Николай Михайлович Новиков 18 страница

И сидит за огромным столом, в кожаном кресле комсомольская сука при галстуке и с понтом документы важные изучает. Так и хочется крикнуть: хрена ты мозги мне пудришь? Давай приказ, я и пошел! Не крикнешь. Он хозяин.

Пока.

И являться в этот сучий кабинет, если позовут, надо.

Пока.

За пару метров до стола Валет остановился. Засунул руки поглубже в карманы зеленых слаксов. Потом вытащил, сцепил ладони за спиной. Потом сунул их в карманы короткой кожаной куртки. Смотрел спокойно себе под ноги, но если б кто пообещал перед этим: будешь и дальше иметь те же бабки, что сейчас, если замочишь босса, — ни минуты не сомневался б.

Босс наконец поднял голову, неторопливо и вроде с сожалением отложил бумаги в сторону.

— Рассказывай.

— Да что рассказывать? Второй день пасем чувака, а он из квартиры не вылезает. Сидит дома, хрен его знает, чем занимается. Два раза в универсам выскакивал, назад с полными сумками приходил. Затоварился, я думаю, на полную катушку. А мы, как лопухи, пасем его… Дела какие-то странные, не могу никак понять, что вы задумали?

— А зачем тебе это понимать? — Босс смотрел на Валета с явным интересом. Вроде как стукнул тигра палкой и ждет, как же тот отреагирует? Тигр-то в клетке!

Сегодня Валету особенно не нравилось в этом кабинете. Все раздражало, а самым противным был, конечно, мордастый босс. Лариса что-то зачастила к нему, какие-то дела обсуждают, шушукаются, даже его, Валета, не посвящают. Секреты! А как она бедрами покачивала совсем недавно, когда выходила из кабинета! То ли договорилась на будущее, то ли прямо тут, в кабинете… договорилась!

Та еще баба! А на него и не смотрит, все извини да извини, у меня дел много, некогда, некогда… Знает, стерва, для кого время найти! Пора ей напомнить кое о чем.

— В универсаме, по дороге он ни с кем не болтал?

— Ни с кем. Только жратву и выпивон покупал. Так что два лимона у него. Ну, штук десять, я думаю, улетели. Выпивон классный взял. Теперь небось квасит сам с собой.

— Имеет право, — усмехнулся шеф.

— Может, оно и так, да только я не врублюсь, для чего мы его пасем? Бабки могли бы еще вчера взять, вечером. Дверь у него стандартная, двух ударов не выдержит. За чем остановка?

— А он пушку или баллончик случайно где-то не перехватил?

— В универсаме? Если позавчера у него пушки не было, то и теперь нет, сукой буду.

— Позавчера не было. Позваниваете?

— Ну а как же. Не даем скучать. И опять я не совсем понимаю, а это нам на хрена сдалось? Он же врубится, что к чему, кипешь поднимет.

— Не поднимет, — снова усмехнулся шеф.

Валету показалось — издевается. Уж больно улыбка нехорошая получилась. Или мандражирует. С чего бы это?

— Ну, а все-таки на хрена нам волынка эта?

— Чтоб жизнь медом не казалась. — Лицо шефа стало жестким. — Кто там сейчас?

— Шпиндель. Так че делать будем?

Шеф поднялся из-за стола, подошел к окну, раздвинул пальцами легкие пластиковые жалюзи. Постоял в задумчивости с минуту, потом повернулся к Валету.

— Возьмем два лимона и забудем о нем. Как стемнеет, позвони. Домой. Оттуда, из ближайшего автомата. Шпиндель и Керосин чтобы глаз с подъезда не спускали. Ну, в общем, детали не мне тебе объяснять.

— Понял. Шеф, а может, процентов десять отстегнете, как водится в таких случаях? Тут мне тачку новую предложили, бабки нужны.

— Двести штук хочешь? Ты у меня меньше имеешь, да? Пять тысяч баксов недавно заработал и еще хочешь?

Валет непроизвольно почесал затылок, поморщился.

— То ж особая статья, сами знаете. Я их в дело пустил. А тут, как назло, тачку грохнул, новую предлагают, а бабок нет.

— Будут. Главное, не торопить события, и все будет. Тачки, вертолеты, яхты. Вот новое дело раскрутим — и заживем. Эти два лимона как раз то, чего нам не хватает. Уразумел?

— Да я что? Я могу и подождать. Просто так спросил, я ж ни хрена не знаю, не посвящаете меня…

— Придет время — посвятим. Не забыл, что действовать нужно быстро, аккуратно — и никакого насилия. Только пугать. Он человек неопытный, сам отдаст.

— А если нет?

— Значит, не умеешь работать. Зачем нам такие?

— Понял, босс, — присмирел Валет. — Не беспокойтесь, сделаем.

Темно-свинцовые тучи, заполонившие небо, укоротили и без того недлинный октябрьский день.

Синяя грязная «девятка» с перекошенным бампером и Г-образной вмятиной на левой передней дверце шустро катилась от станции метро «Полежаевская» в сторону проспекта Маршала Жукова. Водитель, тридцатилетний битюг с низким лбом и водянистыми глазами на округлом, жирно блестевшем лице, без раздумий обгонял не только уныло влекущиеся двухсекционные «Икарусы» и резко постаревшие троллейбусы, набитые «под завязку», но и все прочие машины отечественного производства. Но обогнать маячивший впереди «БМВ» не стремился, справедливо полагая, что удовольствия от этой затеи мало, а хлопоты могут появиться нешуточные.

Имя водителя, похоже, затерялось еще в годы ранней юности, теперь его заменяла кличка «Керосин». Рядом с ним смуглый, худощавый Валет выглядел почти интеллигентом. Он молча курил «Мальборо», хмуро поглядывая на грязную дорогу.

— Я его урою, суку, — мечтательно протянул Керосин. Оторвал громадную, поросшую с тыльной стороны рыжими волосами пятерню от баранки, дерябнул себя по небритой щеке. — Он за этими двумя лимонами раком поползет, из тайничка достанет и в зубах принесет нам.

— Нельзя, — буркнул Валет.

— Так мы ж из-за него, падлы, два выходных, субботу и воскресенье, в такую погоду торчали у подъезда. И ночью тоже. И вечером. Кто-то ж должен быть наказан за это?

— Нельзя, — раздраженно повторил Валет. — Приказ шефа. Никакого насилия. Только угрожать можно. Пугать.

— Ни хрена себе! — совсем обиделся Керосин. — Может, ему еще и пузырь поставить? А если не отдаст по-хорошему, что делать?

— Подыскивать новую работу, — хмыкнул Валет. — Для тебя — ничего страшного, водители везде требуются.

— А ты как же? — забеспокоился Керосин.

— А я буду выполнять приказ шефа. Пока я на него работаю. Пока.

— А потом? — полюбопытствовал Керосин. — Сам шефом заделаешься, да? Я — к тебе. А когда тоже грохну свою тачку, попрошу на новую, ну, там, проценты от операции или премию. Дашь?

— Эти козлы, авторемонтники, вторую неделю с тачкой возятся, — вздохнул Валет, — без колес не кайф.

— Ты и товарнул ее классно, проще новую взять. Сказал бы шефу, что надо помочь. Для него десять процентов от двух лимонов — полпроцента от месячной прибыли.

— Да будут бабки, куда они на хрен денутся, и тачка новая будет. Если шеф раскрутит дело с азиатской аппаратурой, там прибыль повалит — будь-будь. Не в этом проблема. Свою фирму пора открывать, — важно подытожил Валет и щелчком выбросил окурок за окно.

— Пора, — согласно закивал массивной головой Керосин, — смогешь, у тебя шарабан варит. Это я ни хрена не кумекаю в ихних делишках. Ну вот хотя бы не соображу: какого хрена мы два дня пасем чувака?

— Да потому, что он хватанул по случаю классный кусок и обалдел. Что ж теперь будет? — думает. Мы его пару деньков попасем, пускай успокоится, привыкнет малость, и — вот они мы. Психологический эффект, понял?

Керосин затормозил у светофора, всем корпусом повернулся к Валету.

— Ну да, рассказывай! После того, как мы все время дергаем его по телефону и ни хрена не говорим — успокоится! Да он…

— Если ты, сука, такой грамотный, какого хрена достаешь меня?! — заорал Валет и в сердцах плюнул в открытое окно.

Попал на боковое стекло «запорожца» салатового цвета, стоявшего рядом. Женщина на заднем сиденье «запорожца» испуганно дернулась в сторону, а здоровенный бородатый водитель стал с ревом выбираться из своей коробочки. Не успел. Вспыхнул зеленый свет, и Керосин рванул вперед с такой скоростью — чуть «БМВ» не обогнал.

— Во, сука, — покачал Валет, — чем хреновее тачка, тем больше гонору у водилы. Дураку понятно — на такую машину просто необходимо плевать, чтоб вид не портила, а он обижается!

Под колесами заскрежетала пустая пивная банка.

— Москва стала как помойка, — виновато высказался Керосин, — глядеть тошно, да, Валет?

— А если она станет чистым, образцовым городом, ты кем здесь будешь? — зло спросил Валет. И сам ответил: — Мусорщиком.

— Ага, — мгновенно согласился Керосин, — и не будет у меня трех постоянных телок. Они ж, сучки, бабки любят, а у мусорщика — откуда? Да хрен с ней, с Москвой, главное — жизнь теперь клевая стала. Точно?

— Они тебя и погубят, товарищ турецкий султан, — ухмыльнулся Валет.

— Люблю это дело, — довольно расплылся Керосин и дернулся, отрывая задницу от сиденья, — показал, что́ именно любит.

Серые пятиэтажные дома даже среди унылых голых деревьев казались мрачными бараками, и блочная девятиэтажка с облезлыми стенами выглядела ничуть не радостнее. В сквере, метрах в пятидесяти от девятиэтажного дома, навстречу Валету и Керосину из-за дерева вышел коренастый парень в пестрых тренировочных шароварах и кожаной куртке.

— Рассказывай, Шпиндель, — сказал Валет, подражая шефу.

— Нормалек, — прохрипел Шпиндель, поеживаясь, — торчит дома. Наверное, поддал и бабки пересчитывает, прикидывает, что бы такое аховое оторвать. Какие новости от шефа?

— Звонил? — спросил Валет.

— Ты ж сам приказал не отлучаться. И телефонную будку сюда не притащил. И радиотелефоном не снабдил…

— Кончай базар! — прошипел Валет. — Достали вы меня сегодня! Вали, звякни, потом все объясню.

Андрей Логинов лежал на диване и смотрел телевизор. На черно-белом экране красовался неожиданно импозантный, худощавый «правый» (они вроде должны быть толстые и с красными рожами — какими всегда были у нас директора и председатели), яростно доказывал, какие «левые» негодяи — развалили страну. Час назад столь же импозантный седовласый «левый» (что казалось естественным — демократ) уже доказал, что страну развалили негодяи «правые». Совместными усилиями оба деятеля доказывали телезрителям, что в развале страны виноваты «левые» и «правые». А это и так все знали.

Андрей поднялся, выключил телевизор. Теперь, когда он совершенно случайно, каким-то идиотским способом заработал кучу денег (ну, не заработал, а, скорее, заимел, да это неважно), смотреть на черно-белый экран не хотелось. Приятнее было думать о цветном, непременно импортном с ласкающим слух названием: «Сони», «Панасоник», сонапоник, сонапупсик…

Денег было столько, что еще и на «видик», и на много чего хорошего хватало. Кое-что, о чем неделю назад и мечтать не приходилось, он уже купил. И сегодня получит. Андрей посмотрел на часы, довольно усмехнулся. Скоро уже.

Вот здесь. Андрей огляделся. Пустовато было в единственной комнате его квартиры: диван у стены вообще-то двухспальный, но раскладывался лишь в тех случаях, когда приходила женщина и оставалась на всю ночь, а это случалось так редко, что и не вспомнить, когда было в последний раз. Тумбочка с телевизором и журнальный столик с телефоном — у противоположной стены. Там же и два дешевых кресла. Двухстворчатый полированный гардероб у третьей стены. Да письменный стол у окна. Еще — много полок с книгами. Это мебель или нет? Это книги. А мебель, красивую, теперь тоже можно купить. Почему бы и нет?

Зазвонил телефон. Андрей подошел к журнальному столику и вдруг замер, уставившись на аппарат. Вчера и сегодня… сколько же их было, этих непонятных звонков? К чему бы? Телефон звонил и звонил и, казалось, вот-вот покраснеет от натуги. Похоже, на другом конце провода точно знали, что хозяин дома. А вдруг это Васька отыскался? Андрей снял трубку.

— Да? Але, я слушаю вас. Але, але! Да говорите же, черт возьми! Что вы хотите?!

В трубке отчетливо слышалось чье-то сопение. Может, те, кто вот-вот должен отправить к нему фантастическую покупку, проверяют, на месте ли покупатель? Вряд ли. С ними обо всем четко договорились. Да-а-а. И что теперь делать?

Андрей нажал на рычаг, отпустил его и стал быстро набирать номер. Длинные гудки, потом, дилинькнув, включился определитель номера, снова длинные гудки. Минуты полторы прошло, прежде чем в трубке послышался знакомый голос.

— Да, Андрей. Только быстро.

— Привет, Вася, — торопливо проговорил Андрей, сам удивляясь этой холопской торопливости. — Узнал меня, значит, не буду богатым. Ну, ладно, хорошо, что застал тебя в конторе, а то ведь домой не дозвонишься.

— Не я узнал, а техника, — уточнил Садовников, — ну давай, выкладывай, а то я уже с дипломатом в руках стою, водитель ждет.

— Да? Ну вот и замечательно. Слушай, товарищ бизнесмен, у меня к тебе дело есть. Серьезное, — бодренько сказал Андрей и опять удивился холопскому своему тону в разговоре с приятелем, который, хоть и богатым стал, а все ж таки многим ему обязан.

— Так что у тебя за дело? Может, попозже, домой позвонишь?

— Дома ты автоответчик включишь, гадай потом, когда трубку возьмешь, а мне срочно посоветоваться с тобой надо.

— Ну давай, советуйся.

— Я тебе вчера уже говорил об этом. Только что снова кто-то звонил, сопел в трубку. Проверяют, дома я или нет.

— Ну и что?

— Как это — что? Выходит, кому-то интересно знать, дома я или нет. — Андрей плотнее сжал трубку, плотнее прижал ее к уху. — Я дома, два миллиона, заработанные с твоей помощью, тоже дома. И планы мои — со мной. Кому-то все это, похоже, интересно.

— Скорее всего, ошиблись номером.

— Раньше не ошибались. Вот я и звоню тебе. Что нужно делать в таких случаях?

— Я не знаю, что человеку нужно делать, когда ему кажется, — холодно сказал Садовников. — Извини, мне пора.

— Да это не кажется, ни хрена себе — кажется! — возбужденно воскликнул Андрей. — Это на самом деле что-то не так! Послушай, а может, мне в милицию позвонить?

— Попробуй, — тяжело вздохнул Садовников, — но прежде подумай, что ты им скажешь. А самое главное, если начнется выяснение, что я скажу, если спросят. Догадываешься?

— Да я помню, помню. Наша операция — строжайшая коммерческая тайна, мы налоги не платим, от властей не зависим и на их помощь не рассчитываем. Я у тебя совета прошу.

— Надеешься, что я приду, сяду у двери и стану охранять тебя? Ну, пожалуйста, позвони мне домой, поговорим в спокойной обстановке.

— Погоди, Вася, погоди, не бросай трубку, — растерялся Андрей. — Ты же опытный коммерсант, во всяких переделках бывал. Как думаешь, чего они хотят?

— Да кто — они?! — взорвался бизнесмен. — Ты их видел? Слышал? Знаешь? О чем вообще мы с тобой разговариваем?

— Если я их увижу, может, и не поговорим больше, — мрачно усмехнулся Андрей. — Ты что, думаешь, я шучу? Конечно, сидишь там с телохранителями, всякие отставные шпионы на тебя работают, а я тут один и понятия не имею, что делать.

— Это все?

Андрей зажал микрофон ладонью, выругался от души. Очень хотелось повторить это в трубку, человеку, который не так уж давно клялся, что лучшего друга, чем Андрей Логинов, у него нет и не будет. Видимо, все-таки появились. Очень хотелось, но к кому же потом за помощью обратиться?

— Нет, не все, — решительно сказал Андрей, открыв микрофон. — Помоги мне достать пистолет. — Я пистолетами не торгую.

— Может, и не торгуешь, но знаешь, кто этим занимается. Ты же рассказывал, как приобрел себе два…

— Соображай, что болтаешь по телефону, — застонал Садовников. Как будто у него вмиг разболелся живот, да так, что ни минуты терпеть нельзя.

— Думаешь, подслушивают? — съехидничал Андрей, уже не особо надеясь на помощь и оттого смелея. — Хорошо, не будем прямым текстом, нам ли не знать приличных метафор? Ну как, поможешь?

— Не понимаю, о чем ты… — раздраженно начал Садовников.

Андрей не дал договорить. Разозлившись, оборвал решительно, как никогда прежде не говорил с Василием.

— Когда я тебе нужен был, ты понимал. Клялся, что в лепешку расшибешься, а поможешь. Верю, так оно и будет. Спасибо.

— Ты нахал, — после некоторого замешательства нашелся Садовников, — звонишь, когда люди уже домой собрались, несешь черт знает что, а потом еще и орешь. Не кипятись. Давай сделаем так. Часика через два я заскочу к тебе. Не раньше, потому что кое-какие дела и дома надо решить. Заскочу, и мы посидим, спокойненько обо всем поговорим. Устраивает?

— Вполне. Жду тебя через два часа. У меня тут кое-что есть, так что можно будет и посидеть прилично. Пока.

Садовников положил трубку, не прощаясь. И Андрей положил. Хотелось бросить, швырнуть и даже шмякнуть о стенку, однако сдержался. Трубка-то чем виновата?! Был один Вася, похожий на Штирлица — умный, добрый, страдающий. Появились у него деньги — стал другим, похожим на Мюллера: наглым, высокомерным, хитрым.

Интересно, а сам он понимает это?

Андрей прошел на кухню, открыл стенной шкаф. Там стояли бутылка виски, бутылка розового мартини и бутылка ликера «Амаретто» — все, что вот уже года два ему хотелось попробовать. Знал бы, с каким настроением доведется это сделать, и не мечтал бы.

Он скрутил пробку мартини, налил в рюмку, залпом выпил. Похоже было на давно знакомый отечественный вермут «Экстра». И чего это люди с ума сходят? Вермут. Правда, в красивой бутылке. Разве это нужно пить после такого гнусного разговора? Андрей налил в ту же рюмку шотландского виски. Нашел, что по вкусу это напоминает самогонку. Черт возьми! Лучше б купил бутылку нормальной советской, вернее, теперь уже точно русской водки!

«Плохо, что нет пистолета, — думал Андрей, закрыв шкаф с бутылками, — стрелять, конечно, ни в кого не надо, но если какие-то рэкетиры прознали, что у меня появились деньги, и решили отнять их, против пистолета не полезут. Пусть только попробуют сунуться. Всего-то и нужно: наставил, щелкнул предохранителем — и человек тебя боится и слушается. А что ему остается делать?!»

Громко задребезжал звонок в прихожей. Андрей вздрогнул. Не звонок, а прямо-таки пожарная сирена! Ну, и кто же это пожаловал? Андрей подкрался к двери, посмотрел в глазок. На лестничной площадке стоял высокий, широкоплечий парень в зеленых брюках и джинсовой рубашке с закатанными рукавами. А рядом с ним вроде стройная, красивая женщина. Андрей отпер замок, но цепочку снимать не стал, приоткрыл дверь.

— Что надо?

— Добрый вечер. — Парень сейчас походил на школьника, читающего на вечере скучное стихотворение. — Из фирмы «Ландыш».

Андрей потянулся, взял в руку дюралевую лыжную палку, стоявшую в углу. На всякий случай.

— Что хочет ландыш?

— Фирма «Ландыш», — мягко поправил парень, — я ее представитель. «Красивые девушки — богатым господам». Даму выписывали?

Ну, вот ее и доставили, самую грандиозную покупку в его жизни. Оказалось — не вовремя. Дурацкий звонок, дурацкий разговор с бизнесменом, и никакого желания считать себя богатым господином, которому доставляют на дом красивых девушек.

— Не выписывал, а приглашал, — хмуро поправил Андрей.

— Когда приглашают за деньги и оформляется накладная, — степенно разъяснил парень, — это называется выписывать. Ну, вот я вам ее и доставил.

— Да? — мрачно уточнил Андрей. — Ну, спасибо, дорогой. Оставь даму у двери — и свободен. Тебя я не выписывал.

— А я вроде бесплатного приложения, — усмехнулся парень, — осуществляю функции безопасности. Откройте, пожалуйста, я должен войти и убедиться, что дама может чувствовать себя спокойно.

— А удостоверение у тебя есть?

— Красной книжечки с золотыми буквами «Красивые девушки — богатым господам» нет. Но и у вас нет удостоверения, что вы богатый господин, так ведь?

Этот охранник был чрезвычайно вежливым и обстоятельным. В другой ситуации Андрей не стал бы с ним спорить. Злить этого громилу было опасно для жизни. Однако сейчас, понимая, что тот обязан вежливо разговаривать с клиентами, не мог отказать себе в удовольствии потрепать нервы служащему полукриминального заведения. Чтоб служба медом не казалась!

— У меня есть деньги. Они и без книжечки с золотыми буквами действительны.

— А у меня есть дама, — удовлетворенно парировал охранник, не думая злиться. — Вот и поменяемся.

— Открывайте, время-то ваше идет, — нетерпеливо вмешалась женщина.

Она и вправду была красивой. Ростом с Андрея, в кожаной куртке, в белом берете, из-под которого струились на плечи мягкие черные волосы. Бездонные черные глаза смотрели с легкой грустью. Наверное, она была в короткой юбке: между курткой и высокими сапогами просвечивали сквозь черные колготки стройные ноги. С ума можно было сойти от мягких, плавных линий, от манящего, притягивающего, обворожительного света этих ног!

Торопится выполнить свои профессиональные обязанности?

Тоска и злость захлестнули душу Андрея. Она же проститутка! Любая сволочь, у которой есть деньги, может купить ее!.. Купить, купить — кошмар какой-то! Разве можно купить то, за что рыцари сражались и умирали в поединках? Чему поэты посвящали стихи? Пред чем склоняли головы и Наполеон, и Шаляпин?

А что, если можно? И покупали, покупают и будут покупать. Рыцари — победой в поединке, поэт — своей популярностью, Наполеон — наполеонством, а теперешняя разбогатевшая сволочь — своим сволочизмом. Сучье время, сучьи законы. И вот она, символ их — сука, самая настоящая сука!

— У нас тут не профсоюз. — Андрей снял «собачку» и отворил дверь. — Время следования к месту работы не страхуется. Поэтому, наше время пойдет с той минуты, когда мы останемся вдвоем. Не раньше.

Гости вошли в прихожую, остановились. Женщина прижимала сумочку к груди, изо всех сил стараясь казаться спокойной, но побелевшие суставы пальцев выдавали ее состояние. Охранник действительно был спокоен. Окинув профессиональным взглядом прихожую, повернулся к Андрею.

— Не будете возражать, если я пройду в комнату, посмотрю?

Андрей хотел было возразить и посмотреть, что из этого получится, но оказалось, вопрос был задан просто так, ответа и не требовалось. Охранник вошел в комнату, внимательно осмотрел ее, даже за штору не поленился заглянуть.

— Ты еще под диваном посмотри, не притаился ли там кто-нибудь, — ехидно посоветовал Андрей.

— Шуточки советую держать при себе, — впервые не выдержал охранник.

— А ты не груби. Я ведь могу позвонить в фирму и сообщить, что своим хамским поведением ты испортил мне настроение. Особое, понимаешь, настроение, специфическое. И тебе укоротят стимул материальной заинтересованности.

Охранник посмотрел на женщину. Она все еще стояла в прихожей, опустив голову. Что-то покорное, неестественно-жалкое было в ее фигуре. Не так она должна стоять. Не так смотреть.

— Не будем спорить, — миролюбиво согласился охранник, — я делаю лишь то, что положено. Иногда, знаете, вызовет человек даму, а с ним в квартире еще человек пять, пьяных в дымину, ее дожидаются. Разве это хорошо?

— Я что, похож на пьяную компанию?

— Пока нет.

— Или на человека, который решил спрятать компанию за шторой? — допытывался Андрей.

— Не беспокойтесь, мы верим вам, — негромко подала голос женщина.

— Вот спасибо, уважили. — Андрей вошел в комнату, присел на диван, не сводя настороженного взгляда с охранника. — Ну, какие еще проблемы нужно решить, прежде чем ты смоешься?

— Да так, мелочи всякие, — сотворил улыбку охранник. Он достал из нагрудного кармана рубашки свернутую вчетверо квитанцию, отпечатанную в типографии, протянул Андрею. — Вот здесь распишитесь, пожалуйста. И с вас пятнадцать тысяч.

— Что, и расписываться обязательно? — презрительно хмыкнул Андрей.

— Необходимо, — подтвердил громила, — я ведь должен в конторе отчитаться. Все как положено.

— А потом фамилию выпишут — и в партком?

— Да где ж его теперь найти, партком-то? — откровенно удивился охранник.

— Нет парткомов? Найдутся парткомзаменители. А если большевики опять возьмут власть? Ладно… — Андрей вытащил из кармана джинсов смятую пачку денег. — Погоди, а ты привез мне то́, что заказывал? — Власть денег ударила в голову сильнее хмеля. Захотелось покуражиться, поиздеваться над этими делягами, которые наверняка не знают, как это — целую неделю питаться одной картошкой. Как это — талантливому писателю жить хуже проститутки!

— Да вот она, смотрите сами.

— Стройная, симпатичная, — принялся откровенно разглядывать Андрей, — ноги длинные, грудь… под курткой не видно, но, похоже, все в порядке. Глаза черные, возраст подходящий… А было еще одно условие: интеллигентная. Как у нее с этим делом? С интеллигентностью?

— В порядке, — неуверенно промямлил битюг. — Все, как и заказывали.

Наташа глубоко вздохнула и отвернулась к стенке, чтобы скрыть презрительную гримасу. Ну и дурак!

— Это надо проверить. Ну-ка, мадам, скажи мне, кто такой Фридрих Ницше?

— Это вроде фашист такой был, на Гитлера работал? — охранник явно желал помочь Наташе.

— Я не твою интеллигентность проверяю.

— А что? Мы тоже кое-что соображаем.

— Вот именно — кое-что!

— Немецкий философ… — подала голос Наташа. — «Идешь к женщине — бери плетку», так он, кажется, говорил.

— Ну точно, немец! — обрадовался охранник. — Все, как заказывали. Не сомневайтесь, фирма веников не вяжет. Между прочим, лучшая в Москве фирма.

— Переходящее красное знамя завоевали? — съязвил Андрей. — И грамоту ЦК ВЛКСМ? Но дама — соответствует. Беру.

Наташа стояла в прихожей, опустив голову, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Все это было и ужасно, и так обыкновенно!

Охранник пересчитал купюры, сунул их в карман.

— Ну, я пошел. Вернусь через час, ровно. Правила обращения с дамой вам сообщили по телефону, и в квитанции они есть. Прошу соблюдать. А то могут возникнуть неприятности. Контроль у нас жесткий и ответственность предусмотрена.

— По всей строгости революционного закона? Или революционно-проституционного?

— Желаю приятно провести время. — Терпение не изменило охраннику.

— Иди, иди, надоел уже! — Андрей запер дверь.

Наташа, сняв куртку и сапоги, прошла в комнату, остановилась на середине светло-коричневого паласа. Хозяин, невысокий, курносый шатен, казался смешным в своей напыщенности. А что же будет дальше?

— Между прочим, меня зовут Наташа. Если вам это, конечно, интересно.

— Меня абсолютно не интересует это, — усмехнулся Андрей. — Хочешь называться Наташей — пожалуйста.

— Не очень-то вы вежливы!

— А вот это тебя не касается. — Андрей усмехнулся. — Твое дело правое, ты победишь. Хорошо хоть знаешь его?

— Что?

— Дело свое, правое.

— А-а, вон вы про что…

— Ну, конечно, про это. Ты же сюда пришла не о Ницше разговаривать.

— Можем и поговорить!

— Перебьешься. Давай, раздевайся, а я пока на кухню схожу, чего-нибудь принесу.

Наташа пожала плечами и… пошла к книжным полкам. Сколько здесь было всего интересного, увлекательного! Никогда прежде не видела она столько много книг — прямо как в библиотеке! И не заметила, как в комнату вернулся хозяин с подносом в руках, на котором стояли бутылка виски, бутылка мартини, две рюмки и лежала коробка шоколадных конфет.

— У вас много хороших книг.

— Да, есть кое-что. Агата Кристи, «Анжелики» всякие, «Эммануэли». Даже «Рабыня Изаура» имеется, купил как-то в ЦДЛ, сам не знаю, зачем.

— А мне понравилось собрание сочинений Стендаля. И Бальзак…

— Ну да, все время забываю, что выписал интеллигентную проститутку.

— Не выписали, а пригласили.

— Неужели?

— И не проститутку, а женщину, которая хочет помочь вам на какое-то время забыть одиночество.

— Слова-то какие! — Зло захлестнуло Андрея. — Слушай, давай не будем, а? Здесь, кроме нас, никого нет, можно не притворяться. Женщина — это из другой оперы. Что-то прекрасное, загадочное… А ты — вот она вся! Никаких загадок. Станок для удовлетворения страждущих мужиков.

— Вы очень серьезно настроены… — растерялась Наташа.

— Конечно. Когда еще доведется увидеть перед собой в общем-то красивую девушку, зная, что она час назад валялась в постели с очередным кооператором или на грязных простынях ублажала за деньги слюнявого старикашку!

— Вы ошибаетесь… Зря меня оскорбляете. Я… я никого не ублажала…

— А самое неприятное знаешь, в чем? Встретил бы тебя на улице, в метро, был бы счастлив познакомиться, поговорить, поцеловать руку… А потом и повеситься можно было бы!

— Но вы… вы же знали, кого приглашаете?

— Не думал, что придет такая красивая… Раздевайся.

— Пойдемте на диван? — робко предложила Наташа.

— Здесь. На паласе, — жестко приказал Андрей.

— Но, может быть, вы погасите свет?

— Так ты еще и стесняешься? Брось, не глупи! Делай, что тебе говорят!

Наташа, закусив губу, медленно сняла пиджак, расстегнула блузку, не сводя глаз с Андрея. Он подошел к магнитофону, поставил кассету. «Шербурские зонтики» пришли в квартиру. Наташа, немного помедлив, сбросила юбку.

— Может быть, вы погасите свет? — Она неловко чувствовала себя в трусиках и лифчике перед незнакомым мужчиной.

— И не подумаю, — усмехнулся Андрей. — Ты неплохо выглядишь при ярком освещении. Очень даже неплохо. Прятать нечего, наоборот, нужно выставлять напоказ. Это ведь продается, так? Ну вот и давай, рекламируй товар, чтобы покупатель доволен остался.

Наташа нервно расстегнула лифчик, швырнула его на пол.

— Вы довольны, покупатель? — Негодование было в ее голосе.

— Почти. Остался еще один штрих. Последний. Ну, смелее! Это же так просто для тебя, сколько раз делала. Неужели теперь возникли сомнения в правильности избранного пути? Давай, давай! — Видя, что Наташа собирается снять трусики, задумался и неожиданно махнул рукой. — А впрочем, стоп. Достаточно. Я вот что подумал: боевые раны не украшают человека, мало кому приятно смотреть на них, верно? А если забинтовать, сразу возникает геройский вид. Так и в данной ситуации. Хороший я образ придумал!

Дата добавления: 2015-08-28