Э. А. ЖЕЛУБОВСКАЯ (ответственный редактор), 20 страница

Разумеется, К. Маркс не отрицал наличия еще в античном мире купеческого капитала и ростовщического капитала. Однако он указы­вал на то, что ни одна из этих «допотопных форм капитала» не соз­дает капиталистического способа производства. Более того, развитие торговли и ростовщичества при тех конкретно-исторических условиях, которые были характерны для античного мира, способствовало не воз­никновению капитализма, а росту рабовладельческого хозяйства ²⁹. Об­щий вывод К. Маркса по рассматриваемому вопросу таков: «...Пока господствует рабовладение, капиталистические отношения каждый раз могут выступать лишь спорадически, как подчиненные отношения, и ни в коем случае не могут выступать в качестве господствующих отно­шений» ³⁰.

Большое внимание в «Капитале» уделено непосредственному пред­шественнику капитализма — феодальному способу производства. В то время как о первобытном и рабовладельческом обществе в «Капитале» имеется хотя и значительное количество, но разбросанных в различных местах замечаний, высказанных в порядке противопоставления докапи­талистических отношений капиталистическим, феодальному способу производства и его важнейшей экономической категории — феодальной земельной ренте — специально посвящена большая часть 47-й главы III тома «Капитала».

Важнейшие черты феодального способа производства, по Марксу, таковы: 1) крупная земельная собственность, сосредоточенная в руках феодальных властителей; 2) мелкое крестьянское хозяйство, основан­ное на частной собственности крестьян на орудия производства, с по­мощью которых они обрабатывали землю; 3) личная зависимость кре­стьян от феодалов и внеэкономическое принуждение; 4) натуральный характер хозяйства.

К. Маркс указывал, что при феодализме «земельная собственность все еще выступает как основное условие производства», причем «зе­мельный собственник еще является тем лицом, которое, пользуясь мо­нополией земельной собственности, присваивает прибавочный труд не­посредственных производителей в первую очередь» ³¹. Феодальная зе­мельная собственность играла решающую роль и в экономической и в политической жизни в средние века.

Однако феодальная земельная собственность была не единственной, формой собственности на средства производства: наряду с нею сущест­вовала и собственность мелких производителей (крестьян — в деревне,

²⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 349—350

²⁹ См. К. M аркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, стр. 364.

³⁰ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, стр. 434.

³¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 346.

ремесленников — в городе) на средства производства, приводившиеся в действие их личным трудом ³². Именно сочетание крупного феодально­го землевладения с мелким крестьянским земледелием типично для экономической структуры феодального общества. К. Маркс отмечал, что «хотя земля в Англии была разделена после норманского завоева­ния на гигантские баронства, которые нередко включали в себя до 900 старых англосаксонских лордств каждое, тем не менее она была усеяна мелкими крестьянскими хозяйствами и лишь в отдельных мес­тах между этими последними находились крупные господские по­местья» ³³.

Буржуазные историки еще в XIX в. (известный французский исто­рик Гизо и др.) игнорировали экономическую основу феодализма, сво­дя его только к определенной форме политической организации обще­ства. При этом на первый план выдвигались отношения вассалитета, ленная зависимость, иерархическая структура политической власти и т. п. Такой подход к феодализму характерен и для многих современных буржуазных историков ³⁴.

К. Маркс подошел к феодализму с иных, материалистических пози­ций, раскрыл его экономический базис. К. Маркс показал, что в фео­дальном обществе политическая власть была лишь атрибутом земель­ной собственности. Буржуазные историки при характеристике феодаль­ного строя ставят во главу угла отношения внутри господствовавшего класса (отношения между сюзереном и вассалами), К. Маркс же ста­вит на первый план производственные отношения между двумя анта­гонистическими классами феодального общества — крупными земле­владельцами и лично зависимыми от них крестьянами. Разумеется, он не отрицал иерархической структуры самой феодальной земельной соб­ственности, которой соответствовала и феодальная политическая иерар­хия; но не в этом он видел главное. «Во всех странах Европы феодаль­ное производство характеризуется разделением земли между возможно большим количеством вассально зависимых людей. Могущество фео­дальных господ, как и всяких вообще суверенов, определялось не раз­мерами их ренты, а числом их подданных, а это последнее зависит от числа крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство» ³⁵. Труд массы мелких производителей — лично зависимых крестьян — вот на чем зиждилась вся феодальная иерархия.

К. Маркс подчеркивал, что для феодализма типична личная зависи­мость крестьянина от феодала, высшей формой которой было крепост­ное состояние. Эта «крепостная или феодальная зависимость от друго­го лица», указывал он, характерна для «экономической структуры фео­дального общества» ³⁶. Но К. Маркс не отождествлял личную зависимость вообще, являвшуюся обязательной чертой феодализма, с крепостниче­ством, в которое эта зависимость превращалась только при определен­ных исторических условиях. Он писал: «Во всех формах, при которых

³² См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 352—353.

³³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 729.

³⁴ См., например, «Feudalism in History». Ed. by R. Coulborn. Princeton, 1956, p. 4; H. Mit­tels. Der Staat des hohen Mittelalters. Weimar, 1948, S. 21.

³⁵ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 729.

³⁶ Там же, стр. 727.

непосредственный работник остается «владельцем» средств производ­ства и условий труда, необходимых для производства средств его соб­ственного существования, отношение собственности должно в то же время выступать как непосредственное отношение господства и пора­бощения, следовательно, непосредственный производитель — как не­свободный; несвобода, которая от крепостничества с барщинным тру­дом может смягчаться до простого оброчного обязательства» ³⁷.

Важно отметить, что К. Маркс раскрыл внутреннюю связь между внеэкономическим принуждением и другими чертами феодального спо­соба производства. Он указывал на то, что при феодализме крестьяне были собственниками орудий производства и фактическими владельца­ми земли, являвшейся собственностью феодалов. Очевидно, что в слу­чае отсутствия внеэкономического принуждения крестьяне работали бы на самих себя. «При таких условиях прибавочный труд для номиналь­ного земельного собственника можно выжать из них только внеэконо­мическим принуждением, какую бы форму ни принимало последнее» ³⁸.

Одной из характерных черт феодализма было господство натураль­ного хозяйства. Указывая на это обстоятельство ³⁹, К. Маркс вместе с тем вовсе не упускал из виду и наличие товарно-денежных отноше­ний. В частности, он отмечал действие в условиях феодального обще­ства (и еще раньше — в условиях рабовладельческого строя) закона стоимости, который тогда еще не выступал в превращенной форме цен производства, а осуществлялся более просто и непосредственно — че­рез колебания рыночных цен товаров вокруг их стоимостей ⁴⁰.

Если в буржуазном обществе основной экономический закон — за­кон прибавочной стоимости, то при феодализме такую роль играет за­кон феодальной земельной ренты. Именно в ренте, как показал К. Маркс, выражено основное производственное отношение феодального общест­ва — отношение между феодалами и лично зависимыми крестьянами, именно рента выступала как специфическая и главная форма присвое­ния прибавочного труда. «Рента, не прибыль,— вот та форма, в кото­рой здесь выражается неоплаченный прибавочный труд» ⁴¹.

К. Маркс глубоко раскрыл историческое своеобразие феодальной земельной ренты, ее отличия от земельной ренты при капитализме. Вы­ражая производственные отношения между двумя основными классами феодального общества, феодалами и крестьянами, феодальная рента имела своим источником прибавочный труд лично зависимых крестьян, тогда как капиталистическая земельная рента выражает производст­венные отношения между тремя классами буржуазного общества (на­емными рабочими, капиталистами и землевладельцами) и имеет своим источником прибавочную стоимость, созданную наемными сельскохозяй­ственными рабочими. При капитализме рента не главный элемент при­бавочной стоимости; таковым является прибыль, рента же представляет собой только излишек прибавочной стоимости над средней прибылью. Иначе обстоит дело при феодализме. «Рента здесь нормальная, все

³⁷ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 353.

³⁸ Там же.

³⁹ См. К. Маркой Ф. Энгельс. Соч., т. 24, стр. 544.

⁴⁰ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, стр. 194.

⁴¹ К. M ар к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 352. 187

поглощающая, так сказать, легитимная форма прибавочного труда» ⁴². И присваивается она путем прямого, внеэкономического принуждения, тогда как при капитализме излишек прибавочной стоимости над сред­ней прибылью поступает от капиталиста-арендатора к землевладельцу через механизм товарно-денежных отношений, которые юридически оформляются в виде договорных отношений.

К. Маркс дал детальный анализ трех форм феодальной ренты, из­лагать который мы считаем излишним ⁴³. Он выявил особенности каждой из форм феодальной ренты и показал закономерность перехода от от­работочной ренты к продуктовой и от продуктовой к денежной.

Наконец, в «Капитале» имеются и важные замечания о средневе­ковом цеховом ремесле. К. Маркс указывал на сосредоточение в руках ремесленных цехов монополии в производстве промышленных изделий, отмечая, что при цеховой организации ремесла «средства производст­ва, закрепленные в каждой отрасли производства, лишь с трудом мо­гут быть перенесены из одной сферы в другую» ⁴⁴. Средоточием цехо­вого ремесла, а также торговли, являлся средневековый город. К. Маркс глубоко раскрыл специфический характер противоположности между городом и деревней в условиях феодализма. «Если в средние века,— писал он,— деревня эксплуатирует город политически повсюду, где фео­дализм не был сломлен исключительным развитием городов, как в Ита­лии, то город повсюду и без исключений эксплуатирует деревню эко­номически своими монопольными ценами, своей системой налогов, своим цеховым строем, своим прямым купеческим обманом и своим ростовщичеством» ⁴⁵.

В данном разделе мы сосредоточили внимание только на главных моментах, характеризующих исследование докапиталистических отно­шений в «Капитале». Этот очерк, отнюдь не претендуя на полноту, дает некоторое представление о том, какой широтой отличался историче­ский кругозор К. Маркса и как он сумел даже в работе о капиталисти­ческом способе производства раскрыть важнейшие черты первобытно­общинного, рабовладельческого и феодального способов производства.

«КАПИТАЛ» О ГЕНЕЗИСЕ

КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО СПОСОБА ПРОИЗВОДСТВА

Возникновение капиталистического способа производства явилось результатом двух исторических процессов: во-первых, спонтанного за­рождения капиталистического производства в результате постепенного стихийного разложения простого товарного производства; во-вторых, насильственной экспроприации массы мелких производителей и уско­ренного накопления капитала в руках нарождавшейся буржуазии с помощью насильственных методов и при активной поддержке государ­ственной власти. Оба эти исторических процесса исследованы К. Марк­сом в «Капитале». Стихийное разложение простого товарного производ­ства и зарождение капиталистического производства было результатом действия закона стоимости.

⁴² К. Маркс и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 25, ч. II, стр. 356

⁴³ См. там же, стр. 352—366.

⁴⁴ К. M ар к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, стр. 194.

⁴⁵ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 365.

В этой связи следует подчеркнуть, что К. Маркс преодолел наивно-утопическое понимание закона стоимости как закона «справедливого обмена», свойственное таким мелкобуржуазным идеологам, как, напри­мер, Прудон во Франции и Джон Грей в Англии. Они ошибочно по­лагали, что если бы закон стоимости действовал в чистом виде и не подвергался «нарушениям» (каковыми они считали отклонения рыноч­ных цен товаров от их стоимости), то могло бы существовать некое гармоническое общество товаропроизводителей, в котором никто нико­го не эксплуатирует. К. Маркс показал, что подобные представления в социологическом отношении были выражением мечтаний мелкого бур­жуа о самосохранении, а в идейно-теоретическом отношении — резуль­татом полнейшего непонимания сущности закона стоимости и механиз­ма его действия в условиях такого товарного производства, экономиче­ской основой которого является частная собственность на средства производства.

Согласно учению К. Маркса, развитому В. И. Лениным, закон стои­мости не только не представляет собой «закона справедливого обмена», исключающего эксплуатацию человека человеком, а, напротив, это за­кон, стихийное действие которого в условиях частной собственности неизбежно порождает капиталистическую эксплуатацию. Дело в том, что в результате действия закона стоимости происходит процесс эко­номической дифференциации среди мелких товаропроизводителей, а этот процесс в конечном счете ведет к возникновению капитала на одном полюсе и наемного труда на другом.

Дифференциация товаропроизводителей неизбежна даже при усло­вии продажи товаров по их стоимости в связи с тем, что величина стои­мости определяется не индивидуальными затратами труда каждого товаропроизводителя, а общественно необходимым рабочим временем, которое равняется средним затратам труда при типичных для данного периода, общественно нормальных условиях производства. Расхожде­ние между индивидуальными затратами труда и общественно необхо­димым рабочим временем неизбежно порождает экономическое нера­венство среди товаропроизводителей: те из них, чьи индивидуальные затраты меньше, чем общественно необходимое рабочее время, полу­чают более высокие доходы и обогащаются; напротив, те товаропроиз­водители, чьи индивидуальные затраты превышают общественно необ­ходимое рабочее время, не в состоянии возместить свои затраты, полу­чают низкие доходы и в конечном счете значительная часть их разо­ряется.

Дифференциация товаропроизводителей, неизбежная даже при пол­ном совпадении цен товаров с их стоимостями, усиливается вследствие отклонений рыночных цен от стоимости. Как показал К. Маркс еще в «Нищете философии», идея Прудона насчет «конституирования стои­мости», т. е. обеспечения постоянной продажи товаров по их стоимо­сти, есть мелкобуржуазная утопия. Частная собственность на средства производства порождает анархию товарного производства; но коль скоро товарное производство анархично, то пропорциональность в рас­пределении общественного труда между различными отраслями произ­водства неизбежно нарушается, а это неминуемо ведет к отклонениям рыночных цен от стоимости. Цены на те товары, которых произведено

непропорционально много, падают ниже стоимости, а цены на те то­вары, которых произведено непропорционально мало, поднимаются выше стоимости. И эти стихийные отклонения рыночных цен от стои­мости вовсе не являются каким-то «нарушением» закона стоимости, как полагали Прудон и Грей, а, напротив, это — тот механизм, посред­ством которого осуществляется действие закона стоимости в условиях товарного производства, основанного на частной собственности. Но сти­хийные отклонения рыночных цен от стоимости усугубляют дифферен­циацию товаропроизводителей, обогащая одних и разоряя других.

Этот двойственный процесс — обогащения на одном полюсе и разо­рения на другом — при определенных исторических условиях ведет к тому, что накопленные в руках богатой верхушки товаропроизводите­лей денежные богатства превращаются в капитал и используются для эксплуатации чужой рабочей силы, а множество разоряющихся това­ропроизводителей превращается в наемных рабочих, продает свою ра­бочую силу, и подвергается эксплуатации. Так действие закона стои­мости порождает капиталистическую эксплуатацию.

В общих чертах закономерность стихийного превращения простого товарного производства на основе закона стоимости в капиталистиче­ское производство отмечена К. Марксом еще в I томе «Капитала» при анализе накопления капитала. Первый параграф 22-й главы этого тома озаглавлен: «Капиталистический процесс производства в расширенном масштабе. Превращение законов собственности товарного производст­ва в законы капиталистического присвоения». Здесь мы читаем: «Пер­воначально право собственности выступало перед нами как право, ос­нованное на собственном труде. По крайней мере, мы должны были принять это допущение, так как друг другу противостоят лишь равно­правные товаровладельцы, причем средством для присвоения чужого товара является исключительно отчуждение своего собственного това­ра, а этот последний может быть создан лишь трудом. Теперь же ока­зывается, что собственность для капиталиста есть право присваивать чужой неоплаченный труд или его продукт, для рабочего — невозмож­ность присвоить себе свой собственный продукт. Отделение собствен­ности от труда становится необходимым следствием закона, исходным пунктом которого было, по-видимому, их тождество» ⁴⁶. Мысль, изло­женная здесь в самой абстрактной форме, конкретизируется в других местах «Капитала».

Основная масса мелких производителей при феодализме состояла из крестьян, находившихся в личной зависимости от феодалов и упла­чивавших им земельную ренту. Исследуя феодальную ренту, К. Маркс проследил истоки капиталистического производства в деревне.

Зародыши эксплуатации одними крестьянами других К. Маркс свя­зывал еще с переходом от отработочной ренты к продуктовой. При от­работочной ренте или барщине крестьянам оставлялось для работы на себя лишь такое время, которое было безусловно необходимо для под­держания их существования; все прибавочное время присваивалось феодалами. С переходом к продуктовой ренте положение несколько из­менилось. «При этой форме ренты, когда прибавочный труд представ-

⁴⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 597.

лен в продуктовой ренте, рента может и не исчерпывать всего избы­точного труда деревенской семьи. Напротив, производителю дается здесь, по сравнению с отработочной рентой, больший простор для того, чтобы найти время для избыточного труда, продукт которого принад­лежит ему самому совершенно так же, как продукт его труда, удовлет­воряющий его необходимейшие потребности. Вместе с этой формой по­явятся более крупные различия в хозяйственном положении отдельных непосредственных производителей. По крайней мере, является возмож­ность этого и даже возможность того, что этот непосредственный про­изводитель приобретает средства для того, чтобы в свою очередь не­посредственно эксплуатировать чужой труд» ⁴⁷.

Однако только с переходом от продуктовой ренты к денежной про­исходит подлинное классовое расслоение в деревне. Этот переход, как указывал К. Маркс, предполагал развитие городской промышленности, товарного производства и торговли, а вместе с тем — денежного обра­щения. Денежная рента во многих отношениях способствовала диффе­ренциации крестьянства. Прежде всего необходимость уплаты ренты феодалам в денежной форме требовала от крестьян отчуждения все большей доли их продукта для продажи на рынке. Тем самым кресть­янское хозяйство становилось все более зависимым от стихийных ры­ночных процессов и колебаний, а это давало толчок росту имуществен­ного неравенства в деревне. Далее, при денежной ренте стал получать распространение выкуп за деньги феодальных повинностей зажиточ­ной верхушкой крестьянства, которая начала арендовать на чисто до­говорных началах землю и вести на ней капиталистическое хозяйство. Наконец, денежная рента способствовала развитию в феодальной де­ревне ростовщичества, поскольку малоимущим крестьянам приходи­лось обращаться за ссудами к ростовщикам для уплаты ренты феода­лам, а ростовщическая эксплуатация в свою очередь способствовала разорению части крестьян.

Характеризуя генезис капиталистических фермеров, К. Маркс пи­сал: «...Превращению натуральной ренты в денежную не только не­пременно сопутствует, но даже предшествует образование класса не­имущих поденщиков, нанимающихся за деньги. В течение периода их возникновения, когда этот новый класс появляется лишь спорадически, у лучше поставленных обязанных оброком [rentepflichtigen] крестьян­ских хозяйств развивается по необходимости обыкновение эксплуати­ровать за свой счет сельских наемных рабочих... Таким образом у них складывается мало-помалу возможность накоплять известное состояние и самим обратиться в будущих капиталистов. Среди самих прежних владельцев земли, которые сами ее обрабатывали, возникает таким об­разом рассадник капиталистических арендаторов...» ⁴⁸

В особом разделе главы о первоначальном накоплении капитала К. Маркс вкратце обрисовал последовательные исторические этапы возникновения капиталистического фермерства ⁴⁹. Эти этапы в Англии были таковы: 1) превращение в фермеров крепостных управляющих

⁴⁷ К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 359.

⁴⁸ Там же, стр. 363.

⁴⁹ См. К. M аркс и Ф. Э нг е льс. Соч., т. 23, стр. 752—754.

феодальными имениями; 2) появление капиталистических фермеров, ведших хозяйство на основе эксплуатации наемного труда, но не вкла­дывавших собственный капитал в средства производства, а получав­ших семена, скот и земледельческие орудия от лендлордов; 3) превра­щение таких фермеров в фермеров-половников, получавших от ленд­лордов только половину необходимого для земледелия капитала, а ос­тальную половину вкладывавших за счет собственных средств; 4) пе­реход от фермера-половника к капиталистическому фермеру в собст­венном смысле слова, т. е. к такому фермеру, который вел хозяйство за счет собственного капитала, эксплуатировал наемных рабочих, арен­довал землю у землевладельца и уплачивал последнему только изли­шек прибавочной стоимости над средней прибылью, т. е. капиталисти­ческую земельную ренту.

В Марксовом анализе генезиса капиталистического фермерства со­четается теоретическое исследование с обобщением конкретно-истори­ческого материала на примере Англии. Помимо изложенного выше, он отметил два фактора, ускоривших в конце XV и на протяжении XVI в. рост капиталистического фермерства в Англии. Во-первых, экспропри­ация лендлордами общинных земель у крестьян содействовала обога­щению капиталистических фермеров, поскольку отнятые у крестьян земли передавались в аренду фермерам, что позволяло им расширять свое хозяйство, в частности увеличивать количество скота. Во-вторых, обесценение денег в результате падения стоимости золота и серебра, притекавших в Европу из Америки, вдвойне обогащало капиталисти­ческих фермеров: они обогащались и за счет своих рабочих (обесцене­ние денег сопровождалось падением реальной заработной платы сель­скохозяйственных рабочих), и за счет лендлордов (обесценение денег при наличии долгосрочных арендных договоров снижало реальные раз­меры арендных платежей).

Стихийный процесс перерастания простого товарного производства в капиталистическое происходил не только в деревне, но и в городе. Здесь он был связан с разложением цехового ремесла. На основе сти­хийного действия закона стоимости дифференциация происходила не только среди крестьян, но и среди городских ремесленников. С тече­нием времени многие малоимущие ремесленники разорялись, а зажи­точная верхушка цеховых мастеров превращалась в промышленных капиталистов: эти мастера нанимали рабочих и создавали капитали­стические мастерские. Важную роль в переходе от средневекового ре­месла к капиталистической промышленности сыграл купеческий капитал.

По мере роста ремесленного производства и расширения рынка сбы­та непосредственные связи между производителями ремесленных изде­лий и их потребителями становились невозможными и между ними вклинивались посредники-купцы. Эксплуатация купеческим капиталом мелких производителей осуществлялась через скупку у них товаров ниже стоимости и продажу им сырья выше стоимости. Эта эксплуатация вела в конечном счете к разорению массы ремесленников, в результате чего они превращались в наемных рабочих, а купцы создавали собствен­ные мастерские и мануфактуры, становясь, таким образом, промышленными капиталистами.

По этому поводу К. Маркс писал: «Переход от феодального способа производства совершается двояким образом. Производитель становится купцом и капиталистом в противоположность земледельческому нату­ральному хозяйству и связанному цехами ремеслу средневековой го­родской промышленности. Это действительно революционизирующий путь. Или же купец непосредственно подчиняет себе производство. Как ни велико историческое значение последнего пути в качестве пе­реходной ступени,— примером чего может служить хотя бы английский clothier (суконщик.— Ред.) XVII столетия, подчиняющий своему конт­ролю ткачей, оставшихся тем не менее самостоятельными, продавая им шерсть и скупая у них сукно,— все же этот путь сам по себе не ведет к перевороту в старом способе производства, так как он скорее консервирует и удерживает его как свою предпосылку» ⁵⁰.

Генезис капиталистического способа производства не сводится толь­ко к спонтанным процессам перерастания простого товарного произ­водства в капиталистическое. Такие процессы протекали весьма мед­ленно и постепенно. Но возникновение капитализма было колоссально ускорено в результате того, что к этим спонтанным процессам присо­единились насильственные методы экспроприации народных масс и первоначального накопления капитала. Исследованию этой стороны ге­незиса капитализма К. Маркс придавал особое значение, посвятив ему наибольшую часть знаменитой 24-й главы I тома «Капитала». Чем же он при этом руководствовался? Прежде всего необходимостью разобла­чить буржуазно-апологетические концепции генезиса капитализма и показать, что «новорожденный капитал источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят» ⁵¹.

Буржуазные учения о генезисе капитализма направлены к его оп­равданию. С этой целью были созданы различные лжетеории. Одна из них — «теория соглашения», выдвинутая английским историком Уэйк­филдом, другая — теория «трудового» происхождения капитала, ревно­стным сторонником которой был французский историк Тьер. Суть пер­вой из них состояла в том, будто человечество в результате договорно­го соглашения разделилось на собственников капитала и собственников труда для того, чтобы «содействовать накоплению капитала». По по­воду этой концепции К. Маркс иронически заметил: «Одним словом: масса человечества сама себя экспроприировала в честь «накопления капитала»» ⁵². Суть другой теории заключалась в утверждении, будто трудолюбие и бережливость одних членов общества привели к накоп­лению ими капитала, тогда как ленивые и расточительные преврати­лись в наемных рабочих. К. Маркс квалифицировал такие утвержде­ния, как «пошлые сказки», подчеркивая, что «в действительности ме­тоды первоначального накопления — это все, что угодно, но только не идиллия» ⁵³. Весь анализ первоначального накопления капитала у К. Маркса заострен против буржуазной апологетики.

На первый взгляд может показаться, что подчеркивание роли на­сильственных методов в первоначальном накоплении капитала нахо-

⁵⁰ К. Μ а ρ к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, стр. 367. ⁵¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т. 23, стр. 770.

⁵² Там же, стр. 777.

⁵³ Там же, стр. 726.

13 Маркс — историк

дится в некотором противоречии с марксистской критикой так назы­ваемой «теории насилия». Некоторые буржуазные социологи и эконо­мисты (например, Е. Дюринг) неправильно приписывали насилию решающую роль в историческом развитии общества, выдавая насилие за первопричину деления общества на классы и возникновения эксплу­атации. Основоположники марксизма доказали несостоятельность «тео­рии насилия», установив, что решающее значение в историческом раз­витии общества имеет не насилие, а рост производительных сил и вы­званные им изменения в производственных отношениях ⁵⁴. Но это от­нюдь не означает, что насилие не играет никакой роли в истории об­щества и в смене способов производства.

Не будучи первопричиной изменения экономического и социально­го строя, насилие, однако, играет в определенные исторические перио­ды весьма активную роль. В такие исторические периоды, когда уже сложились объективные экономические условия для перехода от одно­го способа производства к другому, насилие может в большой мере ускорить процесс этого перехода. «Насилие,— писал К. Маркс,— яв­ляется повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно бере­менно новым. Само насилие есть экономическая потенция» ⁵⁵.

Именно эту роль, как показал К. Маркс, и сыграло насилие в пе­риод перехода от феодализма к капитализму. Необходимыми условия­ми для такого перехода являлись: 1) экспроприация массы мелких производителей, в результате чего они превратились в наемных рабо­чих; 2) накопление огромных денежных богатств, которые в руках нарождавшейся буржуазии превратились в капитал. Оба эти процесса были ускорены с помощью насильственных методов.

Дата добавления: 2015-08-27