- Снимай кольцо, я посмотрю, есть ли занозы под ним. Сначала надо обработать руку перекисью.
«Господи, только не задавай лишних вопросов, - взмолился он мысленно. – Просто сними это кольцо – и всё…»
- Как скажешь, - Билл пожал плечами и снял кольцо, засунув его в карман. – Ты хоть что-нибудь видишь? Может, свет включить?
- Я всё вижу, сиди смирно, - приказал Шеллер, протирая ладонь соседа перекисью. – Тебе придётся потерпеть, здесь пять заноз, но сидят они неглубоко.
- Пять? – недоумённо переспросил Каулитц. – Но я вижу только три…
- Не шевелись. - Том был абсолютно уверен в том, что он не ошибается – его зрение было в несколько раз острее человеческого, и в точности сомневаться не приходилось.
Он сел на тумбу рядом с Биллом, коснувшись своим коленом его. И от этого совершенно случайного, простого прикосновения вдоль позвоночника Каулитца пробежали мурашки. Том сжал его руку в ладони, и Билл снова ощутил этот знакомый жар, исходящий от пальцев Шеллера.
- Готов? – спросил Томас, поднеся острие иглы к коже.
- А у меня выбор есть? – хохотнул парень. – Ай!
- Первая есть, - Том сохранял полную невозмутимость.
- Надо же, какая оперативность…
- Замри.
Воспользовавшись тем, что сейчас Шеллер сосредоточен на вытаскивании заноз из его многострадальной ладони, Билл принялся откровенно разглядывать точёные черты лица оборотня. Чуть сведённые к переносице брови, прищуренные глаза, гладкая смуглая кожа и красивые, высокие, хорошо очерченные скулы…
«Красивый. Действительно», - забилась в мозгу непрошенная мысль, и Биллу пришлось отвести взор в сторону, чтобы избавиться от неё. Жар от ладоней Томаса будто бы впитывался в кожу, проникал в вены, распространяясь по всему телу с каждым ударом сердца. Это было такое живительное, необычное тепло… Видимо, всё, что так или иначе было связано с Шеллером, было необычным. Как и он сам. Билл каждой своей клеточкой чувствовал, как его мышцы медленно расслабляются, а тело наполняется этим приятным, восстанавливающим силы теплом.
- У тебя всегда такие горячие руки? – вдруг ляпнул он и тут же прикусил язык.
«Что, поумнее ничего спросить не мог? Кретин», - дал он себе мысленную оплеуху.
- В общем-то, да, - отозвался Том, не отрываясь от извлечения очередной занозы. – Сейчас вытащим последнюю, момент…
Он наклонился ещё ближе к Биллу – так, что последний почти касался подбородком его густых, смоляного цвета волос, чувствовал лёгкий пряный аромат хвои, исходящий от них. Не сдержавшись, Каулитц вдохнул этот запах глубже.
- Ну, не вздыхай так тяжко, - со смешком сказал Том, выпрямляясь и отпуская руку Билла, - всё, готово.
- Спасибо, - парень осмотрел свою кисть и несколько раз сжал и разжал её. – Том, ты действительно не злишься?
«Почему его так волнует то, что я думаю?», – растерялся волк, но попытался взять себя в руки.
- И почему тебе это так важно? Лучше расслабься и забудь.
- Но…
Билла на полуслове прервал раздавшийся дверной звонок, заставив обоих молодых людей вздрогнуть и разом повернуть головы в сторону входной двери.
- Ты ждёшь кого-то? – поинтересовался Томас, идя следом за хозяином дома в коридор.
- Нет, вроде как, - удивлённо ответил Каулитц, открывая замок. – Сейчас узнаем, кто это…
- Добрый вечер, Билл! - а вот теперь на пороге стояла Маргарет, держа в руках две большие тарелки. – Я к вам с гостинцем, если не возражаете.
От тарелок исходил такой чудный, знакомый запах спелой вишни, что Билл невольно облизнулся.
- Где уж мне, - заулыбался он, посторонившись, - вы не зайдёте?
- О, нет-нет, - женщина протянула ему одну из тарелок, - ко мне приехал старший сын со своими дочурками, боюсь, я больше нужна дома. Но обещанный вам пирог я не могла не занести.
- Здравствуйте, Маргарет, - поздоровался с соседкой выглянувший из-за спины Каулитца Том.
- Вот вы где, Томас! То-то дома я вас не застала. А второй-то пирог для вас. Но раз уж вы здесь, то прошу.
- Спасибо, - довольно поблагодарил Шеллер, протянув руку за вожделенным лакомством. – Для двух лентяев ваши замечательные пироги будут очень кстати.
- Я знаю, и потому стараюсь почаще вас ими баловать, - наставительно произнесла женщина, отступая назад. – Приятного аппетита, молодые люди!
- Это так мило с её стороны, - заметил Билл, попрощавшись с доброй старушкой и закрыв дверь. – В моём родном городе уж точно по соседям никто с пирогами не ходит, а жаль.
- Да, Маргарет – хорошая женщина, - согласился Том. – Таких, как она, сейчас действительно мало. – Он приподнял салфетку с мягкого, горячего пирога, вдохнув сладкий вишнёвый аромат. – Ну, раз я всё ещё тут, может, покажешь мне, что ты там наснимал? – оборотень по-собственнически расселся за столом, отложив салфетку в сторону. – Я же хочу увидеть то, ради чего ты чуть не сломал себе хребет. А заодно и поржать.
- Какая беспардонность, - буркнул Вильгельм, доставая из подставки нож и кладя его на стол рядом с Шеллером. – Нарезай. Мой пирог тоже нарежь, я схожу за фотоаппаратом и ноутбуком.
- И это я же ещё и беспардонный? – повысив голос, проговорил Том, когда Билл удалился в зал.
- Риторический вопрос, тебе так не кажется? – не замедлил с ответом парень.
Губы Шеллера тронула улыбка – ему нравились их шуточные перепалки. Конечно, он уже не держал зла на Билла и был благодарен ему за то, что он позволяет ему чувствовать себя человеком, за то, что Каулитц сам пошёл ему навстречу, ведь для оборотня это очень много значило.
Его ладонь легла на грудь, слегка сжав ткань рубашки. Кончики пальцев уловили пульсирующий внутри ритм, и Том прикрыл глаза… Неужели спустя столько лет его сердце начинает биться, как… живое?
Часть XIII
- Надо же, а ты был прав, - удивлённо, но не без доли восхищения произнёс Том, наблюдая, как Билл обрабатывает снимки, добытые ими из северной части Геберсдорфа.
- Разумеется, я всегда прав, - сосредоточенно прикусив кончик языка и не отрываясь от работы, отозвался Каулитц. – А в чём я прав?
- В том, что надо знать, как снимать, - улыбнулся оборотень. – У тебя талант. Не откажешься показать остальные свои снимки?
- Не откажусь, - молодой человек польщённо кивнул и откусил очередной кусок вишнёвого пирога, что принесла для него Маргарет. – На этом компьютере их много, около полутора тысяч.
- И все они – по работе?
- Вот ещё, - состроил возмущённую гримасу Каулитц, стрельнув взглядом в сторону Томаса. – Всё, что касалось работы, на работе же и осталось. А всё, что хранится здесь, - он ткнул пальцем в монитор, - это исключительно для себя.
- Давно ты увлекаешься фотографией? – обычно, Том редко проявлял такое любопытство, но об этом смертном ему хотелось узнать побольше.
- Достаточно… Порядка двадцати лет. Поначалу я таскал фотоаппарат отца, когда мне было лет пять. А потом, когда родители поняли, что это хроническое и не лечится, подарили мне мою самую первую камеру. Она уже давно не работает, конечно… Но я её храню, как память. Позже, когда я учился на факультете журналистики, мой приятель показал мои снимки своему знакомому - редактору крупной городской газеты. Так я и оказался в штате.
- И почему решил уйти?
- Я пресытился тем, что нужно работать на кого-то, это не для меня. Лучше вести своё собственное дело, но пока я хочу просто отдохнуть, немного пожить для себя, - Билл оторвался от экрана ноутбука и посмотрел на Тома. – А чем занимался ты после окончания университета?
- О… - Шеллер откинулся на спинку стула. – Где я только не работал. Я был и прорабом на стройках, и главным проектировщиком в строительной компании… Иногда даже принимал заказы на разработку чертежей, работал частно. Но пока что я, как и ты, в творческом отпуске.
- В школе у меня всегда были плохие отметки по черчению, я искренне не понимал, как люди могут разбираться во всех этих осях и плоскостях, - наморщил лоб Каулитц.
- Инженерное дело – это не только оси и плоскости, - смеясь, заметил волк.
- Догадываюсь, - вздохнув, Билл вернулся к монитору. – Кстати, я всё хотел спросить. Мне очень понравилась та картина у тебя… Но я не заметил инициалов художника. Кто её нарисовал?
- Ну-у… - Томас смущённо отвёл глаза. – Её нарисовал я, и уже давно.
- Ты серьёзно? – Вильгельм в ту же секунду забыл об открывшейся на экране фотографии и вновь повернулся к Шеллеру. – Хотя, нет, я допускал и такой вариант… Просто, когда я увидел эту картину, я сразу понял, что художник, скорее всего, был очень хорошо знаком с этой женщиной.
- Правда? – чуть улыбнулся Том. – И почему же ты так решил?
- Ну, потому что… Потому что картина нарисована с каким-то… я не знаю. Трепетом, может быть? Каждая деталь чётко прорисована, очень живое выражение глаз и лица, яркие, насыщенные цвета... Вряд ли художник стал бы так стараться для какого-то постороннего человека. – Билл внимательно посмотрел на него.
- Да, ты прав, - Тому показалось, что что-то внутри него радостно встрепенулось после этих слов – Каулитц попал в десятку. – Тётя была очень дорога мне.
- А у тебя ещё есть картины? Или, может, рисунки?
- Пожалуй, отыщется пара-тройка старых альбомов, - Томас прищурил один глаз. – Я уже очень давно ничего не рисовал.
- Мне было бы интересно взглянуть, - Билл открыл очередную фотографию. – А твой брат? На кого выучился он?
- Адриан учился в медицинской академии, но его хватило только лишь на два года. Высшее образование он так и не получил и, сдаётся мне, он об этом не жалеет, - критично произнёс Шеллер. – Зато мне очень жаль. Наверно, братец просто не рассчитал свои силы.
Каулитц вслушивался в его голос и пытался понять, действительно ли у Тома не ладятся отношения с Адрианом, или это только так кажется? Достаточно холодный, отрывистый тон и почти ощущаемое нежелание говорить о старшем брате – пока что у Билла складывалось именно такое мнение… Но это уже не его дело. Ни к чему лезть в семейные отношения.
- Кем были ваши родители, Том? – спросил Билл, но быстро себя одёрнул. – Извини, я…
- Нет, всё нормально, - пожал плечами оборотень.
«А кем они были… Чудовище и его несчастная жертва?», - мрачно усмехнулся про себя он.
- Я совершенно их не помню. Их не стало, когда мне не было ещё и года, Адриан тоже ничего о них не помнит. Тётя рассказывала, что отец был прекрасным художником, умел бесподобно творить руками. Мама была швеёй, в этом деле ей не было равных. А твои родители?
- Моя мать тоже художница, у неё своя галерея в нашем родном городе. Отец занят в бизнесе, пропадает на работе денно и нощно. Сколько себя помню, я всегда видел его только дважды в день – утром, когда он уходил на работу, и вечером, за ужином. Мама старается всё свободное время уделять картинам, так что, я с детства приучен к самостоятельности.
- И к способности искать приключения на пятую точку, да? – хитро улыбнулся Томас.
- Ну вот не надо, - закатил глаза Каулитц. – Это не я их ищу, они сами меня находят.
- Безусловно, - Шеллер протянул руку к последнему куску пирога. – Всё-таки, Маргарет – большая мастерица.
- Это точно, - Билл с лёгкой грустью посмотрел на свою тарелку, которая уже давно стояла пустой. – Я поражаюсь ей… и восхищаюсь. Столько всего пережить в столь раннем возрасте, потерять близких и до сих пор не знать, что случилось с её отцом в этом лесу…
- Вы и об этом уже успели поговорить?
- Нет, об этом я узнал из газеты.
И в ту же секунду Билл понял, какой промах он допустил…
«Господи, ну зачем? Зачем я упомянул об этой чёртовой газете? Ну что мне мешало просто ответить «да»? Вильгельм Каулитц лёгких путей не ищет – девиз по жизни! Чёрт, чёрт, чёрт!»
- Из газеты? – нахмурился Том.
- Д-да, - с запинкой произнёс Каулитц, стараясь взять себя в руки, - те газеты, которые мы нашли в коробках… Просто была небольшая статейка об этом.
Но только Тома было не так-то просто провести…
«Чего он так испугался?», – изумилась его человеческая половина, но волк отчётливо учуял запах страха, недобро ощерившись.
- Ну что ж… хорошо, - Томас предпочёл сделать вид, что он ничего не заметил. Возможно, сейчас так будет даже лучше… - Ты прав. Такие люди, как она, действительно заслуживают восхищения. Нужен большой запас душевных сил, чтобы не сломаться после такой трагедии.
- Именно, - согласно кивнул Билл, и Шеллер краем глаза заметил, как напряжённо сжатый кулак смертного расслабленно разжался…
«Да что здесь происходит?», - недоумённо посмотрел на него Том, но волк быстро пришёл ему на выручку, с силой проведя когтистой лапой по самому сердцу.
«А то ты не понимаешь, - зарычал он, - этот человек что-то скрывает от тебя!»
«Прекрати, - собравшись с мыслями, приказал ему Томас, - я не верю, что Билл может причинить мне вред».
«Ишь, как запел, - Тому показалось, что волк даже улыбнулся, - заметь, это ты сейчас упомянул о том, что твой смертный может быть опасен».
«Ты слишком много на себя берёшь».
«Как скажешь, - снисходительно фыркнул волк, отступая, - но будь начеку».
- Не спи, Том, - Билл провёл ладонью перед лицом Шеллера, привлекая его внимание. – Устал?
- Да, немного, - ложь. – Наверно, я пойду. Не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством, - он встал, показывая, что действительно намерен уйти.
- Ты вовсе не злоупотребляешь, - удивлённо воззрился на него Каулитц, не понимая, что могло вызвать такую резкую смену настроения Тома. – Но… ладно.
- Давай тарелку, я зайду к Маргарет, занесу.
- Спасибо.
Они вышли в коридор, и Билл подумал, что всё то, что сейчас происходит, очень сильно напоминает ему дурдом. Что не так с этим Шеллером? Или… может, что-то не так с ним самим? Как бы то ни было, их общение ни коим образом нельзя было назвать нормальным. Это походило на какую-то игру, что-то вроде пряток. Причём, прячутся они по очереди. Но от чего?
- Спасибо, что составил мне сегодня компанию, - тут Каулитц не кривил душой, он и в самом деле был рад провести этот день с Шеллером.
- Не за что, - с улыбкой кивнул оборотень, - ещё увидимся.
- Конечно. До встречи.
Билл закрыл за ним дверь и вернулся на кухню, где на столе ждал его возвращения ноутбук, а под столом всё так же лежал, развалившись, дремлющий и разомлевший от сытного ужина Скотти. В нерешительности посмотрев на экран компьютера, молодой человек обогнул стол и подошёл к размеренно потрескивающему холодильнику и достал из его недр бутылку холодного пива. А что, лишним, наверно, не будет…
Откупорив бутылку, он подошёл к тому подвесному шкафчику, куда закинул газету, чтобы её не увидел Том. Каулитц открыл дверцу и извлёк старый газетный выпуск, похлопав им себя по бедру.
- Что же… что же я упускаю? – начал он рассуждать вслух. – Что я делаю не так? Почему мне кажется, что вся эта недосказанность, его странное поведение – не просто так? Есть люди со странностями – уж мне ли об этом говорить? Сколько уж я таких по работе повидал… Но Том бьёт все планки. Как же мне прекратить это всё? Чем дальше, тем хуже…
Том, как и обещал Биллу, заглянул к Маргарет и отдал опустевшие тарелки, не забыв поблагодарить добрую женщину и от себя, и от Билла. Теперь оборотень шёл к своему особняку, думая о том, как же ему не хочется возвращаться из этого светлого, уютного мира смертных в свой холодный, звериный мир, где нет никого, кроме него. Ну и… Адриана, что ещё хуже. Он и хотел бы принадлежать тому миру, где вечно светит солнце вне зависимости от того, какая погода за окном, где есть простые, человеческие, тёплые, как это самое солнце, отношения, где человеческая душа не делит тело пополам с какой-то другой, чуждой сущностью. Но сегодня Томасу показалось, что он, как никогда раньше, стал близок к этому миру. Пусть и ненадолго… И, что хуже всего, одно мимолётное прикосновение породило жажду и желание принадлежать этому миру полностью, а не одной своей половиной. Том знал, что две его сущности уже давно обособились друг от друга, и одна не мешала существовать другой, Том чётко осознавал это равновесие и мог его контролировать. Что едва ли можно было сказать об Адриане… Зверь вытеснял человека в нём, и он этому не противился. Младший Шеллер не знал, как можно бороться с этим, если брат сам не хочет идти ему навстречу. Но, что ужаснее всего, Томасу всё чаще казалось, что у него опускаются руки…
Он зашёл в прихожую и, не разуваясь и не снимая лёгкой куртки, прошествовал в гостиную, где без сил рухнул на диван. Потерев зудящими ладонями лицо, Том приподнялся на локтях и остановил взор на портрете Иллианы Вайдунг.
- Сдаётся мне, я попал в такую заваруху, какая мне и не снилась, тётя. Что мне делать? – спросил он у безмолвного портрета. – Этот смертный, Билл… Он ведь далеко не такой, как ему подобные, совсем не такой. Может ли быть так, что он уже что-то подозревает?
«А мне вот сдаётся, что ты этого даже хочешь», - последовал ответ, но не от портрета, а от неусыпного волка.
- Глупости, - ответил он вслух, уже не боясь, что его кто-то услышит, кроме, разве что, стен.
«Серьёзно? – волк поднялся на лапы и сладко потянулся. – Не ври себе. Или ты будешь отрицать, что тебя тянет к этому смертному, как магнитом? Ну?»
- Это не твоё дело.
«Смею напомнить, что я неотрывная часть самого тебя, так что, ещё как моё, - самодовольно усмехнулся волк. – Было бы лучше, если бы ты исходил именно из этого, опирался на это притяжение. Я заинтересован в том, чтобы помогать тебе, а не наоборот, раз уж ты избрал такой путь. Я не враг тебе, и я отталкиваюсь от своих чувств и инстинктов, я волк. А портить всё сознательно – удел исключительно людской. Подумай об этом».
И волк затих, оставив Томаса наедине со своими мыслями… Что волк хотел этим сказать? Хитроумная зверюга…
В дверь постучали, и Шеллер нехотя повернул голову в её сторону. Время для гостей, вроде как, достаточно позднее, так кого тогда принесло на ночь глядя? Не день, а чёрт знает что.
Правда, когда он открыл дверь, ему стало ясно, что на сегодня лимит сюрпризов ещё не исчерпан.
- Здравствуй, Томас, - Адриан прошёл мимо брата.
- Ты – и стучишься? С каких это пор? – вместо приветствия ответил Том.
- Вероятно, с тех самых пор, как… - Адриан повёл носом… - Ты стал столь доверчиво льнуть к смертным. Здесь уже всё пропахло этим духом, как ты тут живёшь?
- Тебя это не касается, - отрезал Шеллер-младший, с вызовом посмотрев на брата. – Что тебе нужно на этот раз? Давно нотаций мне не читал?
- Нет, я всего лишь пришёл предупредить тебя.
- И о чём же?
- В соседнем городе находится заповедник, оттуда не так давно сбежала парочка медведей и ещё горстка каких-то мелких зверюг. Сейчас по лесам рыщут охотники, поэтому будь осторожен во время своих вылазок в лес.
- Охотники? – переспросил Том. – Но как же…
- Да, да, я понимаю, что от обычных пуль нам ничего не станется, но вряд ли нам нужна ещё и облава на волков. Лучше затаиться на какое-то время.
- Уж ты ли это говоришь, Адриан?
- Что поделать, - Шеллер-старший развёл руками, - ты же на своих смертных едва ли не молишься. Поэтому я согласен пойти и на такую жертву и никого не убивать, пока люди сами не сделают какую-нибудь глупость. А это у них в крови.
- Не только у людей.
- Ну-ну, - Адриан оглядел его с ног до головы. – Я свой долг выполнил и предупредил тебя. До встречи, брат.
Томас лишь коротко кивнул в ответ, провожая его взглядом… Охотники, значит. Тогда и впрямь придётся пожертвовать несколькими ночными охотами, пока смертные не переловят весь этот так некстати сбежавший зоопарк.
- Что происходит с этим миром? – нервно засмеялся он, остановившись напротив портрета Иллианы. – Почему, стоило только Биллу приехать в Геберсдорф, сразу началась эта неразбериха? Он, как… как предвестник перемен. Я знаю, что что-то изменилось в привычном мне течении… И это связано не только с тем, что с Каулитцем я разговаривал больше, чем за последнюю сотню лет. И что он вообще первый смертный, к которому я подошёл так близко.
«Уже ближе к истине…», - сонно проговорил волк, приоткрыв один ярко-медный глаз.
- Ты это о чём?
«О чём, о чём, - передразнил волк. - Что у тебя, мозги совсем за сто сорок три года иссохлись?»
- Не тяни, я спать хочу, - недовольно огрызнулся Том.
«Ладно, - милостиво согласился волк. – Рассуждай, как человек, чувствуй, как волк. Это всё».
- Всё? И ты думаешь, это так просто?
«Проще не бывает. Заметь, загонять себя в рамки – тоже исключительно человеческая черта, и именно этим ты сейчас занимаешься. Да и вообще… В тебе даже больше человеческого, чем ты думаешь. Это-то тебе сейчас и мешает. Чего ты опасаешься? Каулитца? Он безвреден для тебя».
- Как ты думаешь, он подозревает что-то?
«О том, что ты человек лишь наполовину? Едва ли. А если говорить о том, подозревает ли он что-то вообще, то да, очень может быть. Он считает тебя странным. Но он тебя не боится, и это главное».
- Это я-то странный? Вспомни, как он повёл себя сегодня, когда обмолвился про какую-то газету…
«Эй, я ведь не всеведущ, - перебил его волк. - Я вижу только твою душу, но не его. Просто… не сопротивляйся ему. Ты и сам не хочешь сопротивляться, ведь так? Ну так умей хотя бы иногда отпускать себя. Рассуждай, как человек. Чувствуй, как волк».
Билл никак не мог понять, где он… Огромный зал, где Каулитц медленно шёл вдоль стены, казалось, не имел конца и края. Стены, выложенные из массивных, серых, выщербленных блоков… и ничего больше. Что это за место такое? И почему отсюда нет выхода?
На стене, на некотором расстоянии друг от друга, висели высокие зеркала, занавешенные тяжёлой, парчовой, чёрной тканью. И зачем эти зеркала здесь?
Каулитц не знал, что ему сейчас следует предпринять… Продолжать идти вдоль этой стены или же остановиться и начинать паниковать? Он не знает ни где он, ни зачем тут находится. Но… как бы забавно это не было, Билл продолжал сохранять спокойствие, удивляясь самому себе.
Он попробовал заглянуть за парчовый занавес, скрывающий одно из исполинских зеркал, но ничего за ним не увидел. Хотя, что там можно было увидеть? Зеркало как зеркало…
Билл поднял голову наверх и вместо потолка увидел небо. Но оно не было ясным и голубым, как он любил. Небо было мрачно-серым, со стремительно катящимися по нему тяжёлыми тучами. Тени плыли по каменному полу, создавая иллюзию бурного потока, который вот-вот увлечёт неосторожно ступившего в него человека в неведомую даль. Каулитц и хотел бы выбраться отсюда, но как это сделать? У этого зала нет начала и нет конца, в нём нет дверей, нет окон… Только стены и зеркала.
Не представляя, что тут ещё можно придумать, Билл остановился, ещё раз взглянул на хмуро глядящее на него небо и, опустив голову и сделав глубокий вдох, громко крикнул:
- Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Ответом ему был лишь его собственный голос, тысячекратно отражённый от глухих каменных стен. Что же это, он здесь замурован заживо? И выхода отсюда действительно нет? Почему никто не отвечает ему? Правда, самый главный вопрос звучал так – как он вообще здесь оказался? Билл силился вспомнить, но память решила напрочь отказать ему, отказываясь хоть как-то помочь.
- Если я смог сюда попасть, то должен суметь и выбраться отсюда, разве нет? – принялся он рассуждать вслух, продолжая шагать вперёд. – Это же вполне логично… Чёрт, да куда же меня занесло?! – Каулитц остановился, ощутив поднимающуюся в нём высокой волной злобу. – Кто-нибудь, ответьте мне!
- Никого нет дома, дружок, - внезапно ответил мужской голос, надменно усмехнувшись. – И нечего так орать.
- Что… Кто вы? – вздрогнув, завертелся по сторонам Билл. – Где вы?
- Я – везде, - торжественно объявил голос, и Вильгельму он отчего-то показался таким знакомым…
- Везде – это где? – Каулитц начал терять терпение, сжав широкие ладони в кулаки. – Прекратите играть со мной в прятки! Покажитесь, наконец!
- А я ближе, чем ты думаешь, Билл, - явно забавляясь, ответил голос. – Я живу в тебе.
- Что это за шутки? – рассерженно воскликнул молодой человек, ещё раз оглядевшись, но так и не найдя того, кому мог принадлежать голос его загадочного собеседника.
- Святые угодники… - скучающе произнёс голос. – Никто с тобой и не шутит, Каулитц.
- Откуда вы… ты знаешь моё имя?
- Я же сказал, я живу в тебе. Впрочем, доказывать тебе это – только время терять. Я тебя слишком хорошо знаю. Подойди к зеркалу, - приказал голос.
- К какому именно? Их здесь миллиард.
- А к любому. Подойди и сорви с зеркала занавес.
Но несколько секунд Билл стоял неподвижно, размышляя, а не сошёл ли он, часом, с ума? Уже и голоса из ниоткуда мерещатся… Но, с другой стороны, разве у него есть какой-то другой выбор, как поступить в данной ситуации? Вероятно, всё-таки стоит послушаться этого невидимку и за неимением ещё каких-либо вариантов делать всё так, как он велит…
Каулитц подошёл к ближайшему зеркалу и с силой дёрнул вниз плотную чёрную занавеску. Взглянув в блестящую зеркальную гладь, парень замер, шокированно распахнув глаза и приоткрыв рот…
- Ну, привет. Рад, что ты внял моему совету, - насмешливо произнесло его отражение, засунув пальцы рук в карманы джинсов.
- Какого…
- …лешего здесь происходит? – невозмутимо закончил за него Билл в зеркале. – И ты искренне уверен, что об этом надо спрашивать у меня?
- А ты видишь тут ещё кого-то, у кого бы я мог спросить об этом? – вопросом на вопрос ответил Вильгельм, стараясь обуздать взорвавшиеся фейерверком эмоции. – Это ты меня сюда затащил?
- Как сказать, как сказать… - отражение отвело взгляд в сторону. – Вообще, сюда себя затащил ты сам. А я просто стараюсь тебе помочь.
- В чём помочь? – изумился Билл. – И где это я?
- Ты ещё не догадался? – отражение улыбнулось. – Место, где ты находишься сейчас, называется Неизвестностью, Коридором безысходности.
- Вот как, - хмыкнул Билл, недоверчиво посмотрев на Билла в зеркале. – Ну, мне от этого стало намного легче.
- Я в тебе не сомневался. Только не говори, что мне придётся ещё и разжёвывать цель твоего визита в это чудное место, это ты должен прекрасно знать сам.
- Ты сказал – Неизвестность?
- Да. Сдаётся мне, как раз это чувство мучает тебя уже последние недели две. Потому-то ты тут и торчишь.
- Подожди, - Билл поднял обе ладони, призывая своё отражение притормозить. – Том…
- Бинго, шеф! – отражение радостно ткнуло пальцем в сторону Каулитца. – Ты слишком рвёшься понять, что происходит вокруг тебя, и почему твой таинственный сосед из шикарного особняка напротив окружён целой вуалью из загадок, разве нет?
- Да, но…
- Но, но, но… - со скучающим видом передразнило его отражение. – Я тебе скажу, почему ты никак не можешь найти ответ. Ты отказываешься копнуть поглубже – причём, сознательно.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |