Глава 19. Зеленые своды палатки на мгновение сбили Настю с толку

- ЗА-А-ВТРА-А-К!

Зеленые своды палатки на мгновение сбили Настю с толку. Она огляделась, Сони еще спали. За ночь девочка съехала на середину палатки и спала, почему-то, на голом брезенте, а ее подушка устроилась под головой Софии.

- Завтрак без нас съедят, - сказала Настя громко.

- Не съедят, - Софья неохотно подняла голову. – Это нас будят так. Что бы все из палаток повыскакивали.

Начались сборы. Утро было не теплее ночи, поэтому, Настя не снимала теплого свитера, в котором спала. Одев замерзшие за ночь кеды, которые ночевали на улице, она поплелась к костру, с утра пораньше плясавшего яркими огоньками. Заметив тетю Свету, Настя решила подойти к ней.

- Доброе утро. Извините нас за то, что разбудили вас ночью.

- Ну что ты, Настя. Не стоит извиняться, я же уже придумала вам наказание.

Слова тети светы смутили девочку, но она не подала виду и, не найдя больше слов, заняла место на лавочке у костра.

Пианист проснулся позже Насти. Гремя тарелкой, он громко пожелал всем приятного аппетита. Девочка удивилась тому, что Пианист общается со всеми в лагере как с давними знакомыми, хоть и провел с ними всего один вечер. На самом деле, люди были здесь такие, что и одного дня хватало, что бы подружиться. Даже Софья, которой сначала не особо симпатизировала Настя, стала ей хорошей подругой всего за какие-то пару часов, проведенных за игрой в «Цитадели».

Хлоя встречала всех радостным лаем у костра. Скоро вокруг тети Светы, как и накануне, выросли тарелки и мисочки. После завтрака дядя Саша отозвал Настю и Пианиста к роднику, в котором набирали холодную, но всегда кристально чистую питьевую воду.

- Мы с тетей Светой подумали, решили остаться в походе вместе со всеми, - в ответ на удивленный взгляд девочки дядя Саша усмехнулся. – Уж не подумала ли ты, что все эти люди приезжают сюда из разных уголков Крыма и не только, ради какого-то одного дня? Они живут тут неделю, иногда меньше. Просто мы с тетей Светой обычно только на один день остаемся, потому что магазин оставлять нельзя. А в этот раз решили, чего вас дразнить одним днем? Разумеется, если вы хотите отправиться в гостевой домик, мы вас держать не будем, просто мы так подумали…

Ручеек журчал, ниспадая с самодельного водопада и наполняя канистру. Вокруг стояла тишина и не слышно было даже лагеря, только шум пены, взбиваемой бурной водой.

- Конечно, мы готовы остаться! – поспешно ответил пианист.

Настя согласно кивнула.

- Тут такие замечательные добрые люди…конечно, мы останемся!

- Вот и замечательно, я очень рад! – Оживился дядя Саша. – Тогда помогите-ка мне дотащить эту канистру! А вам, Настя еще с Сонями сегодня после завтрака ведра мыть.

У Насти отлегло от сердца, ведь она и вправду думала, что все эти люди собираются тут только на один день! Значит, она сможет познакомиться с ними еще ближе, ведь впереди столько времени, столько партий в «Цитадели», столько посиделок у костра и столько звездопадов! Но потом все равно придется вернуться домой. В шумный город. И…забыть все это? Настя большим усилием отогнала от себя тяжелые мысли.

***

Мыть ведра оказалось даже весело. Не рада была, похоже, только Софья. Но Настя списывала все это на ее вечно недовольный характер, рассмотрев за этим очень добрую девочку. Настоящим открытием стало то, что ведра на самом деле вовсе не черные, а желтые. Черный налет – это копоть от костра, которую и предстояло смыть.

Зайдя по колено в воду, девочки стали тереть со всей силы ведра. Приливные волны то и дело смывали моющее средство и крышки ведер так, что их приходилось постоянно искать. Это очень веселило Настю и раздражало Софью. София же стояла на берегу и бегала за смытыми губками, так как ведра было всего два.

Самой большой проблемой стал выход из воды. В том месте, где девочки зашли, было много глины, и ноги утопали в ней, сильно пачкаясь. Другой выход был только по песку, который лип на мокрые сандалии. В конце концов, им пришлось вымыть ступни в ледяном ручье, впадающем в море. Кроме чистоты, родник отличался еще и сравнительно низкими температурами воды.

***

К часу дня Пианист пропал. И дядя Саша тоже. У кого бы Настя не спрашивала, никто не видел и не знал, куда делись эти двое. Даже тетя Света, всегда оповещенная об отлучках своего мужа, понятия не имела, куда они могли пропасть. Настя недоумевала, почему пианист не предупредил ее? Почему не взял с собой? Обеспокоенная этими мыслями, девочка спустилась к воде, прихватив с собой большой кусок белого хлеба.

Наконец, потеплело. И потеплело резко. Вместо холодного ветра снова опустился палящий зной. Настя одела легкое белое платье. Не столько для того, что бы было прохладно, сколько для того, что бы слиться со стаей чаек…

Воспользовавшись отсутствием Пианиста, Настя решила побыть в одиночестве. Каждому человеку иногда хочется побыть одному. Даже если этому человеку одиннадцать лет. Берег встречал девочку, чайки тоже. Первым делом Настя вошла в воду так, что бы не замочить подол, и немного подышала. Морской воздух обжег ноздри и проник в самую душу, оставляя там соляной осадок. Затаился в волосах и между складками платья.

Настя вышла на берег и, грея ноги в горячем песке, стала крошить хлеб. Скоро слетелись чайки и стали хватать хлеб, снова взлетая в воздух. Сделав это, как свою прямую обязанность, Настя покружилась немного на берегу, вслушиваясь в волны и крики птиц, а потом побежала, быстрее и быстрее, пока сопротивление воды не заставило ее остановиться. Она стояла по пояс в воде, водила тонкими пальчиками по самой поверхности глади и грела веснушчатый носик на солнце. А потом, преодолевая каждый шаг с неимоверным усилием, как будто шагала в густом джеме, заходила все глубже и глубже, пока вода полностью не скрыла ее плечи.

Настя стояла в воде и многое понимала. Когда она приехала на море, все ее неприятности и вправду отступили, как и обещал Пианист. Но новые мысли нахлынули на нее. Настя видела мир будто по-другому, когда смотрела на него, стоя по плечи в воде. Он открылся заново и приглашал девочку все дальше и дальше – в неизведанное.

Настя понимала, что ей еще только одиннадцать лет, а значит, впереди целая жизнь. И за эту жизнь в ответе одна только она. Только она в силах сделать ее важной для кого-то или интересной для себя. Она может дружить с половиной мира, а может в одиночестве объехать всю планету. И этому никто не помешает. Разве что смерть. Но о ней девочка думать не хотела. Она не ставила ее в расчет, потому что это могло расстроить ее планы. Да и вообще, Настя верила, что мысли материальны. И если это правда, почему бы не помыслить о чем-нибудь приятном.

Тогда девочка решила мечтать. Ведь жизнь такая длинная, что можно исполнить все-все свои мечты. А о чем мечтала Настя? Мечтала никогда не забывать того, что с ней происходит. Всегда помнить этих добрых людей из похода, Пианиста, свой маленький городок и даже Сергея Михайловича, который помог ей добраться до Подольнова. А перед самой смертью? Что будет тогда? Вспомнит ли она о своем прозвище Синяя чайка? Да, вот о чем мечтала Настя. Помнить.

Она была умная. И не по годам сообразительная. Читатель спросит: разумно ли было устами маленького ребенка говорить о таких вещах, как вечная память? Но если бы вы знали Настю лично, вы бы поняли, что эта девочка как никто разбирается в таких вещах. И не столько разбирается, сколько думает о них. Да и кому, если не ребенку, об этом говорить? Ведь именно дети видят в жизнь, как время для исполнения своих мечтаний, а не каторгу и бессмысленное существование по схеме «дом-работа». Так думала и Настя. Она была хоть и сообразительная, но все-таки обычная маленькая девочка.

Она вышла на берег, присела на коврик, который постелила заранее, что бы обсохнуть. Боковым зрением Настя увидела, что кто-то прогуливается по брегу. Девочка сделала вид, что не замечает его и продолжила смотреть в другую сторону, пока этот кто-то не приблизился вплотную.

- И ты тут, Настенька. Позволишь?

Девочка встрепенулась от неожиданности. Рядом стояла тетя Света в своем прежнем светло-бежевом платье и шляпке с зеленой тафтой. Настя подвинулась, уступая место.

- Не знаю даже, куда Саша с Пианистом могли исчезнуть. И не сказали ничего. Наверно, важные дела.

- Наверно, - безразлично ответила девочка. Ее мысли были где-то за горизонтом.

- Что-то ты какая-то неразговорчивая! Не как в первые дни нашего знакомства. Море успокаивает, правда?

- Правда, - улыбнулась Настя и повернулась к тете Свете, - а как вы познакомились с дядей Сашей?

Тея Света рассмеялась, удивленная вопросом девочки. Да и сама Настя не ожидала, что спросит это.

- Мы учились вместе с первого класса. Сидели за одной партой, задирали друг друга. Я была отличницей, а он двоечником. Видишь, как все получилось!

Она опять рассмеялась и спросила о том, как Настя познакомилась с пианистом.

Девочка рассказала о том, что он сын ее учительницы и рассмеялась тоже, ведь в тот раз, когда впервые увидела его, она и не представляла, что этот задумчивый молодой человек станет ее лучшим другом.

И вдруг девочке захотелось поговорить. Только сейчас она осознала, что уже так давно не разговаривала с новыми людьми, не рассказывала им ничего! А ведь все то, что ей пришлось пережить этим продолжительным летом, осталось и засахарилось в сердце. И если никому не рассказать этого, то когда-нибудь воспоминаниям надоест лежать камнем и они сбегут. Навсегда. И девочка стала говорить.

О трамваях, о человеке на голубом зонтике в горошек, о больных детях и врачах-автомеханниках, о булочнике, который любил цветы и о шоколадных эклерах, которые любила Настя. Она говорила, и на душе становилось легче. И настроение поднималось, и все тяжелые мысли испарились, уступив место веселой непринужденной болтовне.

***

- Настя, ты должна поехать со мной! – никто не заметил, когда успел появиться дядя Саша. А появившись, он сразу же стал тормошить девочку. Собирайся, мол, уезжаем!

- Куда? – безуспешно пыталась узнать девочка. – Где Пианист?!

Но дядя Саша только усмехался в усы и уговаривал Настю сесть в машину.

- У Пианиста сюрприз для тебя! И чем скорее мы приедем, тем скорее ты узнаешь, что за сюрприз тебя ждет!

Настя была заинтригована, поэтому сразу после этих слов отправилась с дядей Сашей к машине. Их путь лежал куда-то далеко от моря. Они ехали около получаса, вокруг стали вырастать дома, сначала маленькие, потом больше и больше. Когда побережье переросло в настоящий город, дядя Саша остановил машину и попросил девочку надеть на глаза повязку, и ни за что не подглядывать.

Они проехали еще недолго, а потом стали подниматься куда-то по ступенькам. В животе Насти играли бабочки, ей не терпелось узнать, что же будет, когда они придут.

Скоро они перестали подниматься, и Настя почувствовала, что осталась одна. Дядя Саша куда-то исчез. Девочка стояла посреди гулкой темноты. Она хотела уже снять повязку, как вдруг стали появляться звуки.

Сначала тихо, потом нарастая. Сначала редко, потом быстрее. Настино сердце провалилось в пятки, и она сняла повязку, зная, что увидит.

В небольшом зале стоял большой рояль нежного кремового цвета. А за роялем сидел Пианист. Его длинные пальцы бегали по клавишам туда-сюда, извлекая те самые звуки. Настя стояла, пораженная громом, прислонившись к колонне и сжимая в руках повязку.

Пианист закрыл глаза. Он внимательно вслушивался в то, что играл. А играл он музыку. Очень красивую, нежную мелодию, напоминающую густой сливочный крем, неторопливо покрывающий фрукты. Именно так музыка заполоняла зал.

Музыка была грустной, протяжной, но потом в ней появились какие-то далекие полутона, будто бы развеивающие грустный мотив. Скоро минорные ноты отошли на задний план, отдав ведущую тему мажорным, а потом….а потом началась настоящая котовасия, настоящий фейерверк. Это была эпическая музыка, безумная, сумасшедшая, настоящая феерия светомузыки и звуков земных и неземных.

Эту музыку мог понять только тот, кто встречался с Василием Бабочкиным.

Но все успокоилась. И вновь мелодия стала спокойным вальсом. В ней то и дело отдавались верхние ноты, напоминая крик чаек.

Эту музыку мог понять только тот, кто бывал на море.

Был финал. Музыка стихала, превращаясь в спокойную, ненавязчивую песенку. Непринужденную, как разговоры, легкую, как крылья бабочки, красивую, как двойная радуга на голубом небе.

Эту музыку мог понять только тот, кто хоть однажды по-настоящему любил.

А Настя поняла все. И Пианист все понял. Он будто написал саундтрек ко всем их приключениям. И вместе с девочкой, держась за руку, прошел сквозь них еще раз. Пианист кончил играть. Он встал. Его лицо светилось. Настя впервые видела, как ее лучший друг искренне улыбается неподдельной улыбкой. И плачет.

***

- Давайте загадывать желания! – тетя Света раздавала всем листочки. – Напишите на бумажки и сожгите в костре!

«Тогда они сгорят и превратятся в искры, а потом с ветром улетят высоко. И где-то там, где зажигают звезды, на небе появятся еще одни огоньки. Наши желания» - этого тетя Света не сказала, но Настя дополнила про себя. Ведь так все и случается. Если веришь искренне.

Девочка видела, как человек двадцать взрослых людей, пряча бумажки от своих соседей, загадывают самые сокровенные желания. И бросают их в ночной костер. Значит, они верят. А что интересно загадывают? Наверно, это останется тайной. Как и многое другое в этом мире. Ведь если бы все было ясно, не было бы интереса просто жить. Ведь человек должен сам все понять. Ведь для него придумывались все эти загадки жизни! И загадки смерти.

Не раздумывая, девочка написала на клочке бумажки: «Я хочу остаться в памяти этих людей, и что бы они остались в моей памяти». А потом, немного поразмыслив, подписала: «Настя».

Настя. Маленькая девочка на пороге влюбленности в мир, на краю бесконечной жизни.

Конец.

Дата добавления: 2015-09-02