Николай Михайлович Новиков 6 страница

Около пяти вечера, ожидая инкассаторов, Сергей приблизительно подсчитал выручку: получалось больше двухсот тысяч. С такой торговлей хозяева запросто могли не удвоить зарплату, как обещали, а утроить. Сергей твердо решил, как только сдаст деньги, закроет палатку и поедет в общежитие. Сил больше не было пережевывать тоскливые мысли.

Когда в боковую дверь постучали, он, не раздумывая, щелкнул замком. В палатку торопливо вошел невысокий крепкий парень в широких спортивных штанах, за ним, загораживая проход, — здоровенный верзила. Остановился в дверях, и тогда только Сергей увидел у него в руке пистолет с глушителем, направленный ему прямо в грудь.

— Только не рыпайся, козел, — прохрипел верзила. — Быстренько бабки на стол, и — лучше улыбайся. Дернешься — получишь пулю без предупреждения. Ну, давай работай!

Первый встал спиной к стеклу, но перед этим уверенно закрыл окошко, выставил трафарет с надписью «обед».

— Так вы… вы не инкассаторы?

— Бабки на стол, я тебе сказал! — злобно рявкнул верзила. — Шевелись, козел, некогда мне тут с тобой базарить.

— Да вы что, ребята, — растерялся Сергей, — мне же сам Валет гарантировал «крышу», я же ему плачу за это. Вы, наверное, ошиблись.

— Он Валет, а мы, может, короли, — хихикнул невысокий.

Верзила угрожающе ткнул пистолетом в сторону Сергея. А ведь мог и выстрелить. И выстрелит, если Сергей попытается включить кнопку сирены, или будет сопротивляться, или просто промедлит. Негромкий щелчок — и все. А их наверняка ждет машина где-то в арбатских переулках, смешаются с толпой — ищи ветра в поле!

Сергей пожал плечами, вытащил из небольшого железного ящика, стоящего на полу, полиэтиленовый пакет с деньгами, протянул верзиле. Невысокий выхватил пакет у него из рук. Верзила выпустил напарника из палатки, сам не торопился уходить и прятать пистолет под просторную кожаную куртку не спешил.

— Запомни, — медленно, чуть ли не по слогам, прошипел. — Я отваливаю, а ты считаешь до ста. Потом включаешь сирену. Если дернешься раньше, я тебя достану. Понял, козел?

— Я очень быстро считаю. — Сергей с вызовом глядел в маленькие, заплывшие жиром глазки. Только сейчас он почувствовал растущую в груди злость. — Ты хорошо бегаешь?

Верзила с ненавистью зыркнул на него, но ничего не сказал. Быстрым, уверенным движением спрятал пистолет и пошел прочь. Сергей в изнеможении опустился на стул, даже не пытаясь проследить, куда пошел грабитель, в какую сторону.

— Ну конечно, — с кислой улыбкой сказал он сам себе. — Ограбления мне только не хватало для полного счастья…

И с тяжелым вздохом включил сирену.

Конторы, как таковой, не было. Хозяин располагался в огромном складе на Можайском шоссе, за фанерной перегородкой. Он был настоящим хозяином, а не начальником, поэтому лично контролировал нескончаемый поток прибывающих и убывающих автофургонов, тут же распоряжался: что, куда, в каком количестве, в какое время. А может, и не хозяином был этот приземистый, мрачный азербайджанец лет тридцати пяти, а подставным лицом, но распоряжался здесь он, людей принимал на работу он и сейчас смотрел на Сергея налитыми кровью глазами именно он. Тетрадка с записью проданных товаров лежала на столе рядом с радиотелефоном.

— Ты что! — орал, брызгая слюной, Максуд Мамедович. — Не мог сигнализацию включить, да? Не мог на помощь позвать, да?

— Не мог, — покачал головой Сергей. — У них пистолет был. С глушителем.

— Пистолет! — замахал руками хозяин. — Ты что, пистолета не видел, дурак? Деньги не твои, пусть берут, да? Не жалко, да?

Сергей достал из кармана куртки пистолет-зажигалку, наставил на хозяина.

— Деньги на стол, козел, и не рыпайся, стреляю без предупреждения… — Потом сунул пистолет в карман. — Извините, Максуд Мамедович, я просто повторил то, что было сказано мне. Но вы сами решите, мог я что-то сделать в такой ситуации или нет.

Хозяин открыл было рот, собираясь заорать, но передумал. Видимо, вспомнил, что в Москве немало желающих с ним так поговорить на полном серьезе, если где оплошает или обидит не того, кого можно, или обойдет вниманием такого, какой больше всего на свете не любит, когда его обходят вниманием. Все под Богом ходим. Разные они, боги, но, если надоел человек, разбираются с ним все одинаково. Кто у кого учился — теперь уже не узнаешь, да и не важно это.

Засопел Максуд Мамедович, заерзал на стуле, но орать не стал, черный глазок пистолетного дула подействовал успокаивающе. Хоть и был тот пистолет игрушкой, хоть и бурлила деловая жизнь за тонкой фанерной перегородкой, бродили охранники в камуфляже, а все-таки… Но деньги, деньги! Какая большая выручка сегодня была! Такие деньги не прощают и родственнику.

— Ты пьян! От тебя и сейчас несет перегаром, как из самогонного аппарата.

— Вы и сами видите, что нет, — возразил Сергей. — Вчера, было дело, выпил, а сегодня — нет. Вчера, после работы, был повод, у вас тоже бывает. Я не виноват.

— Нет, ты виноват, — покачал головой хозяин. Опять подумал о пропавших деньгах и совсем нехорошо усмехнулся. — Ты открыл дверь незнакомым людям, грабителям. Соображал, что делаешь?

— Я ведь думал, что это инкассаторы.

— Они постучали условным сигналом? Ты узнал их голоса? Почему ты открыл? Нечего сказать, да?

Сергей промолчал. Он совершенно не помнил, как грабители стучали в дверь, он ждал их и уже устал ждать, потому что все мысли его были о Наташе.

— Двести двадцать семь тысяч! — воздел руки к потолку Максуд Мамедович. — Соображаешь, что это за деньги?

— Соображаю. Будем надеяться, что милиция найдет грабителей.

— Какой найдет! Когда найдет — что с них возьмешь? Ты можешь заставить их искать? Заставь. Я — не могу. Сам знаешь, как милиция к нам относится. Хоть перебейте друг друга, плевать на вас, богатеев.

— Но, наверное, товар и палатка застрахованы?

— Какой застрахованы! О чем ты говоришь! Вот что, Сергей… — Максуд Мамедович, похоже, окончательно успокоился. — Я тебе не враг, работаешь хорошо, девушка работает хорошо. Я тебя даже не увольняю, понимаю, хоть и нехорошо получилось, но это несчастный случай. Теперь слушай, что я скажу. Ты все же виноват. Большие деньги мы потеряли по твоей невнимательности. Вот и думай, где их взять. Неделю даю сроку, я добрый, Сергей, неделя — большой срок, за это время я мог бы удвоить эту цифру. Ничего, пусть будет убыток, даже проценты не назначаю. Но если через неделю не вернешь деньги, разговор будет совсем другой. Ты парень умный, знаешь, как поступают с должниками, которые платить не хотят. Отлично знаешь. Не будет денег — ничем тебе помочь не смогу. Все. Иди, мне работать надо.

Выйдя из склада, Сергей решил ехать домой. В таком состоянии он не хотел никого видеть. Даже Наташу. Она — счастье, она — праздник, а он сейчас — в лучшем случае каторжник, если не хуже. А еще ведь нужно звонить, искать деньги, а в общежитии телефон только на вахте — не разговоришься.

Он стоял на задней площадке автобуса и чувствовал, как ужас овладевает его душой. Случилось то, чего он больше всего боялся, — попал в финансовую зависимость. Хорошо, удастся найти деньги — останется жив. Убивают и за меньшие суммы. Хозяин не шутил. Если найдет деньги, как будет отдавать долг? Двести двадцать семь тысяч, это, даже если вдвое повысят зарплату, нужно работать больше трех лет! Не есть, не пить, сигарет не покупать — только отдавать долг. Но кто же даст такие деньги на три года без процентов, когда цены растут с каждым днем? Неразрешимая проблема… Неразрешимая, смертельно неразрешимая!

Лариса жила в высотном доме на площали Восстания. Она договорилась встретиться с Валетом на автобусной остановке у гостиницы «Украина» — и ей недалеко, и ему совсем рядом. Встретиться нужно было обязательно, не по телефону же обсуждать, как он выполнил то, что они вместе придумали вчера вечером.

Вишневая «девятка» Валета стояла неподалеку от остановки, когда Лариса вышла из автобуса. Она открыла дверцу, села рядом с Валетом на переднее сиденье.

— Ну как? Рассказывай, получилось?

— Нормалек, — усмехнулся Валет. — Он сегодня клево поработал, двести двадцать семь тысяч взяли. Половину, как и договаривались — моим людям.

— Столько много? — ужаснулась Лариса. — Идиот! Да он же меня разорит. Слушай, Валет, может, меньше дадим твоим людям? Я не рассчитывала на такую сумму.

— Но она у тебя есть. — Валет задумчиво глядел вперед через лобовое стекло. Потом вдруг резко повернулся к Ларисе. — Что ты мелешь, лапочка? Я с этого дела ни хрена не имею, только головную боль, паскудное дело. А люди… Ты знаешь, сколько им светит за вооруженное ограбление? А если расколются, то и мне. И тебя папа-генерал не спасет, если что. Так что, заткнись и ни слова больше о бабках.

— Он не пострадал?

— И не должен был. Драку затевать никто не собирался. Его могли или пришить, или оставить целым-невредимым. Получилось второе. Беспокоишься? И вчера беспокоилась, о нем думала, поэтому и холодной была, без азарта работала.

— Я сделала все, о чем ты просил.

— Я не просил. Ты предложила свои услуги, я только перечислил, что из предлагаемого меня интересует.

С каким бы удовольствием Лариса влепила пощечину этому хаму! Но теперь они были вроде как подельщики, ссориться не имело смысла.

— Не будем спорить. Хорошо хоть, что Сергей не пострадал. А она?

— Она? Ее там не было весь день.

— Не было?! Господи, выходит, он один за все отвечать будет?

— Знаешь, киса, честно говоря, я не завидую Серому. Если он не придет к тебе за бабками, его пришьют. Не думаю, чтобы кто-то другой дал ему такую сумму.

— Но это же меняет все наши планы! Нам нужно, чтобы она присутствовала при всех делах. Чтобы напугалась до смерти — за себя и за него. Чтобы поняла — дело нешуточное. А потом ты бы зашел к ней и сказал, что можно спасти и ее, и Сергея, найти нужную сумму денег, но с условием — она уезжает из Москвы, одна, и больше не появляется здесь. Она бы уехала, как только вся сумма была бы уплачена. Сбежала бы и адреса не оставила, чтобы не подвергать его опасности. А теперь… Чем ее напугаешь?

— Это твои проблемы, — равнодушно бросил Валет. — Я думаю, он придет к тебе за деньгами. И ты купишь его. Придет, больше не у кого просить. Жить каждому охота.

— Или к тебе придет. Ты не собираешься помогать ему?

— Если он совсем дурак и решит, что лучше загнуться, чем идти продаваться тебе, что-нибудь придумаю. Мне плевать на Серого, не такие уж мы дружки с ним, но убрать человека только за то, что он балдеет не с той, с какой нужно, это уже перебор.

— Он придет ко мне! — сощурив глаза, прошипела Лариса. — А ты можешь заняться его лимитчицей, она будет свободна.

— Я же тебе объяснял вчера, — с досадой поморщился Валет, — что занимаюсь такими делами с женщинами, которые сами этого хотят. Я не маньяк, понятно? Уважаю себя и люблю, когда ко мне приходят и меня хотят. Она вряд ли захочет — дикая.

— Ну хотя бы попугай ее! — настаивала Лариса. — Надо же ей втолковать, что дело серьезное. Иначе — не поймет, будет бегать за ним, он и не выдержит. Я не хочу рисковать такими деньгами.

— Поехали, — усмехнулся Валет. — Джин с тоником у меня есть. Но сегодня я скажу тебе свое слово после того, как ты исполнишь мои желания. Посмотрю, как ты это сделаешь, и скажу.

Он включил скорость, и «девятка» резво сорвалась с места.

— Уверен, что я соглашусь? — Лариса откинулась на спинку сиденья.

— Уверен, — хмуро пробурчал Валет. — Ты, я вижу, многое можешь и на многое согласная ради этого. Готов и дальше помогать тебе. Только не проси убить Серого, если он рванет от тебя. Тут уж я не соглашусь, железно.

— Не переживай, это — в последний раз! — презрительно скривила губы Лариса.

Валет молчал всю короткую дорогу и, лишь подъезжая к своему дому, сказал, обращаясь к себе:

— Страшнее ревнивой бабы зверя нет…

Если бы кто спросил Наташу, что она делала весь день, ответила: «Думала, ехать мне в палатку помогать Сергею или не ехать». Сидела на кровати, закутавшись в клетчатое одеяло, и думала.

В первой половине дня — о том, что Сергей обычный московский бабник, воспользовался ее трудностями и все равно, рано или поздно, бросит ее. Лучше самой поскорее забыть его, и пусть не надеется, она не прибежит сегодня к нему. Очень уж легко она думала об этом, не испытывая ни страха, ни сожаления, — так мать наказывает своего ребенка, не задумываясь, будет ли он любить ее после этого или нет. Наташа испытывала удовлетворение, представляя, как забудет Сергея, и он будет страдать. Так ему и надо, чтобы не был таким самоуверенным бабником, чтобы всякие расфуфыренные дамочки не оскорбляли ее прямо на улице!

Потом, видимо, решив, что Сергей уже достаточно наказан, Наташа готова была простить его; по крайней мере, если бы он сейчас постучал, она бы открыла. Но ехать к нему самой после того, что случилось вчера в подземном переходе, Наташа не хотела. Нет. Конечно же, нет. Получалось, она совсем не уважает себя и готова простить ему все. Значит, и дальше могут подходить его прежние барышни, обнимать, целовать его, смотреть на нее, как на проститутку, а она будет стоять рядом и… улыбаться? Ну уж нет! Вот приедет вечером сюда, она ему это и скажет. Пусть сам делает выводы.

К вечеру устала от вынужденного безделья, от своих вроде бы правильных, но совершенно теперь ненужных мыслей и готова была помчаться на Калининский. Только времени для этого уже не оставалось. Если Сергей пораньше закончит работу и поедет к ней, они просто разминутся.

Оставалось только одно — сидеть в комнате и ждать его возвращения. Наташа и дверь отперла, и чуть приоткрыла ее, чтобы услышать его шаги в коридоре. Шаги время от времени слышались, она хватала книжку, раскрывала наугад, придавала своему лицу непроницаемое выражение. Но… это был не Сергей. К девяти вечера она уже не думала о выражении своего лица и за книжку не хваталась. Если бы в комнату вошел Сергей, она бы не раздумывая бросилась ему на шею, прижалась бы к нему всем телом, сказала бы, как соскучилась без него, как глупо себя вела, как дорог он ей…

После десяти она почувствовала, что проголодалась, изжарила на кухне яичницу, заварила чай. Господи, как же тоскливо было готовить ужин для себя одной, сидеть за столом в одиночестве! Прямо наказание, хуже которого и придумать-то было трудно.

Хуже этого могло быть только одно — потерять Сергея. И вот уже не обида на любимого человека, а страх за него, боль и отчаяние захлестнули грудь. Где он? Почему не пришел? Обиделся, что не открыла ему дверь ночью и утром? Не мог он, не мог так обидеться, что не хотелось идти к ней. Тогда что-то случилось? Что? Что?!!

Господи! Хоть бы ничего страшного, хоть бы жив он был и здоров, хоть бы… Какая же она дура, самая настоящая дура, распсиховалась из-за какой-то размалеванной куклы, которая устроила ему сцену ревности! Он-то при чем здесь? Да она и хотела этого, чтобы они поссорились и не встречались. Выходит, добилась своего, получилось так, как она хотела. Ну и что теперь? Где искать его? О чем думать? Можно, конечно, позвонить ему домой, ну хоть убедиться, что с ним все в порядке… Но там же его мать, она и разговаривать с Наташей не станет, а если и станет — такое скажет, что потом впору будет собирать вещи и уезжать в Гирей. К тому же она и телефона его не знала. Куда звонить? Спросить у Вадима Ивановича? Не хватало, чтобы еще и он знал, что они поссорились. А вдруг скажет: если он ушел от тебя, почему ты должна жить в общежитии, в изоляторе? Уходи…

Кошмарной оказалась эта ночь для Наташи, лишь под утро забылась в коротком, чутком сне, просыпаясь на всякий шум, во дворе ли, в коридоре. Дверь так и оставила чуть приоткрытой: а вдруг он придет? Вдруг, как и в прошлую ночь, остался ночевать у Вадима Ивановича, не решаясь войти к ней?

Утром проснулась чуть свет, сварила себе яйцо, выпила чаю и, с трудом дождавшись, когда маленькая стрелка на ее часиках доползет к цифре «8», побежала на троллейбусную остановку. Сегодня ее очередь работать, но Сергей непременно придет, должен же он хотя бы объяснить, что случилось вчера, почему он не вернулся в общежитие.

Товару в палатке было мало, видимо, вчера Сергей неплохо торговал в ее отсутствие. И — как-то неухоженно было, грязно, будто много людей толклись тут не один час. Наташа взяла веник, подмела, потом протерла пол тряпкой. Чтобы намочить ее, пришлось откупорить бутылку с минеральной водой, но не сидеть же в грязи.

В половине десятого приехал фургончик с товаром. К удивлению Наташи, вместе с водителем, Рустамом, приехал сам Максуд Мамедович, босс, который принимал ее на работу.

— Здравствуй, красавица. Уборку сделала, хорошо. Хозяйка, понимаешь. Правильно. С мая зарплату увеличу, шесть тысяч будешь получать, только работай хорошо.

— Спасибо, — почему-то сробела Наташа.

Она и раньше побаивалась его: а вдруг привяжется, станет требовать того же, что и профессор? Он же начальник, она ему подчиняться должна… Но Сергей успокоил ее, сказал, что представил как свою невесту, поэтому никто к ней приставать не будет. И правда, не приставали. А теперь? Он что, уже знает, что Сергей обиделся на нее, и сразу же сам приехал?

— Ты ничего не знаешь?

Наташа испуганно покачала головой.

— ЧП у нас тут случилось, да. Ограбили вчера твоего напарника. Пьяный был, очень глупо сделал — открыл дверь. Говорит, я думал, это инкассаторы. Совсем башка не работает. Я тоже могу так думать, да? На тебе машину с товаром, иди куда хочешь, завтра деньги привезешь, ты хороший, я тебе верю, да? Он взял машину, ушел, ни товара, ни денег. Правильно? Глупо. А Сергей открывает дверь, иди сюда, грабитель, тут есть товар, тут деньги, выручка, наставляй пистолет и бери, что хочешь. Наверное, думал — не мое, что беспокоиться!

— Пистолет наставили? — с ужасом переспросила Наташа. — А он, Сергей, что? Они стреляли в него?

— Зачем стрелять? Сам все отдал, испугался очень. А так хорошо торговал, двести двадцать семь тысяч выручил.

— И… что же? Теперь что будет? Надо же искать этих грабителей, — прошептала Наташа.

— Приходили милиционеры, я приезжал, акт составили, говорят, будут искать. Кто будет искать, они? Я сказал Сергею, пусть где хочет ищет деньги и приносит мне. Потом будет работать. Пока ты поработаешь одна. Зарплата будет больше, хорошо заплачу, не беспокойся.

— А Сергей? Где же он найдет эти деньги? — Наташа смотрела на хозяина круглыми от страха глазами. — Двести двадцать семь тысяч — это же… это очень много!

— Захочет — найдет, — отрезал Максуд Мамедович. — Ты запомни, если постучат в дверь — никогда не открывай. Только когда узнаешь инкассаторов. Я пришлю тех, кого ты знаешь.

— Да-да, — машинально кивнула Наташа. — А если Сергей не найдет деньги? Да и где их искать?

— Твое, что ли, дело? Пьяным быть умел, дверь открывал грабителям? Сумеет и деньги найти.

Хозяин решительно взмахнул рукой, давая понять, что он все сказал. Рустам к этому времени затащил в палатку ящики с новым товаром. Еще раз напомнив Наташе об осторожности, Максуд Мамедович удалился.

Наташа закрыла лицо ладонями и заплакала.

В шесть вечера, когда Наташа, закончив работать, запирала замок на двери, подошел невысокий чернявый парень с наглыми, цепкими глазами и шрамом на левой щеке. «Валет», — вспомнила Наташа и прижалась спиной к двери. Ничего хорошего от этого бандита она не ожидала.

— Привет, — усмехнулся Валет. — Закончила?

— А что? — насторожилась Наташа.

— Серого-то вчера грабанули. Знаешь, наверное? Нехорошо получилось. Очень крупная неприятность.

Наташа вспомнила еще и о том, что Валет, если ему платить, должен следить, чтобы никто не нападал на продавцов. Сергей ведь платил ему.

— А ты куда смотрел? Сергей же платил тебе сто рублей в неделю. За что? За то, что придешь и скажешь мне про неприятность? И без тебя знаю. Так что давай ищи грабителей и деньги, понял? А то с виду страшный, а на самом деле, видать, не очень. Ступай, деньги свои отрабатывай!

Валет скривился, с явным неудовольствием качнул головой, показывая, что не намерен терпеть подобные разговоры.

— Заткнись! И думай, что мелешь, дура.

— А ты меня не затыкай! — повысила голос Наташа.

Закипела в жилах казацкая кровь. В Гирее женщины не привыкли отмалчиваться, если кто-то пытался оскорбить. И за словом в карман не лезли. Наташа вообще редко кричала на людей, а здесь, в Москве, и подавно старалась больше помалкивать, но сейчас она просто не выдержала.

— И кто ж ты такой, что затыкаешь меня? Сильный, да? Против женщины — герой?! А ну, катись отсюда, пока я милицию не позвала, бандит несчастный! — закричала она.

— Ладно, ладно, чего разоралась. — Сбитый с толку Валет выставил обе ладони вперед. — Не будем разбираться, кто тут виноват. Я к тебе от Серого пришел, а ты орешь, как на базаре.

— Ты? От Сергея? — не поверила Наташа.

— Ты бы сначала послушала, а потом орала, — хмыкнул Валет, глядя на нее исподлобья. — Могла бы сообразить, к кому он придет за помощью. Ко мне.

— Ты помог ему?

— Найдем этих кретинов, получат они свое. А пока, дело серьезное, Серый у меня скрывается. Хозяева убьют его, если не найдет бабки, соображаешь?

— Что значит — убьют? — возмутилась Наташа. — Он же не виноват, что на него напали грабители с пистолетом! Мало того, что человека ограбили, его еще и убить собираются? Даже бандиты так не делают! Ты брешешь, Валет.

— Да затк… — Он осекся, глубоко вздохнул, качая головой. Дураку ясно было, что ему надоело пререкаться с глупой девчонкой, которая понятия не имеет о мире, в который попала. — Вот что я тебе скажу: попридержи язычок за зубами. Потерпи, я отвезу тебя к Серому, ему и расскажешь все, что тебе в голову пришло.

— Ты отвезешь меня к Сергею? А почему он сам не пришел?

— Я же тебе только что объяснил — не хочет афишироваться перед хозяевами, пока деньги не найдет. Попросил, чтобы я тебя привез к нему, нужно посоветоваться. Вы же вместе работали в этой палатке, да и вообще, насколько я понимаю, не чужие люди. Теперь все ясно?

— Все, да не все! Он мог бы записку для меня написать. У тебя есть записка?

— А ты знаешь его почерк? — начал терять терпение Валет.

Она могла бы сказать, что знает, и тогда нужно было придумывать какую-то историю, а придумывать Валет не любил. Но он угадал с вопросом. Наташа ненадолго задумалась и неуверенно покачала головой:

— Нет… Но если ты обманываешь меня…

— Все! — махнул рукой Валет и, повернувшись, медленно пошел прочь, добавив на ходу: — На хрена мне нужно тебя упрашивать. Пусть Серый сам отлавливает свою напарницу. Если раньше его не отловят и не грохнут в темном углу…

— Подожди! — крикнула Наташа. Валет остановился, не поворачиваясь к ней, подождал, пока догонит. — Ладно, я поеду к нему. Я скажу Сергею, что надо делать.

— Сразу не могла прикинуть? — не на шутку разозлился Валет. — Мозги мне тут компостировала!

Еще не стемнело, на улицах было много народу, но все равно Наташа боялась. Всем телом прижалась к переднему сиденью машины, ни жива ни мертва, только на поворотах неуклюже клонилась то в одну сторону, то в другую — как манекен. К счастью, ехать пришлось недолго. Но когда вышли из машины и стали подниматься по грязной лестнице, Наташа еле-еле удержалась, так хотелось повернуться и — бежать, бежать подальше от этого мрачного дома, от этого страшного Валета.

Но пересилила свой страх. Мысль о том, что Сергей рядом, через несколько мгновений он обнимет ее, поцелует и расскажет о том, что случилось, помогала ей. Увидеть Сергея, увидеть, ох, как же хотелось его увидеть! И услышать… Да ведь и Сергей говорил, что они с этим Валетом когда-то в одной школе учились, чуть ли не дружили; хоть и бандит он, а не должен ее обидеть, Сергей бы не обратился за помощью к совсем плохому человеку.

Валет втолкнул ее в свою комнату и закрыл дверь. Злобно щелкнул шпингалет.

— Ты что?.. — вскрикнула Наташа и обмерла — в комнате, кроме нее и бандита, никого не было. — Ты обманул меня? — Голос ее задрожал. — Зачем ты это сделал? Где Сергей?

— Заткнись! — взмахнул рукой Валет. — Ты меня достала уже своей простотой, шалашовка! Может, опять хочешь ментов позвать? Ну, попробуй!

— Я тебе ничего плохого не сделала, — взмолилась Наташа. — Отпусти меня. Пожалуйста…

— Сядь, — приказал Валет, показывая на единственный стул. Наташа послушалась, села, не сводя с него испуганного взгляда. — Паскудное это дело, я тебе скажу, — ухмыльнулся он, опустив голову. — Точно — паскудное. Зря я ввязался, да теперь делать нечего. Валет свое слово держит.

— Не надо. — Ладони на трясущихся коленках ходили ходуном. — Прошу тебя, отпусти, ты же знаешь Сергея, он сказал, что ты хороший человек, поэтому я и согласилась пойти с тобой, поверила тебе…

— Не скули, я тебя не трону. И не смотри на меня так! Запомни: Валет никогда не был маньяком. И не имеет дел с телками, которые от страха трясутся.

— Ты… ты не тронешь меня?

Валет подошел, склонился над ней, одним рывком опустил вниз замок «молнии» на куртке. Потом рванул блузку, подцепил пальцами лифчик и дернул так, что крючки отлетели, бретельки лопнули, и лифчик остался у него в руках.

Наташа с ужасом смотрела на него — как парализованная. Не было сил оттолкнуть Валета, ударить, закричать. Только инстинктивно поднялись вверх ладони, закрывая грудь.

— Как видишь, это несложно сделать, — ухмыльнулся Валет, размахивая белым лифчиком. — Но я тебе обещал, что не трону. И слово свое сдержу. Дело и вправду серьезное, и все трудности из-за тебя. Если Серый не найдет деньги, его пришьют. Никакая милиция не поможет.

— Почему из-за меня? — тихим голосом пролепетала Наташа.

— Потому что из-за тебя все это паскудство! — заорал Валет. — Если бы не ты, ничего бы не случилось, и я бы не чувствовал себя сукой! Короче. Слушай меня внимательно. Есть человек, который даст Серому бабки. Сколько нужно, столько и даст. Сечешь? Не взаймы даст — никто не даст столько бабок без гарантий, — а просто так. Но с одним условием: ты сваливаешь и не мешаешь человеку балдеть вместе с Серым. Так хочет этот человек, это его условие. Только так можно спасти чувака.

Наташа в упор посмотрела на Валета. Оцепенение прошло, но какая-то пустота образовалась в груди. Она слушала его совершенно равнодушно, как будто бы знала, что именно это условие выдвинет «добрый» человек. На что она надеялась? Любовь? Счастье? Это была игра, в которой она не могла выиграть. Даже если Сергей и вправду любил ее, ничего хорошего из этого не могло получиться. Похоже, его и вправду могут убить, Максуд Мамедович не шутил, когда говорил про деньги. Лариса? Кто же еще может устроить такую гадость!

— Это Лариса дает деньги?

— Не твое дело. Когда Серый пришел ко мне сегодня утром, я обещал ему помочь. Не могу же я бросить его в такой ситуации. Я нашел человека, он выставил условия. Они должны быть выполнены. Ты все усекла?

— Значит, она и подстроила ограбление, — как бы сама себе сказала Наташа.

— Я спрашиваю, ты все усекла?! — Валет наклонил к ней перекошенное злобой лицо. — Я обещал ей… человеку, что условия будут соблюдены. Серый пока раздумывает, да у него нет другого выхода. А ты должна исчезнуть и не путаться под ногами. Неделю даю тебе, вали куда хочешь, но помни: если через неделю увижу тебя с ним — я не только это, — он снова взмахнул лифчиком, — я с тебя кожу сдеру!

Наташа вздрогнула. Глаза ее наполнились слезами.

— Ты уже содрал с меня кожу. Ну что же, давай продолжай. Хочешь напугать меня? А чего мне еще бояться? Хуже, чем сейчас, уже не будет. Я сделаю, как ты сказал, но не потому, что боюсь тебя. Подлые вы все… все, кто затеял эту комедию. Если Сергей ничего не мог придумать, кроме как продаться за эти деньги, передай ему, что я ничего против не имею. И ничего от него не хочу. Исчезать я не собираюсь, некуда мне исчезать. Если у Ларисы много денег, она найдет Сергею другую работу. Вот пусть он и исчезает.

— Уходи! — крикнул Валет. — Ну пошла, пошла вон отсюда! Убирайся, пока я добрый, дура! — Он поднял руку, намереваясь ударить ее, но почему-то не ударил.

Наташа встала и, опустив голову, пошла мимо него к двери. С трудом — пальцы плохо слушались — сдвинула стержень шпингалета. Когда за ней захлопнулась дверь, Валет плюнул себе под ноги, с яростью швырнул на кровать белый лифчик.

— Козел! — сказал он сам себе.

Как стадо белых ягнят, набежали вдруг облака, скрыли теплое весеннее солнышко. И серым стало все вокруг. Какие огромные и холодные серые дома вокруг, каким откровенным презрением жалят их бесчисленные окна сердце одинокой девушки! А ведь на глянцевой открытке казались они умными и добрыми, гостеприимными и заботливыми, притягивали к себе, обещали помочь всякому, кто нуждается в помощи. Сказочно-красивыми, государственно важными казались — вот где царят справедливость и порядок! Хорошо там, где нас нет. Хорошо смотреть на эти дома за тысячу шестьсот километров от них, под крышей своей саманной хаты, у печки с жаркими конфорками и оранжевыми полосками на стене. Но не дай Бог оказаться среди этих домов, когда тебе действительно плохо, когда отняли все, что было, ограбили средь бела дня да еще и в душу наплевали. Они доконают своим холодным, презрительным высокомерием.

— Дай-ка мне пачку «Мальборо», лапочка. Нет-нет, сдачи не надо, оставь себе. Ты такая красивая…

— И мне не нужны ваши деньги. Забирайте их и отойдите от окошка. Слышите, что я вам сказала? Не мешайте работать!

И ты, солнышко, предало, и вы, облака, так не вовремя набежали. Красивые, но не здесь любоваться вами, не сейчас. Уходите, милые, пусть оно выглянет, невозможно жить среди этого убийственно-серого мрака!

Дата добавления: 2015-08-28