Глава 10. Через два дня Джули вновь отправилась в больницу

Через два дня Джули вновь отправилась в больницу. Сперва, вернувшись домой после столкновения с Мануэлем, она поклялась никогда больше не появляться в «Миссионерской больнице для моряков». Однако спустя два дня, когда Бен отвез Саманту с ребенком к своему коллеге, где они предполагали гостить до вечера, Джули осталась одна без определенных планов.

Поэтому она и решила поехать в больницу, готовая, если возникнет необходимость, рассказать Фелипе о случившемся. Она питала отвращение ко всяким интригам и не в ее характере было обманывать. Но когда она прибыла в больницу, Фелипе делал операцию, и она могла работать все утро без помех. Ей, правда, хотелось знать, сообщил ли Мануэль брату об инциденте на пляже и как объяснил свое знакомство с Джули.

Фелипе появился, когда Джули обедала с сестрой Моран в ее кабинете. Он выглядел немного уставшим, как после долгого и тяжелого труда, и Джули сделалось его по-настоящему жаль.

— Присядьте, — сказала она, поднимаясь, закончив обедать. — Мне уже пора приниматься за дело.

— Пожалуйста, не уходите, — попросил Фелипе, взглянув на Джули.

Сестра Моран посмотрела поочередно на обоих.

— Ну, я пойду, — заметила она, улыбнувшись. — Вы покушаете, доктор?

— Не сейчас, — ответил Фелипе также с улыбкой, и сестра Моран, кивнув, удалилась.

Фелипе еще раз взглянул на Джули, вздохнул и сел.

— Ну и как? — проговорил он.

— Что «ну и как»? — вспыхнула Джули.

— Приятно провели время с Мануэлем?

— А вы не знаете?

— Нет. Мануэль не рассказывает мне о своих похождениях. Но все-таки было бы интересно узнать, как «кадиллак» очутился на стоянке. Он все еще там.

— Неужели?

Джули попыталась прикинуться безразличной.

— Да. Я вижу: у вас нет особого желания просветить меня, поэтому не буду настаивать, — вздохнул доктор. — Но где вы познакомились с Мануэлем?

Джули сообщила некоторые подробности.

— Понимаю. А Мануэль, конечно же, любит видеть вокруг себя красивых женщин, — заметил Фелипе с легкой иронией.

— Я не отношусь к тем красивым женщинам, — запротестовала Джули с пылающим лицом. — Между нами не было ничего особенного. Всего лишь пара встреч.

— Вот как? И тем не менее он пришел в ярость, когда увидел вас здесь, в больнице. Интересно знать — почему? Обычно ему совершенно наплевать, что происходит после... — Доктор на секунду прервал свою речь. — Мне следовало знать. Вы совсем не такая девушка. Забудьте мои слова. Давайте попробуем заново, идет?

— Идет, — ответила Джули, успокоившись.

— Однако Мануэль все-таки сообщил мне кое-какие сведения, — продолжал Фелипе. — В частности, вчера он сказал, что вы живете вместе с Бенедиктом Барлоу и его женой. Это правда?

— Откуда ему известно? — вытаращила от изумления глаза Джули.

— Мануэлю становится известно все, что он хочет знать, — пояснил сухо Фелипе. — Думаю, он расспросил Бена, который — насколько я успел оценить — вовсе не способен как-то уклониться от обсуждения нежелательных вопросов. А Мануэль умеет потрошить людей. Конечно, в переносном смысле! — рассмеялся он.

— Понимаю. Извините, что сама не рассказала вам об этом. Не хотелось, чтобы Мануэль проведал о моем пребывании здесь. Мне было бы неприятно, если бы он подумал, что я приехала только ради него.

Фелипе как будто согласился с ее рассуждениями. Во всяком случае, он перестал задавать вопросы, и Джули почувствовала облегчение. Домой она приехала далеко за полдень и обнаружила, что Саманта и Бен еще не вернулись.

Был прекрасный вечер. В океане отражались лучи заходящего солнца, ярко-оранжевый свет которого незаметно переходил в розовые и голубые тона раскинувшегося над головой небосвода.

Миссис Спаркс ушла уже после завтрака, и Джули предстояло самой приготовить себе ужин. Она сперва приняла ванну и надела тесно облегавшее фигуру платье из желтого кримплена с глубоким вырезом и рукавами в три четверти.

Не испытывая большого голода, она ограничилась легкой закуской. Сидя с чашкой кофе на веранде, Джули услышала, как к дому подъехала автомашина. Намереваясь встретить Саманту и Бена, она вышла в переднюю. Сквозь стеклянную панель входной двери она увидела светлый «кадиллак», явно не принадлежавший Бену.

У Джули замерло сердце. Не Мануэль ли это? Не потому ли он наводил справки о ее местопребывании? Наверное, намеревался ее отыскать и поговорить с ней. И конечно же, лучшее время для подобного разговора — когда она одна. По-видимому, он знал, что сегодня Бен с семьей в гостях у Мередитов. Накануне Бен был в «Сипрус-Лейк» и, вероятно, как обычно, говорил о своих планах на следующий день.

Джули лихорадочно размышляла: не притвориться ли ей, сделав вид, что ее нет дома, но потом отбросила эту мысль. Лучше объясниться с ним здесь, чем рисковать скандалом где-нибудь в общественном месте.

Но когда она открыла дверь, то увидела перед собой не Мануэля, а Фелипе, который выглядел очень утомленным и поникшим, что было совсем на него непохоже. Фелипе любил свою работу и, казалось, мог без устали трудиться, заботясь о здоровье своих пациентов.

Пригласив его в дом, Джули сказала:

— Господи, Фелипе, что случилось?

Доктор последовал за ней в просторную гостиную, сел в мягкое кресло, расстегнул ворот рубашки, медленно провел рукой по волосам и взглянул на Джули.

— Вам известно, что сегодня Терезе намечалась операция?

— Нет! — воскликнула, почувствовав как тревога кольнула ее в сердце. — Вы никогда об этом не говорили. А поскольку последние два дня меня в больнице не было, я несколько отошла от текущих дел. Сегодня утром я виделась с Терезой, и она ничего мне не сказала.

— Не удивительно, — медленно проговорил Фелипе. — Хотя она была мужественной девочкой, операция почему-то страшила ее, как мне кажется.

— Вы говорите в прошедшем времени, — прижала Джули ладонь к горлу, встревоженно глядя на доктора. — Что произошло?

— Дело в том, что Терезы в больнице больше нет. Сегодня в полдень ее забрал отец.

— Забрал отец? — повторила Джули, будто не веря своим ушам. — Но почему?

— Одному Богу известно! Ее уже подготовили к операции, и ей совсем нельзя было вставать с кровати. Я хотел обратиться в полицию, но побоялся, что слишком большая шумиха, которая непременно поднялась бы, сильно отразится на здоровье ребенка.

— Но как ее отец решился на такое?

— У меня есть кое-какие подозрения, — ответил Фелипе, машинально доставая из кармана сигареты и закуривая. — Видите ли, все это время настоящим яблоком раздора между нами являлось имя покровителя, оплачивающего лечение. Отец ребенка, которому совершенно безразлична судьба дочери, понимает, что узнай он имя того человека, у него появилась бы возможность получить кучу денег от газетных издательств, которым он мог предложить для публикации историю Терезы. По крайней мере, так считает он.

— Какой ужас! И вы полагаете, что ему удалось узнать это имя?

— Не думаю. Но после операции интерес к переживаниям несчастной Терезы со стороны широкой публики угаснет, особенно если она окончательно выздоровеет и уже исчезнет возможность напечатать в газетах фотографии, способные растрогать читателей.

— По-моему, это просто отвратительно, — воскликнула Джули. — И... и тот человек... покровитель Терезы... это Мануэль?

— Совершенно верно, — ответил Фелипе. — И Мануэль, как бы вы лично ни относились к нему, не принадлежит к тем людям, которые приветствуют крикливую рекламу. — Знаю, — сказала Джули, у которой не было сомнений на этот счет. — И что же теперь будет?

— Ну, может произойти разное. Возможно, отец Терезы все-таки предаст ее историю гласности, переиначив все на свой лад, чтобы добиться наибольшего эффекта. Но может поступить иначе. У него нет никаких отцовских чувств к Терезе, и ему абсолютно наплевать, поправится она или нет. Но он в состоянии причинить неприятности, отказав в своем согласии на операцию или же представив дело так, будто был вынужден вырвать дочь из наших лап. Что-нибудь в таком роде.

— Какая нелепость! Кто в это поверит? У него нет никаких доказательств, и кроме того вы ведь собирались вылечить Терезу.

— Моя дорогая Джули, вы милое, наивное дитя. Вы не имеете ни малейшего представления, на какие хитрые уловки пускаются нечистоплотные газетчики — лишь бы состряпать сенсацию. Во всяком случае, мне следует все хорошенько обдумать, затем встретиться с отцом Терезы и постараться уладить дело миром.

Джули чувствовала, что не в силах помочь. Она вся кипела от негодования, когда думала о Терезе в руках человека, который нисколько не заботился о ней и норовил лишить ее единственного шанса стать нормальной здоровой женщиной.

Фелипе некоторое время внимательно смотрел на Джули, а потом внезапно сказал:

— Расскажите мне, Джули, о вас и Мануэле.

Джули от удивления широко раскрыла глаза.

— Я... Я вам уже говорила, — ответила она, запинаясь. — Мне нечего больше добавить.

— Нет, есть.

— Не пытайтесь решить за меня мои проблемы, — покачала она головой. — У вас достаточно своих.

— Ладно. Где Бен и его жена?

— В гостях у какого-то профессора. Кажется, по фамилии Мередит.

— Я знаком с ним, — кивнул Фелипе, и некоторое время в комнате, окутанной полумраком, царило молчание. Шуршание шин по асфальту снаружи заставило их вздрогнуть.

— Саманта и Бен, — предположила Джули.

— Вы не против? Что я здесь, хотел я сказать.

— Разумеется, нет. С Беном вы уже знакомы, а Сам вам непременно понравится. Она очень веселая.

Джули подошла к двери, чтобы открыть; по пути она включила свет, и атмосфера интимности, существовавшая еще несколько мгновений назад, исчезла.

Вид высокой фигуры на крыльце выбил ее окончательно из колеи.

— Мануэль! — задохнулась Джули, не веря своим глазам.

Фелипе вскочил на ноги, а Мануэль сразу же прошел мимо Джули в гостиную, окидывая взглядом сцену прерванного им действия: два бокала на столике, дымящиеся сигареты в пепельнице, полумрак в помещениях, который бросился ему в глаза, когда он подъезжал к дому, поспешно включенное электрическое освещение.

Закрыв дверь, Джули последовала за Мануэлем. Заложив руки за спину, чтобы он не заметил, как они дрожат, Джули ледяным тоном спросила:

— Чему обязана честью вашего посещения?

Не обращая на нее внимания, Мануэль с суровым и холодным видом уставился на брата.

— Что — черт возьми! — ты тут делаешь, Фелипе? — жестко проговорил он. — Вы, конечно же, занимались не обсуждением больничных вопросов при выключенном освещении.

Фелипе слегка улыбнулся, но Джули пришла в ярость.

— Как вы смеете требовать от нас отчета? — воскликнула она. — Фелипе всегда желанный гость, а вы — нет!

И опять Мануэль игнорировал ее.

— Я хочу поговорить с Джули наедине, — сказал он брату тихим, но повелительным, не допускающим возражений тоном. — Если ты не возражаешь, — добавил он с сарказмом.

— Не собираюсь уходить совсем, когда ты в подобном настроении, — ответил Фелипе, поднимаясь. — Однако на некоторое время избавлю тебя от моего присутствия. Я весь запарился и хотел бы с разрешения Джули принять душ.

Джули в отчаянии взглянула на него.

— Вам не нужно уходить, Фелипе, — заявила она. — Что бы Мануэль ни намеревался сказать мне, он может это сделать здесь и сейчас.

— Успокойтесь, голубушка. Я только в ванную комнату. Покажите, пожалуйста, где она...

Проводив Фелипе, Джули с неохотой вернулась в гостиную. Мануэль стоял на веранде, устремив взгляд на океан. В набегавших на берег огромных водяных валах отражался лунный свет.

— Итак, в чем дело? — коротко спросила Джули.

— Тебе совершенно точно известно, почему я здесь, — сердито упрекнул он. — Я приезжал сегодня утром, но никого не было дома. Только вчера узнал, где ты живешь.

— Я так и поняла.

Хотя голос звучал более или менее уверенно, в душе у нее была полная неразбериха.

Мануэль, закурив сигарету, продолжал пристально смотреть на Джули.

— Ты понимаешь, что могла разбиться с машиной насмерть?

— Я умею водить.

— Но не машину с такими качествами, — возразил он нетерпеливо. — Господи, когда я увидел, как ты помчалась по дороге, я просто пришел в ужас, представляя себе возможные последствия.

— Ну, вы видите, все кончилось благополучно. Даже ни одной царапины.

— Мне наплевать на это, — заключил Мануэль.

— И как вы вернулись в город?

— На попутных. Фелипе сказал мне, где стоит «кадиллак». Всю историю целиком я ему не рассказывал, но предполагаю, что это с удовольствием сделала ты.

— Я ничего ему не говорила, — возмущенно отвергла подозрения Джули. — Как бы там ни было, я считаю, что должна извиниться за свое поведение. Чистое ребячество.

— Ты всегда ведешь себя подобным образом, — резко заметил он.

— А вы обращаетесь со мной, как... как с последней... — Джули остановилась, не в состоянии выговорить слова, которые вертелись у нее на языке.

— Брось. Я знаю, как обращаюсь с тобой, — проворчал Мануэль.

— Разве вас не беспокоит сознание, что вы вызываете неприятные чувства? — спросила Джули, задетая его тоном.

— Не очень.

Джули отвернулась. Даже в сложившейся ситуации она не переставала думать об их взаимном тяготении и, досадуя на себя, старалась выбросить из головы подобные мысли. Почему этот человек должен иметь над ней такую власть? Человек, который лишь забавляется ею и использует для того, чтобы вызвать ревность у Долорес Арриверы.

Но тут Мануэль поверг ее в изумление.

— Приезжай в «Сипрус-Лейк», — сказал он.

Неожиданное приглашение заставило Джули с удивлением взглянуть на него.

— Нет, спасибо, — отказалась она, высоко подняв голову.

— Разве тебе не интересно побывать у меня?

— Конечно, было бы интересно, — честно призналась Джули. — Бен много рассказывал о доме. Но это не имеет значения.

— Но почему? Может быть, ты боишься? Послушай, через несколько дней я устраиваю вечер. Я пришлю приглашения и Бену и Саманте, и ты можешь приехать вместе с ними и, конечно, с Фелипе.

— Нет, — ответила Джули, отворачиваясь.

Она услышала, как Мануэль приблизился, и ощутила тепло его дыхания на шее. Сильные пальцы сжали ее плечи и потянули назад. Джули спиной почувствовала его сильное мускулистое тело.

— Боже праведный, — пробормотал он. — Почему я так хочу тебя, Джули.

Его чарующий голос лишал ее всякой способности к сопротивлению, но когда Мануэль повернул Джули лицом к себе и нагнулся, она резким движением высвободилась из его объятий.

— Не касайтесь меня, — проговорила она полным страдания голосом.

— Иной раз я мог бы убить тебя, — произнес Мануэль в бешенстве, тряхнув головой.

— Тогда зачем вы явились сюда? — спросила Джули, дрожа всем телом. — Вы знаете, нам нечего больше сказать друг другу. Я вовсе не собираюсь иметь с вами интимные отношения, кто бы вы ни были! Наверное, думаете: я должна чувствовать себя польщенной, что вы обратили на меня внимание... Так знайте, я этого не чувствую!

— Сейчас же замолчи! — скомандовал Мануэль в ярости.

— Не буду молчать, — парировала Джули с легкой дрожью, но в этот момент вернулся Фелипе, и она, отойдя от Мануэля, закурила сигарету.

— А теперь, мой дорой братишка, — начал Мануэль, — быть может, объяснишь мне, зачем ты здесь?

— Я бы сделал это в любом случае, — сказал, пожав плечами, Фелипе. — Отец Терезы увез ее из больницы. Сегодня днем... когда ей нельзя даже двигаться. Ее приготовили к операции...

Мануэль выругался по-испански, стукнув кулаком себе в ладонь.

— Но почему? Почему?

Фелипе рассказал ему о предполагаемых причинах. Мануэль ходил взад и вперед по гостиной, курил манильскую сигару и сердито хмурился. Это дало возможность Джули прийти в себя. О чем говорили братья, она почти не воспринимала, в таком смятении пребывали все ее чувства. С облегчением услышала она слова Мануэля о том, что ему нужно ехать.

Проводив брата до двери, Фелипе затем заметил, что ему тоже пора.

— Действительно необходимо? — спросила Джули с сожалением. — Сам и Бен могут еще долго отсутствовать.

— Необходимо немного поработать, — ответил Фелипе с доброй улыбкой. — Кроме того, нужно попытаться что-то предпринять в отношении Терезы. Мануэль намеревался сам заняться этим делом, и кто-то должен ему помочь. Он очень озабочен судьбой ребенка и хочет поскорее увидеть ее здоровой.

— Мы ведь все этого хотим, — горячо подхватила Джули. Затем, поколебавшись, все-таки сказала: — Фелипе!

— Да? — взглянул он на девушку.

— Как вы думаете: Мануэль любит Долорес Арриверу?

С рассеянным видом застегивая пальто, Фелипе проговорил с расстановкой:

— Мануэль никогда не любил ни одной женщины.

— Но он... берет ее повсюду с собой.

— Да, верно. Но вы, Джули, должны понимать: Долорес помогает Мануэлю в его работе, что в конце концов очень важно. Она ведь тоже профессиональный эстрадный артист, и на этом уровне их интересы совпадают. Кроме того, Долорес любит Мануэля; на мой взгляд, это играет определенную роль. Она — человек пламенной страсти, дикого и неукротимого нрава, давно знакома с Мануэлем и хотя относится к нему, как тигрица к своему детенышу, между ними нет того взаимопонимания, которое вы имеете в виду.

— Именно это я и имела в виду, — заметила Джули, с трудом проглатывая застрявший в горле комок.

— Почему вы спросили?

— Не знаю, — тряхнула головой Джули.

— Вы, по крайней мере, понимаете, что любить Мануэля — величайшая глупость?

— Да, да, понимаю, — вновь сглотнула Джули. — Я... Я не люблю Мануэля. У нас нет ничего общего. Я испытываю к нему презрение, хотя бы за его отношение к нам, женщинам, но не могу не восхищаться им как мужчиной за то, что он делает для новой больницы и Терезы.

— Мануэль во многих отношениях великодушный человек, — кивнул Фелипе. — И существует только одна женщина, которую он действительно обожает — Пилар. Насколько мне известно, она была и пока остается единственным в его жизни человеком, к которому он испытывает настоящую любовь.

— Благодарю вас, — улыбнулась Джули. — Вам, наверное, кажется, что я ужасно любопытна.

Дата добавления: 2015-09-02