Глава 8. Меня выпустили из медпункта в тот же день

Меня выпустили из медпункта в тот же день. Сказали, что могу пару дней не посещать занятия, но в остальном я был в полном порядке. Поэтому сейчас я сижу на своей кровати в позе лотоса и продолжаю вникать, что произошло несколько часов назад.

Как бы мне ни хотелось в это верить, но Джерард действительно спас меня, и я до сих пор не мог понять причину. Это было самым нелогичным поступком за его жизнь, я уверен в этом. И не то, чтобы мне очень хотелось умереть от руки Боба, просто это было правильнее с его стороны, нежели защищать меня.

За окном уже был глубокий вечер, и, что самое обидное, я пропустил ужин, и желудок намекал мне, что еда бы сейчас совсем не помешала. Как жаль, что я не могу порадовать его чем-нибудь съедобным.

Маме мне все же удалось дозвониться, она наконец догадалась положить мне денег на счет. Разговор вышел не очень длинным, оказывается, Хэмсворт звонил ей сообщить об инциденте в столовой, поэтому она очень волновалась за меня, но я успокоил ее, сказав, что со мной все в порядке, и я легко отделался. Даже успел попросить ее завезти мне побольше вещей и сказал, что очень скучаю. Она умудрилась заплакать даже по ту сторону провода. Кажется, я перестаю быть засранцем.

Ребята больше ко мне не заходили, да это и не было нужно. Мы более-менее наладили отношения, но это не означало, что теперь мы будем проводить друг с другом весь день. Да, мы вроде как дружим, но, по сути, это ничего не меняет. Ну, для меня — точно.

Я слишком погрузился в размышления и даже не заметил, что в дверь постучали. Сначала несколько раз, почти бесшумно, но когда моего ответа не последовало, — то более настойчиво.

И кому так не терпится меня увидеть?

Шестое чувство тихо нашептывало мне одно имя, но я игнорировал его, говоря про себя, что это полный бред. Подойдя к двери и открыв ее, я мысленно отругал свое шестое чувство за правильную догадку.

— Привет, Фрэнки, как себя чувствуешь?

Как всегда, ухмылка на губах, как всегда, черти в глазах.

— Нормально, — сухо ответил я. — Что тебе нужно?

— Хотел спросить тебя о твоем самочувствии и кое-что передать.

— Раньше тебе для этого не нужно было стучаться в дверь, не так ли? — ядовито отметил я, вспоминая все его визиты ко мне по ночам.

Он рассмеялся.

— Тут ты прав, но сейчас ты нужен мне не спящим, — сказал он и, вытащив руки из-за спины, протянул мне бумажный пакет. — Там немного еды, по вине Боба ты пролежал весь ужин в медпункте, за что он уже получил от меня по первое число.

Я неуверенно забрал пакет из его рук, а из головы не выходила мысль, что там может быть бомба, или в еду добавлена какая-то отрава. Кому-кому, а ему я доверять точно не собираюсь.

— Откуда мне знать, что ты туда крысиного яду не подсыпал?

— Попытайся поверить мне на слово, у меня нет планов убивать тебя, если бы я захотел, то твоя мама уже давно бы оплакивала твою могилку.

— Не смей говорить о моей матери, убийца.

— Я не убийца.

— А кто ты?

— Скажем так, я очищаю это место от вредителей.

— Ага, то есть, проще говоря, вспарываешь им горло, — грозно добавил я, с силой сжав пакет в руках.

— Мой личный пунктик на убийстве людей. Так красочнее.

— Кем бы ты ни был, ты чертов псих, и я не хочу иметь с тобой дела.

— Уже имеешь. Разве ты не заметил, что теряешь голову от моего запаха? Что с сегодняшнего дня в твоем отношении ко мне что-то изменилось?

— Ты мне отвратителен.

— Но ты больше не ненавидишь меня.

Я растерялся. Хотелось ударить самого себя. Сжав челюсть до скрипа зубов, я зло хлопнул дверью, надеясь, что он не заметил этой секундной растерянности на моем лице.

Отлично, этим поступком, я лишь убедил его, что он прав. Но, черт побери, так и было. Да, он мерзкий, противный, хуже людей я не встречал еще никогда, но я не ненавижу его. Все из-за того, что он спас меня тогда. Я ненавидел за это скорее всего себя, нежели его.

Меня до тряски бесил тот факт, что я чувствую к нему... благодарность?

И эти его россказни про запах и то, что я уже имею с ним какое-то дело, — полная чушь. Ни за что на свете. И его подачки и записочки ничего не изменят. Хотелось открыть дверь и кинуть ему этот пакет в лицо, но здравый смысл меня остановил. Есть все же хотелось до беспамятства.

Присев на кровать, я раскрыл его, и оттуда тут же потянуло приятным запахом чего-то съестного. Там даже был кекс на десерт, какая забота. Сейчас расплачусь.

Стоит ли вообще пробовать это? Довериться ему? Весь мой разум настойчиво кричал «нет», но одна, совсем крохотная часть, появившаяся будто из ниоткуда, лишь мельком произнесла, что ему можно доверять. И среди всего этого протестующего галдежа я услышал именно ее.

Еда оказалась не отравленной, а наоборот, съедобной и даже вкусной. Я бы отблагодарил Джерарда еще раз за то, что он спас меня от голодной смерти, но боюсь, что из этого выйдет опять что-то похожее на «Спасибо, иди на хуй». Так что, как-нибудь в следующий раз.

Я так и не сказал ему спасибо за то, что он спас меня. А надо ли? Эй, ты, часть меня, которая все время говорит не то, что все остальные, иди к черту, я не буду этого делать. Или буду?

С глухим стоном поднявшись с кровати, я вышел из комнаты и подошел к соседней двери, держа пальцы крестиком и надеясь, что его не окажется в комнате. Потому что то, что я хочу сейчас сделать, — совершенно не свойственный для меня поступок.

Пару раз постучав в дверь, я подумал, что еще не поздно убежать обратно к себе, но буквально через несколько секунд дверь открылась, и на пороге показался недовольный Джерард, который, завидев меня, тут же изменился в лице, и столь ненавистная мною ухмылка растянула его губы.

Я возненавижу себя после того, что собираюсь сделать.

— Слушай, не думай, что это что-то меняет, ты мне так же противен, и я разбил бы тебе лицо прямо сейчас с большим удовольствием, но, — я тяжело вздохнул, заставляя язык произнести эти слова, — спасибо, что помог мне тогда в столовой, да и за еду тоже.

Все это время я смотрел в пол, борясь с желанием убежать, пока он ничего не ответил. Собственно, слышать его ответ мне было необязательно.

— Не за что, Фрэнки, и, поверь мне, это всё меняет, просто ты еще не знаешь об этом. Вот увидишь.

— Надеюсь, что нет, ибо прямо сейчас желание тебя ударить становится все сильнее, — прорычал я сквозь зубы.

— Это только начало.

Я не выдержал и, замахнувшись кулаком, уже прицелился в его лицо, но за миллисекунду до столкновения его лица и моего кулака, поменял решение и впечатал его в стену рядом с собой.

Остается надеяться, что это хрустнула не моя рука. Почему я передумал? Его наглое лицо было в паре сантиметров, надо было только хорошенько размахнуться. Что со мной такое? Рука ужасно заныла, и я перевел на нее взгляд. Костяшки стерлись до крови. Я зашипел и на автомате прижал руку к себе.

Я даже не успел заметить, что Джерард за это время переменился. Ухмылка пропала, а зрачки расширились, заслоняя радужку. Он голодно облизнулся, но, поймав мой напуганный взгляд, прижал ладонь ко рту и быстро захлопнул дверь.

Что это сейчас было?

***

Нет, серьезно, что это было?

На мгновение мне показалось, что он сейчас меня сожрет. Еще бы немного, и у него потекли слюни, честное слово. Я почти ощущал его голод. Но его настроение так быстро изменилось, за пару секунд из ехидного превратившись в голодное. И эти глаза — черные, дикие, как тогда ночью.

Знаете, какой факт меня еще смущал? Что он остановился. Наверное, мне надо думать, что, и, слава Богу, он вовремя очнулся, но, чёрт, не думаю, что это так просто – сопротивляться самому себе.

В любом случае, у него было слишком много того, что я не мог понять.

Рука болела, напоминая о глупости, что я совершил. Я серьезно хотел ударить его, но передумал в самый последний момент. Я не знаю, что остановило в тот момент его, но у меня есть вопрос получше: что остановило меня?

Что заставило меня передумать?

Я уже лежал в кровати, раздумывая об этом, но объяснения так и не нашел. Да и что себя мучить? Что сделано, то сделано. Кажется, просто та маленькая часть разума снова победила над всеми, вот и все. Только одно я не могу понять: почему она всегда выигрывает?

Хотя это неважно. Гораздо важнее сейчас уснуть и хотя бы попробовать выспаться. Я отвернулся к стене и перестал забивать себе голову мыслями о своих поступках и Джерарде. Надо же, я еще умудряюсь думать об этом придурке.

Сон пришел не сразу, долго не реагируя на мой призыв, но вскоре я все же заснул.

Знаете, это будет звучать глупо и странно, но я ждал, когда он придет. Ждал, когда снова почувствую холод по всему телу. Ждал шепота на ухо. Это стало уже некой традицией каждую ночь. Но если раньше ко мне приходил просто странный парень, сидящий со мной за одной партой, то сейчас это убийца-психопат с ухмылкой на лице. И как ни крути, разница есть, причем значительная, ибо первый не хотел меня убить, а теперь это под большим вопросом.

Пугало также то, что запираться бесполезно, а спать в ванной не хотелось. Двери его не остановят, они здесь как игрушечные — выбить или вскрыть не составит никакого труда.

Надеюсь, что он просто не придет или убьет меня хотя бы спящим, чтобы было не так больно.

И о чем я думаю?

Стало холодно. Только не это, ну пожалуйста.

— Фрэнки?

Не понял, а где паралич? Где шепот? Сценарий нарушен. К тому же, я был не готов к разговору с ним, пускай делает, что хотел, и сваливает.

— Я не уйду, пока не поговорю с тобой.

Настырно. Но я настырнее.

— Боюсь, тебе придется прождать целую вечность.

— Хорошо.

Я опять не понял. Он должен был уйти или разозлиться, размазать меня по стенке — как букашку, но никак не спокойно согласиться и сесть на противоположную кровать, которая пустовала, и тихо ждать.

Так прошло минут десять, и я не выдержал.

— Что тебе нужно? Пришел избавиться от меня? Так не медли, чего ждать? Моего согласия? Да и разговаривать с тобой перед смертью или просить пощады я не собираюсь, даже не мечтай, — я поднялся и тоже присел на край кровати, сверля Джерарда взглядом.

— Когда ты уже поймешь, что не буду я тебя убивать?

— М-м-м, знаешь, наверное, никогда.

— Твоя глупость иногда меня поражает. Ты ведь на самом деле не такой, к чему притворство?

— Не имею привычки быть настоящим перед чужими, а уж перед тобой — тем более. Что тебе нужно?

— Я хотел сказать тебе кое-что, и это будет очень неправильно с моей стороны — говорить это тебе, но я сделаю еще хуже, если промолчу.

Он волновался: покусывал бледные губы, бегал глазами по полу, часто чесал что-нибудь или поправлял волосы, что это с ним? Он такой... неправильный? Где же ухмылка? Где бесы в глазах?

— Фрэнк, обещай воспринять серьезно то, что я скажу тебе.

— Я не хочу и не буду тебе ничего обещать.

— Что мне сделать, чтобы перестать быть таким противным для тебя?

— Может, для начала, перестать убивать людей?

— Это было необходимо!

— Мне плевать.

— Да пойми же ты, она была ужасным человеком и отправила на тот свет гораздо больше, чем я. Причем хороших людей.

— Думаешь, это хоть на каплю оправдывает тебя?

— Нет.

— Тогда в чем проблема? Что тебе нужно от меня?

Я начал срываться. Голос почти перешел на крик, а он продолжал сидеть на соседней кровати и смотреть в пол. Он был не таким, как днем. Был другим. Каким-то потерянным.

— Твое доверие, Фрэнк, мне нужно твое доверие. За это я расскажу тебе что-то очень важное.

Не могу я ему довериться. Он последний, кому я стану доверять. Слушай, ты, поганая маленькая часть меня, сейчас же заткнись. Внутри меня шла борьба. Неужели существует какой-то аргумент, который сможет меня убедить в том, что та девица действительно заслужила смерти? А если да? Что, если она зло, похуже Джерарда? Может... все же...

— Я обещаю выслушать тебя и не делать поспешных выводов, но не могу пока тебе доверять, уж извини.

Он кивнул, тяжело вздохнул. Ну что ж, попробуй убедить меня.

— Я встречал много людей. Хороших, плохих, добрых и злых, и, знаешь, что? Ты не подходишь ни под один из этих типов. Ты словно хамелеон, становишься тем, что вокруг тебя, сливаешься с окружающей средой. Кажешься таким черствым и злым, но я вижу другое. Вижу, что тебя таким сделали, заставили быть таким. И это сочетание огня и льда в тебе притягивает меня, как магнит. Со мной не было такого. Я живу уже давно, но до этого времени не встречал таких, как ты. Было много похожих, но ты особенный. И эта девчонка, она заслужила смерти, просто поверь мне. Она загубила и отправила бы в могилу еще очень многих. Я лишь спас им жизнь.

Во время его речи я молчал. Боялся даже вздохнуть лишний раз. С каждым словом он все больше приближался к истине, что я так мастерски скрывал все эти годы, и он подошел к ней. Раскусил все мое нутро словно яблоко.

Он сказал, что я особенный. Нет, я не особенный, я уродлив, уродлив душой. И я погряз в этом. Погряз в собственной злобе и обиде на весь мир.

Он сказал, что я притягиваю его, на что я лишь нервно сглотнул. Пугает ли меня то, что его привлекают парни? Нет, для меня это нормально. Я не гомофоб и не ору «я не гей» на каждом углу. Признаться честно, я сам не знаю, кто я. Девчонки из моей прошлой школы меня не привлекали, парни — тоже. Поэтому я так и не смог понять, кто я такой. Для меня куда проще оттолкнуть каждого из них. Но его слова о притяжении прозвучали искренне, и я даже не имею понятия, как на это реагировать.

И, черт, его слова про то, что он живет очень давно, это ведь чушь. Ему ведь не больше семнадцати.

Та девушка, почему я на секунду подумал, что она действительно это заслужила? В том случае, если он прав? Я не знаю.

После долгих размышлений над тем, что он сказал, из головы не выходил лишь один вопрос:

— Кто ты такой?

— Ты же догадываешься и не говори, что нет.

Я нахмурился и попытался собрать все свои умозаключения в кучу: он часто ходит болезненным и бледным. Странно ведет себя и может читать мои мысли. Способен закрыть дверь одним движением руки. Еще он хотел сожрать меня несколько часов назад. Все это привело меня к одному выводу, который был безумным, и который я никогда не произнесу вслух.

Та девчонка была не просто жертвой для убийцы, она была пищей.

— Фрэнки, я вампир.

Дата добавления: 2015-09-04