На утро. Неожиданные открытия

Доминик
Я глубоко вдохнула, пытаясь унять лихорадочное сердцебиение. В мыслях липкий вакуум, а в сердце ни к месту вспыхнувшая надежда. На что? Побитый и жалкий Джеймс Поттер пал к моим ногам с запоздалыми извинениями, и жизнь наладилась - так что ли? Зачем он вообще это сделал? Доставляет удовольствие ковыряться в старых обидах и поруганных мечтах стервозной кузины, отравляющей своим ядом его безупречную жизнь? Или фамильное благородство Поттеров наконец дало о себе знать? Тьфу, тошнит от лицемерия и убогости жизни.
Я набрала побольше воздуха в легкие. Пора встретиться с болью лицом к лицу. Я и так слишком долго убегала от нее.
- Зачем, Поттер? - карие глаза встречают усталый взгляд голубых с пугающей непоколебимостью.
- Что именно? - он что, издевается?
- Тебе не кажется, что глупо задавать вопрос, на который знаешь ответ? - он тяжко вздохнул, и на миг мне почудилось, что во взгляде мелькнула обреченность. С чего бы вдруг?
- Никки, - он смутился и чуть покраснел под моим тяжелым взглядом, - Доминик, что тебя так удивляет? То, что я раскаялся в своем безрассудном глупом поступке или то, что смог признать свою неправоту перед тобой? - он рассеянно провел по волосам, становясь похожим на расстроенного ежика, которых я в детстве подкармливала, пока мама не видела.
- Пожалуй, стоит иначе сформулировать вопрос: неужели ты всерьез полагаешь, что мне нужны твои извинения? Допустим тогда, в мои пятнадцать, и волновали, но сейчас. Тебе не кажется, что ты немного опоздал? Совсем чуть-чуть. Всего-то на четыре года, - я насмешливо выгнула бровь, всем видом демонстрируя плохо скрываемый сарказм. Вот только кого я обманываю? Пульс зашкаливал, сердце стучалось о ребра так, словно готово было рассыпаться в пыль, а мысли сплелись в клубок беспрестанно шипящих ядовитых змей. Поттер, просто уйди и оставь мне поломанную, но безопасную жизнь. Без тебя.
- Дом, ты можешь обмануть кого угодно, но не меня, - он что, прочитал мои мысли? - Ты ведь не такая, не можешь быть такой. Из тебя старательно лепили Снежную королеву, не замечая, что на самом деле ты Герда. Добрая девочка со светлой душой. Моя солнечная девочка. Ты не обязана меня прощать, пытаться общаться или что-то еще, но будь настоящей, не прячься в непробиваемый панцирь железной леди. Прошу, не нужно, - я ошалело смотрела на него, бестолково хлопая ресницами. Он точно издевается, по-другому и быть не может! Не может же он всерьез говорить эту чушь, надеясь, что я проникнусь и кинусь ему на шею, хотя… он говорит не о себе. Мерлин, навязался же ты, Поттер, на мою голову.
- Просто уходи, - он выглядел, как брошенный щенок, но я не собиралась отступать, только не сейчас, - думаю, ты уже все сказал, так что не смею задерживать, - я широким жестом указала на дверь. Одному Мерлину известно, каких сил мне стоило сохранять непроницаемое выражение лица в этот момент.
- Надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся, - Джеймс встал и, опустив голову, вышел. Не обернулся, не посмотрел напоследок, просто ушел. И почему-то я была уверена, что следующая встреча состоится намного раньше, чем мне бы этого хотелось. Черт, кого я обманываю! Хочу, еще как хочу, но запрещаю себе этого желать.
Может стоит прямо сейчас запечатать камин, спустится вниз и предложить ему чашечку чая? Я фыркнула, осознавая всю нелепость этой мысли. Какой, мать вашу, чай! Милый, ты меня трахнул, поиздевался над чувствами, свалил из жизни на несколько лет, потом извинился непонятно зачем, уложил в постель, дождался, пока я высплюсь, после чего я тебя послала, так почему бы нам не устроить чаепитие с круасанами? Мерлин, как можно в совершенстве разбираться в политическом и социально-экономической жизни страны, но быть такой непроходимой дурой во всем остальном?
Я раздраженно ударила кулаком ни в чем неповинную подушку, потом еще раз, и еще, и еще. От бессильной злости горло сдавило спазмом, а к глазам подступили непрошеные слезы. Почему, почему, почему Поттер становится апогеем всех моих неудач? Почему он появляется именно в тот момент, когда и без него все рушится, погребая меня под осколками? Чувствую, как по щекам полились-таки слезы. Замечательно. Прекрасно. Очаровательно. Еще чуть-чуть терпения, и превращусь в психованную истеричку или, того хуже, в сентиментальную барышню, зачитывающуюся любовными романами и разводящую сопли-слезы над очередной мелодрамой. Какой кошмар! Эта мысль словно встряхнула меня, заставляя прийти в себя.
Нельзя так расслабляться. Стоит дать волю слабости, и поминай, как звали. Развалюсь на осколки и буду восседать на руинах разбитых надежд и поруганной чести. Ни в коем случае. Я наспех смахнула слезы со щек и отправилась в душ. Вода всегда отрезвляла, а если представить, что это волны моря, плещущегося рядом с «Ракушкой», на душе немного потеплеет, напоминая о хорошем, теплом, вечном.
Вода стекала теплыми струйками по волосам, груди, ногам, стекая в канализацию, но сейчас не приносила успокоения. Слишком свежи были воспоминания. В воздухе витал его запах: немного мускуса, алкоголя и раскаяния. Бред полоумной, честное слово. Раскаяние не имеет аромата или вкуса по определению, но я ощущала его кожей. Загнанные в самый дальний уголок души чувства вспыхнули с новой силой. Я сделала это, призналась в слабости. Джеймс сумел расколоть бесстрастную маску, забрался холодными пальцами в сердце и явил свету ту пятнадцатилетнюю девчонку, что отчаянно была в него влюблена.
Я выключила душ и набрала ванну. Предстоял долгий сеанс психотерапии один на один. Я слишком честна, чтобы лгать себе. По крайней мере, осознанно. Глубоко вздохнув, зажгла ароматические свечи в надежде прогнать навязчивый аромат Поттера хотя бы из ванной и опустилась в пенную воду.
«Джеймс, Джеймс, Джеймс», - как заклинание крутилось в голове. Почему именно он? В детстве Джеймс был единственным, кто не сторонился меня, взахлеб рассказывал о квиддиче и подолгу гулял по побережью моря, взяв меня за руку, смеясь и периодически ероша волосы. Он был смешным, внимательным и ласковым, даже роднее и ближе родителей, а потом связь оборвалась. Джим уехал в Хогвартс. Нет, он, конечно, приезжал на каникулы и все такое, но Доминик Уизли уже не была в центре его вселенской, теперь она стала одной из кузин, изредка мелькающих где-то на периферии. Я плакала в подушку, однажды даже попыталась поговорить с ним, но Джеймс лишь отмахнулся. Пожалуй, именно с того момента я стала понемногу холодеть, едва ощутимо, но застывать. Впервые другими глазами я на него посмотрела, когда увидела пятикурсника Поттера, лапающего какую-то девчонку за гобеленом, а та стонала и выгибалась ему навстречу. Тогда я нарушила свою клятву, данную после его отъезда - никогда не плакать из-за Джима, - а потом… Потом все смешалась в калейдоскоп. Джеймс едва ли замечал меня в коридорах школы до его седьмого курса. Тогда уже он посмотрел на меня другими глазами, правда, я была слишком юной и глупой, чтобы понять это. Разгадай я те взгляды и прикосновения тогда, возможно, и не было бы той ночи, перевернувшей всю мою жизнь, как предыдущую, так и последующую.
Я набрала в легкие воздуха и ушла с головой под воду. Не хочу вспоминать Выручай-комнату, лепестки роз, блестящие глаза и горячие руки. Это было настолько же прекрасно, насколько и фальшиво. С другой стороны, почему фальшиво: Джеймс хотел секса и получил его, откуда ему было знать о моей детской влюбленности. К тому же он ничего не обещал. Я сама пошла за ним, доверилась и отдалась, в конце концов, тоже сама.
Под веками начали расплываться разноцветные круги, а грудь сдавило стальным обручем. Пришлось вынырнуть, а жаль. Меня оглушили собственные выводы. Неужели я оправдываю Джеймса Сириуса Поттера? Оправдываю его поступок, фактически обвиняя себя? Все из-за его гребаных извинений. Зачем раздувать тлеющие после пожара угли, если не можешь наверняка предсказать последствия? Идиот!
Но противный червячок внутри не давал покоя. Я же обещала себе быть предельно честной. Мерлин меня подери, я не виню Поттера в своем падении, образно выражаясь. Теперь. Впрочем, пожалуй, я всегда понимала, но отказывалась признавать, что все эти злость, раздражение, бравада - лишь способ защиты от окружающего мира, но в первую очередь от Джеймса. Я годами выстраивала каменные стены, чтобы он больше не сделал мне больно, чтобы никто не посмел считать меня уязвимой и доступной, чтобы никто больше не забрал мое сердце. Самая большая ирония в том, что Поттер его так и не отдал. Эгоист чертов. Я невесело усмехнулась, разглядывая запотевшие стекла душевой кабинки.
Возможно, именно так выглядит книга судеб? Стекающие водные струи рисуют изломанные линии жизни, подергиваемые со временем легкой дымкой, чтобы однажды нанести новый удар. А кто-то неведомый, Мерлин, Мордред или Моргана, бесстрастно наблюдают за сием действом, играя в шахматы, а может, и в плюй-камни. Как иронично. В сущности переживания конкретного человека волнуют только его самого, вероятно, еще родителей. Друзья - придуманная иллюзия близости, созданная для оправдания собственной болтливости. Психоаналитики - безликие люди, зарабатывающие на хлеб утиранием соплей, в тайне унижающие своих клиентов. Семья - скопление людей, вынужденных интересоваться твоими радостями и горестями, отдавая дань сложившимся традициям. Жизнь - парад лицемерия и бал фарса. Миром правят деньги и власть, а люди - лишь жалкие пешки, пытающиеся выбиться хотя бы в ферзи. Они так отчаянно хотят верить в чудо, что забывают о реальности. Несчастные.
Я и не заметила, как пролежала в ванне несколько часов, наслаждаясь самобичеванием и психоанализом. До чего же я люблю препарировать собственные чувства, понимая, каким, в сущности, ничтожеством являюсь во вселенском масштабе. Хватит с меня на сегодня. Я разобралась с эмоциями к Джеймсу, но это не могло решить проблему ни на йоту. Нам не суждено быть вместе, так к чему эти терзания и муки? Для остроты ощущений или ложных надежд на счастливое будущее? Как же. Мама упадет в обморок тут же от столь пренеприятного известия, отец непременно преисполнится мыслью о мучительной расправе над наглым мальчишкой, тетя Джинни лишиться рассудка от идеи столь близкого кровосмешения, а дядя Гарри, возможно, он пойдет, как и Гермиона, и только. Иногда мне казалось, что эти двое давно догадались, что между нами с Джеймсом есть что-то кроме родственных чувств. Хотя возможно мой воспаленный мозг играл в ребусы, выдавая желаемое за действительное. А ведь в средневековье в чистокровных семьях женитьба кузенов даже поощрялась. Считалось, что такие дети были в заранее привилегированном статусе, хотя и не всегда здоровы. Впрочем, я даже не совсем человек, а Джеймс не совсем чистокровный. Возможно, наших детей миновала бы такая участь?
Мерлин, да о чем я думаю? Джеймс Сириус Поттер - запретный плод, который мне не суждено сорвать, лишь вкусить и сохранить эти воспоминания, оставляющие кисло-сладкое послевкусие на языке. Да, я люблю его, но ведь не это главное в жизни. Ведь так?
Лили
Пробуждение наступило неожиданно и резко, словно кто-то крикнул в ухо. Хотелось еще понежиться в кровати, обнимая Скорпиуса. Я блаженно улыбнулась и протянула руку, ожидая нащупать рядом мужа, но пальцы чувствовали лишь жесткую подушку, на которой совершенно точно никто не лежал. Я непонимающе открыла глаза, и осознание лавиной обрушилось мне на голову.
Скорпиус в Мунго, мечется в полубреде, истощенный, мертвенно бледный, больной. Страх и тревога мгновенно заполнили сердце, не давая думать. За окном только занимался рассвет, окрашивая небо красноватыми всполохами на стремительно светлеющем небе. Нужно собираться и идти к нему. Скорпиус непременно быстрее пойдем на поправку, если будет чувствовать рядом мое присутствие. Я обязательно прогоню эту нелепую болезнь своими теплом, лаской и любовью.
Я излишне резко подскочила с кровати, отчего голова закружилась, а желудок скрутило рвотным спазмом. Нет, так нельзя. Еще самой не хватало заболеть. Дав себе немного времени, чтобы отдышаться, я отправилась в душ. Минут через десять я была уже полностью готова и уже хотела трансгрессировать в Мунго, как в окно постучалась сова. Кому понадобилось писать в такую рань?
Справившись с дрожащими руками, я развернула хрустящий пергамент, на котором торопливо было выведено «Мы делаем все возможное, но Скорпиусу стало хуже. Я напишу, когда состояние стабилизируется. Не думаю, что тебе стоит сидеть под дверью палаты, сама изведешься, а ему с этого никакой пользы. Дядя Рон»
Ноги подкосились, письмо выпала из рук, и я рухнула в ближайшее кресло. Куда уж еще хуже? Он и так был еле живой, когда дядя Рон появился у нас дома. Что же это за нервное напряжение такое. А если…? Мысль не успела оформиться в голове, потому что… Слишком страшные предположения роились в голове. Нет, нет, нет. Все будет хорошо. В Мунго работают лучшие колдомедики, они его вылечат. Обязательно вылечат. И там дядя Рон. Эта мысль чуть успокоила, но опять накатила тошнота. Нельзя сейчас думать о плохом. Мысли материальны.
Я осторожно встала, чуть покачнувшись. Несмотря ни на что, я должна быть рядом со Скорпиусом. Плевать, что дядя Рон так не считает. Я поклялась быть с ним в болезни и здравии, в горе и радости, и какая же из меня жена, если я брошу мужа одного в казенных больничных стенах? Отвратительная. Вот так вот.
Больше не раздумывая ни секунды, я трансгрессировала прямо к палате мужа. Но, кажется, зря так поспешила. Перед глазами пошли разноцветные пятна, в ушах зашумело, а лоб покрылся испариной. Последнее, что я помню, ощущение падение и стремительно ускользающее сознание.
***
Первым вернулся слух. До меня доносились приглушенные голоса, но как я не пыталась вникнуть, нить разговора ускользала. Следом я почувствовала, что что-то, похожее на жгут или веревку, сковывает мои движения, мелькнувший было страх, угас от пришедшего осознания - я в больнице. И тут же вернулось беспокойство за Скорпиуса. Я попыталась приподняться, но заботливые руки уложили меня обратно. Что происходит?
- Лили, я же просил тебя так не беспокоиться. Я понимаю, что Скорпиус - твой муж, но в твоем положении нужно поберечься и экономить силы, - я узнала голос дяди Рона и, судя по всему, он был встревожен.
- В каком положении? - я недоуменно распахнула глаза, но тут же зажмурилась от яркого света.
- Так ты еще не знаешь? - он чуть снисходительно улыбнулся.
- О чем? Что-то со Скорпиусом? - гнетущее чувство тревоги клокотало где-то внутри, сворачиваясь тугим комом в животе.
- Тебя мутит, и голова иногда кружится, так?
- Да, но такое довольно часто бывает на нервной почве. Что в этом особенного? - я решительно не понимала, куда он клонит.
- Солнышко, ты беременна.
- Я что? - голова пошла кругом, снова подступила тошнота, а виски неприятно заломило. Как беременна? Я не могу быть беременна. Мы совершенно не планировали детей, поэтому я всегда пила контрацептивное зелье. Даже теоретически беременность невозможна. Как? Видимо, все мои мысли отразились на лице, потому что дядя Рон снова ласково улыбнулся и слегка потрепал меня по волосам.
- Ты беременна. Ошибки быть не может, мы несколько раз перепроверили. По всей видимости, в какой-то момент магия Скорпиуса оказалась слишком сильна и сломала барьер, установленный контрацептивным зельем. Такое бывает, пусть крайне редко, но бывает. Знаю, что вы не планировали ребенка, но тем не менее, поздравляю. Первенец - всегда неожиданность, даже если и ждешь его, - известие, мягко говоря, обескуражило. Мы еще слишком молоды для детей, карьера только пошла в гору, да еще эта болезнь Скорпиуса. И ребенок. Маленькая частичка мужа. И меня. На душе потеплело от этой мысли. Все-таки он плод нашей любви. Хотя почему он? А вдруг это девочка. Я всегда мечтала о красавице-дочке с кудрявыми волосами и темными иссиня-черными ресницами. Губы невольно расплылись в улыбке.
- Вижу, тебе сложно осознать эту новость, но не переживай: у тебя еще эдак месяцев семь будет на это, - дядя Рон погладил меня по руке. - Когда Гермиона забеременела Розой, то долго причитала, что теперь вместо защиты домовых эльфов придется посвятить себя пеленкам, но уже через пару месяцев не могла думать ни о чем, кроме ребенка. Впрочем, мы оба знаем, что и с карьерой она не прогадала, - я улыбнулась: все-таки у меня прекрасная семья - любящая и понимающая.
- А можно мне к Скорпиусу пойти? - робкая надежда стремительно таяла под мгновенно посерьезневшим взглядом дяди.
- Нельзя. Пару часиков полежи, отдохни, чуть окрепни. Трансгрессия ослабила тебя, впредь лучше перемешайся камином, а лучше пешком. Прогулки в твоем положении крайне полезны, - я хотела было запротестовать, но он меня перебил: - Через пару часов я сам тебя провожу в его палату. И да, ему стало лучше, - беспокойство чуть отпустило, и я почувствовала стремительно накатывающую усталость. Странно, я же только очнулась и ничего не делала, тогда…
Скорпиус
Почему-то было очень жарко и душно. Я буквально плавился под палящим солнцем. В Англии отродясь не было такого зноя. Я оглянулся по сторонам, рассматривая местность. Насколько хватало глаз, простиралась огромная пустыня, лишь гигантские барханы вносили разнообразие в пейзаж. Меня обуял животный страх. Где я? Как сюда попал? Как выбраться? Я должен быть с Лили: оберегать ее, защищать, холить, лелеять, любить. Вместо этого торчу непонятно где, один, да еще и без палочки. Это неправильно. Так не должно быть.
Прямо перед лицом появилась Доминик. Призрачная, хрупкая, иллюзорная, словно фантом и, окинув меня высокомерным взглядом с ног до головы, произнесла:
- Что-то ты не думал о Лили, когда вколачивал меня в матрац.
- Пошла ты, - она презрительно рассмеялась, - не говори того, о чем не знаешь, - заскрежетал я зубами.
- Прекрасно знаю, милый, лучше, чем ты думаешь, - пропела она и растворилась в воздухе.
Меня душил гнев, огнем выжигая внутренности. Первобытный инстинкт нашептывал: найди и убей. В этот момент пришло осознание, что сейчас я вполне способен совершить убийство, лишь бы никто не знал о том, что произошло. По спине потекли ручейки пота, отрезвляя и придавая сил. Что со мной делает это место? А вдруг темная сторона малфоевской души дает о себе знать, все-таки воспитание не пропьешь?
- Неееееееееет, - мой отчаянный крик разнесся по пустыне, пропитывая собой окружающее пространство, - не здесь мое место, не здесь, - сбивчиво шептал я, закрыв глаза.
Меня обдало ледяным ветром. Разве в пустыне это возможно? Я распахнул глаза и отшатнулся. Со всех сторон окружала такая же пустыня, вот только покрытая сверкающим снегом и льдистыми горами. Холодное солнце отражалась от них, ослепляя. Это невозможно. На такие расстояния даже порталы не действуют. Тогда что?
- Предатель, - раздался над ухом до боли знакомый голос. Я стремительно обернулся и споткнулся о злой взгляд изумрудных глаз. Она знает?! Как? Откуда? Почему?
- Любимая…
- Не смей меня так называть больше никогда. Ненавижу тебя! - мне показалось, что я умираю. Моя Лили не желает видеть меня. И как дальше жить? Я виноват, я ужасно и непоправимо виноват, но я не хочу и не смогу жить без нее. Нужно объяснить так, чтобы поняла, приняла и, возможно, простила.
- Лили…
- Не желаю слушать твои лживые объяснения. Выметайся из моей жизни и не смей показываться на глаза, - яростный блеск ее глаз слепил куда больше всех этих величественных льдов, но это же не Лили. Совсем не та наивная девочка, которую я полюбил. Она никогда не сможет быть такой хладнокровной и равнодушной.
Я зажмурился, считая до десяти. Все пустое, ненужное, никчемное без нее. Я совершенно точно не смогу без нее. Но вслед за этой мыслью пришло понимание - смогу, вот только не хочу. Такая жизнь будет скучной, пресной, однообразной, но будет. Вот только жизнь ли? Жалкое существование.
- Лилс, я люблю тебя, несмотря ни на что и вопреки всему. Да, я тебя предал, но готов посвятить всю оставшуюся жизнь, чтобы загладить вину. Ты нужна мне, - прокричал во весь голос в пустоту.
Первое, что я ощутил - мокрые подо мной простыни и жесткую подушку. Что за черт? Голова гудела, будто выпил пару бутылок огневиски без закуски. Грудь пылала адским пламенем, словно горела изнутри. Пульс зашкаливал, срываясь на истерику. Ничего не понимаю. Рядом что-то противно зашипело.
- Мистер Малфой, - превозмогая слабость, я попытался повернуть голову, но безрезультатно, из горла вырвался слабый стон, - прекрасно, вы очнулись, а то мы уже начали беспокоиться, - из груди вырвался хриплый вскрик, - не беспокойтесь, я сейчас позову целителя.
Шаркающие шаги поспешно удалялись от меня, оставив через несколько минут в тишине. Похоже, я в больнице, но никак не могу припомнить, как здесь оказался. Пока я ломал голову, в комнату кто-то зашел. Наверное, целитель.
- Скорпиус, ты меня слышишь? - я узнал голос Рона Уизли. Значит, Мунго.
- Д-да, - еле выдавил я, тут же закашливаясь.
- Хорошо, говорить буду я, тебе пока рано. Лили вызвала меня сутки назад. Тебя лихорадило, ты метался в бреду, - это объясняет видения, - мы транспортировали тебя сюда и после осмотра диагностировали сильное нервное переутомление и обезвоживание. Полагаю, что у тебя были видения, пока ты был без сознания, которые не отпускали, мучая и забирая как физические, так и магические силы, но раз очнулся, смог побороть наваждение или прошел испытание. Иногда магия коварна и таким образом заставляет осознавать совершенные ошибки или принимать верные решения, - мозг лихорадочно обрабатывал полученную информацию. И чем больше говорил Рон, тем страшнее становилось. Все вставало на свои места.
- Лили очень за тебя беспокоится и сейчас находится в соседней палате, перенервничала девочка, - я резко дернулся, желая встать и пойти к жене. Она же наверняка себя извела. Бедная, бедная Лили, - успокойся, с ней уже все хорошо. Как только она проснется, я провожу ее к тебе, иначе она растерзает меня, и Гермионе придется хоронить мое несчастное тело в закрытом гробу, - Рон коротко усмехнулся, - сейчас отдыхай, думаю, видений больше не будет.
Кажется, он говорил что-то еще, но я не мог разобрать, как ни старался. Темнота заволокла сознание, отключая напрочь мысли и чувства. Лишь неясный свет поселился на задворках души. Лили…

Дата добавления: 2015-10-24