14 страница. - Долдон! - подскочила Алла.

- Долдон! - подскочила Алла.

- Я ему попытался растолковать суть дела, - устало сказал Альберт, - но его это не впечатлило. И я, похоже, совершил тактическую ошибку. В качестве одного из аргументов сказал: «Михаил Николаевич Лебедев считал наши исследования приоритетным направлением». А этот кретин как рявкнет: «Я не Михаил Николаевич, Лебедев на пенсии. Он развалил ведомство, а сам в кусты!» Короче, выгнал меня. Так что нет мышей и не будет.

Воцарилась тишина. Потом Алла предложила:

- Давай проколем курс Селезневой, а?

- С ума сошла! - отшатнулся Альберт. - Кто нам разрешит эксперименты на детях?

- Я уверена в успехе.

- Нет, нет!

- Не бойся.

- Никогда! - твердил главврач.

- Все будет прекрасно, мы сто раз проверили лекарство.

- Представляешь, что случится, если Селезневой станет хуже? - замахал руками Альберт. - Ну-ка вспомни, кто у нее отец… Нас убьют и закопают в лесу!

- Алик, - нежно пропела Аллочка, - ты трус. Вот Сергей Семенович был другим.

- Не уверен, что Катасонов решился бы на подобные испытания.

- Лекарство готово. И Селезневу я выбрала не случайно. Знаешь, почему хочу начать с нее?

- Нет, - устало ответил главврач.

- Ты правильно сказал: ее папенька человек с положением. И мы Олегу Ефремовичу даже намеком не обмолвимся. Просто начнем ставить уколы его дочери. Если будет видимый эффект, Олег Ефремович нам вагон мышей пригонит и детям продуктов достанет.

- Но… если… вдруг… не та реакция… и… Понимаешь?

- А мы тут при чем? - заморгала Алла. - Больная девочка была!

- Получается, мы ее принесем в жертву.

- Да, - кивнула Алла, - ради других детей. Я уверена в успехе! Селезнева станет почти нормальной. Алик, сама жизнь диктует изменения. Давай, пошли…

Главврач и Аллочка двинулись по тропинке в сторону корпуса. Роза нарезала укропа и побрела на кухню.

Через три месяца интернат получил большое количество банок с тушенкой, сухое молоко, мешки с мукой, яичный порошок. И Роза сообразила: Аллочка уломала-таки Альберта на не совсем законный эксперимент. Дело завершилось удачей, дети теперь не голодают.

С того самого дня в интернате более не было проблем с едой. Альберт начал выдавать продуктовую помощь и сотрудникам, Аллочка ходила с самым счастливым видом, в лаборатории в клетках вновь суетились мыши…

Роза замолчала и уставилась в окно.

- И что дальше? - поторопила я ее.

Кастелянша пару раз глубоко вздохнула.

- Я потом разобралась, чем они занимались. Сергей Семенович, святой человек, оставил после себя записи, Аллочке и Альберту удалось придумать какой-то препарат. Они его кололи детям, и дауны делались почти нормальными, начинали хорошо учиться, становились спокойнее. Ох, думаю, большие деньги главврач с Аллой с родителей получали! Да оно и ясно, человек последнее ради здоровья ребенка отдаст.

- Звучит фантастично, - с недоверием сказала я.

Роза скрестила руки на груди.

- Подробностей не знаю. Я в лабораторию не ходила, да и не понять мне в науке ничего. Но что-то они там нахимичили. А уж когда с Федором беда приключилась…

- С каким Федором? - быстро спросила я.

- Миша, сын Крюковой, очень хулиганистый мальчик был. Я его хорошо знала и жалела. Без отца парень рос, вплотную им никто не занимался. Алла больше о чужих детях радела, сидела в лаборатории с утра до ночи, своего сына она по телефону воспитывала. Сколько раз я слышала, она позвонит и говорит: «Уроки сделал? Молодец. Поешь и спать ложись. Ну, не ной. Мама не на танцах, на работе сидит». В общем, стал Миша сиротой при живой матери. А вот летом, в каникулы, он здесь болтался. Дачу Алла не снимала, да и кто бы с мальчишкой в деревне сидел? Бабушек у нее не было, а у нас лес, парк, тут и покормят Мишу, и спать в корпусе уложат. Ох и проказничал он! Чистый басурман!

…Один раз, лет одиннадцать ему было, он матери скандал устроил, начал ногами топать.

- Мне тут играть не с кем! Вокруг одни идиоты, они даже разговаривают плохо, с тоски подохнуть можно. Лучше я в городской квартире останусь.

Алла стала упрашивать сына пожить на свежем воздухе и в конце концов предложила ему:

- Давай позовем кого-нибудь из твоих приятелей.

Вот так в интернате оказался еще и Федя, буквально смотревший в рот Мише и выполнявший все приказания друга. Парочка вовсю разбойничала.

Роза терпела, терпела, потом сказала Алле:

- Вели мальчишкам, чтобы прекратили!

- А что они такого делают? - изумилась та.

- Завернулись в простыни и ночью пугали детей из интерната; побили девочек из младшей группы; раскокали стекло в чулане. А еще не спят до часу ночи, выскальзывают из корпуса, ходят в лес, жгут костры, - перечисляла прегрешения мальчишек Роза.

- Вот пакостники! - возмутилась Алла. - Ну я им устрою!

- Лучше бы отправить Мишу в лагерь, - прямо намекнула кастелянша. - Он первый наших воспитанников обижать начал, а Федя у твоего охламона на побегушках.

- Хороших мест для детского отдыха не осталось, - возразила Алла. - Абы куда посылать его не хочу, там за школьниками не смотрят, а у нас спокойно.

Роза хотела было сказать, что интернат не предназначен для обеспечения летнего времяпрепровождения детей сотрудников, но сдержалась.

- Я их приструню, - пообещала Алла.

Но она не успела сдержать обещание - на следующий день Федор заболел, подростка увезли в больницу в бессознательном состоянии. Алла ходила сама не своя, Мишу отправила домой. Роза понимала, что в случившемся виноват сын Крюковой, но не знала деталей. Альберт тоже казался крайне озабоченным, а уж когда в лабораторию заявилась пара мужчин в штатском, и вовсе стало ясно: Миша натворил нечто из рук вон.

Крюкова вновь стала истеричной, кидалась без повода на сотрудников. Правда, кастеляншу не задевала. А Роза с изрядной долей злорадства следила за развитием событий.

«Ну ничего, - думала она, - скоро тебе, дорогуша, по рукам надают».

Но неожиданно Аллочка повеселела, а Альберт так и вовсе стал ходить с выражением счастья на лице.

Миша более в интернате не появлялся, и сестра-хозяйка с досадой поняла: Крюковой удалось замять неприятность. Скорей всего, ей помог любовник, у Альберта теперь было много связей. В интернате царила тишь да гладь, божья благодать. Ну а потом стряслась настоящая беда: арестовали Михаила.

Роза узнала о случившемся из газет. Незадолго до того, как информация выплеснулась на страницы прессы, Алла заболела и не пришла на работу. Сестра-хозяйка спросила у главврача:

- Что с Крюковой?

- Пневмония, - нервно ответил Альберт, - двустороннее крупозное воспаление.

- Ой, бедняжка! - искренне пожалела Аллу Роза. И из чистой вежливости прибавила: - А как там Миша? Один живет? Может, пока забрать его сюда, в интернат?

Альберт неожиданно побагровел.

- Он в порядке, - выдавил из себя главврач, - взрослый парень, нечего о нем беспокоиться.

Роза пожала плечами:

- Мое дело - предложить.

Спустя десять дней после беседы кастелянша, направляясь домой, купила в метро «Желтуху», села в вагон, развернула газету и чуть не упала от изумления. На полосе красовалась фотография Миши, и шла «шапка»: «Бедная девочка оказалась жестоким убийцей. Вся правда о подмосковном маньяке».

Не веря своим глазам, Роза принялась читать статью. Даже добравшись до последней точки, она осталась в глубочайшей уверенности: журналисты врут. Или тут какая-то ошибка. Сестра-хозяйка знала Мишу с раннего детства и все равно не могла поверить сообщению. Да, Крюков всегда был хулиганистым, обижал больных детей, бил стекла, жег костры, подчинил себе безропотного Федю, но сын Аллочки хорошо учился, посещал музыкальную школу… Он никак не мог быть человеком, хладнокровно перерезавшим горло невинным людям!

На следующий день о Крюкове не написал только ленивый. Интернат гудел, сотрудники шептались по углам, при виде синего от переживаний Альберта медсестры, врачи и воспитатели разбегались в разные стороны, никто ни с какими, даже с рабочими вопросами к главврачу не лез. Розе стало понятно: то, что Миша сын Зеленцова, давно не секрет для сотрудников. А сам Альберт потерял бдительность и без конца кричал в своем кабинете по телефону.

- Да, мы должны помочь разобраться в этом деле! Менты не способны поймать настоящего преступника, поэтому хотят свалить вину на мальчика. Миша психически неадекватен, он болен, давно наблюдается в моей лаборатории, я могу представить нужные бумаги. Подросток оговорил себя!

Аллочка на службе не показывалась. Лабораторию спешно закрыли, дверь зачем-то опечатали.

Глава 27

Приговор по делу Крюкова ошеломил Розу. Хоть кастелянша и недолюбливала Мишу, но разве можно ставить к стенке тринадцатилетнего мальчика? И Роза, несмотря на все россказни журналистов, по-прежнему не верила в виновность Крюкова.

Когда Михаила приговорили к расстрелу, Альберт написал заявление об уходе и исчез. Куда он подевался, понятия никто не имел, Зеленцов не говорил о намерении бросить работу. В понедельник кастелянша пришла на рабочее место, к ней подбежала старшая сестра, Нина, и зашептала:

- Там новый главврач пришел. Антоном Данилычем зовут.

Роза так и села. В голове теснились вопросы. Как новый? Почему? Где Альберт? Что с ним?

В полдень Антон Данилыч собрал планерку и сам себя представил коллективу.

- Куда подевался Зеленцов? - не выдержала Роза.

- Он подал заявление об уходе, - мирно пояснил Антон Данилыч. - Одновременно уволилась и Алла Крюкова, лаборатория, в которой она работала, закрывается. Мы более не будем заниматься наукой, наша задача - практический уход за больными детьми, а не погоня за эфемерными открытиями.

Сотрудники зашумели.

- Лабораторию создал великий Сергей Семенович Катасонов! - крикнул кто-то из зала.

- Даже гении порой ошибаются, - жестко парировал Антон Данилыч. - Теперь мы знаем причины даунизма, понимаем, что уколами несчастных не вылечить, и давайте прекратим споры. Решение о ликвидации лаборатории принимал не я. Хотите обсудить историю Крюковой, опозорившей ваш коллектив? Вот уж замечательная реклама для заведения, которое призвано корректировать поведение детей, - одна из руководительниц воспитала сына-убийцу!

В зале повисла тягостная тишина.

- Теперь перейдем к организационным вопросам, - бойко продолжил новый начальник.

После собрания Роза позвонила Алле. Когда в трубке раздалось тихое: «Алло», - кастелянша растерялась. Она не подумала заранее, что скажет Крюковой, но потом воскликнула:

- Аллочка, как поживаешь?

Более глупого вопроса и не придумать. Ну как могут обстоять дела у женщины, сына которой на днях приговорили к расстрелу?

Но из трубки донеслось:

- Вам Крюкову?

- Да, - испугалась Роза.

- Она в больнице, у нее инфаркт.

- Господи… В какой клинике лежит Алла?

- Не знаю.

- А вы кто?

- Какая вам разница?

- Простите, я коллега Крюковой, - попыталась объяснить кастелянша, - и хотела…

- Она в реанимации, состояние очень тяжелое, более ничего сказать не могу, до свидания.

- Погодите! - воскликнула Роза, но собеседница уже повесила трубку.

Сестра-хозяйка набрала номер повторно, но к телефону никто не подошел. У Альберта тоже не снимали трубку. Роза продолжала звонить Крюковой несколько дней, но безрезультатно. В конце концов кастелянша перестала разыскивать и Аллу, и Альберта. Лишь под Новый год, тридцать первого декабря, она вновь попыталась поговорить с Крюковой. Набрала номер и услышала веселое сопрано:

- Слушаю.

- Можно Аллу? - обрадовалась Роза.

- Кого? - переспросила девочка.

- Крюкову.

- Мам! - заорали в трубке. - Тут какую-то тетку ищут, Крюкову…

- Вам Аллу? - поинтересовался другой, более взрослый голос.

- Да, - предчувствуя беду, подтвердила Роза.

- Она умерла, - сухо пояснила дама. - Более не звоните сюда, жилплощадь перешла к другим людям.

- Когда умерла? - ахнула Роза.

- Подробностей не знаю, - отрезала новая хозяйка, - да они мне и неинтересны. Мы просто купили квартиру. В агентстве сообщили: прежняя владелица Алла Крюкова скончалась, наследников у нее нет, жилье свободно и продается дешево.

Роза стала названивать Альберту, но там никто трубку не снимал. Более кастелянша ничего ни о Крюковой, ни о прежнем главвраче не слышала.

Антон Данилыч оказался человеком оборотистым. Он очень быстро сориентировался, продал половину территории местного парка под строительство какого-то поселка, хапнул денег и испарился в неведомом направлении. На смену предприимчивому дельцу пришел не менее прыткий Степан Михайлович. Он потеснил беспомощных пенсионеров, подселил к ним, в другое крыло, детей-инвалидов, создал коммерческое отделение и теперь преспокойно стрижет купоны, превратив дом престарелых в источник личного обогащения.

Роза по-прежнему существует в своих двух комнатах, ее, как старейшую сотрудницу, и живую историю лечебного заведения, никто не трогает…

- У меня полно снимков, - обвела Роза рукой стены. - Видишь? Вся наша летопись! Только для книги не проси, не дам.

- Нет ли у вас тут фото Крюковой? - поинтересовалась я.

Роза нахмурилась:

- Было, да сплыло.

- Как это? - удивилась я. - Украли?

Роза стала совсем мрачной.

- В коммерческом отделении лежит Оксана Самойлова, совсем плохая. За ней подруга ухаживала. Нормальная вроде женщина, Аленой звать. Год назад она ко мне приходит и говорит: «Вы здесь настоящие подвижники, за людьми ухаживаете, хочу о вас статью написать в журнал. Пусть все узнают, какие медики бывают! Расскажите мне про интернат».

- И вы с ней поделились информацией?

- Конечно, - закивала Роза, - как и тебе, все рассказала. И она тоже про фото спросила. Дескать, не осталось ли снимка, где весь состав интерната вместе. Я и ответила: раньше фотоаппараты редкостью были, стоили дорого, не всякий ими пользоваться умел. Мы на юбилей лаборатории специально человека позвали, в конференц-зале выстроились, он нас и щелкнул. Я даже накануне в парикмахерскую сходила, ради такого случая прическу навертела. Если честно, плохо получилась, выглядела дурой с завивкой! Фото потом на стену повесила, вон туда, у самого окна.

- Но там сейчас портрет какого-то старика, - заметила я.

Роза пригорюнилась.

- Это Сергей Семенович! Я его снимок от двери переместила. Алена у меня то фото попросила, пообещала непременно вернуть, да обманула. И как я ей только поверила? Единственный снимок, где мы все вместе, пропал! Я потом стала у других спрашивать, не осталось ли у кого фото с юбилея. Думала, может, кто еще его купил у мастера. Но так и не нашла.

- И вы рассказали Алене про Крюкову?

- Ну да!

- И про ее сына Мишу?

- Это ж не секрет, - не смутилась Роза. - Когда беда случилась, все газеты про них трубили. Только попросила Алену: станете статью писать, не вспоминайте тот случай. Лучше про лабораторию расскажите. Может, ее восстановят в память о Сергее Семеновиче? Он великий человек был! И Альберт с Аллой очень многим помогли, они в тяжелые годы детей от смерти спасли, исследований не бросали. Хоть у Аллы характер и дурной, гневлива она была без повода, но человек хороший, за больных малышей горой стояла. Нынешний главврач своим предшественникам в подметки не годится, ему лишь бы денег нахапать. Коммерческое отделение развивает, качает из него рубли, как нефть из скважины. Знаешь, о чем я Алену попросила? Надо Альберта найти и вернуть! Вот тогда и лаборатория заработает, и о Сергее Семеновиче вспомнят, и о детях позаботятся. А то теперь с ними тут особо не возятся, осталось всего десять человек, сидят запертыми в комнатах, как Маугли. Не учат их, не развивают. Рухнула структура!

У меня от обилия неожиданно полученной информации разболелась голова.

- Насколько я понимаю, Алена фото не вернула?

- Нет, - угрюмо ответила Роза.

- А статью написала?

- Не знаю. Мне она ее не показывала. И вообще больше сюда не ходит, - фыркнула кастелянша.

- И многим вы историю интерната рассказывали?

- Особенно люди ею не интересуются, - скривилась Роза. - Журналисты любят про звезд писать, кто, где, с кем да сколько выпил. Сергей Семенович никого не волнует, дети-дауны тоже. Только Алена расспрашивала и ты сейчас. В общем, так! Я тебе историю изложила, а ты уж интернат не позорь. Про Мишу Крюкова сообщать не надо, а вот про то, какой Аллочка врач самоотверженный, вспомни. Хоть она и покойница давно, да приятно ей на том свете будет. И надо нам снова лабораторию открыть. В память о Сергее Семеновиче. Он был такой… такой… лучше всех!

Щеки старушки начали медленно краснеть, и только тут я поняла: очевидно, Роза была когда-то влюблена в начальника.

По дороге к метро я позвонила Коробкову и дала ему новое задание.

- Верный раб уже побежал с топором в лес, - бодро заявил Дима. - Не волнуйтесь, барыня, будет вам к ужину медведь.

Я спустилась в подземку, неожиданно оказалась в полупустом вагоне и, сев на продавленный диванчик, попыталась вздремнуть, но в голове продолжали вертеться разные мысли. Роза, скорей всего, обожала Сергея Семеновича. Сестра-хозяйка - порядочная, работящая женщина, которую искренне огорчает то, что случилось с интернатом. Увы, очень часто какое-нибудь учреждение или дело функционирует на энтузиазме одного увлеченного, талантливого человека. Если он уходит, то, несмотря даже на множество учеников и последователей, структура тихо загибается. Процесс угасания может занимать годы, но он не остановится.

Увы, детище Сергея Семеновича Катасонова погибло. Интересно, что за лекарство разрабатывали ученые? Неужели Альберт и Алла на самом деле в голодные годы кололи даунам не разрешенный к применению препарат?

Вагон вдруг тряхнуло, и мои мысли потекли в другом направлении. Как звали подругу бедной Оксаны? Алена? Но ни отчества женщины, ни ее фамилии я не знаю. Из всего услышанного напрашивается странный вывод: Алена взяла паспорт Оксаны и решила выйти замуж за Федора. Зачем? Вот уж всем вопросам вопрос! Надеюсь, Федор даст на него хоть какой-то ответ. Я упорно звоню Бондаренко домой через каждые два часа, но там никто не снимает трубку. А раз гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе!

- Станция «Краснопресненская», - пробубнил динамик.

Я вскочила и ринулась к выходу.

Фирма «Вир» пряталась в глубине жилых домов неподалеку от зоопарка. Дверь в контору была заперта, я нажала пальцем на кнопку домофона.

- Вы к кому? - глухо прозвучало из небольшой коробочки, привинченной к створке.

- Скажите, Федор на работе?

- Фамилия?

- Бондаренко.

- Вас нет в списке.

- Меня зовут Татьяна Сергеева, Федор Бондаренко ваш работник.

- Вас нет в списке.

- Естественно, мне надо просто войти.

- Вас нет в списке.

Я вздохнула. Может, по ту сторону двери установлен автомат, который тупо повторяет запись одной и той же фразы?

- Пожалуйста, откройте дверь.

- Вас нет в списке.

- Но как же попасть в фирму?

- Вас должны включить в список, - неожиданно изменил текст робот.

- Замечательно! - обрадовалась я. - И каким образом можно оказаться в числе избранных?

- Вас должны включить в список.

- Кто занимается выдачей пропусков?

- Отдел охраны.

- И где он находится?

- В отделе охраны.

- Отлично! Дайте телефон подразделения.

- Вас нет в списке!

Я испытала огромнее желание треснуть по двери кулаком, но сдержалась и решила наладить контакт с роботом. Приветливо произнесла:

- Здравствуйте, меня зовут Таня Сергеева.

- Вас нет в списке.

- Хотелось бы пообщаться с начальником охраны.

- Вас нет в списке.

- Но послушайте! - взвилась я. - Как мое имя может оказаться в списке тех, кому разрешено войти в помещение фирмы, если я не могу поговорить с тем, кто выдает пропуска? Вы меня поняли?

- Вас нет в списке.

- Ладно, сообщите телефон вашего отдела безопасности.

- Ноль ноль три.

- Дальше.

- Ноль ноль три.

- Это, наверное, внутренний номер, - догадалась я.

- Ноль ноль три.

Я пошарила глазами по стене дома.

- Простите, не вижу телефонного аппарата.

- Ноль ноль три, - без всяких эмоций повторила коробочка.

Я заморгала и вынула мобильный. Конечно, я делаю глупость, но вдруг сейчас из аппарата раздадутся слова: «Начальник охраны "Вир" слушает»? Нет, не раздались.

- «Скорая помощь», ждите ответа, - сообщил сотовый.

Удивляясь собственному идиотизму, я сунула телефон в сумку и снова ткнула пальцем в кнопку домофона.

- Фамилия?

- Сергеева. Татьяна Сергеева.

- Вас нет в списке.

- Послушайте!

- Фамилия?

Обессилев, я привалилась к стене. С таким же успехом можно пытаться поговорить с куском ваты!

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась. На крыльце стояла женщина лет тридцати, одетая в синее платье, белые носочки и голубые босоножки.

- Домофон, - сказала незнакомка, - отойдите.

Я послушно посторонилась, она нажала на кнопку.

- Фамилия?

- Зеленый заяц, - спокойно сообщила дама.

Раздалось мерное гудение, за ним последовал щелчок, посетительница дернула за ручку и исчезла за дверью. Я разинула рот. Зеленый заяц! Навряд ли это фамилия. Хотя со мной в классе когда-то училась девочка Вера с фамилией Сашапушкин. Да, да, у нее была именно такая фамилия. Но мне сейчас показалось, что Зеленый заяц - это нечто вроде пароля. Ну-ка, попробуем…

Я смело нажала на пупочку.

- Фамилия?

- Зеленый заяц, - выпалила я.

- Вы уже вошли в корпус.

- Эй! Здесь второй Зеленый заяц! - завопила я.

- Вы уже вошли в корпус.

Я спустилась с крыльца и схватила телефон.

- Алло, - прошептала Марта.

- Это Таня.

- Кто?

- Сергеева!

- А-а-а, привет, - зевнула Карц. - Чего в несусветную рань трезвонишь?

- Обед скоро! - изумилась я.

- Обед? - поразилась Марта. - Только три часа дня!

Я решила не продолжать беседу о времени. Мы с Карц, похоже, существуем в разных часовых поясах. Просто спросила:

- Среди твоих знакомых нет сотрудников фирмы «Вир»?

- Ну… сразу не скажу. А что?

- Очень надо попасть в их офис.

- Тоже мне проблема… - хрюкнула Марта. - Открывай дверь, и вперед.

- Там заперто, а охранник то ли идиот, то ли автомат. Впрочем, с механизмами по выпечке пончиков, по-моему, еще можно договориться, а вот с долдоном, который здесь стережет вход, без шансов.

Карц протяжно застонала:

- Из-за такой ерунды ты беспокоишь человека ни свет ни заря! Сейчас научу, слушай…

- Думаешь, сработает? - с сомнением спросила я через пару минут.

- До сих пор осечек не было. - Марта усмехнулась. - Главное - конверт. Большой, коричневый! Плюс бейсболка и форменная куртка!

- И где их взять?

- Тебе дали идею, - обозлилась светская львица, - а вместо благодарности я слышу нытье. Может, мне еще приехать и самой все сделать?

- Нет, спасибо, - буркнула я и пошла назад к станции метро.

На небольшой площади было несколько ларьков. Сначала я приблизилась к киоску «Союзпечать» и спросила у толстой продавщицы:

- У вас есть журналы, упакованные в плотную бумагу?

- Порнуха? - равнодушно переспросила бабка. - Ею у цветов торгуют.

- Спасибо, - обрадовалась я. Сделала пару шагов влево, увидела лоток и приобрела нечто, упрятанное в желто-коричневый пакет. Потом, пробежавшись по площади, обнаружила синюю палатку, в которой купила у пьяной девушки красную бейсболку с надписью «Redbar». И спросила продавщицу:

- Не дашь ли мне на полчасика свою жилетку?

- Которую? - заплетающимся языком поинтересовалась та.

- Форменную, - пояснила я, - ту, что у тебя на плечах.

Девица вытаращила глаза, медленно подняла руки, сложила из пальцев известную комбинацию и без всякой злобы ответила:

- Фигушки. Без спецодежды нельзя работать!

Я вынула кошелек, вытащила из него пару бумажек и, пошуршав ими перед носом красавицы, нежно проворковала:

- Обед наступил. Разве справедливо, что ты стоишь тут, на жаре, нюхаешь выхлопные газы? Вон там симпатичное кафе, сходи туда, посиди в тенечке. А я пока в твоей жилетке на свидание схожу. Мой парень от такой одежды тащится.

Затуманенный взор продавщицы начал проясняться, цепкие пальцы схватили купюры.

- Суперски! - прохрипела девушка. - Вон туда форму припрешь, под зонтик. Не потеряй!

- Ни за что! Буду очень аккуратна, - пообещала я, забирая ярко-синюю безразмерную душегрейку.

Глава 28

Очутившись на знакомом крыльце, я храбро ткнула пальцем в кнопку домофона.

- Фамилия?

- Доставка корреспонденции.

Коробочка замолчала, потом из нее послышалась почти человеческая речь:

- Кому?

- Комната номер пять.

- От кого?

- Фирма «Редбар», - равнодушно ответила я, - курьер.

- Вас нет в списке, - охранник неуверенно попытался вернуться к привычной манере беседы.

- Замечательно, - обрадовалась я, - раньше домой попаду. Мне ваще-то по фигу, отдам пакет или нет, я оклад получаю, не на сдельщине. Покедова! Тока скажи тем, из пятой комнаты, что им бандероль приносили. Чао-какао…

- Эй, стой! - занервничал домофон.

- Чего? - недовольно спросила я. - Мне неохота тут прыгать!

- Куда посылку уволакиваешь?

- Назад, в доставочную контору. Вы ж меня не впускаете…

- Стоять!

- Ты на меня не ори, - сурово сказала я, - твоя территория внутри. А снаружи общая. Ишь, разлаялся! На жену тявкай. Пока! Да, не забудь пятую комнату предупредить. Ах да… Мне нужна твоя фамилия.

- Зачем? - нервно поинтересовалась коробочка.

- Ваша пятая комната в нашу фирму позвонит и лай устроит: почему они заказ не получили, - объяснила я, - заведующий по журналу глянет, курьера вычислит и начнет мне клизму с песком ставить. Вот тут я ему и скажу: «Не фиг мою кепку мять. Приносила бандероль, как положено. А ихний гоблин у двери меня не пустил. Вот ему, уроду, пятак и полируйте». Так как твоя фамилия?

Домофон молчал.

- Не хочешь говорить? - засмеялась я. - Ну и не надо. Сегодняшнее число я знаю, время дня тоже. Живо можно вычислить, кто у шлагбаума мышей не словил. До свидос, дядя! Ты в душ не ходи, не мойся в ближайшие дни.

- Почему? - удивился замороченный идиот.

- Возьмет твой начальник ремень, начнет тя по заднице стегать, - засмеялась я, - не так больно будет - грязь кожу защищает. Адью, парниша!

- Входи, - буркнул домофон.

Страшно довольная собой, я схватилась за ручку. Нет, не зря Чеслав считает Марту человеком, способным проникнуть в любое место. Интересно, как часто наша унизанная брюликами светская львица изображает из себя курьера? Нужно признать, что Карц подсказала мне хороший ход. Секьюрити велено не пускать тех, кто рвется в фирму без пропуска. А вот курьер, явно обрадованный отказом, спешащий побыстрее завершить работу и побежать домой, вызывает сбой в программе. А еще срабатывает инстинкт самосохранения. Вдруг люди из пятой комнаты с нетерпением ждут письмо и поднимут шум, вовремя его не получив?

Я вошла в холл, увидела ворота металлоискателя, турникет и парня лет двадцати в дешевом черном костюме, белой сорочке и при галстуке.

- По коридору налево, - сердито сказал он, - туда-сюда, живо. На, повесь бейдж!

Я прицепила к жилетке при помощи «крокодильчика» ярко-красный прямоугольник с надписью «Гость» и бодро пошагала в указанном направлении.

Длинный коридор был пуст. Я быстро стащила жилетку, бейсболку, запихнула, хоть и с трудом, все это в сумку, оглянувшись по сторонам, положила на подоконник пакет с журналом и пошла вперед, изучая таблички на блестящих от лака дверях. Мне нужно нечто типа «АХО» или «Замдиректора по хозчасти». Но никаких надписей не было, на всех дверях висели номера. В конце концов коридор сделал резкий поворот. Я очутилась в стеклянной галерее, переходе в другое здание, пересекла ее, поднялась вверх, опустилась вниз, пару раз свернула и, пораженная полнейшим отсутствием людей, уткнулась в темно-коричневую створку, на которой наконец-то обнаружила небольшую вывеску: «Седьмой отдел реабилитации инвалидов». Прежде чем я оценила ситуацию, пальцы постучали в дверь.

- Входите, - донеслось из кабинета.

Я вошла в небольшую, совсем не по-офисному обставленную комнату.

Серо-зеленый диван, два глубоких кресла, журнальный столик, телевизор, пара стеллажей с книгами (отнюдь не научными, а беллетристикой) и девушка-блондинка в синем платье, смахивающем на халат.

- Татьяна? - улыбнулась она.

- Да, - изумленно подтвердила я.

- Ой, как хорошо, что вы раньше приехали! - обрадовалась хозяйка кабинета. - Просто супер! А то я испугалась, что придется задержаться. Почему вы не позвонили от охраны? Встретила бы вас!

- Спасибо, - поддержала я разговор, - я сама прошла.

Дата добавления: 2015-10-24