|
Читайте также: |
другом глиняном календаре месяц июнь показан удвоенным знаком солнца
158.
Торжественное празднование Купалы с кострами, зажженными
"живым огнем", общеизвестно. Этнография дает нам множество примеров
того, что празднование середины лета продолжалось и после Купалы,
создавая, как и в случае зимнего солнцестояния, двенадцатидневный
праздничный цикл, завершавшийся днем Петра и Павла (29 июня) и днем
12 апостолов (30 июня). На петров день производились всякие
хозяйственные расчеты: на петров день "всем миром" устраивалась
"братчина-петровщина". "Петр-Золотые Ключи" -- олицетворение солнца
159.
Существует поверье, что в петров день солнце при восходе
"играет", испуская какие-то особые лучи и "ленты". Старики восходили
перед рассветом на горы, чтобы караулить солнце. Интересна такая
деталь: когда ожидали солнечного восхода, то "делали большой круг из
борон, поставленных зубьями вверх". Иногда под петров день "делали
белое чучело человека и прятались за ним" 160.
На петров день, завершавший двенадцатидневный летний цикл,
приносили в жертву быка и съедали его всем селом. На братчину
приезжали из дальних деревень 161. К этим дням купальско-петровских
празднеств в русских деревнях вышивали особые ритуальные полотенца
с женским божеством и огромными солнечными знаками и идеограммами
земли 162.
Вполне вероятно, что "воздухохождение Александра", сына
солнечного Аполлона, сына Аммона, могло быть олицетворением этих
двенадцатидневных празднеств в честь солнца и бога света.
Неудивительно, что такой праздник был приравнен в народном
сознании к важнейшим церковным. В орнаментике Георгиевского собора
вознесение на грифонах поставлено рядом с вознесением Христа. Едва
ли следует сомневаться в том, что здесь перед нами очень смелый и
уверенный шаг в сторону прадедовских верований, поставленных на один
уровень с христианскими.
В Дмитровском соборе южный фасад представляет собою
следующее: в центральной закомаре -- мудрый Соломон; в западной
закомаре в настоящее время находится резное изображение крещения
Иисуса Христа, а в восточной -- "вознесение Александра Македонского"
163.
158 Рыбаков Б. А. Календарь IV в. из земли Полян. -- Сов.
археология, 1962, № 4, с. 80 и 69.
159 Мельников П. И. (Андрей Печерский). В лесах. СПб., 1909,
с. 343.
160 Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды..., с.
253-255.
161 Максимов С. В. Нечистая неведомая и крестная сила. СПб.,
1903, с. 478.
162 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 521-523.
163 Закомара с крещением. См.: Вагнер Г. К. Скульптура
древней Руси, с. 245, рис. 150. Автор считает композицию крещения
возникшей лишь в XIX в. (с. 234), но ничто не мешает нам полагать,
что реставраторы лишь возобновили прежний сюжет. Она очень хорошо
вписывается в окружающие ее фигуры грифонов, птиц и зверей.
Две симметрично расположенные композиции могут
соответствовать двум симметричным (в годовом цикле) солнечным фазам:
зимнему солнцестоянию (крещение завершало зимние "святки") и летнему
солнцестоянию (петров день завершал летние солнечные праздники).
В таком случае южный фасад, обращенный к солнцу, мог
содержать идею вечного движения солнца и солнечного света от зимнего
малого и холодного свечения к ярому разгару света и зноя "макушки
лета".
Программа скульптурной символики двух соборов различна, но
расположение композиции с Александром и грифонами и там и здесь не
противоречит допущению, что за "вознесением Александра" скрывается
иносказание, подразумевающее некое божество, связанное с небом и
солнцем и не замененное в данном случае каким-либо христианским
соответствием. Это допущение очень хорошо подкрепляется историей
петровского поста, предшествующего петрову дню.
Русская церковь, очевидно, уже в первой половине XI в.
осуществила наступление на цикл пышных и многодневных разнообразных
языческих празднеств, приходившихся на середину лета, учредив
неизвестный грекам петровский пост в середине лета. Даже
митрополит-грек Георгий (1061-1073) недоумевал по поводу этого
русского нововведения: "Несть лепо подражати мясопусту других по
пянтикостии (через неделю после троицы) чрез (вопреки) письмена
святая -- един бо мясопуст уставихом" 164.
Новый пост накрывал собою (в зависимости от пасхи) дни от
конца мая до 28 июня включительно или же от 20 до 28 июня. В любом
случае прадедовская русальная неделя, Купала и весь
двенадцатидневный цикл летних солнечных игрищ и пиршеств подпадали
под запреты петровского поста. Вплоть до XIX в. в народе ощущалось
неудобство и как бы незаконность этого поста: "Пост этот выдумали
попы вместе с бабами" 165.
Другого случая такого давнего и упорного расхождения
церковного календаря с народным мы не знаем.
Все это приводит нас к выводу, что в композицию "вознесения
Александра" в средние века вкладывался особый, далекий от
литературного прототипа смысл.
В закомарах православных соборов наравне с "господскими"
праздниками возвышалось изображение божества света, солнца, летнего
расцвета природы, облеченное в легальную форму прославленного царя
(сопоставляемого иногда с Соломоном), но, вероятно, всеми понимаемое
тогда как образ языческого Дажьбога. Родство литературного
Александра с солнечным Аполлоном облегчало смысловую связь.
Русские церковники третьей четверти XII в. знали литературу
об Александре и старались противопоставить его волшебным грифонам
христианский божественный промысел. Митрополит Климент Смолятич,
читавший античных авторов и знавший, что "Димитра (Деметра) -- бо
земля ся нарицает", писал своему корреспонденту о грифоне Александра
Македонского:
"... Ни грипп Александрова въздухохождения от Египетьскыя же
жатвы в халдейскую яму скоростью принесе пророка питать (а "сила
божия"). А грипп зовется Ног, иже Александрова въздухохождения
еллиньскаа писания сказають..." 166
Климент сознательно снизил легендарный эпизод с полетом на
небо, назвав его всего лишь "воздухохождением". Однако такие
академические рассуждения ученого митрополита не могли поколебать
широко укоренившегося убеждения, что древний гонимый культ обрел
изящную законную новую форму.
Совершенно естественно, что церковники-ригористы должны были
быть возмущены подобным воскрешением одного из важнейших языческих
культов, приуроченного к летнему разгару солнца "в петровки".
Введение петровского поста не приглушило древние обряды. На
рубеже XII -- XIII вв., т. е. именно в то время, когда выполнялись
скульптурные композиции на белокаменных соборах, появилось
специальное поучение: "Петра недостойного сказание о посте и о
молитве устава и чина церковного" 167. Автора больше всего заботят
два поста, предваряющие оба двенадцатидневных праздника -- зимние
святки ("филипово говение") и летний купальский цикл ("петрово
говение"). Оба эти поста автор приравнивает к великому посту,
требуя, чтобы люди клали по 300 земных поклонов каждый день.
Особенно он озабочен летним постом.
"И по съшьствии святого духа, рекше по русалиих, такоже
неделю прейти, славяще пресвятую троицю до дне всех святых (накануне
петровского поста) И отътоле дьржати по уставу отьческу до Петрова
апостола дне... чистотою и въздерьжанием от всякого зла..." 168
164 Голубинский Е. Е. История русской церкви, т. I, вторая
половина тома, с. 465.
165 Максимов С. В. Нечистая неведомая и крестная сила, с.
477.
166 Никольский Н. К. Литературные труды митрополита Климента
Смолятича, писателя XII в. СПб., 1892, с. 133 и 136.
167 Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с.
148-158.
168 Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 152.
"Петрово говейно", покрывавшее собою праздник Ивана Купалы,
вместо щедрых пиров принуждало к сверх-постному пропитанию: "в среду
и в пяток -- хлеб с овощом единою днем" и 300 земных поклонов.
Бичевались такие грехи: убийство, разбой, неслушанье божьих
заповедей, душегубство, "чародейство, науз (амулетов) ношение,
кощюны, идолослужение, моленья колодезная и речъная, песни
бесовъскыя, плясания... играния бесовъская". Почти все религиозные
проступки (особенно моления у источников и рек) могут быть отнесены
к купальским хороводам и пляскам, проводимым обязательно у реки. В
противовес разгульным праздникам автор рекомендует: "Постъныя дни
радостию духовною проводим с чистотою!"
Здесь перед нами поучение, направленное против древних
прадедовских обрядов, но есть и еще одно поучение, автор которого
бичует не столько обывателей, справляющих старые праздники, сколько
тех скульпторов, которые изготавливали "болванов выдолбленных",
изображали ("творили") "тварь во образ человеческ".
Речь идет об известном поучении, сокращенно называемом "Слово
о твари и о дни рекомом неделе" 169. Относится оно также к XII --
XIII вв. Слово "тварь" следует понимать прежде всего как "изделие",
"произведение" 170 и лишь в переносном смысле как живую тварь,
сотворенную, сделанную богом.
169 Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с.
78-83; Лихачева О. П. К изучению "Слова о твари". -- ТОДРЛ, XXIV.
Л., 1969, с. 68-71.
170 Срезневский И. И. Материалы..., т. III, стлб. 930.
Прежде чем рассматривать содержание "Слова о твари",
воспроизведем в памяти только одно прясло южной стены Дмитровского
собора, то самое, в закомаре которого высится "выдолбленное"
изображение "Александра".
1. Верхний ряд (над окном). Два зверя и две птицы,
устремленные к Александру. По всей вероятности, это птицы, которые
"еллинским языком свыше зваста" и вернули царя на землю.
2. Второй ряд (над окном). В центре -- Александр на грифонах,
по правую руку от него -- грифон, поймавший зайца, по левую --
грифон и лев.
3. Западнее окна. 1. Птица, поймавшая зайца. 2. Птица. 3.
Зверь у древа. 4. Зверь и растение. 5. Два древа. 6. Всадник --
святой. 7. Два дерева. 8. Лев. 9. Грифон и растение.
4. Восточнее окна. 1. Птица. 2. Птица. 3. Зверь и древо. 4.
Зверь и древо. 5. Два древа. 6. Всадник-святой. 7. Лев. 8. Зверь и
птица
5. Ниже окна. Прямо под окном -- два зверя, а по сторонам --
по два древа.
Сюжеты расположены довольно симметрично. К этому нужно
добавить рассмотренную нами ранее животно-растительную орнаментику
аркатурного пояса, где имеется еще 10 отдельных изображений.
"Слово о твари" бичует три вида нарушений христианского
поведения: во-первых, нельзя поклоняться тому, что "выдолблено",
сотворено человеческими руками; во-вторых, нельзя при помощи
выдолбленных, осязаемых болванов-статуй изобразить неисповедимый
свет, а, в-третьих, нельзя персонифицировать день недели воскресенье
("неделю") как олицетворение солнца и света.
Царем-Солнцем был, как известно, Дажьбог. По всей
вероятности, его одиозное имя было заменено нейтральным и
неопределенным "Свет", а зрительный образ нашел нейтральное
воплощение в "воздухохождении Александра", в котором порой полностью
исчезает сущность македонского царя и остается юноша в одежде,
осыпанной цветами с русальскими жезлами в руках. Кстати, и праздник
солнца приходился на русалии и летнее солнцестояние.
Учитывая все это, "Слово о твари" можно соотнести с
украшением Дмитровского или Георгиевского собора всякими тварями и
"болваном" самого "Света", который внешне был подобен Александру
Македонскому, а по существу для русских люден, воскрешавших в это
время свои прадедовские верования, был древним богом солнца и света
-- Дажьбогом.
Несомненно, что именно как антитеза этого молчаливого
утверждения: "Дажьбог есть Свет", появился в начале XIII в. в той же
Владимирской земле эмалевый образок Иисуса Христа с надписью: IC ХС
АЗЪ ЕСМЕ СВEТ.
*
Мы рассмотрели две категории древнерусских объектов
применения прикладного искусства -- женский личный набор украшений
княгинь и построенные князьями белокаменные соборы XII -- XIII вв.
II там и здесь, во вкусах и устремлениях высшего социального слоя
древней Руси мы увидели множество языческих сюжетов, глубокую
продуманность сакральных тем и преобладание языческой (явной или
полускрытой) символики, которая лишь к началу XIII в. существенно
дополняется христианской.
Вспышка симпатий к прадедовскому язычеству происходит во
второй половине XII в. и, возможно, связана как с разочарованием
социальных верхов в поведении православного духовенства, так и с
новой политической формой, приблизившей в XII в. местные княжеские
династии к земле, к земскому боярству, а отчасти и к населению своих
княжеств вообще. Из предшествующего анализа следует вывод о том, что
древнее сословие волхвов продолжало существовать и много времени
спустя после принятия христианства. Более того, можно думать, что
жреческое сословие совершенствовало свои представления о магической
связи макрокосма с микрокосмом личного убора, о возможности
воздействия на жизненные явления посредством заклинательной
символики и языческих апотропеев. Двоеверие было не просто
механическим сочетанием старых привычек и верований с новыми,
греческими; в ряде случаев это была продуманная система, в которой
вполне сознательно сохранялись древние представления. Прекрасным
вещественным выражением такого язычески победоносного двоеверия
являются вщижские арки из алтаря церкви второй половины XII в.: в
этой модели мира нет ни одного христианского изображения, макрокосм
дан в динамике, а образец Козьмы Индикоплова, описанный в его
"Христианской топографии", дополнен русским скульптором Константином
такими сознательно (и к месту) помещенными языческими персонажами,
как семарглы и ящеры.
Прекрасным примером христианско-языческого двоеверия являются
известные амулеты-змеевики, носившиеся на груди поверх одежды. Они
встречены только в больших городах и, несомненно, связаны с
княжеско-боярскими кругами, так как делались не только из меди, но
и из серебра и из золота (Чернигов, Белгород, Смоленск). Дата их
очень расплывчата: появляясь в XI -- XII вв., змеевики продолжают
бытовать вплоть до XV -- XVI вв. Нередко в позднее время они
копировали механически более ранние образцы, что свидетельствует о
том, что этот вид амулетов высоко ценился.
Исходная форма идет из Византии, так как на змеевиках
преобладают греческие надписи с заклинанием от черной немочи
("истеры"), переводимой на тогдашний русский язык словом ДЪН --
"нутро", "внутренность", "утроба". На лицевой стороне обычно
изображался тот или иной христианский сюжет: Михаил архангел,
богородица, Федор Стратилат, змееборец Федор Тирон, Борис и Глеб,
целители Козьма и Дамиан, крещение, распятие и др. Вокруг
христианских изображений по внешней окружности змеевика идет надпись
(обычно греческая с аббревиатурами), в русском варианте выглядящая
так: СТЪ СТЪ СТЪ ГЬ САВАОФ ИСПОЛНЬ НБО И ЗЕМЛЯ СЛАВ ТВО, то есть:
"Свят, свят, свят господь Саваоф; исполнены небо и земля славы
твоей!" 171 Центральное изображение того или иного христианского
персонажа оказывалось вторичным по отношению к такой всеобъемлющей
надписи. Изображенный в центре святой был или только целителем или
борцом со злом, олицетворенным в виде змея, или мог содействовать
только победе в бою, а круговая надпись была прямо обращена к
повелителю всего необъятного макрокосма. Лицевая сторона была вполне
благопристойно-христианской и особого интереса (кроме некоторых
деталей символической орнаментики) для нас не представляет.
171 Орлов А. С. Амулеты "змеевики" Исторического музея. --
Отчет Гос. Ист. музея за 1916-1925 гг. М, 1926, с. 32.
Значительно интереснее оборотная сторона змеевиков,
прилегавшая к груди владельца и невидимая для окружающих. Здесь
господствуют два восходящих к античности сюжета: отрубленная голова
горгоны Медузы со змеями, вырастающими из нее, и змееногая
прародительница скифов, тоже окруженная змеями. Голова Медузы как
апотропей заимствована из очень древнего мифа о подвигах Персея,
отрубившего наводящую ужас голову этого чудища и пугавшего мертвой
головой своих врагов. В скифском искусстве охраняющий, магический
характер изображения головы Медузы очень выразительно представлен на
заклинательной чаше-омфалосе IV в. до н. э. из Куль-Обы (Керчь).
Центр орнаментированной выпуклой стороны занимает углубление ("пуп"
-- "омфалос", центр земли); вокруг него идет кольцо с дельфинами и
рыбами, возможно, символизирующее мировой океан. Внешняя окружность
чаши занята 12 изображениями головы Медузы, над которыми в местах
соприкосновения голов размещены еще 12. Все 24 головы, обращенные во
вне, образуют сплошное защитное кольцо со всех сторон. В промежутках
между головами чудовища вычеканены 24 головы длиннобородых старцев
в особых шапках; по сторонам каждой изображено 6 клыкастых кабаньих
рыл; всего на чаше 144 кабаньих головы. Между "морем" и головами
горгон размещены символы Геракла: палица и львиная морда 172. Общий
смысл этой заклинательной чаши ясен: "Да отступит зло от земли и
моря повсеместно!" Старцы, возможно, жрецы, обеспечивающие
довольство, символизируемое свиньями. О существовании каких-то
отголосков мифа о Персее в древней Руси свидетельствует наличие в
русской "Александрии" рассказа о подвигах Александра, будто бы
отрубившего устрашающую голову "Горгонии".
172 Gold der Skythen ans der Leningrader Eremitage. Munchen,
1984, t. 119-120.
Второй вариант, встречаемый на исподней стороне русских
змеевиков, -- змееногая богиня -- прямо связан со скифской легендой
о происхождении скифов (кочевых) от Геракла и змееногой богини. Он
тоже хорошо представлен в искусстве царских скифов и, в отличие от
мифа о Персее, может считаться скифской спецификой.
Рассмотрим в качестве примера самый знаменитый из
древнерусских змеевиков -- так называемую "черниговскую гривну".
Этот огромный золотой змеевик принадлежал, по-видимому, Владимиру
Мономаху; он был утерян князем во время охоты на речке Беловосе под
Черниговом, где Мономах княжил с 1076/78 по 1094 г. Эти годы дают
дату змеевика. На лицевой стороне в центре дано изображение
архангела Михаила (покровителя Киева), далее идет кольцевая
греческая надпись "Свят, свят, свят...", затем изображена кольцевая
волнистая линия (мировой океан?), а по внешнему краю даны символы
растительной силы ("крины"), обращенные вовне: "Пусть все вокруг
растет и процветает!" Оборотная сторона содержит обычную надпись
заклинания от "истеры" -- дъны и вторую надпись: Г[оспод]И, ПОМОЗИ
РАБУ СВОЕМУ ВИСИЛИЮ. АМИН. Василий - крестное имя Владимира
Мономаха. Сердцевина оборотной стороны змеевика занята сложной
композицией из десяти драконо-змей, окружающих фигуру, у которой
"верхняя часть туловища была женской, а нижняя -- змеиной" (Геродот,
IV-9). Руки и ноги у фигуры на змеевике переходили в змеиные извивы,
завершающиеся драконьими головами. У девы-змеи обозначены груди и
живот, что полностью исключает предположение об отрубленной голове
горгоны 173. Змееногая богиня считалась прародительницей
скифов-кочевников. Протянуть прямую линию связи от
"волхвов-хранильников" Киевской Руси к далеким скифам (не предкам
славян) затруднительно. К сожалению, нам очень мало известно о
византийских филактериях IX -- XI вв. со змеиными композициями.
Создается впечатление, что подобные композиции (голова со змеями и
дева-змея) на территории Руси встречаются чаще, чем в греческих
землях. Возможно, что восприятие античного мифа и скифской
мифологической традиции происходило при посредстве греческого и
славянского населения дунайско-днестровского угла "Русского моря".
Змеевики XI -- XIII вв. являются прекрасным примером русского
двоеверия, спокойно сочетавшего христианские изображения,
православную "трисвятую песнь" во славу Саваофа с античной
"Горгонией" и змееногой скифской Ехидной. Змеевики с их
антично-скифскими реминисценциями хорошо согласуются и с мифом об
Аиде и Персефоне, и с преданиями об Александре Македонском, пополняя
этот комплекс мифом о Персее и рассказом о днепровско-черноморской
змееногой деве.
Двоеверие являлось не просто результатом терпимости церкви к
языческим суевериям, оно было показателем дальнейшей исторической
жизни аристократического язычества, которое и после принятия
христианства развивалось, совершенствовалось, вырабатывало новые
тонкие методы соперничества с навязанной извне религией.
Часть третья: Двоеверие – 11-13 века
Глава тринадцатая: Языческие обряды и празднества 11-13 веков
Драгоценнейшим свидетельством древней календарной регламентации языческих аграрных молений является разобранный выше календарь IV в. н. э. из Киевщины. Отштампованные на сосуде для священной воды знаки этого календаря отмечали дни празднеств и молений о дожде на протяжении всей жизни яровых хлебов на поле: 1. Праздник первых ростков -- 2 мая. Постепенно был заменен праздником Бориса и Глеба ("Бориса-Хлебника", "Боришь-день"). 2. Моления о дожде с 20 по 30 мая. 3. Ярилин день -- 4 июня. 4. Моления о дожде с 11 по 20 июня. 5. Праздник Купала (позднее Иван Купала) -- 24 июня. 6. Моления о дожде с 4 по 6 июля. 7. Отбор жертв для праздника Перуна 12 июля. 8. Моления о дожде с 15 по 18 июля. 9. Праздник Перуна (ильин день) 20 июля. 10. Начало жатвы -- 24 июля. Моления о прекращении дождей. 11. "Зажинки", окончание жатвы -- 7 августа. Праздник "первых плодов" ("Спас" 6 августа). Составление такого детального и точного календаря, оказавшегося очень устойчивым вплоть до XIX в., было результатом многовековых наблюдений, приведших славянских пахарей Среднего Поднепровья к познанию оптимальных сроков дождей для яровых хлебов. Оформление аграрно-языческого календаря было, несомненно, делом жреческого сословия, тех волхвов-"облакопрогонителей", которые аккумулировали вековые наблюдения над природой и соотносили их с урожайностью своих полей, своей "жизни". Проникнуть в общую годичную структуру дохристианского календаря очень трудно, так как подвижность пасхального цикла церковного календаря смещала сроки праздников в диапазоне 35 дней (пасха праздновалась в сроки между 22 марта и 25 апреля). В зависимости от пасхи сдвигалась древняя масленица и другие праздники на 49 дней до пасхи и на 50 дней после пасхи. Судя по тому, что еще в XIX в. бытовал тайный народный календарь, оберегаемый от духовенства, в древности, очевидно, существовали ежемесячные праздники, отмечаемые по пятницам 1. Ежемесячные праздники "календы" хорошо известны нам у римлян (calendae, kalendae); русские книжники были знакомы с ними ("каланди суть первии в месяци днье"), но, очевидно, только по переводной литературе. Народная форма у всех славян с другой корневой основой -- не "cal" (архаичное "kal"), а "кол", возможно, связанной с понятием "круга", "солнца". Русское: "колада", "коляда"; укр. "колядь", болгарское "колада", "коляда", "коленде", чешское "koleda"; сербское "коледа" и т. п. 2 Этнографически празднование коляды связано или с рождественским сочельником (24 декабря) или же шире, с зимними святками вообще (25 декабря -- 6 января), но и в церковном календаре и в народном ощущаются следы более частого празднования коляды: на пасху и 1 марта ("... коляды... в 1 день марта месяца съвьршаемое тгржьство" (Новг. Кормчая 1280) 3. Крайне интересна связь святочной коляды с днем пятницы, объяснимая только в свете упомянутого выше свидетельства о праздновании 12 пятниц на протяжении года. Одна из рождественских песен-колядок звучит так:
Пятница, Пятница, Все лето-то тепло, Святая нареченная, Всю зиму холодну, Мы тебя, Пятницу, Всю осень богату Ждали-дожидали Едва дождалися. Неделю всю Глаза охвостали 4. Весну-красну
1 Подробнее см.: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981, с. 388-392. 2 Соколов Ю. М. Русский фольклор. М., 1941, с. 142. 3 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1958, т. I, стлб. 1263. О коляде на пасху -- устав 1193 г. 4 Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия. Л., 1984, с. 56. Записано во Владимирской обл. (с. 469).
Ознакомление с историей календ и коляды наталкивает на мысль, что в этом обряде отразился весьма архаичный, по всей вероятности, индоевропейский, пласт представлений. Календы были некогда у греков, но настолько давно исчезли, что римляне, заимствовавшие у них эти празднества, в дальнейшем сложили поговорку: "ad Calendes Graecas", т. е. -- никогда. У римлян отсутствовала буква "к", равнозначная греческой каппе, но слово "календы" первоначально писалось через каппу: "kalendae"; всего в латинском языке только четыре заимствованных слова писалось с употреблением греческой буквы "к". Император Юстиниан расширил празднование январских календ на все время зимних святок -- от рождества до крещения. Так как это время было временем теснейших связей славян с Византией, то реформа могла повлиять на то, что календами-колядой в славянской округе стали преимущественно называть не празднества начала каждого месяца (вероятно, связанные с лунным календарем), а празднование начала нового года. Обряд колядования очень прост и не нарушает обычного течения Дата добавления: 2015-11-03; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав
|