12 страница. Разломать доски?

Разломать доски? Я попыталась раскачать деревяшки и опять взвизгнула от боли.

Вызвать МЧС? Ну, этот вариант оставим на самый крайний случай, мне нельзя привлекать к себе внимание.

Может, Женя, удивленная отсутствием посетительницы, отправится ее искать? Хм, маловероятно. Медсестра решит, что я ушла домой, и останется у телика.

Стиснув зубы, я еще раз дернулась и застонала. Ой, как больно! Занозистые деревяшки оцарапали бока, на ткани футболки выступили капельки крови. У меня очень нежная кожа, ее легко поранить.

Я чуть не зарыдала, сообразив, что любимая летняя шмотка погибла. Кровь плохо отстирывается, на воздухе она из красной делается коричневой, въедается в ткань…

Внезапно в голове зашевелилась мысль: кровь… красная… пятна…

И тут заорал телефон. Правой рукой я вытащила его и, радуясь тому, что аппарат лежал не в левом кармане, иначе как бы мне его выудить, сказала в трубку:

- Да!

- Приветик, - прочирикал голос Марты. - Как дела?

На секунду я растерялась. Мы с Карц коллеги, работаем в одной бригаде и, по идее, должны испытывать друг к другу приязненные чувства. Но обвешанная бриллиантами дочка олигарха, успешная светская львица, наглая пожирательница мужиков, сделавшая карьеру на перманентных скандалах, способная послать по матушке папу римского, мне откровенно не нравится. Только не подумайте, что я завидую Карц. Да, Марта моложе меня, у нее стройная фигура, кошелек, набитый золотыми кредитками, и отец, готовый исполнить любой дочкин каприз. У меня, конечно же, ничего подобного нет. Зато я счастливая жена самого красивого и талантливого человека на свете! А Гри нравится Марте, она усиленно строит ему глазки, но откровенно на шею не вешается, понимает: Чеслав не допустит никаких скандалов в бригаде.

Для меня остается загадкой: зачем Марте работать, да еще в группе у Чеслава? Да, нам платят хорошие деньги, и служба очень увлекательная. Но Карц наследница многомиллионного состояния, ей жалованье не требуется…

- Эй, ты меня слышишь? - капризно повторила Марта.

- Угу, - прокряхтела я.

- Что-то случилось? - вдруг нормальным голосом поинтересовалась Карц. - У тебя неприятности?

Я замерла между досками. Может, дочурка нефтяной вышки и является избалованной кошечкой, которая не знает, что в городе Москве существует такой вид транспорта, как метро, но в интуиции ей не откажешь. Несколько раз, когда бригада собиралась на общее заседание, чтобы обсудить дело, над которым все работали, я была свидетельницей того, как Марта вдруг говорила:

- Нет, носом чую: этот человек здесь ни при чем.

- Ты уверена? - хмурился Чеслав.

Карц пожимала плечами.

- Мне так кажется, хотя все улики говорят об обратном. Думается, мы бежим не за тем зайцем.

И Чеслав всегда слушался девицу, а Коробков и Гри не возражали. Я, не так давно принятая в коллектив и имеющая статус новичка-стажера, один раз хотела воскликнуть: «Марта явно ошибается!» - но со злорадством удержалась от справедливого замечания.

Чеслав не интересовался в тот момент моим мнением. С другой стороны… Ой, стыдно в этом признаваться, но придется! Дело в том, что за час до совещания Карц сказала Гри:

- Пошли, я хочу прогуляться по магазину!

И мой муж безропотно пошагал за светской львицей. А меня в торговый центр не позвали. Естественно, я не стала устраивать супругу скандал. Самый верный способ потерять мужа - это дать ему понять, что он прикован к жене цепью, а еще закатывать сцены, когда он решит пойти с приятелями в баню или поехать на рыбалку. И потом, Гри очень хорошо воспитан, он никак не мог отказать Карц. Но Марта! Она-то должна понимать, сколь неприлично хватать под локоть чужого мужа и, навалившись всем телом на его руку, семенить в магазин за нижним бельем.

Знаете, что проделала красотка, вернувшись с покупками? Сначала она вытащила из фирменного пакетика лифчик умопомрачительной красоты и стала вертеть его в наманикюренных лапках, озабоченно повторяя:

- Ну как тебе, Тань? Носишь такие?

Я, в отличие от плоской Карц, обладаю красивой, пышной грудью пятого размера. Бюст у меня вырос классе в восьмом, и я очень стеснялась своих объемных форм. В особенности они мешали мне на физкультуре - бегать и прыгать с таким богатством затруднительно. Потом, правда, я поняла, что роскошная грудь - моя визитная карточка. Жаль только, что к ней прилагаются нижний этаж размером с «Медного всадника» и не слишком стройные ноги. И навряд ли женщины с нулевым размером бюста понимают, какая огромная проблема приобрести красивое белье той, чьи перси слегка выходят за средние рамки. Все эти крохотные чашечки, украшенные кружевами, атласом и лентами, тоненькие лямочки, кукольные застежечки… Бюстгальтер пятого размера, удобный и красивый одновременно, столь же редок в московских магазинах, как аллигатор в Сандуновских банях. Думаю, крокодил бы с большим удовольствием поплавал там в шикарном бассейне, выложенном мозаичной плиткой, но кто ж ему разрешит… Вот и лифчиков тоже нет.

Меня всегда удивляло: целая индустрия работает на то, чтобы щуплые тетки смотрелись сексуально. Фирмы буквально соревнуются в производстве «обманок»: поролоновые вставки, гелевые подушечки, воздушные вкладки, железные «косточки», фиксирующие и «поднимающие» первый размер на пару сантиметров, силиконовые «пеленочки»… Всего и не перечислить! Я уж не говорю о чудесах пластической хирургии. Одним словом, многое сделано для того, чтобы превратить два прыщика в аппетитные персики. Но, люди, почему вы забываете про тех, кому от природы досталась естественная красота?

Один раз, отчаявшись приобрести белье, в котором не стыдно предстать перед любимым мужем, я, наплевав на экономию, смело зашла в один из самых пафосных и дорогих магазинов Москвы, где крохотные стринги стоят около ста пятидесяти долларов. И как вы думаете, что я увидела на вешалках?

Правильно, кукольные лифчики, начиненные кусками губки.

Продавщица, услышав мой вопрос про бюстик пятого размера, развела руками:

- Бывают крайне редко. Практически никогда.

Я страшно обозлилась и спросила у нее:

- Сами-то где комплекты покупаете? Похоже, у вас приличный размер.

Девица захихикала:

- У меня имплантаты, для них бюстгальтер не нужен.

Пришлось уйти несолоно хлебавши. Значит, все усилия брошены на худышек? А нам, женщинам с натуральной красотой, предстоит носить розовый лиф из атласа, с тремя белыми пуговицами и лямками, похожими на шлейки собачьей упряжки?

Марта Карц явно знала о моей проблеме с бельем, поэтому и дразнила роскошным приобретением. Но я сдержалась и спокойно ответила:

- Красивая штучка.

- Гри одобрил, - сказала Марта. - Главное, прихватить с собой в бельевую лавку мужика и посмотреть на его реакцию. Ты согласна?

Мои пальцы помимо воли сжались в кулаки.

- Не ревнуй, - прочирикала Карц, - мне Гри не нужен. Он нищий, поэтому никак не может принадлежать к интересующей модную девочку категории. Владей красавчиком безраздельно.

Не знаю, чем бы завершилась наша беседа, но тут появился Чеслав. Началось совещание, и Марта произнесла на нем короткую фразу:

- Носом чую, наш основной подозреваемый не виноват.

Босс согласился с Карц, но я, умевшая подмечать мелкие детали, понимала: Марта фатально ошибается. В деле имелся ряд небольших зацепок, прямо указывающих на убийцу. Следовало возразить Карц, но я промолчала. Почему? Мне очень хотелось, чтобы нахалка села в лужу!

Представьте мое изумление, когда выяснилось: Марта не ошиблась. Вопреки всякой логике, зацепкам и уликам Карц оказалась права - человек, которого бригада посчитала убийцей, был чист как новорожденный младенец.

Дня через два после шокирующего открытия Марта подошла ко мне, обняла за плечи и, окутав облаком дорогих духов, промурлыкала:

- Танечка, заинька, в другой раз не сдерживайся, выкладывай свои соображения сразу. Ладно? Мы работаем вместе и должны, несмотря на всякие глупости, быть коллегами. Понимаешь?

Я ошарашенно кивнула, а избалованная наследница добавила:

- Не жди, что я упаду с верхушки пальмы и сломаю себе шею. Бесполезно. Марта Карц не из тех, кто шлепается и съезжает на дно.

С тех пор я очень осторожна с Карц, потому что знаю: ее интуиции и умению слышать в чужой речи то, что вы не хотели сказать вслух, позавидует самый крутой экстрасенс…

Глава 23

- Что случилось? - повторила сейчас Марта.

Задай этот вопрос Гри или Коробков, я бы мгновенно рассказала про ситуацию с забором, но сообщать Карц о своем глупейшем положении было невозможно.

- С кем? - стараясь казаться беспечной, ответила я вопросом на вопрос.

- С тобой, - продолжила Карц. - Неприятности?

- Все шоколадно, - заверила я, стараясь не шевелиться, чтобы не разорвать футболку.

- Уверена? - не успокаивалась Марта.

- Ты позвонила, чтобы поинтересоваться моим самочувствием?

- Нет, хотела попросить тебя: просвети по поводу стихов Гоголя.

- Кого? - изумилась я.

- Жил такой писатель, Николай Петрович Гоголь, - заявила Карц. - Он написал поэму «Железное сердце», и мне необходимо знать имя главного героя.

- Ты всерьез?

- Таня, мне не до шуток! - зашептала Марта. - Стою в сортире ресторана. Живо расскажи про это «Железное сердце». Ты же у нас филолог!

- Во-первых, отчество Гоголя не Петрович, а Васильевич, во-вторых, он не писал стихов. Самые известные произведения прозаика «Мертвые души», «Тарас Бульба», «Ревизор».

- Вот гад… - зашипела Карц. - Значит, Гоголь не строчил поэм? А кто их писал?

- Огромное количество людей. Пушкин, Лермонтов, Толстой…

- Эй, погоди, - остановила меня светская львица, - про Толстого я знаю. Он прозу кропал! «Война и мир» и эта… «Васса Каренина».

- Извини, ее звали Анной.

- Кого?

- Каренину, - с трудом сдерживая смех, уточнила я. - Васса по фамилии Железнова была у Максима Горького. А Толстых в русской культуре полно, Лев Николаевич, автор «Войны и мира» и «Анны Карениной», один из них. Литературную ниву еще вспахивали Алексей, Константин и…

- Не умничай! - обозлилась Марта. - Назови парочку поэм!

- «Евгений Онегин» Пушкина, «Мцыри» Лермонтова.

- Не из тех, что плесенью покрылись, посовременней.

- «Хорошо».

- Ну?

- Что?

- Говори!

- Уже сказала - «Хорошо».

- Кому? - зашипела Карц. - Лично мне плохо от твоей манеры беседовать.

- Поэма «Хорошо», автор Владимир Маяковский.

- А-а! Ну это тоже старье!

- «Оза», - буркнула я.

- Коза? - не поняла Карц.

- «Оза», - повторила я. - Произведение Андрея Вознесенского, замечательная любовная лирика, посвященная его жене Зое Богуславской.

- Ты еще египетские пирамиды вспомни… Назови сегодняшних!

- Не знаю, - сдалась я.

- Вот блин!

- А зачем тебе?

- Надо! - буркнула Марта. - Ладно…

- Стой!

- Ну?

- Скажи своему кавалеру, который поиздевался над девушкой, упомянув стихи Гоголя, что советуешь ему почитать пьесы Диккенса и батальные романы Чехова.

В ухе вдруг запикало.

- Что ты делаешь? - удивилась я.

- Вбиваю в мобилу инфу, - пояснила Марта. - Значит, пьесы Диккенса и фатальные романы Чехова?

- Не фатальные, батальные.

- Ну е-мое, офигеешь тут… - заявила Карц и отсоединилась, забыв сказать «спасибо». Впрочем, про «до свидания» она тоже не вспомнила.

Я попыталась засунуть мобильный в карман, чихнула и вдруг почувствовала, как меня сзади гладит чья-то рука. Прикосновения были нежными и быстрыми, они, с одной стороны, напугали меня, с другой - обрадовали.

- Здрассти, - вежливо сказала я. - Простите, конечно, но не могли бы вы мне помочь? Застряла тут случайно. Я сняла домик в поселке «Лучшие времена», пошла погулять, облокотилась о забор, деревяшки разъехались…

- Фр-хр, - сказал подкравшийся.

- Пафнутий! - осенило меня. - Мерзкий осел! Ты опять бродишь по деревне? Отцепился от привязи?

- Фр…

- Гадкий Прокопий!

- Хр…

- Сейчас же убирайся прочь!

- Хр-фр.

- Не вздумай вытирать свою слюнявую морду о мой кардиган! - возмутилась я. - Хватит с меня порванной футболки. Думаешь, легко найти красивые вещи? Да и стоят они не две копейки.

- Р-р-р.

Я решила лягнуть ишака ногой, но номер не прошел.

- Прокоп, ступай вон!

- Ф-р-р.

Я набрала полную грудь воздуха и тут поняла: странное дело. Одна моя половина находится на территории «Лучших времен», вторая осталась в саду дома престарелых. Гадкое четвероногое, чье имя я не способна запомнить, гуляет по деревне. Значит, Парфен никак не может находиться со стороны интерната!

- Р-р-р, - грозно заявил ишак, - р-р-р…

С огромным трудом я повернула голову, скосила глаза и увидела… чудовище размером с теленка. Из черного тела, похожего на бочку, торчали четыре мощные лапы, шея, обхватом в метр, переходила в будкообразную голову. Из раскрытой пасти свисал нежно-розовый язык, с которого капала слюна.

- Р-р-р, - повторил монстр, - р-р-р.

Верхняя губа собаки Баскервилей поползла к носу, обнажились желтые, треугольные, невероятно похожие на акульи зубы.

- Р-р-р.

- Мама… - без звука сказала я. - Песик, не трогай меня! Тетя невкусная, жирная, получишь цирроз печени. Собакам нельзя много сала!

- Гав! - заявил волкодав и схватил меня за рукав кардигана.

Дальнейшее помнится с трудом. В теле откуда ни возьмись появилась гибкость, изогнувшись кошкой, я легко просочилась сквозь забор и быстрее легконогой лани понеслась вперед по широкой тропинке. Ветки больно хлестали по лицу, под ногами что-то хрустело и чавкало, я спотыкалась о камни, но устояла, не упала и в конце концов вылетела на полянку, к избе Домны. На скамейке, сложив руки на коленях, сидела худая девушка с головой, замотанной платком.

- Устя! - в изнеможении прошептала я. - Помоги, меня хотят сожрать!

Устинья вскочила, кашлянула, схватилась за грудь и, не сказав ни слова, кинулась в избу. В ярком лунном свете только вспыхнули огнем пуговицы кофты, в которую была одета девушка. Я судорожно оглянулась. Никого. Собака-людоед решила не преследовать добычу - то ли она побоялась лезть на чужую территорию, то ли решила внять моему совету и не употреблять жирную пищу.

Я рухнула на скамейку и попыталась перевести дыхание. Почему медсестра Женя ни словом не обмолвилась о том, что территория дома престарелых охраняется служебными собаками? И парочка немолодых секьюрити у ворот промолчала о наличии псов. Может, им велено держать язык за зубами, потому что администрация хочет сэкономить на корме для животных? В определенный час зверей отпускают, и те сами добывают себе пропитание? Одним посетителем меньше, одним больше…

Сердце перестало колотиться о ребра. Я потрясла головой. Ну и чушь иногда лезет в голову! Скорей всего, в редко посещаемой части парка поселился бродячий кобель. И, как я уже не раз говорила, во всем плохом есть много хорошего. Испугавшись, я смогла-таки пролезть на территорию «Лучших времен». Правда, лишилась кардигана, пришлось вывернуться из трикотажной кофты, которую чудовище ухватило за рукав. Жаль новую вещь, но она ничто по сравнению с моей жизнью.

- Кто тута? - прошептал кто-то, высунувшись из домика Домны.

- Сергеева из «Марфы», - тихо ответила я.

- Фу, напужали… - выдохнула Устя, выходя из избы. - Сидела, отдыхала, туточки прется кто-то лошадью, деревья топчет! Думала, Змей Горыныч летит, мне мама про него сказывала.

- Извини, Устя, я слежу за здоровьем, бегаю по вечерам, пытаюсь вес согнать, - бойко соврала я.

- Вы и так красивая, - заявила девушка.

Я невольно заулыбалась. Дочь Домны явно умственно недоразвита, но даже из уст такого человека приятно услышать комплимент.

- С кем ты беседуешь? - донеслось из домика.

- С соседкой, мамонька, - отозвалась Устя, поправляя низко завязанный платок.

- Сколько раз говорено, - загудела Домна, - не лезь к людям с глупой болтовней. Делом займись.

- Так усе переделано, - посмела возразить Устя.

- Здравствуйте, Танечка, - нежно проворковала Домна, появляясь на крыльце. - Как вам отдыхается? Обвыклись?

- Не совсем, - призналась я. - Воду так и не вскипятила. Печь у меня не работает.

- Не может быть! - всплеснула руками Домна. - Идите сюда, налью вам горяченького, а потом схожу погляжу, чего там у вас приключилось! Полагаю, печка исправна. Но если докука какая произошла, не волнуйтесь, Антон исправит, он у нас на все руки мастер. Устя, не стой коровой, зови гостью вечерять!

- Поздно уже, - спохватилась я, - вы рано спать ложитесь.

- Ничего, - сказала Домна, - кашей вас угощу. Любите гречку?

- Я готова слопать садовую скамейку, - призналась я, входя в комнату и усаживаясь на жесткую табуретку.

На столе стояли три глиняные кружки, лежало столько же деревянных ложек и громоздилась тарелка с пышными булочками, явно домашнего производства. Домна подняла домотканую занавеску, прикрывавшую полку с посудой, вытащила чистую чашку, поставила ее передо мной, посмеиваясь, подошла к печке, отодвинула железную заслонку, сунула ухват в черную дыру и ловко вытащила глиняный горшок. По избе поплыл запах каши.

Я сглотнула слюну и не сдержала любопытства:

- А где огонь?

Хозяйка опять улыбнулась:

- На месте.

- Но его не видно!

- Конечно, - кивнула Домна, - я ж за едой полезла. Дрова внизу горят, кастрюли наверх ставят.

- Куда? - разинула я рот.

Домна наклонилась и открыла еще одну заслонку, находившуюся почти у самого пола.

- Вот сюда надо поленья кидать, потом зажигать. А горшок выше устраивать.

- А я дрова в другое место положила, думала, нижняя часть - духовка.

Домна кивнула.

- Сначала всегда глупостей наделаешь, потом привыкаешь и всему учишься. Завтра покажу, как печью пользоваться. Ешьте кашу.

Я зачерпнула ложкой горку гречки, отправила в рот и воскликнула:

- Очень вкусно!

- В русской печи еда лучше всего получается, - отметила хозяйка. - А какие пироги… Устя!

- Че? - отозвалась дремавшая на лавке девушка.

- Завтра с утра тесто заведем, угостим Танечку кулебякой.

- Ладно, - прошептала дочь.

- Устинья!

- Что?

- Ты как матери отвечаешь? - насупилась Домна.

- Ой, простите, - запричитала девушка, одергивая темно-синий свитер, свисавший поверх бесформенной юбки, - я спросонья ляпнула.

- Даже во сне мать почитать надо.

- Прости, мамонька.

- Еще раз услышу такое…

- Ой, ой, виновата я! Не наказывайте, - сжалась в комок Устя, - простите, Христа ради.

- Ступай, проводи Танечку, - приказала мать, увидав, что я доела ужин.

Устя поправила свитер и поклонилась в пояс:

- Готова идтить!

- Спасибо, - я попыталась избавиться от спутницы, - сама великолепно найду дорогу.

- Устя доведет, ей полезно ноги размять, - сурово отмела мои возражения Домна. - Хороших вам снов!

- Спасибо, спокойной ночи, - кивнула я и вышла из избы.

Девушка поплелась за мной.

- Суровая у тебя мама, - сказала я, когда мы миновали пруд.

- С ребенком сиропиться нельзя, - отозвалась Устя, - только вожжи отпустишь, он обнаглеет.

- Ты уже взрослая.

- Коли незамужняя, должна мамоньку слушать, - смиренно ответила Устя, - вот свадьбу сыграем, тогда надо мной муж будет начальник.

- Устя, сколько тебе лет? - поинтересовалась я.

- Не помню, - через минуту ответила провожатая. - А какая разница?

- Действительно, - согласилась я, - глупые формальности. Вы здесь давно живете?

- Ага, - кивнула Устя.

- Года два?

- Ага.

- Может, три?

- Ага.

- Или десять?

- Ага, - Устя спокойно согласилась и с этим предположением.

- Помнишь вашу прежнюю квартиру?

Устинья спустила платок пониже и вздохнула:

- В городе много домов и люди противные.

- Тебя обижали?

Устинья шмыгнула носом.

- Девки тряпками били, а парни один раз хотели в кустах раздеть, да мамочка пришла. Потом мы сюда переехали, здесь хорошо. Мне конфет дают.

- Спасибо, мы пришли, спокойной ночи!

- И вам на кровати не маяться, - заулыбалась Устя. - К завтрему мамонька пирогов испечеть, а я принесу.

- Спасибо, милая.

- Прощевайте, - сказала Устя и, подергав в очередной раз свой темно-синий свитер, исчезла в кустах.

Я вошла в избу, на ощупь добралась до кровати, сорвала с себя футболку, брюки и рухнула на жесткий комкастый матрас. Интересно, сколько все же лет Устинье? Не по уму, а по паспорту? Лицо девушки разглядеть трудно, лоб постоянно прикрыт платком. Однако я заметила две предательские морщинки, тянущиеся вниз от уголков рта. Вероятнее всего, Усте и правда за тридцать. А Домне, похоже, подкатывает к шестидесяти. Бедная Устя… таким, как она, не суждено создать семью. Хотя девушка уже второй раз упоминает про жениха. Может, ей повезло, Домна отыскала человека, который оценит по достоинству ее дочку?

Глава 24

Утром я внимательно изучила свою одежду. С джинсами ничего плохого не случилось, футболка, как ни странно, тоже выглядела относительно прилично. Хорошо, что она была не светлой, вот тогда бы пятнышки крови выделялись на ткани. Но белый цвет полнит, поэтому я старательно избегаю его, мой гардероб состоит в основном из вещей темных. Вчера я нацепила коричневую майку, а капли крови спустя некоторое время теряют красный цвет. И сейчас я могла преспокойно натянуть ту же футболку. Конечно, она немного помята, но это ничего.

Я стала выворачивать одежду. Хорошо, что вчера на мне не блузка с пуговицами была, не то я бы непременно растеряла их. Внезапно в голове зашевелились мысли: пуговицы… темная футболка… кровь…

- Татьян! - донеслось со двора.

Я высунулась в окно.

- Пирожки на крыльце, - крикнула Устя, убегая, - мамонька принесть велели.

Тронутая до глубины души заботой Домны, я взяла тарелку, слопала удивительно вкусную выпечку, вышла из избы и направилась к выходу из деревни. Погода обещала быть прекрасной, на не по-московски голубом небе не было ни облачка. Хоть и жаль кардиган, сдернутый бродячей собакой, но он мне не понадобится.

Улыбаясь солнышку, я добралась до магазина «Рюи Блаз», ткнулась в запертую дверь и увидела объявление: «Торговая точка ликвидирована».

Маленькая неудача не испортила отличного настроения. Решив не сдаваться, я вышла на проспект, дошла до метро, нашла киоск с прессой и попросила продавщицу:

- Можно посмотреть вон тот журнал, с актрисой на обложке?

- Гляди, - милостиво разрешила торговка.

Я быстро пролистала чуть липнувшие к пальцам страницы. Точно, память редко меня подводит - вот реклама с курносым парнем. Сейчас куплю издание, сяду в кафе, закажу себе чашечку капучино, выну из сумки украденное фото…

- Сумка! - закричала я. - Моя сумка!

- Украли? - забеспокоилась киоскерша. - Вроде никто не подходил, ты одна стоишь!

- Вот черт… - чуть тише сказала я. - Сумочку потеряла!

- Ну, не повезло тебе, - всплеснула руками газетчица. - И где ж ты ее посеяла? Дорогая вещь? Денег там много было?

Я машинально кивала. Ридикюльчик, по моим меркам, недешевый. Хотя Марта даже щипцами не прикоснется к подобному. И у госпожи Карц тьма аксессуаров, я еще ни разу не видела ее с одной и той же сумкой. Переодеваясь, наша светская львица меняет и дополнение к наряду: туфли, клатчи, украшения. Я же в основном хожу с одной объемистой сумкой из черной кожи. Мне нравятся такие - туда входят все необходимые вещи: кошелек, документы, косметика, зонтик, фонарик, книжка, бутылочка воды и прочее. Вот только мобильный я чаще всего засовываю в карман, и Гри постоянно ругает меня за эту привычку.

- Странно, что ты до сих пор не потеряла аппарат, - сказал мне на днях супруг, - он так стремно высовывается из брюк. Либо сам вывалится, либо «добрый» человек приделает ему ноги. На мой взгляд, лучше носить сотовый в сумке.

И вот вам анекдот: я потеряла ридикюль, а не мобильник, который по-прежнему лежит в кармане. Представляю, что скажет Чеслав, когда подчиненная проблеет:

- Простите, убегая от собаки, я уронила сумку, а в ней лежали паспорт и кошелек с кредиткой.

Да уж, хорошо я себя проявила на первом же самостоятельном деле. Прямо-таки в лужу села. После такой оплошности ходить мне еще десять лет в ученицах, начальник опять заставит меня перекладывать бумажки, рассматривать снимки с места происшествия и заваривать отвратительный, отдающий почему-то рыбой чай, который Чеслав пьет литрами.

На глаза навернулись слезы. Ну надо же так осрамиться!

- Не расстраивайся, - загудела киоскерша, - у меня тоже кошелек пропадал. Любая потеря к удаче. Знаешь, как я считаю? Судьба двух бед сразу не подсовывает. Махни рукой на деньги. Жаль их, конечно, не даром достались, но если бы рублики остались при тебе, может, другое несчастье случилось бы. Считай, что откупилась ерундой от серьезного горя. После грозы всегда сияет солнце! К вечеру тебе в чем-то повезет. Забирай журнал, ну тот, что листаешь. Даром. Дарю.

- Спасибо, - я попыталась улыбнуться. - Не надо, он не ваш, его продавать надо.

- Пустяки, - замотала головой продавщица, - мне не жаль. Кстати, ты попытайся вспомнить, где сумочку оставила. Если она не очень приметная и не дорогая, может, так и лежит там, где ты ее бросила.

Я чихнула и неожиданно выплыла из-под волны отчаяния, накрывшей было меня с головой. Киоскерша права. Не стоит преждевременно рыдать, надо сообразить, куда могла подеваться сумка.

Ну-ка, сосредоточимся… В дом престарелых я пришла с ней, потому что платила охранникам за вход. И медсестре доставала купюру. Затем, побывав в домике Оксаны, спрятала в сумку фотографию парня, пошла в глубь участка, застряла в заборе, удрала от собаки… Стоп! Когда бежала к избе Домны, я раздвигала кусты двумя руками.

- Вспомнила? - обрадовалась продавщица, следившая за выражением моего лица.

- Похоже, да, - кивнула я.

- Теперь живо возвращайся на то место, - велела киоскерша. - А журнал бери непременно, в подземке почитаешь.

Я взяла издание, поблагодарила приветливую женщину и в ту же секунду услышала писк мобильного. Номер, высветившийся на экране, был мне незнаком, но это ничего не значило.

- Алло, - бойко произнесла я, поднося к уху мобильный.

- Доброе утро, - сказал звонкий голос.

- Здравствуйте.

- Простите, вы Татьяна Сергеева?

- Слушаю вас.

- Еще раз здрассти, - запищал голосок. - Мы с вами не знакомы. Понятно объясняю?

- Пока да, - усмехнулась я.

- Я сначала в ваш паспорт поглядела, а когда увидела визитку…

- Вы нашли мою сумку? - заорала я.

- Да. Решила позвонить, но подождала до девяти утра, вдруг вы спите допоздна и…

- Как вас зовут?

- Роза, - бойко отрапортовала девушка, которой, судя по голосу, едва ли исполнилось шестнадцать лет.

- Огромное спасибо! Где мне вас найти?

- Уж извините, не могу уйти с работы, - зачастила она, - начальник заругается.

Значит, моя собеседница не ребенок, а очень молодая женщина, вероятно, студентка.

- Это я должна к вам мчаться, - сказала я, - говорите скорей адрес.

- В больнице служу, вернее, в доме престарелых.

- Знаю! - закричала я. - Коммерческое отделение?

- Нет, - возразила собеседница, - муниципальное. Первый этаж, комната двадцать девять. Если потеряетесь, спросите Розу, меня все знают. Когда придете?

- Через пятнадцать минут максимум.

- Здорово! - бурно обрадовалась Роза. - Все как раз на летучку уйдут.

Я запихнула мобильный в карман и бросилась бежать вдоль забора. Насколько помню, вход в дом престарелых с параллельной улицы, расположенной с другой стороны лесного массива.

Через пятнадцать минут, запыхавшись и вспотев, я очутилась на первом этаже здания, явно построенного в конце сороковых годов прошлого века. И ремонт, очевидно, тут в последний раз делали еще при коммунистах.

Огромные, выкрашенные некогда белой эмалью двери подпирали потолок с кое-где обвалившейся лепниной. Стены до половины покрывала светло-зеленая краска, потом шла темная полоса и начиналась побелка, на полу лежала выщербленная коричнево-желтая плитка, а в воздухе одуряюще пахло хлоркой.

Ни рецепшен, ни справочной тут не было. Посетители просто входили в медицинское учреждение. Хотя кому нужны престарелые люди, о которых забыли даже родственники? Впрочем, вероятно, этажом выше, там, где расположены жилые помещения, есть медсестры и нянечки. Внизу, судя по табличкам на дверях, находится поликлиника.

Стараясь глубоко не дышать, я пошла по длинному гулкому коридору, разглядывая надписи. «Лаборатория», «Терапевт», «Кардиолог», «Библиотека», «Кинозал», «Кабинет психологической разгрузки». Все заперто, ни врачей, ни больных, ни вообще хоть кого-нибудь.

В конце концов я добралась до последней двери и увидела косо прибитые на ней две железные цифры «2» и «9». Постучала по косяку.

Дата добавления: 2015-10-24