Николай Михайлович Новиков 9 страница

— Ты что, серьезно? Я никогда не прощу тебе этого! Слышишь? Всему есть предел. Если ты выйдешь замуж — между нами все будет кончено. Навсегда!

— Что же это получается — тебе можно, а мне нельзя?

— Никому нельзя, Наташа!

Она задумалась на мгновенье. Может, хватит его мучить? Она ведь не собиралась выходить замуж за Нигилиста. Но в это время в дверь коротко постучали.

— Вот и хорошо, что вы оба здесь. — Вадим Иванович виновато глядел себе под ноги. — Вы уж извините, ребята, но такое дело, надо на пару дней освободить изолятор.

— Освободить? — испугалась Наташа. — А где же я буду жить эти пару дней?

— Объясни, в чем дело, Вадим, — встревожился Сергей. — Что тут у вас стряслось?

— Да что стряслось! — махнул он рукой. — То и стряслось, что личности творческие, непрогнозируемые. Дураки, если уж прямо говорить. Ванька Шерстобитов порезал себе вены.

— Ох, Господи! Да он же заходил вчера ко мне, жаловался, что никто стихи печатать не хочет, и вообще, никакого будущего нет. Я послушала его и выпроводила, даже и не подумала, что он всерьез…

— Жив? — спросил Сергей.

— Да где там… Утром нашли товарищи по бутылке — уже холодный был. Такие вот дела… творческие. Все бузил, а потом взял да и… Дурак! Что еще скажешь?

Наташа закрыла лицо руками, заплакала, опустилась на кровать.

— А Наташа при чем? Ее подозревают?

— Да нет, но ты понимаешь, вот-вот нагрянет проверка из института, они все углы тут обшарят. Нужно, чтобы никого из посторонних не было. Если обнаружат, что Наташа живет в изоляторе, могут возникнуть трудности.

— Понятно, — вздохнул Сергей. — Нужно что-то придумать, где-то устроить Наташу.

— Денька два-три, а потом все уляжется, можно будет ей вернуться. Ну, я пошел, а вы думайте. Раньше десяти, думаю, не приедут проверять, до этого времени я вас не тороплю.

Он ушел, а Сергей присел на кровать рядом с Наташей.

— Наташа, милая, ну пожалуйста, не плачь.

— Он даже стихи свои не читал, — всхлипывала Наташа. — Сидел тут как в воду опущенный, а я-то, дура, ничего не поняла…

— А что ты могла сделать? Ну, перестань плакать, нам нужно подумать, куда тебя устроить на несколько дней. Вот проблема, этого мне только не хватало!

— Ты иди, Сережа, иди и не думай обо мне. Как-нибудь сама выпутаюсь или уеду обратно в Гирей. — Вытерла слезы и принялась складывать в чемодан одежду. — Посуду можешь взять с собой и одежду, какую покупал мне, — тоже.

— О чем ты говоришь, Наташа! Это все твое, не надо глупых жестов, прошу тебя. Что же нам с жильем придумать?

Наташа вдруг вспомнила, как он рассказывал о своей большой квартире, о комнате, где у него все есть. Мог бы сказать родителям: это моя жена, будет жить со мной, а уж она постаралась бы не раздражать мамашу. Мог бы, наверное, у родителей попросить денег, у них же тут куча знакомых, неужели не собрали бы эти двести тысяч? Мог бы, да не захотел. Чересчур самостоятельный. Теперь вот сидит, думает, куда бы ее пристроить. А сам боится, как бы кто не увидел, что он пришел к ней. Вот к чему привела эта самостоятельность!

— Уходи! Уходи, надоел ты мне!

— Не сердись, Наташа, — взмолился Сергей. — Это тоже случайность, я же не виноват, что…

— Ты ни в чем не виноват, — перебила она его. — Уходи!

— Но я же не могу оставить тебя в таком положении!

— Не беспокойся, что-нибудь сама придумаю.

Словно подтверждая ее намерения самой позаботиться о своем будущем, раздался резкий стук в дверь, и, не ожидая разрешения, в комнату вошел Петр Яковлевич Нигилист.

— Доброе утро, Наташа. Собираешь чемодан? Очень правильное решение. — Он подошел ближе, торжественно вручил Наташе огромный букет роз. Повернулся к Сергею. — А это кто? Носильщик? Скажи ему, я сам помогу тебе нести чемодан.

Сергей вскочил на ноги, сжал кулаки.

— По-моему, лучше тебе убраться, и чем быстрее, тем лучше. — Он с ненавистью смерил взглядом чересчур уверенного в себе жениха. Понял это сразу.

Нигилист, не обращая внимания на Сергея, достал из кармана пальто блестящую черную коробочку с золотым тиснением, открыл ее, протянул Наташе.

— Золотой кулончик с бриллиантами тебе будет очень к лицу, Наташенька. Заодно прими мои извинения по поводу вчерашнего поведения в «Арагви». Обещаю, что впредь буду более внимателен к тебе.

«Арагви», золотой кулончик… Сергей закрыл глаза, стиснул зубы. Уж не кошмарный сон ли это? Открыл глаза — нет, вот он, стоит рядом с Наташей, а она взяла коробочку, благодарит за подарок. Это — кошмарная явь!

— Наташа! — крикнул Сергей, словно была она шагов за десять от него.

Да так оно и было. Вот десять, а вот уже и пятнадцать шагов разделяют их. Она уходила от него все дальше и дальше, хотя не сдвинулась с места. Лишь повернула голову, внимательно посмотрела на него. Печальный был этот взгляд, прощальный взгляд…

— Кольца, к сожалению, я не успел купить, — спокойно говорил Нигилист. — Мы это сделаем вместе. Вначале заедем домой, оставим твой чемодан, потом — в магазины, купим все, что ты хочешь, кольца тоже, и — в загс, я уже договорился.

— Да ты что, с ума сошла? — Голос Сергея сорвался. — Только скажи, Наташа, я вышвырну его отсюда. Ну? Что же ты молчишь? Скажи, Наташа! Мы и без него что-нибудь придумаем.

— Молодой человек, вам не понятно, что вы здесь лишний? — без всяких эмоций осведомился Нигилист, только нос его дернулся чуть сильнее обычного. — Будьте добры, избавьте нас от вашего общества. Мне бы не хотелось огорчать Наташу сценами, которые могут последовать за этим.

— Нет-нет, никаких сцен. Мы поедем… да, мы поедем домой. А ты, Сережа, уходи куда хочешь.

— Вы слышали? — повернулся к Сергею Нигилист. В его светлых глазах легко читалось откровенное презрение. — Убирайтесь.

Наташа молча смотрела то на одного, то на другого и, похоже, никого не видела. Глаза ее были влажными.

— Ну хорошо, Наташа, — мрачно усмехнулся Сергей. — Как ты решила, так и будет. — Опустив голову, медленно пошел из комнаты, все еще надеясь, что она окликнет, позовет его, бросится на шею, скажет, что хотела всего лишь попугать…

Не окликнула, не позвала. А что он мог сделать? Набить морду жениху, вышвырнуть его из комнаты? А дальше? Снять для нее квартиру? Дело это хлопотное. Если узнает Лариса, не упустит возможности растоптать Наташу. Он ведь сам согласился на ее условия… Он и будет виноват в том, что случится.

Все против него: и люди, и обстоятельства. Где-то он совершил ошибку. Но где? Думать об этом не было сил.

Стоя на остановке у общежития, Сергей увидел, как выкатил на улицу Руставели черный «мерседес». Рядом с водителем, опустив голову, сидела Наташа. Его Наташа…

Теперь уже не его…

Часть вторая

«А ЗА ЭТО ЗА ВСЕ ТЫ ОТДАЙ МНЕ ЖЕНУ…»

Пока Нигилист обсуждал по телефону какие-то деловые вопросы, Наташа и Ирина вышли на кухню. Такой кухни Наташа еще не видела даже в кино: красивые столы и полочки, черное дерево и никель, электроплита с грилем и автоматическими, программируемыми режимами работы, СВЧ-печь, воздухоочиститель, таймеры, диванчик, небольшой телевизор «Сони», огромный холодильник — и все новое, блестящее. А какая посуда стояла в подвесных шкафчиках! Да только не радовало Наташу это неожиданно свалившееся на голову богатство.

Она была в длинном розовом платье с золотыми узорами, которое делало ее похожей на королеву. Грустную королеву, потому что и безумно дорогое платье не радовало Наташу.

— С тобою не соскучишься, — покачала головой Ирина. — Такие дела творятся — фантастика!

И было чему удивляться. В три часа неожиданно в ее комнату вошла Наташа. То, что она сказала, неожиданностью уже никак не назовешь — это было как снег в июле месяце. Минуты две Ирина слова не могла вымолвить, только смотрела на подругу широко раскрытыми глазами. Наташа выходит замуж? Сегодня? Прямо сейчас?! А она — свидетельница, машина с женихом и свидетелем ждет их на улице. А потом — свадьба. Вернее, тихий ужин в кругу семьи. Спешно переодеваясь, Ирина пыталась выяснить у Наташи, что же все-таки случилось, как она решилась так быстро выскочить замуж. Однако Наташа отвечала неохотно, уклончиво: «да», «нет», «нормально», «там видно будет». И с этого момента Ирина только и делала, что изумлялась весь день.

Вначале — красоте машины и явной непривлекательности жениха, так и хотелось спросить: ты что, не могла получше кого-нибудь найти? И спросила бы, но случая подходящего не представлялось. Потом — церемония бракосочетания. Их явно ждали, у Ирины возникло такое ощущение, что все сотрудники районного загса пришли в этот день на работу лишь для того, чтобы зарегистрировать законный брак господина Нигилиста (ну и фамилия! Хорошо, что у Наташки хватило ума оставить свою, не то была бы нигилисткой!). После этого свидетель жениха, представительный мужчина лет пятидесяти, вежливо попрощался и удалился, чему Ирина была несказанно рада.

Далее в программе была поездка в районный паспортный стол, где без всяких проволочек и лишних вопросов Наташе в паспорт поставили штамп постоянной московской прописки. А к вечеру Ирина изумлялась уже в роскошно обставленной двухкомнатной квартире Петра Яковлевича в одном из домов за кинотеатром «Украина», неподалеку от станции метро «Багратионовская». Даже не верилось, что все это происходит на самом деле.

— Тебе не кажется, что это сон? — спросила Ирина.

— Кошмарный?

— Тебе из погреба виднее. Это что же, месть Сергею за предательство?

— Вчера ко мне в общежитие заходил один поэт, — опустила голову Наташа. — Смешной такой коротышка, помнишь, я тебе как-то рассказывала, он стихи мне пытался читать, а Сергей его вытурил? Ну вот… Зашел грустный такой, жаловался, что никто его стихи издавать не хочет, и вообще, жизнь отвратительная. Звал ехать с ним в деревню, грибы собирать… А потом попрощался и сказал, что я стою очень дорого…

— И ты решила последовать его совету? — усмехнулась Ирина. — Конечно, ты у нас дороже грибов.

Наташа не улыбнулась шутке, еще ниже опустила голову.

— А сегодня ночью он порезал себе вены.

— Решил напугать тебя? Надеюсь, ничего страшного?

— Он умер…

— О Боже! — воскликнула Ирина. — И ты…

— Вадим Иванович, который поселил меня там, сказал, что скоро приедет комиссия, будут проверять все комнаты, ну, ты понимаешь, как это бывает после ЧП. Мне нужно было куда-то уехать. И срочно. Там был Сергей, пришел все-таки, тайком от своей хозяйки, но он ничего не смог придумать. Потому, когда прибыл Нигилист, я согласилась, хотя еще сегодня утром твердо решила, что никогда не стану его женой.

— Я вот что скажу тебе, Наташка. Вся беда в том, что ты слишком серьезно воспринимаешь то, что происходит с тобой.

— А нужно несерьезно, да?

— Да. По крайней мере, с юмором. А лучше — творчески подходить ко всем проблемам. Честно говоря, мне жаль, что ты рассталась с Сергеем, он очень симпатичный парень, прежде всего, он хороший человек. А это знаешь, как много? Ого! Он же тебя просил подождать, он же говорил, что любит тебя. Ну, и ждала бы. Встречалась бы с ним потихоньку, пока хозяйка сама не поймет, что покупать мужа — опасная затея, лучше смириться с потерянными деньгами. Нужно было обдурить ее и посмеяться. А ты в панику ударилась. И с жильем так же. Почему не приехала ко мне? Пару деньков пожила бы в моей комнате, а потом нашли бы тебе квартиру. Подумаешь, проблема. У нас девчонки снимают квартиры, живут втроем, вчетвером — и ничего. Могли бы и тебя присоединить к какой-нибудь группе, кстати, меня звали, но я и в общежитии чувствую себя неплохо. А ты чуть что и побежала замуж выходить с испугу. — Ты не понимаешь, Ирка, — вздохнула Наташа. — Дело вовсе не в том, что мне жить негде было. Просто — надоело быть в подвешенном состоянии. И потом… этот поэт…

— Ты же не виновата, что он решил вены себе порезать.

— Да, я тут ни при чем, я и видела его всего второй раз в жизни. Дело в другом — в Сергее. Он, когда узнал, что меня выселяют, растерялся, ничего толкового даже предложить не мог. Знаешь, как будто испугался, что ему опять нужно будет заниматься моими проблемами. Струсил. И тогда я… Подумай: стану я ждать, пока Сергей расквитается со своей хозяйкой, — сколько времени пройдет? Что со мной может случиться? Что с ним? Да все что угодно может быть. И стану я никому не нужная. Страшно ведь.

— Чушь собачья! — фыркнула Ирина. — Можешь поверить мне на слово, ты еще лет тридцать очень многим будешь нужна. Нисколько не сомневаюсь в этом.

— А я сомневаюсь. Да и что страшного случилось? Ты ведь сама говорила мне, что это нормально, когда люди женятся или выходят замуж по расчету. Вот и я так. Теперь у меня есть муж, дом, свое хозяйство. Что в этом плохого?

— А вдруг он маньяк, садист какой-нибудь, извращенец?

— Тогда я разведусь с ним и уеду в Гирей.

— А вдруг он попользуется тобой и выгонит на улицу. Такое тоже бывает, моя дорогая.

— Паспорт мой видела? Штамп в нем видела? Я постоянно прописана в этой квартире, не так-то просто меня отсюда выгнать. Нигилист сам все это объяснил, я не просила.

— Ну вот и ладненько. Все у тебя замечательно, и чего я привязываюсь?

— Наверное, просто завидуешь, — предположила Наташа.

— Наверное, — не стала спорить Ирина. Помолчала и добавила: — А может быть, и нет.

Стол, накрытый неизвестно кем к их приезду, поражал таким изобилием неслыханных яств и заморских напитков, что Ирина не могла сдержать возгласа изумления.

— Господи! Уж не в сказку ли я попала?

— Пожалуйста, Ирина, — понял по-своему Нигилист. — Если вам нечего будет есть, приходите, не стесняйтесь. Накормлю.

— Слышала, Ирка? Весь этот год не вздумай обедать, сразу после занятий — ко мне. Петр Яковлевич накормит.

— Спасибо, я с завтрашнего дня вообще не буду обедать. Ну, и еще раз поздравляю вас с бракосочетанием, желаю всего самого доброго. Надеюсь, мой скромный подарок принесет вам счастье.

Ирина посмотрела на большого плюшевого кота, словно бы просила у него поддержки, — так трудно давались слова, и вроде бы шампанского выпила, а все равно чувствовала себя скованно.

— Не принесет. — Нигилист сплюнул косточку маслины. — Я не люблю кошек.

— Да? — растерялась Ирина. — Что же, забрать его с собой, а вам подарить… Может быть, Кинг-Конг подойдет?

— Попробуй только. — Наташа прижала к груди пушистую игрушку. — Мой кот.

— Ну, я пошла, — встала Ирина из-за стола.

— Я отвезу вас в общежитие. — Нигилист тоже поднялся.

— Нет-нет. Спасибо, но я лучше сама доберусь, на общественном транспорте. Или такси поймаю, у меня есть деньги. Пожалуйста, не беспокойтесь, Петр Яковлевич, а то молодая жена еще ревновать станет.

— Мы проводим тебя, — предложила Наташа.

Но Ирина так испуганно замахала руками, что та остановилась на полдороге к двери. Нигилист помог Ирине надеть куртку, галантно распахнул дверь и столь же галантно закрыл ее.

— Кажется, тебе не совсем понравилась моя подруга?

— Так же, как и я ей. — Нигилист справился, наконец, с замками, подошел вплотную к Наташе, положил руки ей на плечи. — Видишь ли, дорогая, мне кажется, что она вряд ли поможет привыкнуть тебе к новому образу жизни. Будет лучше, если ты не станешь баловать ее своим вниманием.

— Ты… ты запрещаешь мне встречаться с подругой?

— Это просьба. — Нигилист был примерно одного роста с Наташей, но смотрел на нее так, будто был выше на целую голову.

Его руки скользнули вниз, на спину, потом еще ниже, еще… Наташа вздрогнула и машинально отстранилась. Нигилист понимающе кивнул, опустил руки и отошел назад.

— Тебе нужно время, чтобы привыкнуть. Я не спешу. Пожалуйста, убери со стола и вымой посуду, а я пока приму ванну. Сегодня был тяжелый день.

Когда из ванной послышался шум воды, Наташа отнесла грязную посуду на кухню, сложила в двухсекционную раковину мойки, вытерла разноцветной губкой стол в комнате, вернулась на кухню, открыла кран с горячей водой и… заплакала. Слезы градом катились из ее глаз, плечи содрогались от безутешных рыданий. Разве о таком муже она мечтала? О такой свадьбе? Она — Наташа Колесникова, гордая и неприступная красавица, веселая, насмешливая девчонка?! «Помой посуду… — бормотала она сквозь слезы, — идиот какой!..» Струя воды с шипением разбивалась о гору грязной посуды, капли падали на розовое платье с золотым орнаментом, а Наташа, опершись руками о раковину, рыдала, проклиная тот миг, когда согласилась выйти замуж.

Зачем? Господи, зачем она это сделала? Господи, Господи, как же хочется убежать отсюда, прямо сейчас! Но куда?

Нигилист вышел из ванны, завязывая пояс коричневого махрового халата. Заглянул на кухню — не удивился, не расстроился, не бросился успокаивать молодую жену. Только нос его недовольно дернулся, глаза же были совершенно спокойны.

— Прекрасно. Ты оправдываешь мои надежды. Именно такой реакции я и ожидал. И не ошибся. Знаешь почему? Любая другая женщина на твоем месте хотя бы притворилась, сделала вид, что безумно счастлива и любит меня. Но ты не умеешь лгать. Даже весьма цивильные условия жизни не могут заставить тебя покривить душой. Это обнадеживает. Более того, скажу честно: это именно то, что я искал. Ты станешь отличной женой Петру Яковлевичу Нигилисту и не пожалеешь об этом.

Наташа подняла заплаканное лицо, испуганно посмотрела на мужа и неожиданно спросила:

— Почему ты не пригласил своих родителей?

— Вполне достаточно того, что я познакомил их с тобой.

— Они такие славные старики…

— Да, разумеется. Посуду мыть сегодня вовсе не обязательно. Пожалуйста, поди прими душ, переоденься, и я жду тебя в нашей спальне. И не забудь закрыть воду. — Повернулся и неторопливо, с достоинством, более уместным для важного сановника, входящего к подчиненным, направился в комнату, где стояла огромная кровать.

Кровать же стоила особого разговора. Ирка, вспомнила Наташа, осматривая квартиру, увидев кровать, засмеялась и сказала: «Здесь ты можешь всю ночь от мужа прятаться, пока найдет, утро наступит, уже и на работу надо собираться».

Сергей поправил наушники, добавил громкости и бессильно откинулся на спинку кресла.

Бутылка «Кубанской» на журнальном столике уже наполовину опустела. Лучше уж спиться, чем сойти с ума. Теперь он предпочитал «Кубанскую». Все, так или иначе связанное с далеким краем, где он ни разу не был, напоминало о Наташе. Все, что напоминало о Наташе, казалось почти родным.

Громкость музыки в наушниках была почти предельной, но только так можно было вытеснить из головы страшные мысли о том, что Наташа сейчас в чьей-то квартире, с каким-то мужиком, и он — ее муж. Эти мысли разрывали сердце на части, они приходили в любое время суток, и тогда хотелось выть, биться головой о стену. Или реветь навзрыд. Но глаза оставались сухими. Только грохотом можно было заглушить смертельную муку.

Сергей плеснул в рюмку водки, выпил, потянулся за бутербродом с ветчиной. Краем глаза увидел, как в комнату вошла мать. Она что-то сказала, потом повторила, крикнула — Сергей, откинув голову на спинку кресла, тупо смотрел на нее. В одной руке пустая рюмка, в другой бутерброд. Мария Федотовна подошла к нему, выключила двухкассетник. Тяжелая тишина упала, оглушила Сергея. Он нехотя стащил наушники, бросил их на журнальный столик.

— Сережа, меня очень беспокоит твое поведение в последнее время. — Вид у Марии Федотовны был тревожный. — Кажется… да не кажется, а совершенно точно, ты катишься по наклонной плоскости. Если не остановишься — упадешь туда, откуда и мы с папой не сможем тебя вытащить.

— Ты видела ее, мама?

— Видела. Ну и что? Обыкновенная девчонка.

— Она — обыкновенная?!

— Хорошо, симпатичная, даже можно сказать — красивая. Ты доволен?

— Слышала ее голос, но не обратила внимания. Ты в тот момент была очень сердита и слышала только себя. Видела ее глаза, но не разрешила себе оценить их, — монотонно перечислял Сергей. — Мама, скажи, только честно, эта красивая девушка — хороший человек? У нее добрая, заботливая душа, доверчивое, любящее сердце? Или она — коварная, злобная, расчетливая, пыталась обманом пробраться в семью известной журналистки Марии Мезенцевой, завладеть ее имуществом? Ну скажи, мама, ты же у нас прекрасная физиономистка, можешь по одному взгляду определить характер человека!

— Если не будешь кричать, скажу.

— Хорошо, не буду.

— По-моему, она хороший человек. Конечно, ей не хватает образования, воспитания, но в общем… Ты это хотел услышать?

— Забавно все это, мама, очень забавно. Выходит, ты видела рядом со мной красивую девушку, прекрасного человека — и сделала все, чтобы мы расстались, чтобы она ушла от меня, вышла замуж за другого! Как это понимать, мама?! Как?!

— Сережа, сынок, пожалуйста, успокойся. И не обвиняй меня во всех твоих несчастьях, поверь, я тоже переживаю, что так получилось.

— Да? Это еще интереснее. Не ты ли смотрела на нее, как на ядовитую змею, оскорбила ее, а она ведь ничего плохого тебе не сказала, не посмотрела косо. Она испугалась тебя!

— Согласна, я погорячилась. Но ведь и ты виноват в этом. Домой не приходил ночевать, жил неизвестно где, мы ведь с отцом волновались, не знали, что и думать. Можно было нормально решить этот вопрос? Привести ее к нам, познакомить…

— Нельзя. Ты бы ей такой прием устроила, она бы после этого видеть меня не захотела!

— Я думаю, ты сгущаешь краски, Сережа.

— Я их, наоборот, разбавляю. Ты же вбила себе в голову, что я непременно обязан жениться на Ларисе, и ни о ком другом даже думать не могла. Разве не так?

— Так, — подтвердила Мария Федотовна, с тревогой глядя на сына. — Действительно, Лариса мне нравится, она решительная, целеустремленная, прекрасно воспитанная девушка. Именно такая жена тебе и нужна.

— Мне нужна такая, какая мне нужна, не тебе, мама.

— Ну хорошо, хорошо. Допускаю, в чем-то я была неправа, но я же еще тогда сказала об этом. Кажется, мы договорились подумать и потом встретиться, обсудить ситуацию. Так или нет, Сережа? Ты ведь не можешь меня обвинить в том, что встреча не состоялась?

— Я никого не обвиняю, мама. Я сам был дураком, верно ведь говорят: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Точно про меня. Только плакать почему-то не получается…

— Сережа, — попыталась утешить Мария Федотовна. — Да стоит ли так расстраиваться, если она ушла от тебя и тут же выскочила замуж? Мне кажется, это не свидетельствует о глубине ее чувства к тебе. Может, все, что случилось, — к лучшему?

— Если это лучшее, я хотел бы худшего.

— Я думаю, ты зря принимаешь все близко к сердцу. Это потому, что голова у тебя ничем не занята. Водка в таких ситуациях — плохой помощник. Необходимо пересилить себя, заняться чем-то серьезным. Только работа, настоящая, тяжелая умственная работа может помочь. А ты сидишь в своей палатке и думаешь, думаешь, нагнетаешь напряжение… Ни к чему хорошему это не приведет.

— Я пробовал, мама. Не получается. Даже детективы не могу читать, какая тут серьезная работа!

Мария Федотовна хотела возразить, но звонок в прихожей помешал ей.

Сергей на мгновение представил себе, что это пришла Наташа, она не вышла замуж за богатого бизнесмена, поняла, что не сможет жить без него, Сергея, узнала адрес, да хотя бы у Вадима, и пришла. Ведь это же так естественно, а было бы самым настоящим чудом. Скрипнула дверь его комнаты. Сергей поднял голову и мрачно усмехнулся.

— Не ждал? — Лариса неуверенно вошла в комнату.

— Ждал не тебя. Но так всегда бывает: приходит не тот, кого ждут.

— Мог бы не грубить мне, Сережа. Я звонила, Мария Федотовна сказала, что ты совсем захандрил. Я тут нечаянно купила два билета в киноконцертный зал «Россия», может, сходим? Там завтра выступают…

— Спасибо, я не хочу, — как отрезал Сергей.

— Я могу просто так посидеть с тобой. Ой, а что ты пьешь? Водку? «Кубанскую»? Понимаю. Можно и я с тобой выпью? — Лариса подошла к столику, посмотрела на Сергея. Он промолчал. — Неужели откажешь даме? Я не узнаю тебя, Сережа.

— Наливай, если хочешь, — буркнул он. — Вот и бутерброды перед тобой.

— Спасибо.

Лариса села в свободное кресло, налила себе полрюмки водки, выпила, долго трясла головой, потом схватила бутерброд, откусила и лишь после этого вздохнула с облегчением.

— Не пошла? — поинтересовался Сергей. — Так и должно быть. Это же — «Кубанская».

— Я же сказала — понимаю. Зря ты сидишь тут и тоскуешь. Это ужасно глупо, Сережа. Твоя деревенская пассия вышла замуж за очень солидного человека, коммерческого директора «Сингапура». А это концерн с миллиардным оборотом. Можно сказать, ей невероятно повезло, вроде как миллион долларов в лотерею выиграла. Знаешь почему? Потому что из тысячи самых красивых девушек Москвы девятьсот девяносто не задумываясь согласились бы стать женой Петра Яковлевича.

— Почему же ты упустила эту счастливую возможность?

— Потому что я из тех десяти, которым не нужен коммерческий директор. Я и сама не последний человек в нашей фирме, вполне зарабатываю себе на жизнь. На очень приличную жизнь.

— А Наташа, выходит, из тех девятисот девяноста?

— Ты ничего не понял, Сережа. Я говорила о красивых девушках Москвы, а не о тех несчастных, которые приезжают покорять столицу и в лучшем случае становятся валютными проститутками.

— Зачем ты мне это говоришь? — разозлился Сергей. — Ты заплатила за меня деньги, большие деньги. Я что, теперь обязан выслушивать твои суждения о том, кому необходимо становиться проститутками, а кому жить припеваючи?

— Нет, не обязан. — Подрумяненные щеки Ларисы стали пунцовыми от водки, да и уверенности заметно прибавилось. — Я ничего не добавляла к условиям нашего договора. Не хочешь, не слушай.

— Не хочу.

— А говорю я тебе все это потому, — продолжала она, — что пассия твоя чувствует себя вполне счастливой. Ходит по магазинам, покупает все, что хочет, вечерами выезжает с супругом на «мерседесе» в свет — в театры, рестораны, на презентации. Ты же совсем не знаешь ее, Сережа. Она получила то, что хотела, за чем охотилась в Москве. Мне сказали, что только на мебель и обустройство квартиры ее муж потратил двадцать пять тысяч баксов. Представляешь?

— Хоть сто тысяч. Хоть миллион. Все это я представляю. Но то, что она охотилась за этим, — чепуха. Чушь собачья!

— А еще у него есть дом в Испании, на берегу моря.

— Спасибо, ты сообщила мне интересные сведения. Теперь все? Я не смею тебя задерживать.

— Как хочешь, Сережа, — обиделась Лариса. — Я не собираюсь тебя насиловать, навязывать свое общество. Просто помогла в трудную минуту. И не только тем, что дала деньги, но еще избавила тебя от деревенской хищницы. Подумай на досуге, что с тобой случилось бы, если б ваши отношения зашли далеко. Все-таки ты не совсем безразличен мне.

— Да, я знаю.

— Счастливо оставаться!

Лариса вышла, сердито хлопнув дверью. Сергей надел наушники, включил музыку. Он сидел в кресле с закрытыми глазами и видел лицо Наташи — смеющееся, грустное, восторженное. Оно было прекрасно. И слышал ее смущенный голос: «Сережа… ну что ты делаешь? Ну какой ты… ох, и зачем я все тебе позволяю?.. Но мне так хорошо с тобой, так хорошо, я больше ни о чем не мечтаю, ничего не хочу, совсем ничего, только бы ты был рядом всегда-всегда, правда, Сережа…»

«Да, Наташа, я всегда-всегда буду с тобой, помнишь, я говорил, что не уроню тебя? Никогда! Сам упаду, разобьюсь, а тебя удержу на руках. Потому что я люблю тебя, люблю мою Наташку, мою самую замечательную в мире девчонку, такую красивую, что глаз оторвать невозможно. И я ничего не хочу, только смотреть на тебя… Нет-нет, я не прав, я многого хочу, денег, всяких там дефицитов — для тебя, я буду много работать и все это добуду и положу к твоим ногам, а ты разрешишь мне смотреть на тебя и радоваться, что есть еще красота в этом мире…»

Сергей откинул голову на высокую спинку кресла, заскрипел зубами. Две слезинки застыли на его щеках.

Стойкий запах мужского пота ударил в нос. Лариса брезгливо поморщилась. Давным-давно ей довелось часа полтора сидеть в солдатской казарме, ожидая отца. Там был точно такой же запах, она его запомнила.

— Ты бы проветрил свою комнату, Валет, — посоветовала Лариса. — А то ведь так и задохнуться можно.

— Это исключено, — усмехнулся Валет. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

— В каждом правиле бывают исключения. Ты никогда не задумывался об этом?

— Никогда. — Он самодовольно ухмыльнулся. — Ты, кажется, нервничаешь, детка?

— Не могу понять, зачем ты пригласил меня к себе? Что-то случилось? Какие-то проблемы с деревенской барышней?

— Если у нее и есть проблемы, нас они теперь не касаются. Петр Яковлевич Нигилист серьезный человек. На его фирму бывшие гэрэушники работают, нам до них далеко, милая моя. Его квартира имеет общий коридор с другой, однокомнатной, а там знаешь, кто проживает? Бывший капитан ГРУ. И знаешь, что он делает? Спрашивает, кто пришел. Это все, что я смог узнать, а большего и не нужно. Достаточно, чтобы понять: наша крошка в серьезных руках. Верно, милочка? Тебе, как всегда, джин с тоником?

— Если можно, «Кубанской», пожалуйста.

— Чего? — удивился Валет столь экзотическому желанию. — «Казачок», что ли? Я уже малость отвык от нашей. «Абсолют» есть, хочешь? С апельсиновым соком — высший класс.

— Не хочу. Так что у тебя за дело ко мне?

Лариса присела на кровать, закинула ногу на ногу, внимательно посмотрела на Валета.

Дата добавления: 2015-08-28