Следующий день. Потерянное солнце

Скорпиус
Я медленно выплывал из объятий Морфея. Первым проснулось осязание. Я почувствовал под рукой обнаженное тело и довольно зажмурился. Лили. Девочка моя. Ох, как же я люблю ее. Зарылся носом в волосы, вдыхая их аромат, и меня словно током прошибло. Резкий запах лаванды ударил по нервным окончаниям. Я в ужасе распахнул глаза, белокурые волосы скрывали мои плечи и грудь, и память услужливо нарисовала картины вчерашней ночи.
Меееееееерлин! Я схватился за волосы и резко вскочил с кровати. Я изменил Лили. Изменил, изменил, изменил. Это противное слово раскаленной смолой оседает на языке, выжигая внутренности. Я предал мою солнечную девочку. Как же теперь смотреть ей в глаза? Как? Я судорожно ходил по комнате, не обращая внимания на наготу. Что значит такая мелочь в сравнении с моим поступком? Резко останавился, разглядывая угли в камине. Черные, безжизненные, обуглившиеся. Как моя душа. Еще вчера согреваемая светом, сегодня распавшаяся на части. Я сгорел в адском пламени необъяснимой страсти, а теперь нужно собирать образовавшийся пепел. Что на меня нашло? Злость, ярость, бешенство? Да. Но почему я решил их загасить сексом, а не битьем посуды или сбиванием в кровь костяшек пальцев? Я чувствовал, как осознание своего поступка кислотой разъедало изнутри. Порочный аристократишка, не сумевший обуздать неуместные эмоции, вспыхнувшие по неизвестной причине. Поддавшийся порыву неудачник, отныне не смеющий честно посмотреть в глаза жене. Мерзкая сволочь, променявшая любовь на вожделение. Как я мог! Я с силой ударил по каминной полке, и с нее водопадом посыпались какие-то безделушки, предназначенные для украшения комнаты. Рука взорвалась оглушительной болью, но я ее не почувствовал. Только скрип души, разрывающейся от бессильной злобы и отчаяния.
На плечо легла холодная рука, а мне кажется, что оголенный провод. Я отскачил от нее, ударяясь бедром о каминную решетку. Хочется брызгать слюной и обвинять ее в произошедшем безумии, но это иррационально и грубо. Доминик виновата в этом ровно столько же, сколько и я. Хотя кому я вру? Во сто крат меньше. Это я набросился на нее, как голодный волк. Это я впился в ее губы поцелуем. Это я лихорадочно шарил по ее телу. Это все, Модред и Моргана подери, я! Я закрыл лицо ладонями и бессильно опустился на пол.
- Малфой, а ты оказывается рохля и подкаблучник, не ожидала от тебя, - ее слова бьют током по оголенным нервам.
- А тебя совсем не волнует, что ты переспала с мужем кузины? - тело пробирает нервная дрожь.
- Разве должно? - у меня зубы сводит от издевательской усмешки, которая стекает ядом по рукам и пробирается в сердце. - Расслабься, Лили все равно не узнает. Это останется нашей тайной, по крайней мере, до тех пор, пока мне это выгодно.
Она села передо мной и начала гладить по волосам. Ненавижу! Я схватил ее руку и заламил за спину. Так может делать только Лили! Не она. Не эта шлюха, у которой нет ничего святого. Отбросил ее от себя, не замечая ее шипения. Наверное, ей больно. А мне плевать. Плевать на нее, на себя, на весь окружающий мир.
- Ты совсем рехнулся, идиот? - доносится из другого угла комнаты. Слетел с катушек в тот самый момент, как притронулся к ней. О да!
- Прочь, - пусть убирается восвояси, не желаю видеть ее золотистые локоны и голубые глаза, искрящиеся раздражением и высокомерием. Перед глазами всплывают тягучие медные пряди и смеющиеся изумрудные глаза. Моя малышка Лили, как же я буду теперь смотреть тебе в глаза? Меня накрывает новая волна отчаяния. Подлец, мерзавец, мразь!
- Пошел ты. Будто до этого драгоценной Лили не изменял, - судя по шороху, она собирает вещи и, через пару секунд услышав хлопок трансгрессии, я выдохнул с облегчением.
Хочется все крушить и ломать, но нужно найти в себе силы встать, одеться и явиться пред ясными очами Лили. Мерлин, она уже, наверное, беспокоится. А ее муж-кобелина не может собраться с мыслями. Что за морок наваждения вскружил голову? Меня кривит от собственной слабости и ущербности, но пора взять себя в руки. Лили не должна ничего заподозрить, ведь ее хрупкое сердечко не выдержит такого удара, а кто я такой, чтобы ломать ее розовые очки? Черт, Джеймс меня убьет! А вслед за ним Альбус, Гарри, Джинни, Роза, Хьюго, Гермиона, Рон, Билл, наконец… Слишком длинный список желающих получится. Но не один из них не сможет причинить мне большую боль, чем расколовшаяся душа. Я ведь ее действительно люблю. Люблю, люблю, люблю. Но я ее предал. «Истинный Малфой», - сказал бы дед. И от осознания этого на душе стало еще тяжелее. Подлая слизеринская гадина, вот я кто.
Лили
Скорпиус появился лишь в полдень. Встрепанный, уставший, обеспокоенный. Что случилось на этих переговорах? Я его никогда таким не видела. Дергается от каждого шороха, взгляд не поднимает, судорожно вздыхает. К вечеру мое терпение, достигая критической точки, трещит по швам. Что происходит, Мерлиновы подштанники?
- Скор, что с тобой? - он дергается, словно от удара и поднимает затравленный взгляд, собственно сразу же отводя его в сторону. Я ничего не понимаю.
- Представитель французского Министерства попался слишком упертый, так что переговоры вышли изнурительными, хоть мы и пришли к договоренности, выгодной для обеих сторон, - мне кажется или его голос дрожит? Я легко дотрагиваюсь до его руки и чувствую, как тело бьет мелкая дрожь.
- Мерлин, да ты простудился! - я вскидываюсь, начиная суетиться вокруг него, трогаю лоб - так и есть, температура! - Марш в постель, - он вскидывается, подпрыгивает на месте и останавливает тяжелый взгляд на мне.
- Ты знаешь? - в его глазах блеснули слезы? Что за характер? Не мог сразу сказать, что плохо, напоила бы зельями, к утру уже бы отпустило, а теперь пару дней придется отпаивать горячим чаем с медом и делать компрессы. Что за народ мужчины!
- Конечно, знаю, у тебя лихорадка, - я погладила его по взъерошенной челке, но он отпрянул, словно я была прокаженной. Какого Мордреда происходит? - Если ты сейчас же не перестанешь корчить из себя железного мужчину, которому ничего не страшно, я наложу на тебя Петрификус и левитирую в спальню, упрямец!
Скорпиус облечено выдохнул (или это игра воображения?), тяжело поднялся и неровной поступью поплелся к кровати. Как же с ним иногда тяжело. Потребовалось несколько минут, чтобы найти все необходимые зелья. Когда я подошла к мужу, из его груди вырывались хриплые полувсхлипы. Похоже, ему становилось хуже с каждой секундой.
- Скор, выпей, станет чуть-чуть полегче, - я помогла ему приподняться на подушках и сделать несколько глотков зелья, - понимаю, далеко не тыквенный сок и даже не огневиски, но так нужно.
- Лил, что ты со мной, как с маленьким, я же взрослый мужчина, - он завозился на простынях и обиженно засопел.
- Конечно, немаленький, решение скрыть болезнь было очень мудрым и зрелым не по годам, - он вымученно рассмеялся, но тут же зашелся в кашле. - Если к утру легче не станет, придется отправить тебя в Мунго. И никаких возражений, - грозно произнесла я на его протестующие вопли. Ей-богу, как ребенок. Я хлопотала вокруг него еще с полчаса, несмотря на его явное недовольство. Герой нашелся, а сам хрипит и с трудом дышит. Сердце сжималось от беспокойства: во Франции сейчас, наоборот, тепло, где же он умудрился так простыть?
Когда вопрос встал о сне, я ни минуты не раздумывая, нырнула к нему под одеяло. Мерлин, какой же он горячий! Лишь бы не воспаление легких. Скорпиус как-то странно дернулся, но потом крепко прижал меня к себе, зарываясь лицом в волосы.
- Лилс, я очень сильно тебя люблю, кто бы что не говорил, - да что это с ним?
- И я тебя люблю, милый, - я тихонько вздохнула, пытаясь чуть отодвинуться, чтобы ему было легче дышать.
- Не называй меня так, не надо, - если и могло что-то удивить меня, то именно это.
- Почему, Скор?
- Просто не надо, мне не нравится, - я попыталась пожать плечами: стоит ли говорить, что жест вышел откровенно неуклюжим?
- Хорошо, если ты просишь, - в комнате повисла гнетущая тишина. - Скор, что все-таки случилось на этой встрече? Ты сам не свой и заболел еще.
- Всего лишь устал, малышка, всего лишь устал, - он тяжело вздохнул, и я решила, что на сегодня хватит разговоров, ему нужен отдых. Как ни странно, я и сама мгновенно провалилась в сон, видимо, перенервничала за здоровье Скорпа.
Я проснулась от протяжного стона, сковавшего все внутренности холодом. Ему больно, ему безумно больно. Все тело Скорпиуса словно горело огнем, простыни и одеяло под ним были навылет мокрые, челка прилипла ко лбу, подчеркивая болезненную бледность.
- Скор, Скор, Скорпиус, - он метался по кровати, не реагируя на мои истеричные окрики. Меня обуяла паника. Мерлин, что же с ним такое? Я была готова рвать на себе волосы, заламывать в истерике руки и сбивать руки в кровь, но нельзя, не время, не сейчас. Нужно что-то делать. Что, что, что? Эти слова крутятся в моей голове бессвязным потоком, мешая сосредоточиться. Стоп! Я же дочь Гарри Поттера, а он находил выход из любой, даже самой безнадежной ситуации. Думай, Лили, думай.
Решение пришло в голову неожиданно, и я едва не хлопнула себя рукой по лбу от облегчения и досады. Это же элементарно! Еще пара секунд ушло на то, чтобы вспомнить сияющие глаза Скорпиуса, когда он произносил брачную клятву, и серебристая белка вылетела в окно. Прошло всего несколько минут, а ей показалось - вечность. Появившийся в лимонном халате мужчина возник прямо посреди комнаты напротив Лили.
- Что случилось, дорогая? - в его голубых глазах отчетливо виделось неподдельное беспокойство.
- У Скорпиуса жар, я подумала, что он простыл, и напоила его Антипростудным, Восстанавливающим и Жаропонижающим зельями, но ему стало хуже, я не знаю, что с ним, дядя Рон, - на глаза наворачивались слезы.
- Все будет хорошо, Лили, сейчас я транспортирую его в Мунго, там мы мигом поставим его на ноги, - я отрывисто кивнула, стирая влагу с ресниц.
Никогда не любила больницы. Суета, режущая глаза белизна и мелькающие желтые халаты, противно напоминающие о причине твоего визита. Сколько раз я уже здесь была после опасных операций отца и не сосчитать, а теперь за этой дверью мой муж. Сердце сжималось от боли и отчаяния. Как он? Дядя Рон лично участвовал в осмотре, но пока ничего не говорит. Каждая секунда казалось месяцем, а то и годом, а я все сидела в коридоре и ждала вердикта, отказываясь верить, что с ним могло случиться что-то по-настоящему плохое. Наконец, дверь распахнулась и показалась знакомая рыжая шевелюра.
- Как он? - я подскочила со своего места.
- Сильное нервное истощение и обезвоживание. Что ж ты так молодого мужа-то не бережешь, совсем заездила, - дядя вымученно улыбнулся, что только подчеркнуло сеточку морщинок у глаз.
- Еще вчера все было в порядке, когда он уезжал в командировку, а вернулся весь раздраженный и дерганый, не надо было его отпускать, - по щекам снова полились слезы.
- Ну-ну, маленькая, работа - это святое, не кори себя в том, что не можешь изменить. Вот ты бы отказалась от важного контракта из страха заработать переутомление? - вопрос был явно риторическим, мы оба знали ответ. - Давай домой, отдохни, поспи, а с утра сможешь его навестить. Все будет хорошо, дорогая. Мы его быстренько на ноги поставим.
- А можно, я здесь посижу, мне так легче. Я буду знать, что он рядом.
- Нет, Лили, домой, еще не хватало, чтобы ты поселилась на соседней койке, - голос мягкого дяди Рона стал тверже гранита. Что мне оставалось? Я коротко кивнула и тут же трансгрессировала в спальню. Как мне спать, когда его нет рядом? Не хочу, не могу, неправильно! Я легла на скомканные простыни, прикрывая глаза. Скорпиус, мой милый Скорпиус, что же ты так себя не бережешь? Выздоравливай скорее, чтобы серые глаза снова засветились счастьем и весельем. Я и сама не заметила, как провалилась в сон, обнимая подушку, на которой не так давно метался мой муж.
Доминик
Да как Малфой смеет так со мной разговаривать? Я ему не какая-то дешевая шлюшка на одну ночь. Каков мерзавец! Сколько высокопарных слов о вселенской любви к Лили наповерку оказались очередной сопливой чушью, призванной выжать слезу из кисейных барышень. Лицемер! Я пылала праведным гневом, ища по квартире сигареты. Нет, каков негодяй: выставил меня коварной соблазнительницей, а сам будто не причем. Ладно, сама хороша, не остановила, не удержалась, сдалась под натиском умелых ласк, но ведь это он начал. Дымящаяся сигарета абсолютно не сочеталась с обнаженностью, в таком виде курить нужно после секса, а не в порыве гнева, и без того сжимающего легкие. Все пустое. Дерьмо.
После третьей сигареты я смогла чуть успокоиться и подошла к окну. Я люблю свою квартиру, или даже пентхаус? Высоко-высоко над землёй, и ты стоишь перед огромным окном в пол, смотришь вниз, а там какая-та мелкая, никчёмная жизнь, и люди - идиоты, люди - тупицы, люди - маски, люди - крысы...Ах, ещё есть те "мы хотим спасти мир" - очередная фальшь, которую я хочу выблевать. Вдруг я услышала непонятный шум, доносящийся из гостиной. Схватив палочку, я бросилась туда и замерла на пороге.
Джеймс Сириус Поттер.
Зрачки расширились то ли от удивления, то ли от злости. Как эта сволочь посмела явиться ко мне домой, да еще и в такое неподходящее время? Черт бы его побрал!
- Поттер, - прошипела я, складывая руки на груди. - Что. Ты. Здесь. Делаешь?
Выделяя каждое слово, я пытаюсь вернуть себе обычное хладнокровие.
- Доминик, - устало ответил он, засовывая руки в карманы. - Нам надо поговорить.
Нет, нет, нет. Никогда. Я не хочу его видеть, я не хочу с ним разговаривать. Мне одного псевдоблагородного рыцаря хватило. Сегодня что, небо на землю упало, и все в панике решили завершить неоконченные дела?
- Нет, не надо, - холодно процедила я сквозь зубы, нацепив на лицо непроницаемую маску.
Он уверенно подошел ко мне, не замечая моего показного равнодушия. Его руки легли на мои плечи, а запах огневиски ударил в лицо.
- Никки, - мягкий шепот эхом отлетел от стен, и у меня перехватило дыхание.
- Не смей… называть меня так, - стряхнув его руки, я отступила на шаг, прожигая его взглядом. - Ты ввалился в мой дом пьяным и что-то требуешь от меня. Убирайся, Джеймс.
Он устало вздохнул, и я почувствовала, как внутри разгорается пламя. Я ненавижу его. Клянусь Мерлином, я никогда никого так ненавидела, как его.
- Я сейчас иду в душ, а когда вернусь, чтобы тебя здесь не было.
Резко развернувшись, я уверенной походкой удалилась в душ. Здесь прохладно, здесь хорошо - здесь нет его.
Почему? Почему он вызывает у меня столько эмоций? Я отдала ему всё: себя, свою любовь, свою наивность, свою душу, а он растоптал и выбросил. Я ненавижу его каждой клеточкой своей души. Почему я не могу быть с ним такой, какой меня видят другие: холодной беспринципной стервой? С Малфоем же могу, а с ним становлюсь нерешительным котенком. Твою мать! Почему так много грёбанных «почему»?
Холодные капли касались кожи, заставляя ее покрываться мурашками. Я обессилено сползла по стеклянной стене, забиваясь в угол. Ледяная вода всё лилась, волосы облепили спину, а вчерашняя тушь черными потоками неспешно скользила по лицу. Я устало прикрыла глаза, выталкивая воздух из лёгких. Открыв глаза, я вижу ноги. Мой взгляд скользнул выше: по телу Джеймса к его лицу. Чёрная футболка насквозь промокла, чёлка прилипла ко лбу, и он высунул руки из кармана, сыпля мелкие камушки на кафель. Разноцветные, мелкие, морские камушки. Те, которые я дарила ему в детстве, с берега «Ракушки».
Джеймс
Никогда не любил Париж - слишком холёный, слишком требовательный.
Я поймал снитч на двадцатой минуте игры Англия против Франции, обеспечивая долгожданную победу с огромным преимуществом.
Всей командой мы завалились в бар при отеле, опустошая бутылки с огневиски, весело смеясь. Я Герой дня. Тренер толкнул какую-то речь, хоть язык и безбожно заплетался, Джейсон Вуд - наш вратарь - уже вовсю обжимался с фанаткой, а я лишь пил, пил, пил… невыносимо много пил.
Глаза слипались, кажется, я устал. Не просто устал, а ужасно устал. От всего. От такой пустой жизни: квиддич, деньги, фанатки, слава. Сначала мне казалось, что это единственное, что мне нужно в жизни. Вот он - пик, эйфория, оголённое счастье. А сейчас… я просто устал - я хочу двигаться дальше, папа бы сказал «найти тихую гавань». Он любит проводить параллели с маггловской культурой.
Мерлин, ну почему как только я нахожу симпатичную, умную, хорошую девушку, и думаю, вот оно: то, что нужно - всё обрывается, я сбегаю, как последний трус. Почему я всегда ищу золотой оттенок среди тысячи блондинок? Почему я всегда ищу ту, что должна непременно играть на пианино?
Я пил всё больше, пока перед глазами не стало двоиться. Грёбанный Париж, здесь же живёт… она. Взъерошив непослушные волосы, я еле встал со стула и пошел в номер. Он как обычно пустой. У меня даже дома нет - сплошные отели, люксы… и разные страны.
Доминик, что же ты со мной делаешь? Или правильнее сказать: что же я с тобой сделал? Я никогда себе этого не прощу, да и она тоже. Сейчас бы я всё отдал, чтобы быть рядом с ней, чтобы ощутить прикосновение тонких пальцев к коже и услышать звонкий смех. В детстве она терпеть не могла холод и снег и, упав как-то зимой в саду, просто лежала, не двигаясь. Она же такая солнечная, морская девочка. Я вытащил её из сугроба, когда ей было семь, а когда ей было пятнадцать - забрал солнце. Теперь она сама сплошной холод и снег. Несокрушимый айсберг.
Тряхнув головой, я взмахом палочки открыл чемодан, призвал чёрный бархатный мешочек, и затолкал его содержимым в карманы джинсов. Оттянув пальцами волосы на макушке, медленно подошел к камину и, зачерпнув горстку летучего пороха, испарился в зелёном огне, называя её адрес.
Темно. Темнота вокруг: она ослепляет, сдавливает лёгкие, въедается под кожу. Я сделал шаг, споткнулся, слыша оглушительный треск разбитого стекла. В тот момент я даже не осознал, что окружающая темнота лишь иллюзия, мрак моей души. А потом внезапно появился яркий, бьющий по глазам свет, потому в комнату вошла она. Обнаженная и разъяренная, но сейчас не время и не место удивляться. Я не могу насладиться плавными женскими изгибами, не имею права возбудиться, потому что должен заставить ее выслушать себя, не прогнать, заставить понять. Горло сдавил болезненный спазм. Нет, я не могу отступить. Даже не помню, что именно говорил, лишь брезгливое: «Я сейчас иду в душ, а когда вернусь, чтобы тебя здесь не было» плескалось в сознании.
Уйти? Да, я должен. Прямо сейчас, ведь она приказала. Кто я такой, чтобы снова врываться в ее жизнь и топтаться грязными ногами в склеенной наспех жизни? Ее жизни. Я уже развернулся к камину, чтобы вернуться в свой люкс, но мозг пронзила неожиданная мысль: «Джеймс Поттер сдается, так и не выложив главного козыря? Слабак!» Я резко развернулся и пошел за ней в душ. Да и был ли у меня выбор?
Я не видел выражение ее лица, когда вытаскивал из карманов все камушки до единого. Их оказалось настолько много, что они почти заполнили собой половину душевой кабины. Неожиданно пришло ощущение ледяной воды, стекающей по волосам и спине. Она отрезвила, позволяя ясно мыслить. Наконец, я посмотрел на Доминик, не зная, что сказать. Я ведь даже не извинился перед ней.
Облизнув губы, с застывшими на них каплями, я сел рядом с ней, прислоняясь спиной к стеклу. Оперившись ступнями в кафель, положил локти на колени, сцепив руки в замок.
- Прости меня. Я знаю, что не имею права даже извиняться, но пожалуйста, прости меня, - шепчу я. - Не было и дня, чтобы я не проклинал себя за ту боль, что причинил тебя, - прикрыв глаза, я ударился макушкой о стену. - Я постоянно думаю о тебе, Доминик. Это невыносимо. Если бы я мог всё изменить…
Её ногти впились в мою руку, и я резко открыл глаза от дикой боли. Повернулся к ней лицом и увидел горящие глаза. Мокрые пряди волос падали ей на лицо, губы сжались в плотную линию, и мне стало холодно. Нестерпимо холодно. Стихийная магия проявляется во время сильных эмоций.
- Ты, - прошипела она, - ублюдок, Джеймс. Что тебе невыносимо? Чувство вины? - она сильнее впилась острыми ногтями мне в кожу, но я терпел. - Знаешь, что такое невыносимо? - ее пристальный взгляд прожигал насквозь. - Это когда тот, кого ты любишь - твой родной кузен. Это когда ты, как ребёнок радуешься, что он, наконец, обратил на тебя внимание и смотрит уже не как на кузину! Это когда он говорит, что ты самая лучшая, самая хорошая, выслушивает все твои проблемы и поит пивом, - её голос сорвался на крик, а вместо воды уже лёд. - Это когда ты отдаёшься ему вся без остатка, а на утро он смеётся тебе в лицо, - в уголках её глаз блеснули слёзы, а мое горло сдавил тугой ком. - Это когда ты не знаешь, как жить дальше и каждый день видишь его. Он приходит к тебе домой, пьёт чай с твоими родителями, шутит, смеётся, как ни в чём не бывало. А тебе даже некому рассказать об этом, не с кем поделиться, и ты просто замыкаешься в себе, потому что никому ты нахрен не нужна, если ты не рыжая, у тебя нет веснушек и доброй души наизнанку!
У неё самая настоящая истерика. Тело трясёт, глаза горят, стекло покрылось льдом, а на моей руке кровавые следы.
Она столько лет держала всё это в себе? Психологическая травма, как сказала бы тётя Миона. Мерлин, почему всё так сложно?
Тело бьет озноб, а она дрожит, но, кажется, даже не замечает.
- Я ненавижу тебя, Джеймс Сириус Поттер! Ты бы знал, как я тебя ненавижу! Я уехала, чтобы больше никогда тебя не видеть. Чтобы никто не напоминал мне о той боли, что ты причинил мне, - ее дыхание прерывисто, и я чувствую, как напряглось всё тело. - Тебе нравится то, во что ты меня превратил? Нравится Снежная Королева, а? - она истерически смеется, а я, уставившись на неё, ошалело молчал. - Ну, давай, трахни меня! Или что ты здесь делаешь? Можем обойтись без пива…
Доминик
Воздух заполнен моим рваным смехом, который царапает гортань в кровь. Я смеялась, не в силах остановиться. Внутри всё горело, кровоточило, будто с зажившей раны содрали кожу. Грудь сдавила невыносимая боль, смех слился со слезами, я с силой била его в грудь.
Почему он молчит?
Почему не реагирует?
Сверху на кожу сыплются кусочки льда, бесстрастно колотя мое и без того обессиленное тело, мышцы свело судорогой, а я все продолжала бить его кулаками в грудь. Знал бы ты Поттер, как тяжело дышать, тяжело смотреть, тяжело думать. Тело постепенно накрывает слабость, и, опустив руки и голову, я снова прислонилась к стене.
Лёд медленно таял, оставляя на стекле замысловатые узоры. Кажется, не зря он назвал меня Снежной Королевой.
Его руки обхватили мои запястья, притягивая к крепкому телу, я пыталась сопротивляться, но через секунду поняла, что сижу у него на коленях. Хочу оттолкнуть, но сил не осталось даже на то, чтобы поднять голову. Прячу лицо в изгибе его шеи, позволяя себе расслабиться. Я устала. Мерлин, КАК я устала… от всего… от собственного холода. Рука Джеймса переместились мне на спину, и я чувствую его прикосновение к голому телу. Он зарылся носом в мои волосы. И лишь громкое дыхание ножом резало тишину.
Кап. Кап. Кап.
Только звук воды, только его дыхание. Чувствую пульсацию его артерии на шеи, закрываю глаза, инстинктивно прижимаясь ближе к нему - такое живое тепло.
- Девочка моя, - сквозь накрывающую пелену сна донесся его голос, - я… Последнее, что я услышала перед тем, как погрузиться в темноту.
Джеймс
Ощущаю, как её тело медленно расслабляется, и она засыпает. Аккуратно поднимаюсь на ноги, держа её на руках, иду в спальню, бережно кладу Доминик на широкую кровать и с помощью палочки кидаю на неё согревающие чары.
Кажется, будто я над пропастью. Смотрю вниз, а там темнота.
Опускаюсь в кресло, прикрываю глаза, погружаясь в лёгкую дремоту.
Одежда медленно высыхает, капельки воды стекают по волосам, забираясь под футболку, и мне нравиться: отвлекаюсь от ощущения полной безысходности.
Доминик
Я проснулась от вездесущих солнечных лучей, которые ползли по лицу, и непроизвольно нахмурилась от невыносимого света, пробивающегося сквозь опущенные ресницы. Полностью залезла под одеяло, пытаясь вернуть утраченный сон. Изо всех сил пытаюсь его натянуть, но не получается, будто кто-то на него уселся. Мерлин, вчера…
Я резко открыла глаза, не думая, как отвратительно выгляжу. Заспанная, с размазанной косметикой, помятая. Фестрал меня затопчи, он ведь еще и голой меня вчера видел!
Небрежным жестом медленно я откинула одеяло и столкнулась с взглядом карих глаз. Джеймс сидел на краю кровати и смотрел на меня. Сосредоточен, задумчив, собран. Никогда раньше его таким не видела. Память услужливо обрисовала события вчерашней сумасшедшей ночи и не менее безумного дня. И как прикажите мне себя вести? Сохранять королевскую осанку и невозмутимый вид? Черт побери! Жизнь катится в тартарары, а единственное, на что я способна сейчас - это сильнее вжиматься головой в подушку, стараясь испепелить потолок глазами.
Все карты выложены на стол.
Ставки сделаны.
Ставок больше нет.
Русская рулетка набирает обороты.
И, что дальше, господа?
Замереть в ожидании чуда?

Дата добавления: 2015-10-24