11 страница. — Я еще тут, — отозвался Брат, морщась, отодрал руку от подлокотника и поднял ее

— Я еще тут, — отозвался Брат, морщась, отодрал руку от подлокотника и поднял ее. — Я в порядке, сынок… со мной все в порядке.

Куин ухватился за первое, что попалось под руку, и как раз вовремя — у него подогнулись колени. Он просто рухнул, его голос был настолько хриплым, что он едва мог говорить:

— Я просто… хотел, чтобы с тобой все было в порядке… я просто… хотел, чтобы с тобой… все было в порядке… о боже… ради твоей дочери… я просто хотел, чтобы с тобой все было в порядке…

Зейдист — Брат, который никогда ни к кому не прикасался, протянул руку и положил ее на склоненную голову Куина. Подняв глаза, он тихо произнес:

— Не пускай сюда никого. Дай ему минутку, лады?

Блэй кивнул и развернулся, загородив дверной проем своим телом.

— Они в порядке… в порядке…

Когда он бормотал толпе, на него смотрели порядка десяти пар глаз, но Беллы среди них не было. Где же она…

— Зейдист! Зе-е-ейди-и-и-и-и-и-и-ист!

Крик пронесся через всю подсвеченную голубоватым сиянием лужайку. Одинокая фигура неслась от террасы к ним по снегу.

Многие закричали Белле в ответ, но Блэй сомневался, что она слышала.

— Зе-е-ейди-и-и-и-и-и-и-ист!

Когда ее занесло, Блэй резко протянул к ней руки, беспокоясь, что она врежется прямо в бок самолета. И, о боже, он никогда не забудет выражение ее лица — на нем было больше ужаса, чем он когда-либо видел в самой жестокой схватке, будто с Беллы живьем сдирали кожу, словно, пока ее руки и ноги были привязаны, из ее тела по кусочку вырезали плоть.

Куин выпрыгнул из самолета:

— Он в порядке, в порядке, обещаю с ним все хорошо.

Белла замерла, как будто последнее, что она ожидала, это, что кто-то заговорит.

— Моя налла, иди сюда. — Зи произнес это таким же спокойным тоном, каким разговаривал с Куином. — Иди ко мне.

А женщина смотрела на Блэя, как будто нуждалась в подтверждении, что она все правильно расслышала. В ответ, он просто взял ее под локоть и помог пройти через небольшую дверь самолета.

Затем он развернулся и снова загородил проход. Когда послышались женские рыдания, Блэй увидел, как Куин приложил руки к глазам, будто вытирая слезы.

— Святое дерьмо, сынок, я понятия не имел, что ты управляешь самолетом, — послышался чей-то голос. Куин поднял глаза и, казалось, обозревал пейзаж, Блэй сделал то же самое. Вокруг развернулась постапокалиптическая картина: траекторию посадки обозначила канава, будто Бог пальцем прочертил линию прямо вдоль сада.

— Вообще-то… нет, — пробормотал Куин.

Ви зажал самокрутку в зубах и протянул для рукопожатия руку:

— Ты доставил домой моего Брата целым. Все остальное пошло нахрен.

— Правда…

— Ага, хвала богу…

— Черт, да…

— Аминь…

Один за другим вперед стали выходить члены Братства. Каждый доставал кинжал. Приветствие заняло время, но никто, казалось, не беспокоился о холоде.

Блэй не мог во все это поверить. До такой степени он стал параноиком…

Сунув руку в тепло кожаной куртки, он со всей силы ущипнул себя за бок.

Ай.

Закрыв глаза, Блэй, молча, молился о том, чтобы это оказалось реальностью… вместо катастрофы, что могла приключиться.

***

От всего этого внимания Куин сделался нервным.

То, что он пережил, не было похоже на маленький иллюзорный полет согласно гребаному опыту Дзен[48]. Жжение кожи лица из-за ветра, ноющая боль в плечах и спине, триммер в ногах — он чувствовал себя так, словно до сих пор находился в самолете, все еще молился тому, в существование которого не верил, и находился на грани.

На грани смерти.

К тому же он был так чертовски смущен. Сорвался прямо перед Зи? Это ж надо. Блядь, прям как девка.

— Не возражаешь, если я тебя осмотрю? — спросила док Джейн, пробравшись через толпу.

Ага, отличная идея. Все это затевалось потому, что Зи был ранен настолько, что не смог дематериализоваться.

— Куин? — окликнула его женщина.

— Извини? — О, он же стоял у нее на пути. — Да, погоди, сейчас отвалю…

— Нет. Я хочу осмотреть тебя, а не Зейдиста.

— А?

— У тебя идет кровь.

— Да?

Доктор развернула его руки.

— Видишь? — Ага, с его ладоней капало что-то красное. — Это ты вытер лицо. У тебя на голове глубокий порез.

— О. Ладно. — Может поэтому у него головокружение? — А как же Зи…

— Мэнни им уже занимается.

Ого. Должно быть он пропустил эту часть.

— Хочешь осмотреть меня здесь?

Она рассмеялась.

— Как насчет того, чтобы перебраться в дом… если ты можешь идти.

— Я позабочусь о нем…

— Дайте мне помочь ему…

— Я его подниму…

— Я помогу…

Хор голосов добровольцев стал неожиданностью, как и все руки помощи, которые, казалось, протянулись из ниоткуда. Куин оказался буквально окутанным мощными руками бойцов, и его унесли от самолета, как толпы фанатов несут, порой, исполнителя после концерта.

Куин огляделся, надеясь увидеть Блэя, молясь о том, чтобы хоть на мгновение встретиться взглядом с парнем, даже если это безумие…

И Блэй был там.

Его красивые голубые глаза, такие надежные и верные, встретились с его, и Куин почувствовал, что снова может сорваться. Он черпал силу из этих глаз, словно вернулся в то время, когда они постоянно вместе тусили. Правда заключалась в том, что он желал, чтобы Блэй проводил его в особняк, но никто не сказал об этом Братьям, когда они всем скопом его понесли. И, кроме того, без сомнения, парень решил бы, что это излишняя близость.

Куин сосредоточил взгляд перед собой. Срань… господня…

Сад был полностью уничтожен. Половина трехметровой ограды у дома снесена, деревья повалены, кусты скошены, обломки от крушения самолета разбросаны по всей территории, как шрапнель после взрыва.

Черт, вокруг оказалось так много мусора, похожего на обломки самолета.

О, глядите, стальная панель.

— Подождите, — сказал Куин, освобождаясь от рук. Наклонившись, он поднял металлический фрагмент с острыми краями, который растопил под собой снег. Он мог поклясться, что эта штуковина все еще теплая.

— Мне так жаль, — проронил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Прямо перед ним прогремел голос короля:

— Что спас жизнь Брату?

Куин поднял взгляд. Роф вышел из библиотеки. С одной стороны от него стоял Джордж, а с другой — его королева. Мужчина выглядел таким же массивным, как и особняк позади него… и таким же сильным. Даже несмотря на его слепоту, он казался супергероем в своих темных очках.

— Я расхуячил ваш двор, — пробормотал Куин, приближаясь к королю. — То есть… я херовый ландшафтный дизайнер.

— Зато Фритцу будет, где оторваться по весне. Тебе известно, как сильно он любит выпалывать сорняки.

— Это наименьшая из ваших проблем. Уверен, что придется равнять территорию бульдозером.

Роф вышел вперед, встретив Куина на полпути на террасе.

— Это уже во второй раз, сынок.

— Что я разрушил что-то механическое за последние двадцать четыре часа? Знаю, все верно… следующим на очереди будет взрыв броненосца.

Роф нахмурил черные как смоль брови.

— Я не об этом.

Так, пора с этим кончать. Куин действительно ненавидел внимание к своей персоне.

Сознательно проигнорировав заявление короля, Куин произнес:

— Что ж, хорошая новость в том, мой господин, что я не стремлюсь дополнить картину третьим разрушением. Поэтому, думаю, с этого момента мы в безопасности.

Послышалось согласное ворчание.

— Могу я забрать его в клинику? — вклинилась в разговор док Джейн.

Роф улыбнулся, сверкнув клыками в лунном свете.

— Конечно.

Слава богу… он и так много натворил этой ночью.

— Где Лэйла? — спросила док, когда они вошли в тепло библиотеки. — Думаю, тебе требуется кормление.

Блядь.

Когда позади него куры-наседки в черной коже закудахтали в поддержку этой идеи, у Куина закатились глаза. Одного кризиса за ночь было более чем достаточно. Последнее, что ему хотелось, это объяснять — почему эту Избранную нельзя использовать в качестве источника крови.

— Кажется у тебя головокружение, — произнес кто-то.

— Думаю, он собирается отключиться…

И-и-и-и это последнее, что услышал Куин.

ГЛАВА 22

На другой стороне реки, в клинике Хэйверса, Лэйла наконец-то слезла со смотрового стола и начала расхаживать по небольшому помещению. К этому моменту она потеряла счет времени. На самом деле, ей казалось, что она вечность провела в этих четырех стенах… и так будет продолжаться до конца ее земного существования.

Единственная часть нее, остававшаяся ясной и работающий — ее разум. Беда только в том, что он постоянно прокручивал слова медсестры… о выкидыше. По всей видимости, она все же была беременна…

Раздавшийся стук в дверь, хотя и был долгожданным, но застал ее врасплох, и Лэйла вздрогнула.

— Входите, — откликнулась она.

Вошла медсестра, которая была к ней так добра… но, казалось, что-то изменилось. Женщина избегала взгляда Лэйлы, а ее лицо превратилось в застывшую маску. На ее руке висело белое одеяние, и она, глядя в сторону, протянула его Лэйле. А затем опустилась в реверансе.

— Ваша светлость, — проронила она дрожащим голосом. — Я… мы… Хэйверс… мы не имели ни малейшего понятия.

Лэйла нахмурилась:

— О чем вообще…

Медсестра потрясла одеянием, как будто пыталась привлечь к нему внимание.

— Пожалуйста. Наденьте это.

— Что происходит?

— В вас течет кровь Избранной. — Голос медсестры дрожал. — Хэйверс… находится в смятении.

Лэйла изо всех сил пыталась понять, о чем говорит медсестра. Так дело не в… ее беременности?

— Что… я не понимаю. Неужели он… он расстроен, потому что я Избранная?

Женщина побледнела.

— Мы думали, что вы… Падшая?

Лэйла закрыла глаза руками.

— Возможно, вскоре я ей стану… в зависимости от того, как пойдут мои дела. — У нее не было сил на это. — Кто-то может рассказать мне о результатах анализов, и что мне нужно сделать, чтобы позаботиться о себе?

Медсестра снова потрясла одеянием, пытаясь всучить его Лэйле.

— Он не может сюда вернуться…

— Что?

— Не может, потому что вы… он не может находиться здесь с вами. И не должен был этого делать…

Лэйла подалась вперед, в ней разгорался гнев.

— Позвольте все прояснить… я хочу поговорить с доктором. — После этого требования медсестра наконец-то взглянула на неё. — Я имею право знать, что он узнал о моем теле… Велите ему прийти сюда.

В ее голосе не было дрожи. Ни высоких ноток, намекающих на истерику, лишь ровный, властный тон, который никогда прежде Лэйла у себя не замечала.

— Ступайте и приведите его, — потребовала она.

Медсестра подняла одеяние.

— Пожалуйста. Наденьте это. Он…

Лэйла заставила себя не перейти на крик:

— Я всего лишь обычная пациентка…

Медсестра нахмурилась и пожала плечами.

— Извините, но это совсем не так. И поскольку Хэйверс обеспокоен случившимся, он не может продолжать осмотр.

— Почему?

Медсестра просто смотрела на Лэйлу.

— Он хороший мужчина, который чтит традиции…

— Во имя Девы-Летописецы, какое это имеет отношение к делу?

— Праймэл может убить его за то, что он совершил.

— Вы про осмотр? Я дала согласие — это была необходимая медицинская процедура!

— Теперь неважно. Он поступил противозаконно.

Лэйла закрыла глаза. Ей следовало обратиться в клинику Братства.

— Вы должны понимать его происхождение, — ответила медсестра. — Вы стоите на той ступени иерархии, с которой мы не встречаемся… более того, не должны это делать.

— У меня есть бьющееся сердце и тело, которому требуется помощь. Это все, что он, да и все остальные, должны знать. Плоть у всех одинакова.

— Но не кровь.

— Он должен прийти ко мне.

— Этого не будет.

Лэйла сосредоточила взгляд на женщине, а затем положила руку на низ живота. Всю свою жизнь до сего момента она провела праведно, служа верой и правдой, выполняя свои обязанности, но жила по правилам, которые диктовали другие.

Больше этому не бывать.

Она прищурилась.

— Передай доктору, либо он придет сюда и расскажет лично о моем состоянии… либо я отправлюсь к Праймэлу и слово в слово передам ему о произошедшем здесь.

Она намеренно перевела взгляд на аппарат, что использовали для ее внутреннего осмотра.

Увидев, как побледнела медсестра, Лэйла не ощутила радости от этого шантажа. Но сожаления она тоже не испытывала.

Медсестра низко поклонилась и, пятясь, вышла из кабинета, оставив нелепую ткань на столике у раковины.

Никогда Лэйла не считала свой статус Избранной, ни бременем, ни особой привилегией. Просто это было всем, что она знала: исключительная роль, определенная ей судьбой, и она воспринимала ее так же, как дыхание или сознание. Однако сейчас стало очевидно, что другие думали иначе — особенно здесь.

И это только начало.

С другой стороны, она теряла дитя — и это был конец.

Протянув руку, Лэйла взяла белую ткань и обернулась в нее. Она не заботилась о деликатных чувствах врача, но если будет прикрыта, как они просили, может тогда он сосредоточится на ней, а не на том, кто она.

Почти сразу же раздался стук в дверь, и, когда Лэйла ответила, вошел Хэйверс с таким видом, словно кто-то приставил пистолет к его голове. Его полуприкрытые глаза не отрывались от пола, а судорожно скрещенные руки прижимали к груди стетоскоп.

— Если бы я знал ваш ​​статус, то никогда не посмел бы коснуться вас.

— Я пришла по собственному желанию, как пациент, которому требуется помощь.

Он покачал головой:

— Вы — Святая на Земле. Кто я такой, чтобы вмешиваться в сакральные дела?

— Пожалуйста. Просто положите конец моим страданиям и скажите, как обстоят дела.

Он снял очки и потер переносицу:

— Я не могу поделиться такой информацией с вами.

Лэйла открыла рот. Закрыла.

— Простите, что?

— Не вы моя пациентка. А ваш плод и Праймэл… Я поговорю с ним, когда смогу…

— Нет! Вы не должны вызывать его сюда.

Взгляд, которым одарил ее Хэйверс, сочился презрением, которым, как посчитала Лэйла, он обычно удостаивал проституток. А затем мужчина заговорил низким, угрожающим тоном:

— Вы не в том положении, чтобы что-то требовать.

Лэйла отпрянула.

— Я пришла сюда по собственному желанию, как независимая женщина…

— Вы Избранная. За незаконное укрывание вас здесь, и более того, за то, что я ранее сделал, меня могут привлечь к ответственности. Тело Избранной …

— Ее собственность!

— …по закону принадлежит Праймэлу, как и должно. Вы не важны — всего лишь сосуд для того, что вам дают. Как вы посмели появиться здесь, притвориться простой женщиной… Подобным двуличием вы поставили мою медицинскую практику и жизнь под угрозу.

Лэйла почувствовала дикую ярость, воспламенившую каждое ее нервное окончание.

— Чье сердце бьется в этой груди? — Она стукнула себя ладонью по груди. — Чье дыхание вырывается из этого рта!

Хэйверс покачал головой:

— Я буду говорить с Праймэлом и только с ним…

— Вы же не серьезно! Я одна живу внутри этого тела. Больше никто не…

Лицо доктора напряглось от отвращения.

— Как я уже сказал, вы всего лишь сосуд для божественного провидения… самая сокровенная часть Праймэла в вашей утробе. Это гораздо важнее, и поэтому я буду держать вас здесь до тех пор…

— Против моей воли? Я так не думаю.

— Вы останетесь здесь до тех пор, пока за вами не придет Праймэл. Я не стану нести ответственность за ваше свободное передвижение по миру.

Они уставились друг на друга.

Лэйла выругалась и скинула с себя белую материю.

— Что ж, судя по тому, как вы настроены, это потрясающий план, по крайней мере, с вашей точки зрения. Но сейчас я обнажена… и выйду отсюда в таком виде. Оставайтесь здесь и наблюдайте, если вам этого хочется… и попробуйте только прикоснуться ко мне, мне кажется, что это станет еще одним нарушением с вашей стороны.

Доктор пришел в движение. Он просто пулей вылетел из палаты.

Лэйла не стала тратить ни секунды. Он натянула одежду и бросилась в коридор. Маловероятно, что наружу вел всего один путь через регистрационную стойку — должны быть запасные выходы на случай вторжения. К несчастью, она понятия не имела о внутренней планировке здания.

Поэтому оставался единственный вариант — центральный вход. И Лэйле придется сделать это своими ногами — она была слишком зла, чтобы дематериализоваться. Девушка решила пойти по пути, которым пришла сюда… и почти сразу же, как будто были специально проинструктированы, на ее пути встали медсестры. Они перегородили коридор, чтобы Избранная не смогла пройти.

— Если кто ко мне прикоснется, — рявкнула она на Древнем языке, — я посчитаю это покушением на свою священную персону.

Все замерли на месте.

Встретившись взглядом с каждой, она двинулась вперед и вынудила их расступиться, среди неподвижных фигур образовался проход, который сомкнулся за ней. В вестибюле она остановилась перед стойкой регистрации и резко глянула на женщину, застывшую в тревоге.

— У вас два варианта. — Лэйла кивнула в сторону армированной входной двери. — Или вы добровольно открываете мне ее, или я взрываю ее силой мысли… подвергая вас и ваших пациентов риску попасть под лучи солнца, которое взойдет, — она глянула на настенные часы с большим циферблатом, — меньше чем через семь часов. Не уверена, что вы сможете устранить поломку вовремя… не так ли?

Щелчок открывшегося замка прозвучал неожиданно громко в полной тишине.

— Спасибо, — вежливо пробормотала она, направляясь к выходу. — Высоко ценю ваше содействие.

В конце концов, не может же она забыть о своих манерах.

***

Сидя за столом на троне своего отца, собственноручно изготовленным им несколько столетий назад, задницей, обтянутой в кожу, Роф, сын Рофа, водил вверх-вниз пальцем по гладкому серебряному лезвию ножа для вскрытия конвертов, выполненному в форме кинжала. Рядом с ним на полу тихо посапывал Джордж.

Пес дрых лишь в минуты бездействия.

Если бы кто-то постучал в дверь, или вошел, или Роф сдвинулся с места, Джордж поднял бы свою здоровенную голову, звякнув ошейником. Он мгновенно настораживался, когда кто-то проходил по коридору, либо где-то пылесосил, либо открывал вестибюльную дверь. Либо накрывал стол для трапезы. Либо чихнул в библиотеке.

После того, как пес напрягал уши, следовала его реакция на шум, которую можно было оценить по шкале — от никакой (из-за активности в столовой, пылесоса, чихания), далее — принюхивание (когда открывали внизу парадную дверь, проходили мимо) и полное настороженности положение «сидя» (когда стучали в дверь кабинета или входили). Собака никогда не проявляла агрессии, а, скорее, служила детектором движения, предоставляя своему хозяину решать, как поступить в данной ситуации.

Вот таким вот воспитанным был это пес-поводырь.

И все же, несмотря на свой «ручной» характер, что был такой же неотъемлемой частью собаки, как мягкая, длинная шерсть и крупное, стройное тело, время от времени Роф замечал проблески зверя внутри милого нрава. Когда тебя постоянно окружают такие чрезвычайно агрессивные и горячие мужчины, как Братья, то время от времени возникают ситуации, когда у кого-нибудь их них сносит крышу… даже в отношении короля. Что Рофа абсолютно не волновало — он слишком долго находился с этими ублюдками, чтобы заводиться от толчка в грудь или хватания за одежду.

Однако Джорджу это не нравилось. Если кто-то из Братьев оказывался слишком близко к королю, у собаки на холке вставала шерсть дыбом, и милое животное начинало предупреждающе рычать, прижимаясь к ноге Рофа, будто хотело показать Братьям, что они рискуют близко познакомиться с реально длинными клыками.

Лишь свою королеву Роф любил сильнее.

Король протянул руку, погладил собаку по боку и снова сосредоточился на ощущении того, как палец скользит по ножу для вскрытия конвертов.

«Иисусе. Падающие с неба самолеты… получающие ранения Братья… снова, ставший героем дня, Куин…»

По крайней мере ночь не стала причиной для сердечного приступа. На самом деле, они начали ее на хорошей ноте: с так необходимого им доказательства против Банды Ублюдков. Ви закончил баллистическую экспертизу и Иисус-мать-его-Христос, извлеченная из шеи Рофа пуля, была выпущена из винтовки, обнаруженной в логове Кора.

Роф улыбнулся своим мыслям. Кончики его клыков покалывало.

Эти предатели официально попали в список на отстрел при полной поддержке закона. И пришло время небольшой зачистки.

В это мгновение Джордж заворчал, и последовавший за этим настойчивый стук навел Рофа на мысль, что он, вероятно, пропустил первую долбежку в дверь.

— Входите.

Он знал, кто находится за дверью еще до того, как в кабинет ввалилось все Братство: Ви с копом, Рэйдж, Тор, Фьюри и, наконец, Зи, чьи шаги сопровождались постукиваниями, вероятно, трости об пол.

Воины закрыли дверь.

Когда никто не присел и не открыл рта, Роф понял, почему они явились к нему.

— Каков вердикт, девочки, — протянул он, откинувшись на спинку трона.

Роф услышал голос Тора:

— Мы подумали насчет Куина.

Ага, он держал пари, что они перетирали этот вопрос. После того, как ранее на собрании было озвучено предложение по поводу этого молодого бойца, Роф не стал давить на Братьев, требуя от них ответа. И без того хватало всякого дерьма, которое, будучи королем, он был более, чем готов затолкать в глотки людей. Но решение, кого Братья хотят принять в свои ряды, не относилось к этой категории.

— И?

Зейдист заговорил на Древнем языке:

— Я, Зейдист, сын Агони, введенный в Братство двести сорок два года назад с правления Рофа, сына Рофа, добровольно выдвигаю Куина, круглого сироту, в кандидаты на принятие в Братство Черного Кинжала.

Официальное заявление из уст Зи стало неожиданностью. Брат, в отличие от остальных, считал, что прошлое — не больше, чем просто кучка дерьма, но очевидно, не тогда, когда дело касалось данного вопроса.

«Господи, — подумал Роф, — неужели они разрулят этот вопрос. И так быстро…», сам он считал, что на это уйдет куда больше времени. Дни на обдумывания. Недели. Возможно, месяц… а затем, опять застопорятся из-за ряда разных причин.

Но они были решительны — и также повел себя Роф.

— На каком основании ты делаешь данное заявление от своего имени и имени своего рода? — вопросил Роф.

Зи оставил формальности и вернулся к обычной речи:

— Сегодня он доставил меня домой невредимым к моей шеллан и малышке. Рискуя собственной жизнью.

— Достаточно благородно.

Роф окинул взглядом столпившихся вокруг его стола мужчин, даже притом, что он не мог видеть их глазами. Тем не менее, зрение не имело значения. Он не нуждался в исправной сетчатке, чтобы знать, где они все находятся, или ощущать, что они чувствуют по поводу этого дерьма; ароматы их эмоций говорили за них.

Как группа, они были стойкими, решительными и гордыми.

Но формальности должны быть соблюдены.

Роф начал по очереди:

— Ви?

— Я был за взятие его на борт еще с тех пор, как он отделал Кора.

Последовало согласное ворчание.

— Бутч?

Громко и четко прозвучал Бостонский акцент:

— Думаю, он чертовски сильный боец. И он мне нравится. Да и с возрастом становится все лучше — серьезнее, добросовестнее.

— Рэйдж?

— Тебе надо было это видеть. Он не дал мне сесть за штурвал, сказав, что нехрена терять сразу двоих Братьев.

Еще больше одобрительного ворчания.

— Тор?

— В ту ночь, когда тебя подстрелили? Я вытащил тебя оттуда только благодаря ему. Он тот, кто нам нужен.

— Фьюри?

— Мне нравится Куин. Серьезно. Он берет под контроль любую ситуацию. И сделает все для любого из нас — неважно, насколько это будет опасно.

Роф постучал костяшками по столу.

— Тогда решено. Велю Сакстону внести изменения, и дело сделано.

Тор перебил:

— Со всем уважением, мой господин, но мы должны что-то решить с его назначением в качестве аструкс нотрам. Приоритетной задачей Куина больше не может быть присмотр за задницей Джона.

— Согласен. Скажем Джону освободить его от этой должности… уверен, он не откажется. Таким образом, Сакстон составит бумаги, а затем, после введения Куина в Братство, ты, Ви, позаботишься о татуировке на его лице. Как если бы Джон скончался по естественным причинам или что-то типа того.

Послышался шорох одежды, как будто некоторые Братья выводили над грудью символ «Отведи, Дражайшая Дева-Летописеца».

— Понял, — отрапортовал Ви.

Роф скрестил на груди руки. Это был исторический момент, и он прекрасно это осознавал. Введение в Братство Бутча оказалось законным из-за его кровной связи с королем. Куин — другая история. Ни королевской крови. Ни крови Избранной или Братства, хотя, технически, он принадлежал к аристократии.

Без семьи.

С другой стороны, этот малый снова и снова показывал себя на поле боя, жил по законам, которые в настоящее время предписывало Древнее Право, и которые предназначались только для этих специфических кровных линий. Конечно, все это было полнейшей фигней. И дело не в том, что Роф не оценил план Девы-Летописецы по размножению. Предписанные связи между наисильнейшими мужчинами и наиумнейшими женщинами, действительно приносили небывалые результаты, когда дело касалось бойцов.

Но также привело к появлению дефектов, таких, как его слепота. И ограничивало продвижение по службе на основании заслуг.

Итог: изменение закона относительно того, кто мог и не мог вступать в Братство, был не только целесообразным с точки зрения общества, которое он хотел создать — это был вопрос выживания. Чем больше бойцов, тем лучше.

К тому же, Куин действительно заслужил эту честь.

— Да будет так, — провозгласил Роф. — Восемь — хорошее число. Счастливое.

По комнате прокатился одобрительный рык, абсолютно единый и полный солидарности звук.

«Вот оно будущее, — подумал Роф, улыбнувшись, обнажая клыки. — И это правильно».

ГЛАВА 23

Сола Морте стояла в кабинете своего «босса», полностью готовая к бою. К этому её вынуждала не обстановка... или то, куда мог завести разговор, просто это был ее закидон.

Однако ход разговора, не улучшил настроение девушки.

— Прости, что? — переспросила она требовательным тоном.

Рикардо Бенлуис растянул губы в своей типичной холодной, спокойной манере.

— Твое задание завершено. Спасибо, что потратила на него время.

— Я даже не доложила о том, что разузнала.

Мужчина откинулся на спинку кресла.

— Можешь забрать свой гонорар у моего брата.

— Видимо я чего-то недопоняла. — Еще менее сорока восьми часов назад, когда ей позвонил Бенлуис, это дело стояло в приоритете. — Ты сказал…

— В данном деле в твоих услугах больше не нуждаются. Спасибо.

Неужели он нанял кого-то другого? Но кто в Колдвелле занимался тем же, чем и она?

— Ты даже не хочешь узнать, что я накопала?

— Твоя миссия окончена. — Мужчина снова улыбнулся в той же профессиональной манере, из-за которой можно было поклясться, что он адвокат или судья. А не нарушитель закона в глобальных масштабах. — С нетерпением жду нашего дальнейшего сотрудничества в ближайшем будущем.

Один из телохранителей за его спиной сделал пару шагов вперед, будто собирался избавиться от мусора в кабинете.

— В том доме что-то происходит, — сказала она, разворачиваясь к двери. — Кто бы это ни был, он хорошо скрывается…

— Я не желаю, чтобы ты туда возвращалась.

Она остановилась и оглянулась. Голос Бенлуиса был таким же спокойным, как и всегда, но в глазах светилась решимость.

О, а это уже интересно.

Единственным приемлемым объяснением этого может быть только то, что мистер Таинственность из большого стеклянного дома предупредил Бенлуиса держаться от него подальше. Неужели ее недолгий визит не остался незамеченным? И в результате, учитывая крутизну дела, последовали грубые методы, принятые в наркобизнесе?

— Печешься обо мне? — тихо спросила Сола. В конце концов, они вернулись с Бенлуисом к спокойному разговору.

— Ты чрезвычайно ценный ресурс. — Улыбка сопровождала ядовитость этих слов. — А теперь ступай и береги себя, нинья [49].

Ай, нафиг… препираться с ним себе дороже. Тем более она в любом случае получит оплату… так какого хрена ее должно это заботить?

Махнув ему, она зашагала к двери и спустилась вниз по лестнице. Выйдя из галереи, Сола направилась к задней части здания, где легальные сотрудники работали в течение законного рабочего дня. Обходя каталожные шкафы и столы, казавшиеся кукольными из-за высокого, пятнадцатиметрового потолка, она прошла по узкому, напичканному только камерами видеонаблюдения коридору.

Стучать в дверь было бессмысленно, но Сола все равно это сделала. Толстые огнеупорные панели поглощали создаваемый костяшками пальцев звук, словно были голодны. Чтобы помочь брату Бенлуиса понять, кто пришел — не то, чтобы Эдуардо в этом нуждался — она повернулась к ближайшей камере, полностью показывая свое лицо.

Дата добавления: 2015-11-04