18 страница. Ледяной воздух в легких позволял справляться с подступающей тошнотой.

Ледяной воздух в легких позволял справляться с подступающей тошнотой.

Когда у нее наступил период жажды? Скорее всего, это произошло сравнительно недавно. После того, как он в последний раз ее видел…

«Кто отец? — в сотый раз задался вопросом Кор. — Кто взял мою…»

— Не твою, — оборвал он себя. — Не. Твою.

Однако, это говорил его разум, не инстинкты. В самом нутре, в наиболее мужской части его сущности, она была его женщиной.

И — кто бы мог подумать! — именно это удерживало его от штурма здания (со всеми его солдатами, если потребуется). Поскольку ей оказывали помощь, прервать этот процесс было самой последней вещью, которую он хотел.

Пока время шло и информационный вакуум доводил его до безумия, до него дошло, что он даже не знал об этой клинике. А если бы она была его? Он бы понятия не имел, куда обратиться за помощью. Конечно же, он бы послал Тро найти что-то, кого-то, чтобы о ней позаботились. Но что бы он делал в случае крайней медицинской необходимости? Час или два, потраченные на поиски доктора, могли означать разницу между жизнью и смертью.

С другой стороны, Братство точно знало куда доставить ее. А когда ее отпустят, они, несомненно, вернут ее в теплый, безопасный дом, где будет полно еды, мягкая постель и непоколебимая сила как минимум шести чистокровных воинов, защищающих ее, когда она спит.

Он нашел успокоение в этом представлении — вот ведь ирония судьбы! Но, опять же, общество Лессенинг было очень серьезным противником, и, что бы не говорили о Братстве, за века они доказали, что являются достойными защитниками.

Внезапно его мысли обратились к складу, в котором нашли приют он и его солдаты. Это холодное, сырое, негостеприимное сооружение действительно было куда лучше некоторых мест, где им приходилось разбивать лагерь. Если бы она была с ним, где бы он ее разместил? Никогда, ни один мужчина в его присутствии не смог бы посмотреть на нее, особенно, если она должна была принять ванну или переодеться…

Из его горла вырвался рык.

Нет. Ни один мужчина не глянул бы на ее тело, иначе он заживо содрал бы с него кожу.

О, Боже… она соединилась с другим. Открылась и приняла другого мужчину в свою священную плоть.

Кор спрятал лицо в ладонях, боль в груди заставила его покачнуться.

Должно быть, то был Праймэл. Да, конечно же, она возлегла с Фьюри, сыном Агони. Именно так размножались Избранные, если верить слухам и воспоминаниям.

Незамедлительно его разум заволокло изображение ее совершенного лика и стройной фигуры. Мысль, что иной раздел ее и накрыл своим телом…

«Остановись, — сказал он себе. — Прекрати».

Вытягивая себя из этого безумия, он поставил задачу назвать хоть одну подходящую обитель, которую он мог бы ей обеспечить. При любых обстоятельствах.

Единственной мыслью, пришедшей ему на ум, было вернуться и убить ту женщину, от которой кормились его солдаты. Тот коттедж был красив и изыскан…

Но чем будет заниматься днем его Избранная?

Кроме того, он никогда не осквернит ее, позволив хотя бы просто пройтись по тому ковру, где происходила вся та оргия.

— Простите.

Оборачиваясь, Кор потянулся к пистолету под курткой. Однако, в применении силы нужды не было — то была просто миниатюрная женщина со своим малышом. Очевидно, они вышли из универсала, припаркованного в десяти футах от него.

Малыш спрятался за матерью, а в глазах женщины плеснулся страх.

Как всегда — повстречавшегося на их пути монстра, с радушием не приветствуют.

Кор низко поклонился, в основном потому, что вид его лица, никак не смог бы помочь ситуации.

— Да конечно.

С этими словами он отвернулся от них и вернулся на исходное место. Даже не осознавая, насколько был выставлен напоказ.

И ему не хотелось драться. Не с Братством. Не сейчас, когда его Избранная в таком состоянии. Не… здесь…

Закрывая глаза, он желал вернуться обратно в ту ночь, когда Зайфер принес его на луг и Тро, якобы спасая, приговорил его к своеобразной ходячей смерти.

Связанный мужчина без своей пары?

Мертв, хотя и в движении.

Без предупреждения двери снова разъехались в стороны и появилась его Избранная. Инстинкты Кора незамедлительно завопили «действуй», несмотря на все причины оставить все как есть.

«Возьми ее! Сейчас же!»

Но он этого не сделал. Мрачные лица тех, кто сопровождал ее с такой заботой, заморозили его на месте. За время пребывания внутри, им сообщили плохие новости.

Как и ранее, ее практически несли в машину.

И в воздухе по-прежнему висел запах ее крови.

Его Избранную вновь усадили на заднее сиденье седана рядом с другой женщиной. Затем Фьюри, сын Агони и воин с разноцветными глазами сели впереди. Машину развернули медленно, словно бы беспокоились о ценном грузе в заднем отсеке.

Кор следовал по пятам, он быстро материализовывался, приноравливаясь к равномерной скорости, набранной автомобилем, сперва, на проселочной дороге в конце переулка, а затем — и на автостраде. Он вновь засек машину с вершины самой высокой балки, когда та приблизилась к подвесному мосту. После того, как внизу мимо проехала его женщина, он перескакивал с крыши на крышу, пока седан объезжал центр города.

Кор двигался за машиной на север до тех пор, пока та не съехала с шоссе и не въехала в сельскохозяйственный район.

Он ни на минуту не упускал ее из вида.

И так обнаружил местоположение Братства.

ГЛАВА 37

Пока Блэй крутил фамильный перстень с печаткой вокруг указательного пальца, его зажженная сигарета медленно тлела в другой руке, а его задница становилась все онемевшей… никто так и не вернулся через вестибюльные двери.

Сидя на нижней ступеньке парадной лестницы, он не собирался выполнять свое обещание матери приехать домой. По крайней мере, сегодня. После сумасшествия предыдущей ночи с аварийной посадкой и сопутствующей драмой, Роф приказал Братству и бойцам взять двадцатичетырехчасовой отдых. Так что, формально, ему бы следовало позвонить предкам и сказать маме доставать моцареллу и мясной соус.

Но он ни за что не покинет дом. Не после того, как слышал крики из комнаты Лэйлы и видел, как ее практически снесли вниз по лестнице.

Естественно, Куин был с ней.

Джона Мэтью не было.

Поэтому, чтобы там не стряслось, это было важнее обязанностей аструкс нотрама и могло означать только одно… по-видимому, она теряла ребенка. Лишь что-то настолько серьезное подошло бы.

Пока он продолжал сидеть истуканом и лишь беспокойство составляло ему компанию, как и следовало ожидать, его разум решил сделать все еще хуже. Черт, он что и впрямь прошлой ночью переспал с Куином?

Хорошенько затянувшись своим «Данхиллом», он выдохнул проклятье.

«Неужто это и впрямь случилось?»

Боже, этот вопрос бился у него в голове с тех пор, как он проснулся от адски горячего сна с убийственной эрекцией, казалось думавшей, что под боком спит другой мужчина.

В сотый раз проигрывая сцены в своей голове, все о чем он мог думать было: как этот план дал сбой. После того как он отверг стоявшего перед ним на коленях Куина, он вернулся к себе в комнату и долго расхаживал по кругу. Спор, который ему не хотелось вести с самим собой, превратил его мозг в фуа-гра.

Но уходя, он принял верное решение. В самом деле. Он его принял.

Проблема в том, что хватило его ненадолго. Пока утекали дневные часы, его мысли то и дело возвращались к тому моменту, как когда-то его застукал отец на краже пачки сигарет у одного из додженов семьи. Он тогда был молодым претрансом, и в наказание, отец заставил его сесть снаружи и скурить абсолютно весь тот «Кэмел» без фильтра. Ему было жутко плохо, и прошел год или два прежде, чем Блэй смог выносить хотя бы чужой дым.

Так что был составлен новый план.

Он хотел Куина так сильно и долго, однако все это было гипотетически и поделено в фантазиях на то, с чем он мог справиться. Но не со всем сразу, не с исчерпывающей, с перегрузом, отрывающей яйца херней… и он чертовски хорошо знал, что в реальной жизни Куин не станет сдерживаться и не будет заботливым. «План» состоял в том, чтобы получить реальный опыт и убедиться, что это просто грубый секс. Или, блядь, обнаружить, что на самом-то деле, он не очень-то и хорош.

Ты не предполагаешь, что выкурив все сигареты в пачке… только захочешь еще.

Иисус Всемогущий Христос, это было впервые, когда реальность оказалась лучше фантазий, абсолютно самым лучшим эротическим опытом в его жизни.

Однако, потом, продемонстрированная Куином нежность, оказалась невыносимой.

Вспомнив о ней, Блэй сорвался с насиженного места и начал расхаживать вокруг яблони… словно бы ему было куда спешить.

В этот момент двери открылись, но не в вестибюле.

В библиотеке.

Когда он глянул через плечо, из комнаты вышел Сакстон. Он хреново выглядел, и не только потому, что как бы быстро он не исцелялся, у него все еще оставалась припухлость на нижней челюсти, возникшая благодаря «заботе» Куина.

«М-да, — подумал Блэй. — Вот так способ выразить недовольство чьим-то поведением: дать ему вытрахать из тебя все дерьмо после того как он пытался удавить твоего бывшего».

Кла-а-а-ас.

— Как ты? — спросил Блэй и не только из вежливости.

Он испытал облегчение, когда Сакстон подошел. Посмотрел ему в глаза. Улыбнулся через силу.

— Вымотан. Голоден. И не нахожу себе места.

— Ты бы не поел со мной? — выпалил Блэй. — Я чувствую себя точно так же, и единственное что могу сделать — это поесть.

Сакстон кивнул и засунул руки в карманы своих слаксов.

— Превосходная идея.

Пара закончила в кухне, сидя бок обок лицом к залу за потертым дубовым столом. Со счастливой улыбкой, Фриц, мгновенно переключился в режим снабжения продовольствием. И что бы вы думали, спустя десять минут дворецкий поставил перед каждым по тарелке испускающей пар тушеной говядины, а также с хрустящей корочкой багет, бутылку красного вина и кусок несоленого масла на блюдце.

— Я скоро вернусь, господа, — сказал дворецкий с поклоном. А затем стал выгонять из помещения всех остальных, начиная с готовящего овощи доджена и кончая теми, кто полировал серебро, а также мойщиков окон далеко в нише.

Когда створка двери закрылась за последним из прислуги, Сакстон сказал:

— Еще бы свечи и получилось бы настоящее свидание. — Мужчина склонился вперед и с безупречными манерами принялся за еду. — Ладно, полагаю, нам бы понадобились еще пару вещей, верно?

Блэй взглянул на него и отложил сигарету. Даже с мешками под глазами и едва поблекшим синяком на шее смотреть на адвоката было приятно.

«Какого черта он не может…»

— Только не начиная снова о том, что тебе жаль. — Сакстон промокнул рот салфеткой и улыбнулся. — В этом нет необходимости, и к тому же это не соответствует истине.

Сидя рядом с парнем, ему самому с трудом верилось в то, что они расстались, как и в то, что он был с Куином. Неужели последняя пара ночей бела реальна?

Ну еще бы, того, что случилось с Куином не случилось бы, если бы они с Саксом все еще были вместе. Он был абсолютно в этом уверен… одно дело тайком дрочить, что уже достаточно плохо. Полный косяк? Ни в коем случае.

Дерьмо, несмотря на то, что они с Сакстоном расстались, он все еще чувствовал себя так, словно должен исповедаться в грехе… хотя, Куин, был прав, Сакстон, уже начал двигаться дальше.

Пока они ели в тишине, Блэй, покачал головой, хотя ему и не было задано вопроса и вообще не было разговора. Он просто не знал, что еще сделать. Иногда изменения в твоей жизни происходят так быстро и неистово, что нет возможности поддерживать связь с реальностью. Требуется время, чтобы все улеглось. Новое равновесие устанавливается лишь спустя какое-то время, в течение которого твой мозг плещется туда-сюда внутри головы.

Он все еще в зоне всплеска.

— Ты когда-нибудь чувствовал себя так, словно часы растянулись на годы? — спросил Сакстон.

— Или десятилетия. Ага. В точку. — Блэй, снова взглянул на него. — Вообще-то, я сам только что думал о том же.

— Ну мы и парочка.

— Возможно, нам стоит носить черное.

— Нарукавные повязки? — предложил Сакстон.

— Полный комплект, с головы до ног.

— Что же я буду делать со своей вспышкой цвета? — Сакстон щелкнул по своему оранжевому платочку от «Гермеса». — С другой стороны, человек может приукрасить что угодно.

— Определенно, объясняет теорию, стоящую за брэкетами для зубов.

— Розовые пластиковые фламинго.

— Франшизу «Хеллоу Китти».

Оба одновременно расхохотались. Вообще-то в этом не было ничего смешно, но дело было не в юморе. Это было разбиванием льда. Возвращением к новой нормальности. Обучением в установлении контактов иного рода — вот чем это было.

Когда все успокоилось до тихого смеха, Блэй положил руку парню на плечи и быстро его обнял. Было приятно, что Сакстон на миг прильнул к нему, принимая то, что он предлагал. Не то что бы, Блэй, думал, что раз они сели рядом, разделили трапезу и посмеялись, все снова наладится. Вовсе нет. Было неловко думать, что Сакстон был с кем-то другим, и совершенно немыслимо знать, что он сделал то же самое… особенно если учесть, с кем это было.

От любовных отношений, длинной почти в год, за день или два не переходят к приятельской болтовне.

Однако, можно начать прокладывать новый путь.

И шаг за шагом двигаться по нему.

Для Сакстона всегда будет место в его сердце. Отношения, которые они разделяли, были для него самыми первыми… и не только с мужчиной, а вообще. Было много хороших моментов, вещей которые он пронесет с собой как воспоминания, стоящие того чтобы помнить.

— Ты видел сады позади дома? — спросил Сакстон, предлагая хлеб.

Блэй отломил кусок, а затем предал тарелочку с маслом Сакстону, когда тот тоже взял себе один.

— Они испорчены, не так ли?

— Напомни мне никогда не пытаться полоть при помощи Сессны.

— Ты не занимаешься садоводством.

— Ну, я на тот случай, если все же решу. — Сакстон налил в бокал немного вина. — Вина?

— С удовольствием.

И вот как все это было. От гуляша до персикового кобблера, чудесным образом появившегося перед ними, благодаря идеальному выбору времени Фрицем. Когда был съеден последний кусочек и последний раз воспользовались салфеткой, Блэй откинулся на диванные подушки, встроенной скамьи и тяжело вздохнул.

Это было намного больше, чем полный желудок.

— Ладно, — сказал Сакстон, кладя салфетку на стол рядом с десертной тарелкой. — Я и впрямь думаю, что наконец-то собираюсь принять ту ванну, о которой говорил несколько ночей назад.

Блэй открыл рот, чтобы обратить внимание на то, что соли, которые предпочитал мужчина, все еще стояли в его ванной комнате. Он видел их в шкафчике, когда вынимал свой запасной крем для бритья вечером.

За исключением… он не был уверен, что ему следует упоминать об этом. Что если Сакстон решит, что он просит мужчину прийти и принять ванну у него? Было ли это слишком явным напоминанием о том, как все изменилось… и почему? Что если…

— У меня есть новое средство на маслах, которое мне не терпится попробовать, — сказал Сакстон, соскальзывая со своей стороны скамьи. — Наконец-то его прислали из-за рубежа с сегодняшней почтой. Я годами его ждал.

— Звучит впечатляюще.

— Я в предвкушении. — Сакстон вновь накинул пиджак на плечи, поправил манжеты и махнул рукой, выходя размашистым шагом без каких либо признаков огорчения или напряжения на лице.

Что было и впрямь любезно с его стороны.

Смяв свою собственную салфетку, он положил ее рядом с тарелкой и, выбравшись из-за стола, потянулся, вытянув руки над головой, ощутив, как приятно прохрустели позвонки.

Войдя в фойе, напряженность снова вернулась к нему.

«Какого черта стряслось с Лэйлой?»

Черт! Не то чтобы он мог позвонить Куину. Это драма не была его собственной, или чем-то связанным с ним. Когда дело касалось этой беременности, он ничем не отличался от остальных в доме, так же видевших и слышавших это шоу и, несомненно, так же обеспокоенных, как и он… но не имевших права на незамедлительное получение новостей.

Жаль, что его переполненный желудок ничего не желал об этом слышать. Мысли о теряющем младенца Куине было достаточно, чтобы заставить его намеренно принимать во внимание местонахождение ванных комнат. Просто на случай приказа об эвакуации, выданного позывами в его горле.

В конечном итоге он расхаживал по фойе второго этажа. С этой выигрышной позиции без проблем можно было услышать дверь вестибюля, кроме того это всяко лучше, чем ждать на открытом…

Двойные двери кабинета Рофа широко распахнулись, и из королевской обители вышел… Джон Мэтью.

Незамедлительно Блэй широкими шагами пересек фойе, готовый справиться, не слышал ли чего парень… но, увидев выражение лица Джона, остановился.

Глубоко в своих мыслях. Будто получил личные новости волнующего характера.

Блэй медлил, пока его приятель не исчез в противоположном направлении, двигаясь дальше по коридору со статуями, без сомнения для того, что бы скрыться у себя в комнате.

Кажется, в жизни других людей все тоже меняется.

Великолепно.

С тихим проклятием, Блэй, оставил друга в покое и возобновил свое собственное бесцельное хождение… и ожидание.

***

Далеко на юге, в Вест Пойнте, Сола приготовилась проникнуть в дом Рикардо Бенлуиса через окно на втором этаже в конце главного коридора. С тех пор, как она побывала внутри прошли месяцы, но она полагалась на то, что контакт в системе безопасности, который она осторожно подделала, все еще оставался ее союзником.

Существовало два ключа, позволяющих успешно проникнуть в любой дом, здание, отель или учреждение: планирование и сноровка.

У нее были оба.

Свисая с лески, которую она запустила на крышу, Сола залезла во внутренний карман своей парки, достала устройство и прижала его к правому углу двухстворчатого окна. Подавая сигнал, она ждала, пристально глядя на крошечный красный огонек, горевший на обращенном к ней экране. Если по какой-то причине он не изменится, ей придется войти через мансардные окна, выходящие в боковой дворик… что будет занозой в заднице…

Беззвучно огонек сменился на зеленый, и она улыбнулась, доставая еще больше приспособлений.

Взяв присоску, она прижала ее к центру оконного стекла сразу под замком, а затем с помощью стеклореза сделала вокруг нее небольшой оборот. Быстрый толчок внутрь, и вот уже создано место для ее руки.

После того, как стекло тихо упало на восточную ковровую дорожку, она просунула руку, пошарила вверху и по сторонам, отщелкнула запирающую окно хитроумную латунную задвижку, и сдвинула вверх скользящую раму.

Нагретый воздух вырвался в теплом приветствии, словно бы дом радовался ее возвращению.

Перед тем как войти, она посмотрела вниз. Глянула мельком на подъездную аллею, выгнулась наружу, чтобы увидеть все, что сможет в садах позади.

Казалось, за ней кто-то следил… не столько, когда она въезжала в город, но скорее, когда она припарковала машину и встала на лыжи. Вокруг никого не было, однако… в любом случае, не то чтобы она могла видеть… и тогда как осведомленность была критически важной составляющей в подобной работе, паранойя была напрасной и опасной тратой времени.

Так что, пора прекращать это дерьмо.

Возвращаясь обратно в игру, она подтянулась на руках в перчатках вверх и протащила свой зад и ноги в оконный проем. В это же самое время она ослабила натяжение лески так, чтобы образовавшаяся слабина позволила ее телу пробраться в дом. Она приземлилась беззвучно, не только благодаря бежавшему по длинному коридору ковру, но и своим ботинкам на мягкой подошве.

Тишина была еще одним важным критерием успешно выполненной работы.

На краткое мгновение она остановилась на месте. В доме ни единого звука, но это ровным счетом ничего не значило. Сола была абсолютно уверена, что сигнализация Бенлуиса будет молчать, и сигнал тревоги точно не поступит ни местной полиции, ни, тем более, полиции штата. Бенлуису нравилось самостоятельно со всем разбираться. И лишь бог знал, что с теми горами мышц, которых держал на службе, у него было достаточно сил разобраться.

К счастью, в любом случае, она была хороша в своем деле, а Бенлуис со своими головорезами до рассвета не покажется дома… в конце концов он вел жизнь вампира.

Почему-то слово на букву «в» заставило ее задуматься о, оказавшемся у ее машины, а затем, как по волшебству, растворившемся в воздухе мужчине.

Безумие. Единственный случай за долгое время, когда кто-то привел ее в замешательство. Фактически, после подобного сопротивления, она и впрямь подумывала не возвращаться в тот стеклянный дом на реке… хотя для этого была чертовски основательная причина. Не то что бы она боялась, что ее ранят. Бог знал, она полностью компетентна в самозащите.

То было притяжение.

Кода опаснее любого пистолета, ножа или кулака, поскольку волновало ее.

Пружиня на кончиках пальцев гибкими широкими шагами, Сола пронеслась по ковру, направляясь в спальню хозяина, выходившую окнами в сад за домом. Здание пахло точно так же, как она помнила: старое дерево и полироль для мебели и она знала достаточно, чтобы держаться левого края ковровой дорожки. Так ничего не скрипит.

Когда она подошла к хозяйской спальне, тяжелая деревянная дверь была заперта. Она достала отмычку даже не бравшись за ручку. У Бенлуиса была патологическая склонность к паре вещей: чистоте и безопасности. Хотя, судя по ее впечатлениям, последнее было более критичным в галерее в Колдвелле, чем здесь в доме. В конце концов, Бенлуис не держал под этой крышей ничего кроме произведений искусства, застрахованных до последнего пенни и самого себя днем… когда имел достаточно телохранителей и стволов при себе.

Фактически, по этой причине он оставался ночной совой в центре города. То есть, галерея никогда не оставалась без присмотра — он присутствовал там после закрытия, а его легальный персонал в течение дня.

Как вор-форточник, она, конечно же, предпочитала забираться в дома, когда они пустовали.

С этой мыслью она занималась запирающим механизмом двери, пружина поддалась и Сола проскользнула внутрь. Глубоко вдохнув, она почувствовала в воздухе запах табака и пряного одеколона Бенлуиса.

По какой-то причине эта комбинация заставила ее подумать о черно-белых фильмах с Кларком Гейблом.

При задернутых шторах и с выключенным светом стояла непроглядная тьма, но она сделала фотографии комнаты ранее, когда приходила на вечеринку, а Бенлуис был не из тех, кто любил перестановку. Черт, да всякий раз, когда в галерее устанавливали новый экспонат, она могла чувствовать, как он внутренне содрогался.

Ее бабуля всегда говорила, что страх к переменам — слабость.

Естественно ей это было лишь на руку.

Замедляясь, она сделала десять шагов вперед туда, где должен быть центр комнаты. Кровать будет слева у длинной стены, точно также, как и сводчатый проход в ванную и двери в гардеробную. Перед ней высились выходившие на сады, окна. Справа будет комод, письменный стол, пару кресел и камин, который никогда не использовался, поскольку Бенлуис ненавидел запах древесного дыма.

Панель отключения сигнализации находилась между входом в ванную и богато-украшенным изголовьем кровати, у бра, возвышающегося почти на метр над прикроватной тумбой.

Сола развернулась на месте. Прошла четыре шага вперед. Нащупала ножку кровати… находя ее.

Шаг вбок, один, второй, третий. Дальше вдоль огромной кровати. Один шаг в сторону, чтобы выяснить, где столик и лампа.

Протянула левую руку и…

Вот и панель сигнализации, именно там, где ей и следует быть.

Отщелкнув крышку, она использовала фонарик-авторучку, зажав его в зубах, для освещения электрической схемы. Достав из рюкзака другое устройство, она подсоединила провода, перехватив сигналы, и с помощью миниатюрного лэптопа и разработанной ее другом программы создала замкнутый цикл внутри системы сигнализации, то есть, пока подключен маршрутизатор[55], датчики движения, которые она приведет в действие, не будут ничего регистрировать.

Пока задействована системная плата, все должно было пройти как надо.

Оставив лэптоп висеть на своих проводах, она вышла из комнаты, добралась до холла и спустилась по лестнице на первый этаж.

Это украшенное с точностью до дюйма место, в любой момент было готово для журнальной фотосъемки… хотя, конечно же, Бенлуис, слишком тщательно защищал свою частную жизнь, чтобы его берлогу фотографировали для массового потребления. Она быстрыми шагами прошла через парадный холл, гостиную слева и вошла в его кабинет.

Передвигаясь в полутьме по кругу, она бы предпочла снять свою камуфляжную парку белого цвета и лыжные штаны — да, делать это в черном трико было клише, зато практично. Но времени не было, да и куда больше ее волновало, как остаться незамеченной на фоне зимнего пейзажа, а не здесь в пустом доме.

Личное рабочее пространство Бенлуиса, как и все прочее под его крышей, скорее походило на сценическую декорацию, нежели что-то функциональное. В действительности, он не пользовался огромным столом, не сидел на мини-троне и не читал ни одной из книг в кожаных переплетах на полках.

Так или иначе, он проходил через это место. Один раз в день.

В приступе откровенности он однажды сказал ей, что каждый вечер перед уходом, он прогуливается по этому дому, разглядывая свои сокровища и напоминая себе о красоте своей коллекции и жилища, в целом.

На основании проницательности и некоторых других моментов, Сола давно вычислила, что мужчина рос в бедности. Во-первых, когда они разговаривали на испанском или португальском, его произношение изобличало почти неуловимый говор низших слоев. Во-вторых, богатые люди не ценят свои вещи так высоко, как это делал он.

Для толстосумов ничто не было редкостью, и это означало, что они все воспринимали как должное.

Сейф был скрыт за столом в секции, состоящей из книжных шкафов, сдвигающихся от нажатия кнопки, встроенной в нижнем ящике справа.

Она обнаружила это благодаря крошечной скрытой камере, установленной ею в дальнем углу во время вечеринки.

Она привела в действие открывающий механизм, и в стеллаже образовался проем, размером метр на метр двадцать, когда полки выкатились вперед и съехали в сторону. Там он и был, низкий, широкий стальной ящик, известного ей производителя.

Опять же, когда взламываешь более сотни этих треклятых штук, близко познакомишься с производителями. И она одобряла его выбор. Если бы Соле нужна была безопасность, то именно такой она бы и выбрала… и да, он был привинчен к полу.

Паяльная лампа, которую Сола достала из рюкзака была компактной, но мощной, и когда она ее зажгла, с устойчивым шипением вырвался кончик бело-голубого пламени.

На это потребуется время.

Дым от раскаленного металла раздражал слизистую ее глаз, носа и горла, но руки женщины оставались тверды, пока она делала тридцати в высоту и шестидесяти сантиметров в ширину квадрат в передней панели. В некоторых сейфах она могла подорвать дверь, но с этим можно было действовать лишь старым проверенным способом.

Это заняло вечность.

Но она справилась.

Отложив в сторону тяжелую секцию двери, Сола вновь закусила конец своего фонарика и наклонилась вперед. На открывшихся взору полках лежали ювелирные изделия, биржевые акции и несколько, оставленных под рукой, поблескивающих золотых часов. А так же пистолет, который, она была готова поспорить, был заряжен. И никаких денег.

Опять же, когда дело касалось Бенлуиса, повсюду было столько налички, что по понятной причине он не стал напрягаться и занимать ими место в сейфе.

Проклятье. Здесь не было ничего, что стоило бы всего лишь пять тысяч долларов.

В конце концов, в этой краже, она хотела забрать лишь свое честно-заработанное.

Ругнувшись, она присела на пятки. Фактически, в сейфе не было ничего дешевле двадцати пяти тысяч. И не то чтобы она могла отломать половинку ремешка от часов… блядь, как она его превратит в деньги?

Прошла минута.

Вторая.

«Хрен с ним», подумала она, и, прислонив вырезанную ею панель к стенке сейфа, закинула содержимое полок обратно. Поднявшись на ноги, Сола, с помощью фонарика осмотрелась в комнате. Все книги были коллекционными изданиями или антикварными первоизданиями. Предметы искусства на стенах и столах были не только до неприличия дорогими, но и сложно превращаемыми в наличность без помощи представителей преступного мира… людей, с которыми Бенлуис имел тесные связи.

Но она не уйдет без своих денег, черт побери…

Внезапно, она улыбнулась, решение нашлось.

На протяжении множества лет существования человеческой цивилизации, торговля существовала и развивалась при помощи бартерной системы. Так сказать, один индивидуум менял товары или услуги на товары или услуги похожей ценности.

За все время своей деятельности, Соле никогда не приходило в голову накинуть стоимость за порчу имущества ее целей: нового сейфа, системы безопасности, и дополнительных протоколов безопасности. Она могла бы поспорить, стоили они недешево… хотя далеко не так дорого как то, что она обычно забирала. И она вошла сюда в полной уверенности, что Бенлуис понесет эти допзатраты… своего рода денежный ущерб за то, что он ее наколол.

Дата добавления: 2015-11-04