Сглаз и порча 6 страница

Архангело, 2008, МТГ

[Я ходила] дак к одной старушке, к Черепановой [ЧКИ] дак... [А она вам что лечила?] А вот у меня нога заболела сильно, тоже к ней ходила, к врачу сходила, говорит: «У тебя растяжение во всём», — а я и говорю, наступать не могла, мне гипс наложили, вот, я это самое [смеётся]. Я ему [врачу] говорю: «Буду ли я ходить?» — а врач говорит: «Не знаю вот». А у меня дочь работает продавцом; пришла Ксения Ильинишна [ЧКИ], спрашивает: «Как живёте?» — «А вот так и так, мама заболела, вот ногу положили в гипс». Она ко мне приходит: «Пошевели пальцами», — я пошевелила паль... пальцами, она говорит: «У тебя никакие не связки, ничего, снимай гипс». Вот она мне ногу наладила. [А что она сделала?] А вот не знаю, с какими она словами тут, она мне порастирала тут всё и говорит: «Ступай на ногу», —

и я на другой день к врачу пришла сама. [Чем растирала?] А... не знаю, вазелином так вроде-то и вот. И с какими, видимо, словами, она умеет, у ней, как назвать, пальцы, ну как на... сказать вам не знаю, как вставляет вроде, всё вот, она идёт по этому, по телу, она всё же вот чувствует как, у человека чего болит. Вот шла, например, у меня тут: «У тебя что, желудок болит?» Говорю: «Дак чего-то так маленечко», — но сильно-то не болел желудок, вот есть чего-то, вот так, такая старушка, вот. [И слова говорила?] Дак уж она-к идёт, дак уж тут она сама, я уж не знаю, шо ить она нам не скажет ведь. Люди к ней ходят и ездят, обращалась я в том числе.

Каргополь, 2001, ТЛВ

[Если спину ломит, на порог не клали больного?] На порог? На порог вали тебя, через порог, дак ведь надо, шобы не хрустнула спина. Валят-то через порог-от как раз вот этим местом [позвоночником] там туда, шобы голова была на полу, а ноги с этой стороны. [Спиной вниз?] Да, спиной вниз. [Ногами и головой до пола?] Да. Вот на[до] полежать сколько там, минут пять-десять, потом вставать, и болеть, говорят, не будёт. Я дак не верю. Я делаю как вот массажи, сама делаю массаж полностью спины, три сеанса, я заговорю и всё — люди роботают годами. Три сеанса сделаю и всё. [Кроме массажа ещё слова?] Да, да, заговоры. Ноги, работаю ножом. Заговоры-то как по спине-то заговорить ведь надо, шоб не болела спина. [Нож зачем?] Ножом [стучит по столу]: «Секу, секу», — да секу ножом.

Каргополь, 2001, ЧКИ

[Не говорят, что если радикулит, надо потереться обо что-то спиной?] А вот это не знаю, а вот у меня был... было такой случай, это я на ферме работала, и таскали мы коровам подкормку, дак вот лист капустный обрывали, турнепс редили, и накладёшь полный бучок турнепса — ну-ко со земли поднять — тяжело. Я как-то сбила позвоночник. И вот у мня пуп упал, как говорится. А это позвоночник. [...] И, это самоё, и я хожу иногда, как он упадёт книзу, дак там бываёт понос ли что ли, а у мня он, наверно, всёгда кверху ли как ли. И вот я не могу исть⁵³, я стала худеть. И хожу и не могу, вся ослабла, а что? Тогда ведь, на ферме роботали, ещё особенно ле-

том, дак ни выходных, ничего ведь не было. Ну вот. И вот я хожу мучаюся. А потом у нас тут этот был бригадиром фермы, Рогов, а него жена медиком работала в больницы. «Катя, — говорит, — сходи, —говорит, — к Симе, она, — говорит, — тебе даёт вот...» Ну я и пришла. Она говорит, дала вроде таких капель. «Капай, — говорит, — у нас этого мы не понимаем, а вот это лучше, выпей, — говорит, — три капли». Там как-то, «может быть, тебе лучше будет». До этого дак стокан наставляла. Вот стокан хлебушка и кудели, льна зажгут и стокан наложат вот сюды. Так полный стокан заберёт, вроде лёгко так тебе сделается, просто... не знай^[37]. А как это снимут, с кровати сойду — и опять всё по-старому. Так я ходила-ходила, а у нас в городе^[38] така была старушка... Я не знай, почто... ей Дуней звали, Евдокия. А всё по... это, прозвищё было — Грабушкина^[39]. Баушка мне и говорит: «Катька! Сходи ты к Дуне Грабушкиной, она, говорят, хорошо моёт да эти самые, пупы». Ну вот, я и пошла к ней. Пришла, она меня вдоль пола повалила, ну и начала мне вот от шеи, от позвоночника и вот так вот всё вот, вот так вот всё ростирать. До самого кобчика, эту всю спину. Ну вот. А она мне только: тырк-тырк-тырк, эти вот позвоночники-то. Вот она и говорит: «Ты, — говорит, — все мелкие позвоночники с места сбила. Ты должна бы горбатой быть». Это от тяжести, я подняла немножко, вот и это самоё. Вот она это мне вот так поростирала — поростирала руками, вот так, это самоё, а поясницы вот здесь на середине. Вот так защипнула... Уж не знай, чё она там говорила ли не говорила. Бог их знат. Я немного полёжала на полу, встала и пошла. Поблагодарила ей, она ничего с меня не взяла. Ну вот. А это самоё, хотя уж иду по мосткам, так боюсь, нигде чтобы мне не простудиться-то! Это самоё, чтобы у мня снова это не получилося! И нет, Бог храни. Всё по- правилося.

Лукино, 2001, ККБ

[Ранее БТВ упомянула, что её муж сорвал с нее крест, сказав, что она некрещёная и не может его носить, после чего он заболел. Просим рассказать, как это было.] А как было — а... чего-то по злости тожо. Ну он... человек больной дак... чего-то... чего ему не понравилося — не знаю, ну вот, на меня соскоц’ил тут, ну, хватил. Я говорю: «Грех тебе большой будёт» — и он заболел, трое суток не вставал. Я думала, всё уже, и умрёт. А потом опять крест на... перед Богородицей перекрестилась, перед иконой, ну вот, и одела снова крест, и не снимаю, вот он. [И муж выздоровел?] Да. Да. Дак я и говорю, что на ноги встал дак. Ну что те... конечно... надо кое-что и знать. Чтобы человека на ноги поставить. Вот он ни лекарствов, ниц’его не и... не принимал. Ничего. Ни уколов. От больницы вообще отказался. В больнице полежал три дня... трое суток там он только и был, в больнице, и приехал. Всё, тоже выписали, что, можно сказать, завтрашний покойник. Ну вот, все уже приготовились тут что... а вот он у меня сейчас ходит, малину собирает, а я варенье варю. [Кто его лечил?] Я. [Сами?] Сама. [Что делали?] А что делала-то? Ну много-то я вам не скажу, чего делала, я же вам говорила уже: и с иконы обмывала, с Богородицы, завет клала. А завет клала я на шестое мая — Ёгорий, — ну вот... что до восхода солнца надо сходить искупаться. В этот день... в это утро. Ну вот. Ну так как он не ходил, я ходила сама, за водичкой. Сходила за водичкой, пришла, его намыла, трёхлитровый бидонц’ик принесла водицьки, да и... ходили с сестрой (вот здесь сестра живёт у меня), ну вот... она искупалась полностью, разделась и искупалась, говорит: «Оё-ёй, Тамара, — говорит, — вода-то какая тёплая». А я говорю: «Я же сказала тебе, что тёплая вода». Ну вот. Она говорит: «А ты-то не будешь купаться?» Я говорю: «Нет, — говорю, — я не буду». Она потом стала в лодку забираться — одежда была в лодке — близко-то к берегу не подойдёшь ведь там, ну вот, и... лодку перевернула, дак пришлось и самой искупаться, так и пришла, мокрая вся, в сапогах хлюпает и иду. Она-то сухая, а я... так вот... тожо, как говорится, принудительно пришлось искупаться. [Это где?] А вот на Чёлму тут мы ходили, тут река Чёлма есть [ранее БТВ сказала, что нужно купаться в проточной воде]. [Чёлма?] Ага. Вот на Чёлму мы ходили. Ну вот пришла, намыла, как видите. [Просто этой водой намыть человека?] Да... или самому сходить искупаться. Но только до восхода солнца. Обязательно. [Утром?] Да. Утром до восхода солнца. [Почему?] А... не знаю, так... святое... время это. Я и в... там... у нас ручей

рядом был^[40], деревня... туда... там-то мы жили, дак я и ходила там. Сама себе тоже клала завет, что болела сильно дак... Ну вот. Сходила тоже искупалась. Обратно бежала — фуфайку накинула на себя и... далеко... обратно. Ничего. Там... хорошо, что людей немного. [Как с иконы моют?] А с иконы как — ну, там слова приговаривают, ну вот, наговоришь — и потом этой... водичку берёшь, на икону поливаешь и... прямо... тазик ставила, ну вот, посадила [мужа] на диван и... этой водичку беру, но... наговорила-наговорила там на... на водичку, ну вот и с иконки поливаю на него, на него, на него вот так вот. То что с иконы вода... стекает в тазик, — и... его поливаю. [Сначала наговариваете на воду в тазике, а потом поливаете икону?] Нет, просто отдельно там, в ведро, или... в кастрюлю, или куда. В общем, отдельно воду на... наберёшь, ну вот и... тут наговор сделаешь на эту воду... [Сначала наговорить, а потом мыть с иконы?] Угу. Дак и я приговариваю, что... эту воду... я воду с Матери Божьей... поливаю, чтоб здоровья тебе да... всего. Там... чтоб выздоровел скорее. Вот так вот. [Что говорить надо?] Этого не говорят. [Почему?] Нет. Этого я вам не скажу. [Почему не говорят?] Нет. Этого не говорят. [Почему?] А потому что в стедующий раз эта молитва уже действовать не будет. [А в церкви все одни и те же молитвы читают?] Ну и что! То в церкви, а то — дома. Каждый знает свою молитву. [А вы её сами придумали или вам кто-то передал?] Дак... и передавали, и сама... Мама передавала. [Мама?] Да. Я заговариваю... могу заговорить... болезни, рану там какую, чтобы, ну, боль снять, ну вот, могу делать массаж там, ешшо чего-то-то... ну, вот такое. Вот соседка, у ней рука... была... Вот я ей два раза уже... давала слов, ей легче стало. Она сказала, говорит: «Приди ещё разок». [«Давала слов» — значит, вы к ней ходили заговаривать?] Да. Потому что я знаю эти слова дак. Я снимаю боль. [Просто словами?] Нет, обязательно это... на что-то. Размываю. Могу ешшо размыть... там... поставить на место — эсли ушиб какой-то, ну вот, снимаю боль. Размываю. [Как это?] Как? Надо взять мыла... хозяйственного, и... уметь поставить руками... найти то место, где ушиб, ну вот и... потом вот так вот берёшь вот так вот [берет руку собирателя и начинает её массировать, как бы разглаживая запястье]. [Мылом?] Мылом намыливаешь и потихоньку вот так вот иш- шешь, где... и на место ставишь всё это. [Это чувствуется?] Цювствуется. [Мылом же скользко?] Ну и что?! Дак тадо... надо знать. Не знавши дак...

[При этом что-то говорить?] Нет, потом просто слов дам успокоительных и всё. [Успокоительных?] Да, ну вот, чтоб боль... [Что значит «дам слов»? Вы сами говорите или..?] Да. [Сами?] Да. Я просто так вот... но... я не знаю... у меня... эти слова... я в сама больная была, оц’ень болезненная... родилась, тожо считали, что... я и не выживу — так и матери говорили, что «она не выживет». Ну вот. Ну как... видите, дожила. Пятьдесят семь годов... Вот уж пятьдесят семь годов живу дак, слава Богу. Троих детей родила и ничего, слава Богу.

Мехреньга, 2005, БТВ

[СМА:] У нас бабушка, она всё время — вот живот болел если она всё время чугунок ставила на это самое...

[НВК:] На живот.

[СМА:] Чугунок или стакан. [На живот?] Да, на живот. [Стакан пустой?] Ну, пустой стакан, да. Вот, корочку хлеба, а стакан, вот, наверное тожо, ну как, чтобы не было в нём воздуха, зажигали там лучинку или что- то вот сначала туда, ну, представляете, как вот ставят-то в больнице?

[НВК:] Как банки ставят.

[СМА:] Вот точно так же, по такому же принципу. Вот, корочку хлеба э... клали на это самое, на живот, а потом вот этот стакан ставили.

[Хлеб зачем?]

[СМА отвечает, что не знает. Ее перебивает ПЕК:] Мне бы россказать про болесь-ко одну да про лец’енье. Я в ц’етвёртый класс ходила здесь, в Ступино, в Лужной не было в тот год, у мня заболело колено — уй как. И заболело колено-то, так всё роспушило. А... на... меня домой... да уж увезли в Лужную, а... ходили это... перед Новым годом ходили ли... это... скота переписывали. Ну, у кого корова, у кого овцы, у кого что — переписывали ходили, секлетарь да ещё-то какие сельсоветские роботники, ну бабушка с има ведь ходила, там показывала скота-та. Пришла да: «Катька, корова до ветру сходила, давай принёсу». Сходила, эту лямбуху положила на холщовую тряпку да мне взяла наложила — от лец’енье раньше какое было. [Просто наложила или слово говорила?] А не знай, не знай ц’ёго и не помню век ниц’ёго.

[СМА:] Слова-то вот, знаете, говорили если вот...

[НВК:] Говорили слова, я это... ну как, я не знай.

[ПЕК:] В четвёртый класс ходила, дак не помню век ниц’ёго.

[СМА:] Секрета-то не выдавали тожо вот, кто знал эти, вот какие-то там заговоры, — секрета-то не выдавали. Вот у нас была старушка здесь одна вот — Сыропоршнева Евдокия Степановна, её уже щас живой нету — она тоже умерла у дочери там, под Архангельском, — вот к ней тоже обращались, вот она слова говорила, вот я и сама к ней обращалась...

[ПЕК:] Как не говорили слова — слова говорили.

[СМА:] Она сказала какие-то слова, но она вот тихо очень их говорит и как-то вот шепчет. Вот на растительное масло она чего-то пошептала, вот я одно только слово от неё услышала: «крякнула». Ну, крякнула — это значит вывихнула. Вот крякнула ногу — вывихнула. Вот это вот слово я услышала, а больше я ничего не услышала, она вот... растительное масло налила в стаканчик, вот эти слова сказала вот — «крякнула» — и вот... потом помазала этим маслом ногу. [И все?] Да, и всё.

Лепша-Ступино, 2007, ПЕК, НВК, СМА

[ЧКИ лечит людей, правит кости, знает заговоры. На столе у неё тупой нож, настойка алоэ, мазь, ножницы, специальная деревянная палочка.] [Палочка особенная?] Это специально вот такоё есть она вырубается... от дерева сучок... вот тут отломился, вишь, эта маленька такая вот, ещё она длинная была, эту маленьку я ношу с собой, когда вот на вызова ухожу, на вызова. Вот ноги у тебя, где больноё место есь, вот типа нарыва или прыщики какие-нибудь, вот я так зачерчиваю [водит ножом вокруг сучка на палочке и закрещивает сучок]. «Как на дереве сучок сохнет, так у рабы такой-то, нарыв или там прыщики, иссохните и исчезните. Аминь». Опять второй раз так же, третий... вот на палки, потом делаю, где уже там на руке или где ли, тожо три раза. И за три дня, три сеанса делаю три дня, и оно помираёт всё. [В какую сторону ножом водить?] А вот по солнцу, по солнцу, вот так, по солнцу. [А ножом ставите что?] Крест, крест ставлю. [Три раза?] Три раза, три креста. [И на руке?] И там на руке или на ноге, ли на чём.

Каргополь, 2001, ЧКИ

[На глазу прыщ вскакивает?] Ячмень. [Чем лечить?] Кукишкой. [А как?] В-вот так, дак я не буду [показывать на человеке?], во так в глаз: «На тебе, вот тебе, вот тебе раз, не садись никогда на мой глаз». Три раза тожо.

Потом вот так-от ногтём-то вот так вот перекрестишь глаз и назавтра приходят, уже всё, — обмираёт. [Отчего он бывает?] От простуды, или школьники вот всё рано они плюются, один в одного и от этого от плива, от плевка бываёт даже по лице не один садится. Такой ходит ко мне из школы, дак я говорю им: «Никогда не плюйтесь. Нельзя». Лицо-то некрасиво делается, ну там где бугорочек сделается, они содерут, и туда ямочка как криворожие сделаются. Нельзя. [Не говорят, что ячмень ещё появляется, если увидишь, как писает собака?] Да, да, да. И от этого бываёт. [Это как?] Тожо вот поглядишь, вот что как писаёт там, дак надо сказать: «Тьфу, ссы, сри не на мой глаз, не показывай на нас». Тожо три раза. [И плюнуть?] Да. [На собаку?] Ну так — тьфу [через плечо]. [Какое?] Любоё. [Сколько раз?] Три раза над[о], три раза сказать и три раза плюнуть. Всё по три раза, всё делается.

Каргополь, 2001, ЧКИ

[Рассказывает про бабушку в посёлке Самково.] Но та лечит, ну как. Тожо по-хорошему. Ну... как бывает [смеётся]. [А могут по-плохому?] Да некоторы могут по-плохому. [Как?] Ну, когда не лечат, естественно, люди, просто могут плохо сделать. [Можно благодарить людей, которые лечат?] Да, только вот пачкой чая, и конфетами, и к чаю. Вот что к чаю и чай. А если деньги, то это считается, вот Ольга Филипповна [вышеупомянутая бабушка] говорила, это уже не... [Она силу свою потеряет, если деньги возьмёт?] Да. Но да-да. Я с ней сама потому что сталкивалась. У мня была аллергия на руке, вот когда корову начали держать. И всё-таки сидишь в сельсовете, неудобно. Ну вот и, пока вот я к ней не обратилась... даже врачи-аллергологи не могли понять. [Как она свела?] Она давала мне воду и пять раз я отсюда ездила к ней. Она заговаривала. [Она склонялась над рукой и что-то шептала?] Да, угу, угу. [Водила пальцем?] Угу, угу. [Покажите, как это на руке?] Она не на руке, она руку обливала водой, а чё-то на голове снимала, она говорит, что у меня была порча. [Она на руку поливала водой?] Да, на руку поливала водой и заговорёно. Ну вот, но снимала порчу, сзади стояла и говорила. [Это была порча?] Да. Потому что я была в Архангельске, и это самое, мне ничё не... не могли сказать. Но это было просто покраснение. Но как бы и беспокоило. [И сразу прошло?] Да. Угу.

Кена, 2008, ЛВЛ

У сына были бородавки. Так он ходил к старушке. Она ниточек наза- вязывала⁵⁸: «Закопай, — говорит, — в землю», — и него все сошли. Эти ниточки схорони в землю. Он зарыл, и у него потерялись [бородавки], руки стали нормальными.

Калитинка, 1993, АНН

Бабки тут были. Мне бородавки свела одна. А вот нитку обмотала, пошептала и вот в огороде [закопала]. Кровь останавливала. Она вот пошепчет... Руку порежешь, придёшь, она там пошепчет, пошепчет, и вот уж крови нет.

Нокола, 1997, НАК

[Как сводят бородавки?] Вот у нас была бабушка, так она водила его [мальчика с бородавками] на кладбище. И там вот эти есть камни на могилах... Вот она чего-то говорит и его заставляет по камням-то шоркать руками-то.

Архангело, 1995, ААР

[Были такие, что заговаривали ожоги или ещё что-то?] Ой, всё было да есь. И знахарки были и... Я говорю, бывало, у меня дочь тожо заболела. На голове коросты пошли, таки болячки. А старуха эта... она померла уж давно, Пелагея... как её отчество. Дак, своди, да, она, говорит, приведите меня. А мы [нрзб.] она тожо какой-то заговор там к эту [?] говорит [нрзб.] тожо [нрзб.] а... камешки какие-то чиркала хоть это... прошло ведь у ней. И быстро прошло, как-то вот какое [нрзб.]. [Камешки чиркала?] Но. Скот вот пропадает, вот тожо... то надо... и вот тожо Пелагея. Уйдёт там на перекрёсток, в последний раз тут было это давно уж. Что... давно уж было. Восемь коров в болоте. Ну, звери-ти заснули. Она вышла, тут, там сходила, у неё [?] спросил председатель колхоза, [она] говорит: «Они недалеко». Коровы- то где-то... Пошли искать и... нашли это... двоих уже... вытаскивали всё, оттуда, из болота, вывезли всё. Вот. Это были такие люди. [Что за камешки она чиркала?] А, это чиркала, там чего-то приговаривали, искры летят... над головой. Кремень называется, камешок. [Она кремнем над головой?] Говорит камешки, вот она, чиркала, говорит, над головой — искры летят. [Прошло?] Прошло у ней быстро. А долго и тут, и тут было всё. Коросты такие, это болячки. [Что за камешки?] Кремень тот же самый. [Из дома?] Да, как вон от... крошится — его ударить как посильнее, дак она раскрошится.

Благовещенск, 2009, ВАС

[А если уши заболят, их как-нибудь лечили?] Ну, я, примерно, лечила. [Как вы лечили?] Слова говорила. [Что-нибудь ещё делали?] Ну, слова говорила это я... пока что можно б мне этого не говорить, а я вот... всё равно проговорилась⁵⁹... Уши, уши, эта... возьму иголку, вот шьют иголку эту; возьму сук, такой, чтобы это... ну такой там был сук, ну и вот над ухом вот говорю, обращаются ко мне эта...взрослые там, дети, обращаются. [Что вы с иголкой делаете?] Говорю слова. [Ухо как-то не колете?] У мя в ухо не-ет, только над ухом так вот... [А сучок этот куда?] Ну, это, надо слова говорить. Слова, ну [смеётся]. [А слова эти никому передавать нельзя?] Можно. [Кому можно?] Только шо моложе меня⁶⁰. [А нам вы не можете сказать?] Могу рассказать. [Расскажите.] Я как вас буду учить... Вот дайте полено это. [Вот это? Даем полено, лежащее на печи.] Иголку мне ка... не надо уж, иголку сами, ну вот, примерно... Вот подставляй ухо, тут держи. Вот я и говорю иголкой, вот это говорю на сук:

Золотуха, золотуха,

Не коли у рабы Божьей ухо,

А коли иголку,

Иголке нисколько не больно.

Коли в каждый час,

Иголке всё в раз...

Так, над ухом:

Иди в сыро болото,

Коли гнилу колоду,

Колоде нисколько не больно.

Коли в каждый час,

Колоде всё в раз...

Так три раза опять эти же слова, опять так говорю и опять над ухом... Иди в сыро болото,

Коли гнилу колоду,

Колоде нисколько не больно.

Коли в каждый час,

Колоде всё в раз...

На тот заговор кладу ключ и замок,

Плотный заговор⁶¹, аминь.

[Вы иголочкой в ухо колете?] Не, не иголочкой нет, только иголочкой, иголочку держу так, так, чтоб она кому не... [ушком к уху] [Просто держите её?] Ну, чтобы она просто в этот коніічек кверху... Недавно мне приводили девочку, два года с половиной, как она, бедная орала эти... эти у ней ухо-то болело. [А как иголочку держать, острием?] Н... остриём вниз тыкать вот так вот, чтоб она... кверху коничек вот был. [И вы просто держите или как- то шевелите?] Ну, так держу, чтоб вот так вот, чтобы иголка была кверху, чтоб ей... она так бедная, два года с половиной девочка, сами живут в Архангельске, что ли... [А полено можно так несколько раз заговаривать?] М... можно, чё нельзя — можно, можно. [А полено вы как выбираете? Любое?] Ну, чтобы сук был да и всё, хоть любое, любое; хоть берёза, хоть ольха, хоть эта... осина, лишь бы сук был. [А сучок любой?] Ну, чтобы сучок был и всё: большой, маленький... [И иголку любую?] Ну, иголка тут хоть какую. [А откуда у вас такое знание?] А такое: моя мама научила, мама научила, то война была, она и говорит: «Катька, ухо болит, мне, мол, делай это». Вот она слова говорит, а я ей, как она говорит, а я с иголкой-то ей дак тоже... на это, на сук и так и перестало и вот так, я так и ничё не записывала, а со слов так я всю жись это и знаю, вот так вот. Ко мне обращаются: кому помогает, а кому не помогает. [...] [А если кто не верит, тому может помочь?] Если он и не верит дак, они ко мне и не придут больше, а так обращаются, вот так.

Озёрко, 2001, КЕА

[Рассказывают про знающую старушку:]

[ПАВ:] Умела она вот ухо, у ребёнка, вот у меня у самого даже она. Ночь не... ну, вечером не спишь, ухо колет.

[ПМН:] Ухо колет, болит.

[ПАВ:] Она придёт... с ножницами всё ходила, ножницы такие большие, ну, овец что стригли.

[ПМН:] Овец стригли которыми, они не видали [про собирателей], какими ножницами овец стригли.

[ПАВ:] Ну, представляют всё равно, таки больши ножницы это... и она тут [показывает у уха] чё-то поделает и уснёшь, а уж там... насколько. [Ножницами поделает?] Ну, вот... ножницами.

[ПМН:] Да, да, она... вот это называлось закалывать. [Закалывать?] Да, закалывать. [А что она делала?] Вот ножницами около уха там ну... Она умела закалывать, это называется закалывать.

[ПАВ:] И в ухо что-то говорит, но говорит-то непонятно. Да и одно, были небольшие...

[ПМН:] Вот она умела, да. Они были старообряцы. Да, вот такая вот. Тётя Таня Адонькина, недавно умерла, вот в этом году умерла. Вот они были старообря... староверы, как их называли.

Кена, 2008, ПМН ПАВ

[Вы не слышали, что можно как-то уши у детей лечить, ножницами водить вокруг них?]

[АВП:] У нас мама заговаривала. Так как она была последняя в семье. И вот мизинцем... мизинцем, она... лечила вот эти ячмени... на глазах, крестила крестики, вот где ячмень должен появиться, уже сразу чувствуешь, краснеет. [А что говорить надо?] Она вот шёпотом, я не знаю, чё она шептала. [А сколько раз?] Три раза она покрестит.

[БКД:] Три, всегда три раза.

[АВП:] Значит три раза покрестит, значит, и что-то: «Шу-шу-шу-шу- шу». Не знаю, чё. [А последний ребёнок в семье лечить может?] Да, но она последняя, она имеет права.

[БКД:] Да, первый и последний.

[АВП:] Вот первый и последний. Но она была последняя, вот она этим мизинцем крестила. Вот я помню хорошо, что вот она... И вот уши, когда тоже, действительно вот золотуха, вот это вот, и что ли уши текли, вот это называется. Гнойный отит по медицине, а эта вот золотуха, как раньше она одна мыла. Так вот она тоже вот этим пальцем^[41] как-то вот за ухом крестила, крестила, крестила вот тоже там... это самое вот. А так больше вот я не знаю.

[БКД:] Ожоги вот у меня мама заговаривала хорошо. К ней со всей деревни ходили. Тогда Давыденко самовар-то вылил на Любовь. Целый самовар кипящий. Ай, и принёс в одеяле. Всё-то слезло, вся кожа и даже отсюда-то всё слезло [показывает в область паха]. Она до чего дозаговари- вала, целую пол-литру масла вылила. [И что, вылечили?] О... она сказала: «Нет, паренёк, очень большая площадь ожога. Повези в Няндому». Но вот мать-то, дак всё благодарит, что всё-таки... Она как бы сняла боль-то с неё. Но она там, наверно, дней пять полежала в больнице и сбежала. В общем, дома, прошло у неё. Ожог нельзя, мама всю жись говорила, нельзя ни в коем случае завязывать. Ожог завязывать нельзя. Надо мазать его растительным маслом. Независимо, какоё оно. Но лучше, конечно, неочищенным. Растительным маслом.

[АВП:] А, оно растительное...

[БКД:] Все, кто там солью, кто там чего. Лучше всех растительным маслом. Оно закрывает доступ воздуха... Маслом. Всё смазывай, смазывай, смазывай маслом. И он быстрее пройдёт, чем...

[АВП:] Или вот медвежье сало ещё. Мы всё лечили всю жизнь, все, в нашей семье, только растительным маслом.

[АВП:] А у нас, лечили всё медвежьим салом. Всё время медвежьим жиром, вот этим лечили, любую рану.

Воезеро, 2005, АВП, БКД

[Рассказывает про знахарку, жившую рядом с родительским домом АВП. Она лечила словами. Вопрос: что она говорила?] Она вот... что, какие она молитвы, я не знаю, конечно, но она брала водичку, опускала туда угли и что-то она там говорила. А потом, значит, этой водичкой либо она обтирала, либо давала попить, и... боль прекращалась. [Какая боль?] Зубная там, да, например, или какая-то болячка, там что-то где-то болит — тоже переставало вроде как⁶³. Вот... такая бабуся... бабуся была у нас. В детстве мы часто к ней бегали. Но... она была... без одной руки, у неё как... не знаю, где у неё... она потеряла эту руку — я не знаю, и одна нога была без... ну, половина ступни только, пальцев не было. Одна пятка. Вот, и она была бабушка боговерующая, конечно, вот что она уходила в лес — она никогда не блудила, она уже знала, где чего, как уж она там... такая бабушка, с одной рукой ходила, и она всегда приходила, набирала [в лесу] что хотела там. Вот. И она по солнцу ориентировалась там, ещё почему-то, не знаю, но она всегда вот... такая, но она никогда не... с собой никого не брала. И ходила всегда одна.

Воезеро, 2005, АВП

[Если зубы болели, что делали?]

[ШЕА:] А зубы болели, дак у нас старик в той деревне жил, где магазин. Придём к нему, он плюнет, и всё заживёт. [Все смеются.]

[Плюнет?]

[МВЛ:] Ну какие-то слова скажет.

[ШЕА:] Ну, скажет слова, да плюнет.

[МВЛ:] Скажет: «Иди!» — всё.

[ШЕА:] «Иди, всё прошло». Или, скажем, зуб болит, например, здесь [показывает место во рту]. Дак кверху надо, на десну положить сала кусочек. И вот тоже проходило. Ну, такое вот всё. А обычно заговаривали. [Какие слова, не знаете?] Нет, на сл... на это заговора не знаю, на зубы. [А на что знаете?] [Смеются.] Секрет. [Секрет?] Да. [Почему?] Дак ещё будем заговаривать ходить... потом. Будешь колдуньей [смеётся] [Соб.: Нет, я не буду.] Я дозаговаривала, что мне дали прозвищё «колдунья». Вот, как ду- машь? [Да?] Да. [Смеётся.] А я ничего не знаю. [Ну, может, вы расскажете?] Я просто, это само, знаешь, чё, у меня так... это глупое, может быть [смеётся]. Бабки разные бывают. Другие... прядут, вяжут там внукам чего, а я чего-нибудь собиратель... такой. Вот слова, конечно, я собирала. Сколько ста- рушок было, они все уже умерли, но у меня от кажной слова остались. Ну, из нашей деревни, я имею в виду. Так что... и подписано даже, чьи слова. Ну вот. Такое вот. Но слов не учила. Не выучить уже. Ничего башка не варит.

Мехреньга, 2005, ШЕА, МВЛ

[Как зубы лечили?] Заговаривали тоже. Да, слова. У меня вот один раз заболели... дак я две ноц’и не спала, ревела, ревела, а мне и сказали: вот

пойди, там такие два километра, старушка у нас была, она, говорят, слова дала. Вот я и пошла, и шла до деревни ревела: боль — спасу нет...

Я пришла. «Ц’ё, баба?» — «Ой, дядя Игнаша, зубы дак ноет, болит». — «Сейцяс, бабка, она вылечит тебя». А как раз она корову доила — вечером уж я пошла, вечером, осенью, дак, она пришла за молоко, расцедила да: «Ц’его, Танюшка?» «Да, ой да, тётя Таня, зубы у меня, да не знаю, ц’ё-нибудь поделайте, ради Бога». — «Дай я сейцяс руки вымою, да сейцяс я тебе, давай этого, снимай жакетку». А как у ней тараканов было на пец’и — ой-ой-ой, как серебра! Она мне вот нашептала на хлеб, кусоц’ек на хлеб, да на соль: «Вот, на, — говорит, — прижимай, где зуб болел, прижимай и залезай на пець, и всё, чтобы торокан хоть в ухо не зашёл», — у них много, в зимовке- то, где выморозишь^[42] — я только на пець зашла, у меня сразу же зуб затих, ну, сходу, я сразу же заснула... Ой, скажи, как я заснула. У меня ведь ниц’его не болит, одеревенел весь, как будто не мой зуб... «Вот пойдёшь, — говорит, — кто тебя спросит — ниц’его не отвецяй, иди себе дорогой своей, иди по дорожке и всё, завяжись и рта не раскрывай». Она потом умирала — слова передала своей дочери. [Если не передать, тяжело умирают?] Вот, вот, вот, мучают дак. [Как таких людей называли?] Кто колдунами, кто как.

Ухта, 1996, ЧТИ

У нас вот старуха знала зубы заговаривать. А вот у меня зубы болели, терпения не было, я и ушла, сходила. Ну и она там чего-то пошептала мне, это, намазала щёки постным маслом. «Это, вались, — говорит, — на пець. На пець вались». Я легла да уснула, дак не помнила ничего. Встала. «Поди, — говорит, — домой, только кто встречу попадёт, ничего не говори. Ничего», — говорит. После того и ничего не стало.

Дата добавления: 2015-10-24