ушёл так же быстро, как и появился.
- Адриан никогда не был настроен миролюбиво по отношению к людям, это меня и напрягает.
- Значит, он тоже такой же… как ты? То есть, я хочу сказать…
- Да, Билл. Он тоже человек только наполовину, - Том встал у стола, и взгляд его остановился на разложенных на столешнице архивных документах. – А ты, я смотрю, даром времени не терял, - заулыбался он.
- Что мне ещё оставалось делать? – Каулитц сел на диван и серьёзно посмотрел на него, на лице его не мелькнуло и тени улыбки. – То ты поднимаешь вес в несколько десятков больше твоего собственного, то раны на тебе в одну секунду заживают… И ты думаешь, что это так легко забыть и вообще не обращать внимания?
- Я понимаю… - Том подошёл к нему и сел рядом на диван, положив ладони на колени. – Я и сам не понимаю, как я мог допустить столько промахов. Столько лет мне удавалось скрывать от людей всё это… Не знаю, что со мной вдруг случилось.
- Я много узнал о тебе, когда дал запрос в архив, - понизив голос, ответил Билл. Он забрался на диван с ногами и, сев на колени, развернулся лицом к Томасу. – Но я не узнал главного. Как это произошло с тобой, Том? Вернее… - запнулся он. – Я хочу услышать твою историю полностью. Если ты не будешь против…
- Мне терять уже нечего.
Том проводил взглядом прошествовавшего мимо них Скотти – лабрадор подошёл к радиатору отопления и свернулся клубком на полу.
- Я родился тринадцатого марта, в тысяча восемьсот семьдесят первом году, в Регенсбурге. – начал он. - Мой отец был художником, а мать – швеёй. И я действительно совершенно ничего о них не помню… Всё то, что я о них знаю – всё со слов моих бабушки и тёти по материнской линии. – Том прервался, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы, наконец, рассказать Биллу самую страшную и печальную часть своей истории. – Я стал таким по вине родного отца. После свадьбы мои родители счастливо жили несколько лет, пока мама не раскрыла тайну отца. Каждое полнолуние, каждый месяц он превращался в чудовище, его звериное начало всегда одерживало верх над человеком, и после обращения вся его память о его же человеческой ипостаси исчезала без следа. И… в сентябре, всего через несколько месяцев после моего рождения, мать узнала, кто есть на самом деле мой отец. Это вышло случайно… И он убил её. Разорвал на части, как тряпичную куклу. Но и сам он ненамного пережил её. Он был убит Патрицией Вайдунг, старшей сестрой моей бабушки, Елены Вайдунг. Если верить семейным преданиям, Патриция была помешана на чёрной магии, и она смогла узнать о злодеянии отца. Она знала, что оборотни бессмертны, и обычное оружие им нипочём. Погубить их может только серебро.
- Элиас Шеллер скончался от многочисленных ножевых ранений… - вспомнил Билл, с замиранием сердца слушая рассказ Тома. – Это был… серебряный нож?
- Да, - кивнул волк. – Серебряный трёхгранный стилет.
- В заключении полицейской медицинской экспертизы было сказано, что на его теле были обнаружены ожоги, предположительно, химические. Почему? Откуда?
- Всё то же серебро, - Том протянул ему раскрытую ладонь – на двух пальцах отчётливо виднелся белый продолговатый след, чем-то похожий на шрам. – Это оставил мне ты, в самый первый день, когда мы только познакомились. Вернее, даже не ты, а твоё кольцо.
Билл спешно стянул кольцо с указательного пальца и спрятал его в карман джинсов. Том благодарно улыбнулся ему и продолжил…
- После смерти родителей, меня и Адриана сначала взяла к себе наша бабушка, Елена… Но её не стало месяц спустя. Она умерла от сердечного приступа. Незадолго до смерти, она успела написать последнюю записку для меня, а потом отправить нас с братом в Берлин, к тёте Иллиане. И в записке той было сказано, что я… проклят, - он произнёс это слово на выдохе. – И я, и мой брат… Когда Патриция узнала, кем на самом деле был наш отец, она хотела убить и нас, но Елена смогла её остановить. Патриция на этом не успокоилась, она была одержима жаждой мести. В её проклятии было сказано, что лишь исполнится двадцать два года младшему из сыновей Элиаса Шеллера, как волк заберёт их души. Тётя отдала мне записку бабушки накануне моего двадцатидвухлетия, и я понял, что больше ни я, ни Адриан в Берлине оставаться не можем. – Он ненадолго замолчал, но Билл и не торопил его… - Где мы только ни были, где мы только ни жили… Мы жили в Австрии, в Бельгии, даже во Франции. Но нигде мы не могли задерживаться больше, чем на восемь-десять лет. Потому что люди начали бы замечать, что мы отличаемся от них. Нам неведома ни старость, ни болезни, мы никогда не меняемся. Мы бессмертны. Так мы расплачиваемся за грехи нашего отца. Но всё-таки, наше от него отличие состоит в том, что мы можем подчинять звериную сущность себе. Я могу обратиться в волка – и обратно в человека – когда на то будет моё желание. И даже будучи в шкуре волка, я продолжаю помнить о том, кто я.
- А ты когда-нибудь… - Каулитц с опаской посмотрел на него. – Убивал людей?
- Нет! – с чувством ответил Том, и Билл пожалел, что задал такой невероятно глупый вопрос. – Я никогда бы никому из смертных не причинил бы вреда.
- Прости, - поспешил извиниться молодой человек, - прости меня… Такую правду тяжело принимать.
- Я понимаю… Наверно, я сам до конца так и не смог смириться с этим. Но я всегда и всеми силами стремился защищать смертных.
- От кого? – удивился Каулитц.
- От моего брата.
Билл открыл было рот, чтобы ответить, но смолчал, сощурив глаза…
- Подожди-ка… - он слез с дивана, подошёл к столу, взял с него тот самый газетный выпуск, что не давал ему покоя с того момента, когда он нашёл эту злосчастную газету, и вернулся обратно к Тому. Он протянул Шеллеру выпуск, предварительно открыв его на нужной странице. – Знаешь, эта газета мне скоро в кошмарах сниться будет…
Томас молча прочитал газетный заголовок, бегло оглядел статью… Брови его хмуро свелись к переносице, в чёрных глазах мелькнул гневный огонёк.
- А фотография, - Билл указал на изображённого на снимке Адриана, - это вообще что-то с чем-то.
- Я знал… - еле сдерживая злость, процедил сквозь зубы оборотень, возвращая Биллу газету. – Я знал, что та его глупость нам ещё аукнется! Кто-нибудь ещё знает про эту газету, кроме тебя?
- Нет! Я никому ничего не говорил, и не собираюсь этого делать.
- Ладно, - Том чувствовал себя совершенно опустошённым и подавленным. За что ему это всё?
- Выходит, тех четверых пропавших убил Адриан? Но за что, Том?
- Они узнали, - последовал короткий ответ. – Адриану не по нраву оставлять свидетелей. С ними у него разговор непродолжительный.
- Сколько ещё убитых на его счету?
- Боюсь даже думать об этом… - Том откинул голову на спинку дивана. – Я до сих пор не могу простить себе смерть тех четырёх несчастных.
- Но при чём же здесь ты?
- При том, что Адриан мой брат, и нас связывает одно проклятие, - Шеллер положил газету на стол. – Когда это случилось, мы жили в другом городе. В то время как я из шкуры вон лез, работал на стройках до седьмого пота, Адриан устраивал свои излюбленные рейды, - усмехнулся он. – Он мог пропасть на неделю, две, на месяц… И каждый раз, когда он исчезал, я не знал, куда себя девать. Я так боялся, что однажды случится страшное, и, как видно, не напрасно боялся… Когда я узнал об этом, я был близок, очень близок к тому, чтобы убить его. Но только я не хотел становиться таким, как он. Если я перейду черту, чем я буду лучше его? Лишь это его и спасло.
- Убить? – переспросил Каулитц. – Но… вы же бессмертны!
- Не совсем. Оборотень может погибнуть или от серебра, или от руки другого оборотня. Больше нам ничего не страшно. – Том расстегнул верхние три пуговицы на рубашке, распахнув её борта в стороны и открывая Биллу верхнюю часть своей груди. – Видишь?
На груди его белели четыре продолговатые полосы-шрамы. И несложно было догадаться, что такой след могли оставить только звериные острые когти…
- Это сделал Адриан? – почти шёпотом спросил Билл.
- А больше и некому, - Томас застегнул рубашку. – Да. В тот же день, когда я узнал о тех людях, которых он лишил жизни… Мне почти сразу же стало ясно, по какой дороге он пойдёт, когда сбылось проклятие нашей бесценной тётушки Патриции. И я действительно не знаю, что с ним вдруг произошло… Он был хорошим человеком, но ненависть к нашей матери и открывшаяся правда об отце заставила его выбрать этот путь, по которому он следует вот уже сто двадцать лет. И из-за того, что я не могу ничего сделать, я чувствую себя беспомощным, бесполезным щенком, совершенно ни на что не способным. Я и был бы рад оставить его, предоставить ему полную свободу, если бы не то, каким он стал. И если я его оставлю, он натворит только ещё больше глупостей и погубит себя. У меня совсем нет выхода, и… я устал. Я устал бороться с ним, с этим беспощадным зверем, что живёт внутри него. Но и оставить его я тоже не могу.
Билл слушал его, и никак не мог понять… Как можно пережить столько – и не сломаться? Понести столько потерь, предательство единственного родного человека, но всё равно держаться, стараться быть сильным – и действительно быть таким… Каким же запасом душевных сил нужно обладать для этого? Какую цель нужно поставить перед собой, чтобы иметь веру в завтрашний день, даже если твоя жизнь была очернена страшными трагедиями и утратами? И как сильно нужно надеяться… Ведь отчаявшиеся всегда цепляются за надежду, разве нет? Тогда на что надеется Том?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |