Тайна открывается

Обвиняемый замолчал. Никто не торопит его и не за­дает вопросов.

Все чувствуют, что наступил момент, когда тайна будет открыта.

Судья, присяжные, весь собравшийся народ— все слушают, затаив дыхание и не сводя глаз с обвиняе­мого.

В тишине опять раздается голос Мориса Джеральда:

— Потом мне пришла в голову другая мысль: завер­нуть труп в серапэ, которое все еще оставалось на нем, а сверху прикрыть его моим плащом. Я надеялся этим способом уберечь его от хищников до момента своего возвращения.

Я уже снял с себя плащ,но тут у меня созрел новый план, как мне показалось — более разумный: вместо того чтобы возвращаться одному в форт, я решил, что надо взять с собой и тело покойного юноши.

С этим намерением я привел своего коня и уже со­брался было поднять на него труп, как вдруг заметил неподалеку лошадь Генри Пойндекстера. Животное спокойно паслось,словно ничего не произошло; поводья волочились по земле, и мне нетрудно было его поймать.Труднее было заставить лошадь стоять спокойно, осо­бенно когда я ее подвел к трупу хозяина.

Мне удалось поднять тело юноши на лошадь, но удержать его в устойчивом положении я никак не мог— труп был одеревеневший и все время соскальзывал. После нескольких неудачных попыток я увидел, что это ни к чему не приведет.

Тут мне пришла в голову еще одна мысль. Мне как-то пришлось читать, что в степях Южной Америки ин­дейцы перевозят трупы своих товарищей, усадив покойника верхом на лошадь и привязав его тело к седлу. Почему бы и мне не поступить так же с трупом Генри Пойндекстера?

Я сделал сначала попытку усадить покойника на его собственную лошадь, но седло оказалось недостаточно глубоким. У меня опять ничего не вышло. Оставалась еще одна возможность: надо было обменяться лошадьми.Я знал,что мой конь не будет сопротивляться; кроме того, мексиканское седло с его глубоким сиденьем долж­но прекрасно подойти для этой цели.

Вскоре мне удалось усадить покойника и вставить его ноги в стремена. После этого я отрезал кусок лас­со и привязал труп к седлу. Теперь он никак не мог упасть.

Оставалось придумать, как поступить с головой. Я поднял ее с земли и попробовал снять шляпу. Это оказалось совершенно невозможным: голова очень силь­но распухла, и сомбреро туго сидело на ней. Убедив­шись, что шляпа не может соскочить, я продернул кусок веревки сквозь ее пряжку и таким образом привесил голову к луке седла. На этом кончились мои приготов­ления.

Не теряя времени, я вскочил на лошадь Генри Пойндекстера; гнедой же покорно последовал за мной. Так мы отправились по направлению к сеттльменту. Не про­шло и пяти минут, как я был выбит из седла и тут же лишился сознания. Если бы не это обстоятельство, я не стоял бы здесь перед вами в положении обвиняе­мого.

— Выбиты из седла?— воскликнул судья.— Как это случилось?

— Это была простая случайность, или, вернее, это произошло благодаря моей неосторожности. Я вскочил на чужую лошадь и не взял в руки поводья. Я привык управлять моей лошадью только голосом и коленями. Не успели мы отъехать, как лошадь повернула голову и вдруг в испуге бросилась в сторону, пустилась беше­ным галопом — она увидела за собой странного всадни­ка. Я хотел схватить поводья, но это было не так про­сто: лошадь неистово мчалась, поводья соскользнули, и мне трудно было дотянуться до них.

Я пробовал исправить свою ошибку, пытался поймать ремешок уздечки и не следил за направлением, куда мчала меня лошадь. Только тогда, когда меня больно хлестнула ветка по лицу,я сообразил, что мы уже ска­чем не по открытой дороге, а попали в лесные зарос­ли. После этого все мое внимание было сосредоточено только на том, чтобы отстранить со своего пути колючие ветки акации, которые легко могли выбить ме­ня из седла. Я довольно успешно боролся с этим препятствием, хотя мои руки были все исцарапаны ши­пами.

Но вот мне преградила путь толстая,горизонтально вытянутая ветка огромного дерева— она простиралась так низко над землей,что была на уровне моей груди. Моя испуганная лошадь стремглав бросилась прямо под нее. Куда она ускакала дальше, я не имею представле­ния. Вы, наверно, это знаете лучше меня. Могу вам только сказать, что я остался распростертым на земле под этим деревом, с большой ссадиной на голове и огромной опухолью на колене.

Однако я это обнаружил только два часа спустя, когда ко мне вернулось сознание.

Я очнулся и увидел,что солнце уже высоко на небе,а надо мной кружат коршуны.Меня мучила жажда, и я решил отправиться в поиски за водой, но когда поднял­ся на ноги, обнаружил, что не могу сделать ни шагу. Больше того— я едва мог стоять.Оставаться же на месте— я это хорошо понимал— было равносильно смерти.

И вот я сделал над собой невероятное усилие и дви­нулся в путь.Мне казалось, что где-то недалеко должен протекать ручей. То ползком на четвереньках, то на ко­стыле, который я тут же себе смастерил, страдая от каждого движения, я наконец добрался до ручья, уто­лил жажду и заснул…

Проснувшись, я увидел, что меня со всех сторон окружили койоты. Было ясно, что они избрали меня своей жертвой. И на самом деле, они стали приближаться и скоро набросились на меня. К счастью, со мной был охотничий нож, и я мог защищаться. Между нами завя­залась отчаянная борьба.

Конечно, я стал бы жертвой этих отвратительных хищников, если бы меня не спас счастливый случай: ко мне на выручку прибежала моя собака Тара, мой верный друг.Вероятно, она долго бродила по лесу, разыскивая меня. Как бы там ни было, но она пришла как раз во­время, чтобы выручить меня из когтей неминуемой смерти. Она живо расправилась с несколькими койотами, и вскоре все они разбежались.

Усталый до изнеможения, я сейчас же заснул, или, вернее, впал в забытье. Когда я очнулся, то был в со­стоянии обдумать положение. Я решил послать весточку домой, надеясь использовать собаку в качестве почтальо­на. С этой мыслью я черкнул несколько слов на своей визитной карточке.

Несмотря на то что мой слуга был неграмотен,я не сомневался,что он узнает, от кого эта весточка, глав­ным образом потому, что это была моя карточка. После этого он,конечно, обратится к кому-нибудь за дальнейшими объяснениями, тем более что я писал кровью.

Я завернул записку в кусочек кожи, которую выре­зал из подкладки шляпы, заткнул ее за ошейник собаки. Теперь оставалось самое трудное: уговорить Тару рас­статься со мной. В конце концов мне удалось все-та­ки отправить ее домой. Мое письмо было доставлен но по назначению — об этом, правда, я узнал только вчера.

После того как собака ушла, ко мне подкрался ягуар— злейший хищник здешних мест.Чем кончилась эта неприятная встреча, не могу сказать— я заболел горячкой и лишился рассудка. Пусть об этой схватке вам расскажет мой отважный спаситель— Зеб Стумп. На­деюсь, что он успеет во-время прийти сюда, чтобы дать свои показания.

Для меня этот случай остался неразгаданной тай­ной.

С этого момента я помню только тяжелые кошмары,перемешанные со счастливыми сновидениями. Только вчера у меня прояснился разум. Я очнулся в стенах тюрьмы, в положении преступника, обвиняемого в убий­стве.

Больше мне нечего добавить.

Исповедь обвиняемого, простая и искренняя, произве­ла сильное впечатление на присутствующих.Большин­ство уже не сомневались в его невиновности. Но все же это только слова.Для того чтобы снять обвинение, нуж­ны еще подтверждающие показания свидетелей. Где же тот свидетель, от которого так много зависит? Где Зеб Стумп?

Все смотрят вопрошающе на линию горизонта, где сапфировая синева неба переходит в изумрудную зелень саванны.

Глава XCV

Дата добавления: 2015-10-28