Уже вечерело, но было еще тепло. Беспокоили лишь резкие порывы ветра, что с каждой минутой становились сильнее. Солнце спешно скрылось за кучей грязно-белых облаков, что пригнал ветер, и речка уже не радовала глаз вчерашним спокойствием. Погода бушевала. Выше уровня лесов и холмов, ветер был такой, что птиц, как бы они не старались, сносило в противоположную сторону от направления их полета; да и мне приходилось плыть против течения, что весьма проблематично. Невозможно было представить, как я буду добираться до другого берега, в такую погоду. Мало того, что я затратила массу усилий, только на то чтобы спихнуть лодку в воду, а потом еще и на то, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов - так еще и добираться пришлось в два раза дольше, чем обычно, так как на один маленький гребок вперед приходилось два больших гребка назад. Вдобавок руки коченели от холода. Пыхтя и краснея, я вцепилась в весла мертвой хваткой и гребла, гребла, гребла, превозмогая желание выпустить весла, и дать рукам отдохнуть.
- Девушка, а девушка! Почему вы ведете лодку, сидя спиной к носу? Вы же не видите куда плывете.
Мне даже оборачиваться было ни к чему, чтобы распознать, кому принадлежат эти издевательские нотки в голосе. Но все же, я перехватила ручки весел и развернулась, к лесу передом. С берега на меня взирала знакомая, улыбчивая, помятая физиономия. Александр, по всей видимости, только отошел от сна.
- Тебе помочь?
- Что, собираешься плыть до меня, чтобы помочь довести лодку до берега? Нет, спасибо, сама справлюсь.
- Ладно. Как скажешь.
Пыхтения, наконец, увенчались успехом, и Саша помог вытащить лодку на песок, и привязал к ближайшему дереву.
- Какая ты, все-таки.
- Какая?
- Самостоятельная. Все сама да сама.
- Могу о себе позаботиться, когда надо.
- Хм … а бывают такие моменты, когда не надо? – ехидно спросил он, проверяя, завязанные им, узлы.
- Бывает такое, что я могу расслабиться и воспользоваться чьими-то услугами. Например, твоими.
Он стоял передо мной, и его удивленно-восхищенный взгляд, как никогда, смущал. - У тебя чего улыбка с лица не сходит?
Он прикурил, и подошел ближе.
- Так ты … сама ко мне приехала.
- И что, это тешит ваше самолюбие? – я нахально забирала у него сигарету.
- Почему сразу так? Просто рад, что так случилось.
- Разве могло быть иначе? Ты же не привез мне фотоаппарат.
Губы Саши растянулись в широченной ухмылке, демонстрируя, практически все тридцать два зуба. Возвратив сигарету, я собралась сделать ему выговор.
- Ты ведь специально сделал так? Нарочно не принес камеру?
Его улыбка и взгляд были весьма красноречивы.
- Зато ты здесь. И одежду мою захватила, вижу. – он наклонился и просунул палец в дырку, на коленке джинсов. – Ты порвала мои джинсы?
- Эм … да … я зашью.
Хотелось пристыдить его, а вышло так, что виноватой ощущала себя я, а мужчина от души, по-доброму, смеялся надо мной.
- Слишком торопилась?
- Ага. На карачки приземлилась, ладони ободрала. – я протянула к нему зеленые, от зеленки, ладони, чтобы вызвать хоть каплю жалости. Но и это оказалось бесполезным.
- Ну, что я могу сказать? Под ноги то нужно чаще смотреть! – он продолжал смеяться, а мне стало обидно … за джинсы.
Скорчив расстроенную моську, я показательно развернулась спиной к нему, сложив руки под грудью. Саша обхватил меня со стороны спины, не прекращая смеяться, и прижал к себе. И вот это простое объятие, вызывало чувство глубокого облегчения. Он обнял – и мне стало хорошо, от того, что я не одна. Даже после того, что Саша узнал, он не сбежал и не воспользовался моим легкомыслием: а его было предостаточно. И уже только за это, я буду вовек в неоплатном долгу перед ним.
Он положил голову мне на плечо. Я нежилась в его теплых руках. И вот так, мы просто стояли, созерцая капризы природы.
Через некоторое время, молчание стало принимать оттенки неловкости, и я начала нервничать, так как не могла находиться в тишине долгое время, если было с кем поговорить. Поэтому, чтобы себя хоть чем-то занять, я принялась вести счет камням под ногами. Но на третьем десятке меня прервали.
- Как день прошел? – Саша говорил негромко, прямо возле уха.
- Продуктивно. У меня в сумке пара жареных рыбок для тебя.
- Неужели сама поймала?
- Слушай, ты не устал меня подначивать?
- Нет, ты забавно реагируешь.
- Редиска ты. Кстати, а чего ты тут забыл?
- Сама такая! Тебя встречать пришел.
- Мы же не договаривались, что я приеду.
- Я знал, что ты приедешь. На крайний случай, я бы сам приехал, привез бы камеру.
- А если бы я ее не забыла?
- Все равно бы приехала.
- Все-таки ты очень самоуверенный тип!
- Может быть, но, по-моему, с тобой ни в чем нельзя быть уверенным.
- Это еще почему? – я встрепенулась, от недовольства, вызванного его словами, и попыталась вырваться из крепких объятий.
- Рита, прекрати дергаться, хоть раз выслушай до конца, прежде чем делать выводы.
Я послушно застыла статуей и развесила уши.
- Спасибо. Просто, как мне показалось, ты не постоянна в своих решениях. Ты быстро меняешь положительный ответ отрицательным, и наоборот.
Я так и стояла, не моргая глядя на какую-то неопределенную точку вдали и молчала, потому что возразить было нечего.
- Ты – «бомба замедленного действия»! Никогда не знаешь, когда ты "рванешь". С тобой не скучно, интересно, но и нужно иметь крепкие нервы, чтобы тебя вытерпеть. Не обижайся, пожалуйста.
«На правду не обижаются» - подумалось мне. Тем более это было весьма точное определение моей натуры. Для этой девушки, что стояла напыжившись в кольце мужских рук, всегда было смертельно скучным жить однообразной, ничем не примечательной жизнью. В ней обязательно должен был присутствовать какой-то «БУМ!», который дал бы «прикурить» всем, и мне в том числе. Такая экстремальная встряска, благодаря которой я могла бы понять, что действительно живу, а не просто существую. Мои действия были спонтанны и разнообразны. Иногда, они могли дать родным повод, задирать нос от гордости, а порой, от стыда прятать глаза, от осуждающих взоров соседей. Если я начинала чудить, то «БУМ!» был неотвратим, и никто не знал, чем он обернется. И сейчас мне тоже было это неизвестно.
Стоя в объятьях мужчины, которого толком не знала, я немного нервничала. Коленка, продуваемая студеным ветром, вот-вот должна была онеметь, да и все остальное тоже, но я стояла, не шелохнулась, до тех пор, пока Саша не укусил мое ухо, а потом принялся оглядывать, с головы до ног.
- А одежду ты планируешь мне возвращать?
- Планирую.
- А домой что, в нижнем белье пойдешь? – его взгляд остановился в аккурат на моей груди, которую не особенно скрывала рифлёная черная майка.
- У тебя фантазия бурная, как я погляжу!
- Ну а что, весьма соблазнительно.
- Не обольщайся, милый, сарафан у меня в сумке. Я бы замерзла в нем сейчас.
- Ты думаешь, позже теплее будет? Сейчас еще и дождь пойдет. - он засмеялся и посмотрел на меня, как на дурочку.
- Вообще-то я думала остаться сегодня у тебя.
С его лица моментом стерлась улыбка, не оставив даже намека на ее былое присутствие, и на несколько мгновений наступила тишина. Черные глазенки метались из стороны в сторону, то застывали на моей фигуре, но он так и не изрек ни единого слова, кроме «Оу …». А я, как не странно, смотрела на него смело, с чуть напряженной улыбкой, которая постепенно сходила на «нет».
- Да … не стоило, наверно … - пробубнила себе под нос.
Александр немного ожил, но во взгляде так и читалось полное непонимание происходящего.
- Что не стоило?
- Приходить и говорить об этом, а просто забрать камеру и все. – я начала капризничать. - Отвяжи, пожалуйста, лодку.
- Зачем?
- Домой поеду. Только камеру отдай.
- Черт, ты опять? У тебя семь пятниц на неделе, женщина! Я же еще ничего сказать не успел, а ты уже убегать собралась. Не надоело? Что на этот раз?
Я молчала, устремив взгляд в ноги. Столь поспешные выводы, основывались лишь на моих догадках, и я понимала это, просто не любила долго ждать.
- Просто ты не ответил … - все мое существо охватила робость от того, как Саша на меня смотрел. Он злился, и его глаза опять полностью окрасились в черный цвет. Эти чертовы, огромные, дьявольские очи заставляли переживать столько разнообразных чувств и эмоций, что мысли путались, и все горело изнутри, когда снаружи пробирала дрожь. Странное сочетание ощущений, если не болеешь гриппом.
- Я еще осознать не успел, правдивость твоих слов. Просто выжидал. А то вдруг что-то снова изменится в твоей милой головке. Вот тебе, кстати, явный пример непостоянства твоих решений.
- Ну, все! Ты уже меня пристыдил, хватит! Как малолетнего ребенка отчитываешь. Я прошу прощения, за свое нетерпение.
- Ты страаанная! – теперь он снова веселится. – Но извинения принимаются.
- Хм. Странная. Ты уже говорил. Можешь повторить еще раз.
- И повторю. Так ты остаешься, или убегаешь? Я бы не стал убегать, на твоем месте. У тебя губы опять синие, ты же продрогла вся. - но его взгляд был сосредоточен куда ниже моих синих губ.
- Что, моя грудь тоже посинела?
- Чуть-чуть! Пошли. Домой я тебя точно не отпущу. Такой ответ тебя устроит?
- Возможно. Только если ты того хочешь. – рывок! И я снова в его объятиях. – Ты хоть поспал?
- Да, немного. Поцелуешь меня?
Какая резкая смена разговора!
- Хм … даже не знаю. Смотря куда!
- Сюда. – он наклонился ко мне и приник губами к моим, промерзшим насквозь. – Да ты совсем ледышка. Пошли, отогревать тебя будем. А по поводу других мест, поговорим потом!
Все, что находилось сейчас вокруг, отражало мое состояние в целом. Ветер стих, как только мы зашли в лес. Под защитой деревьев-великанов, было тепло и спокойно, когда за их пределами продолжала гулять непогода. Вот и у меня так же, - снаружи обволакивала маска беспокойства, а внутри зарождалось чувство гармонии с самой собой. Оно растекалось по всему телу, впоследствии поглощая все ненужные раздражители. Да и как можно нервничать, когда окружен такой вдохновляющей, успокаивающей энергетикой? Запах елки, хруст хвои и прошлогодней, пожухлой листвы под ногами, перекличка неизвестных птиц, и шум начинающегося дождя - все это рождало для ушей свою собственную, неповторимую мелодию лесной чащи, которая отзывалась эхом меж массивных сосновых стволов.
Пока мы шли, в голову лезли мысли о затравленных животных: - ты протягиваешь руки, с желанием погладить, приласкать, а оно в страхе убегает от тебя подальше, и прячется. Вспоминала себя, ту, которая была здесь совсем недавно, и которая низачто бы не позволила себе подобных чувств к малознакомому человеку. В который раз проводила ассоциацию, между зашуганным животным и собой, и пришла к выводу, что уже не находила в себе сходства с ним. Осознание этого не просто радовало, - погружало в эйфорию.
Когда-то, я написала про себя такие строки: "Я кукла. Я марионетка. Но я создана любить!". Мне казалось, что если я не делала того, что хотела, а только то, что надо и как надо, - ведь я не получала удовлетворения от своей жизни, - то мной кто-то управляет, дергает за невидимые ниточки. Шаг вперед, шаг назад, - все как по сценарию. Как мне было это ненавистно! Какое-то время я винила своих обидчиков, потом перестала и начала искать другого виноватого в своих бедах. А ведь нужно было всего лишь посмотреть в зеркало.
Много времени понадобилось для того, чтобы понять, что кукловодом являлась я сама, и никто другой. Но мне удалось-таки освободить себя от пут. Теперь я была вольна делать все, что заблагорассудится. Поэтому, ускорив шаг, и поравнявшись со своим провожатым, я с размаху, шлепнула его по упругой заднице, что принесло мне не малое удовольствие. Проскочив мимо Саши, поднялась на крыльцо и, с озорной моськой, запрыгнула на деревянный поручень. А он так и стоял, на том же месте, и, округлившимися от удивления глазками, смотрел на довольную меня.
- Внезааапно! - поддельная злоба не обманывала девичьего зоркого глаза. Я видела, подавляемую им, улыбку, интерес и удивление. - Это что такое было?
- Шлепок по заднице, разве не похоже? Ты злишься что ли?
- Само собой! Не было дано разрешения на подобные действия.
Прищурившись, я внимательно вгляделась в выражение его лица. Неужели он серьезно?
- Врешь ты все! Улыбку, небось, не скроешь. Давай, покурим, а потом я тебя кое о чем попрошу.
- Почему потом?
- Потому что.
- Очень содержательно. Ладно. Давай покурим.
Когда он приблизился, я дернула его за лохматый хвост, мстя за то, что ввел меня в заблуждение, и получила взгляд недовольства в ответ.
- Не люблю, когда меня дергают за волосы. Пожалуйста, не делай так больше.
- Ладно. Извини. Больше не буду.
Послушание потихоньку входило у меня в привычку.
Опять пошел дождь.
На протяжении всего перекура, мы сидели молча. Сняв резинку, я запустила пальцы в его густые, вьющиеся волосы, завидуя их обладателю.
- А вот так мне нравится. - струящимся баритоном проурчал недоделанный кентавр.
- Так о чем ты хотела попросить?
Саша потушил остатки сигареты, а я, спрыгнув с поручня, взяла его за руку и повела за собой в дом. Сняв кеды, прошла в комнату. Саша зашел следом, закрывая за собой дверь. Подойдя, я расстегнула молнию на его кофте…
- Что ты задумала? - … стянула рукава и повешала ее на вешалку позади. – Рита.
- Я хочу вернуть тебе твою одежду. Только и всего.
- А просьба в чем заключается?
Я в смущение опустила глаза.
- Ты же знаешь.
- Знаю. Но хочется услышать это от тебя.
Мужчине было очень интересно наблюдать, как рушились мои границы дозволенного. Да и, если честно, мне самой тоже.
- Забери ее сам. Сними ее. – вырвалось у меня.
- Вчера ты мне не дала такой привилегии, так что с удовольствием.
В его глазах проскочило какое-то обожание, после того, как я разрешила ему раздеть себя. Он подошел ближе и протянул ко мне руки, ища края майки. А я первый раз обратила свое внимание, на его длинные пальцы и большие, широкие ладони, как у баскетболистов. В них я чувствовала себя просто миниатюрной! Эти руки уже ползли к пуговице на джинсах, а расстегнув ее, медленно потянули штаны вниз, оставляя меня лишь в белье и черных гольфах по колено.
- А меня разденешь? Или этого не требуется? - на его губах заиграла откровенная, но мягкая улыбка, от которой, на левой щеке, образовалась красивая ямочка.
Я молча просунула руки под его футболку и потащила ее вверх; Саша принял эстафету, избавляясь от нее.
Я целовала его подбородок, шею, в области кадыка, спускаясь ниже, и попутно расстегивала клепку на его брюках.
- Ты такая смелая сегодня. Не такая, как вчера.
- И какая тебе больше нравится?
- Обе. Просто сейчас, ты знаешь, чего хочешь, и за этим интересно наблюдать.
- Это спасительная терапия. - поведала я ему о недавних своих размышлениях.
- Я понял. И что, помогает? – его губы коснулись прохладной нежной кожи, чуть ниже шеи.
- Если ты видишь разницу... - слова перетекли в тяжелые, протяжные вздохи, когда пальцы его рук впились в кожу на моих ягодицах.
Коленом Саша раздвинул мои ноги, и прижался бедром. И это плотное давление позволило почувствовать мое желание и мне, и ему.
- Поцелуй меня. Ты обещала.
- То обещание я исполнила. А по поводу остальных мест... - изнутри вырвался гортанный стон. -... ты хотел поговорить потом.
- Ты совратительница! - резко, на выдохе, бросил мужчина, и наши губы встретились.
Поцелуй был нежным, но одновременно глубоким и страстным, - он захватывал, и приходилось прилагать много усилий, чтобы оторваться. Но мне, все-таки, удалось это сделать.
- Хочешь... поцелую сюда? – мой палец прошел по плоскому соску, потом я провела по нему кончиком языка и накрыла губами. Проделала то же со вторым. И после каждого прикосновения, Саша прерывисто вздыхал. - Или сюда? - присаживаясь, я опустилась ниже и запустила язык в пупок. Мужчина глаз с меня не сводил, наблюдая за каждым движением. - А хочешь... сюда... - я слегка прикусила зубами член, через тонкую ткань трусов. Подразнила немного, а потом поднялась, и, взяв его за руку, направилась к кровати. Но Саша резко остановился, и заключил меня в кольцо своих рук.
- Ты соврала о своей неопытности, правда? У меня «крышу сносит», от того, что ты делаешь!
- Ты хочешь поговорить? Тогда отпусти меня.
- Нет, я не хочу тебя отпускать. Просто ответь на вопрос.
Когда я слышала его низкий, проникновенный голос так близко, - он ласкал мой слух, обволакивал своей бархатистостью … - слова, изрекаемые мной, начинали принимать хаотичную последовательность.
- У меня … были … я … не отрицала … немного … с тобой …
- Что-что? - он – коварный, отлично понимал, что со мной творилось, и ему нравилось это. – Ты что-то сказала? - его губы находились так близко к моему уху, что я чувствовала, как он говорит. При таком раскладе, невозможно даже думать о чем-либо, а о том, чтобы толкать какие-то речи, не могло быть и речи. Поэтому я отстранилась от него.
- Предположение, по поводу моей неопытности, высказал ты. Я не отрицала, что у меня были партнеры. Но я с ними не делала того, что делаю с тобой. С тобой я делаю то, что чувствую, чего действительно хочу … Я … я просто не знаю, что еще тебе сказать. Просто … мне это необходимо.
Моя рука гуляла по всей длине его возбужденного члена, а Саша тихо постанывал, уткнувшись в мои волосы. Целовал, пробовал на вкус мою кожу, - и все это с таким эхом отзывалось внутри, что ноги подкашивались.
- Мм … Ритка … Ты такая … желанная для меня, со вчерашнего дня. – упрямые губы впились в мои, а потом, неожиданно, он воскликнул: - Банальщина какая-то! Как будто женский роман читаешь. Это немыслимо!
- Какой роман? Ты о чем?
- Так я влюбился в тебя! Поэтому и не смог справиться с желанием обладать тобой. Блин, Ритка … - он уткнулся мне в затылок.
От ощущения легкой щекотки, от его дыхания, я еле сдерживалась от того, чтобы не захохотать.
- … ты ненормальная!
- Я знаю, что я не нормальная, но не знаю, что тебе ответить на это. Я стою, практически, голая, твой член в моей руке, а ты признаешься мне в любви.
- Я дурак! Знаю. Но ты сама в этом виновата.
- Я? – это заявление ошеломляло. – И в чем же я виновата?
- Знаешь, как в песне: - «… распутной девкой, словно бесом, одержим …». Не помню, как там дальше. Там еще про цыганок дерзких поется. А ты – вздорная, откровенная, дерзкая, в какой-то степени распутная и такая чувственная … Уверен, что ты останешься моим ярким воспоминанием.
Вот это порыв! Я была в восхищении, и даже не заметила, как мужчина оказался на кровати, ведь только что был за спиной и обнимал меня.
- Нет? Да? Ты против?
- Против чего?
- Не против того, чтобы я тоже остался твоим ярким воспоминанием?
- Эм … я … мне … Саш … а можно я не буду … влюбляться?
Он притянул меня на себя, и мои руки принялись теребить его непослушную челку.
- Скажи, я тебе нравлюсь? – с легкой улыбкой на губах поинтересовался Саша.
- Нравишься. Очень.
Он улыбнулся и целомудренно коснулся, таких манящих, губ напротив.
- Мне этого вполне хватит. Я и не рассчитывал на большее. Просто … так получилось!
Я разглядывала его, как в первый раз, - или в последний - любуясь его дьявольскими глазами, которые забыть точно не удастся.
- Так каков твой ответ?
- Ты думаешь, я смогу забыть?
Тут он начал смеяться и повалился на спину, оставляя меня в замешательстве.
- Девушка, неприлично отвечать вопросом на вопрос!
- Ах так! Уже двадцать минут прошло, как я попросила тебя раздеть меня, и что? Я до сих пор в белье.
Саша рывком возвратился ко мне, вынул шпильку, распустил косу, и погрузил обе руки в волосы.
- Мне нравится, когда ты смелая.
- Мне самой нравится. - призналась, скорее, сама себе, когда Саша стал освобождать мое тело от оставшейся ненужной одежды.
Опустившись передо мной на постель, он просунул руку между моих ножек так, что его теплая ладонь коснулась поясницы, и стала скользить обратно, по ягодицам, между бедрами … а потом, его палец оказался внутри меня. Чувствовалось, как он тянет, подзывая ближе. Прохладные губы накрыли заветное лоно, язык принялся танцевать вокруг клитора, а палец исследовать потаенные места моего тела.
Хоть я и начинала привыкать к тому, что мне доставляют удовольствие, но до сих пор краснела и робела перед Сашиными длительными, томными, полными желания взглядами. Но эти скромные чувства меркли перед наслаждением, что набирало обороты, и, запустив пальцы во вьющиеся волосы, я прижалась плотнее к его мягким, настойчивым губам. Начала двигаться сама, направляя его, давая понять, чего мне хотелось. Все было просто прекрасно! Но, привычные для меня, слова «Саша, трахни меня», - сделали свое дело. «БУМ!». Мужчина просто взорвался! Резко отстранился, убрал от меня руки и поднялся на ноги, а я потеряла равновесие, благодаря ватным ногам, и едва ли не упала на пол, но мужчина подхватил мое обмякшее тело обеими руками и с такой силой сжал, что стало трудно дышать. Его глаза метали гром и молнии. Мне даже стало страшно.
- Саша …
- Нет! – он не говорил, практически шипел. – Сколько раз я просил тебя не говорить этого?
Присмиревшая, я лишь смотрела на него испуганными глазами, и робела перед неизвестностью, - ведь понятия не имела, что могло произойти.
- Зачем ты это делаешь? Каждый раз, снова и снова повторяешь. Если еще раз повторишь, я действительно трахну тебя! – глубокий, черный взгляд был сосредоточен на мне, лицо напряжено, как и шея, и плечи, - все, вплоть до кончиков пальцев.
- Тебя это злит?
- Злит? А ты не заметила? Конечно, меня это злит! Не могу отрицать, что я не делал этого с другими, так же как не могу отрицать тот факт, что эти слова возбуждают меня, но с тобой я этого делать не хочу.
Но пульсирующее доказательство, казалось, говорило мне об обратном. Я собиралась повторить свою рисковую фразу. Объяснение этому было простым, - живой, глупый интерес. Но, предвидя мои действия, Александр угрожающе зарычал «Не смей!» и сжал ее еще сильнее - так, что пришлось хватать воздух ртом. Но, все-таки, ослиное упрямство взяло верх, и я снова произнесла эти слова. В ответ, по моей оголенной попе прилетело несколько увесистых шлепков.
Недавно, это совершенно противоречило моим устоявшимся принципам, а сейчас мне хотелось, чтобы Саша повторил это еще раз. Да и раньше, никто меня не шлепал, кроме … Но когда это сделал он, меня не посетили горькие воспоминания. Мне понравилось.
- Ты сама напросилась, девочка. – он шлепнул ее еще раз, несколько сильнее, и проглотил вырвавшиеся крики, накрыв мои губы своими.
Я бесстыдна? Безумна? Да! Я совершенно не понимала, что делаю, но адреналин снова взыграл в моей крови, и я уже просто не могла остановиться.
Александр резко развернул меня, заставил встать на колени у кровати и опустился на колени за мной. Собрав длинные волосы в конский хвост, и стянув моей же резинкой, схватил за него и резко вошел в меня, выбрав сразу не щадящий ритм движений.
Эта бешеная скачка тел и бессвязных слов, порождала смешанное чувство удовольствия и боли. Кончик его члена, при каждом толчке, упирался в самое чувствительное место, заставляя меня громко стонать и сокращаться. Ощущения обволакивали всю меня, но были слишком сильны, и порождали лишь напряжение, которое сковывало и не давало дойти до пика, - обрекая лишь на болезненные ощущения все, что находилось ниже пояса.
Мужчина не ласкал, а лишь зло, бесчувственно вторгался в меня снова и снова …
Несколько глубоких, резких толчков и Саша, со сдавленным стоном, просачивающимся сквозь стиснутые зубы, вышел из меня.
На мгновение все вокруг, как будто, замерло. Я не знала, что чувствовать. Я была, как будто, опустошена, потеряна. И говорить ничего не хотелось. Даже позы не меняла, продолжая стоять на коленях, и не моргая глядеть в окно. Одно призрачное чувство теплилось, что виновата в чем-то, только до меня никак не доходило, в чем именно.
- Ну что, милая, ты именно этого хотела? – наклонившись, сухо прошептал на ухо Александр. Он был зол на меня и на себя тоже. Даже стоя к нему спиной, можно было уловить его недовольство произошедшим.
Какое-то время, так и не ответив ему, я простояла так. Еще какое-то время мы просидели рядом на кровати, боясь даже посмотреть в сторону другого. Лишь раз покосившись, я заметила, как он нервничает, не выпуская из рук свою непослушную челку. Ощущаемый дискомфорт было не измерить, но я, все-таки, решилась заговорить первой.
- Почему ты злишься?
- Потому что. – пробормотал Саша себе под нос, еле слышно.
- Что?
Молчание.
- Саша, если есть что сказать, так скажи.
И тут он вновь сорвался. Подскочил с места и начал мельтешить из стороны в сторону, размахивая руками.
- Что тебе сказать, Рита? Что ты постоянно противоречишь сама себе и вгоняешь в ступор окружающих? Сначала ты выказываешь боязнь, к такого рода действиям, а потом сама просишь сделать с собой то, от чего стараешься бежать. Это нормально, по-твоему? - он так меня пристыдил, что ответ, что был наготове, мне выдавить не удалось. Да и это был еще не конец. – Ты не умеешь наслаждаться занятиями любовью. Не различаешь удовольствия, полученного от трахания и от той близости, когда тебя любят … - он осекся, а я взирала на него, не в силах поверить в то, что человека настолько может беспокоить состояние того, кто находится с ним рядом, когда они знакомы всего несколько часов. Такое отношение должно было являться подарком, а я … я уже думала, что сплю. Все это выглядело неправдоподобно. «Может, я брежу? А если нет, то мы просто сходим с ума. Причем оба». – Я не должен был этого делать. Дурак! Прости меня, Ритка. Прости, пожалуйста. Прости … - его голова обессиленно упала на ладони.
Вокруг воцарилась тишина. Казалось, что даже дождь лить перестал лить, на какое-то время. Я так и оставила свои мысли при себе, не став ему противоречить, ведь Саша был во всем прав. Я сама себя, порой, выносила с трудом, что уж говорить о других.
Он стоял передо мной напыженный, взъерошенный, и смотрел куда-то в сторону. Когда я поднялась с постели, собираясь подойти к нему, его глазки сразу нашли меня. Мои, слегка дрожащие, маленькие ручки потянулись к стоящему передо мной мужчине. Я не отводила взгляда, словно спрашивая разрешения на то, чтобы дотронуться до него, а не заметив сопротивления, осторожно коснулась его обнаженного торса.
- Знаешь, мужчина, ты не менее странный, чем я. – Саша не шелохнулся, но и улыбку, не смог спрятать! – Будь на твоем месте кто-то другой, он бы с самого начала взял то, что, в очередной раз, шло к нему в руки. Или послал бы меня ко всем чертям, узнав, что моя головушка кишит такими тараканчиками.
Наконец, искренняя улыбка пробилась сквозь маску безмолвного напряжения. Добравшись до густых спутанных волос, в который раз, я зарылась в них пальцами.
- А вот зачем тебе все это надо … мне не понятно.
- Мне тоже. – теперь он снова нежно обнимал меня, так, как он это умеет. – Может, потому что ты такая не нормальная?!
- Ну да, нашли друг друга два одиночества!
- Что-то в этом роде, да. Ритка, послушай. Ты не очередная. Не нужно так думать. Ты одна из тех, которые запоминаются.
- И правда, ты и не представляешь, насколько меня будет сложно забыть. И тебя тоже! События последних двух дней кажутся мне совершенно нереальными. И даже, если бы все это мне снилось, сомневаюсь, что подобные сновидения повторяются дважды. И ты просто обязан дать мне запечатлеть твои глаза!
- Зачем? – в его глазах появились озорные огоньки.
- Затем, что они необычные. А когда ты возбужден, или злишься, они становятся просто дьявольскими, черными как сажа.
- Не замечал. Сфотографируй, я не против.
- У меня еще один вопрос. У вас соседи далеко обитают?
- На этом берегу всего пара-тройка домов, поэтому соседей, бывает, не встретишь и за месяц пребывания здесь. А что?
- Просто подстраховываюсь. Вдруг, кто нас слышит.
- Ха! Об этом раньше надо было думать! - Сашка разразился громким смехом. – Пойдем, покурим?
- Нет. – я прижалась к нему еще плотнее, смущенно опустив взгляд и прошептала: – Научи меня …
- Чему? – он тоже ответил шепотом.
- Я хочу знать, как это заниматься любовью, когда любят … эмм … когда влюблены.
Я не понимала, почему так безбожно смущалась выражения собственных желаний. Тем более, когда сверху радовала глаз, такая нежная, добродушная улыбка.
Саша поднял меня над полом, и я обхватила его ногами вокруг талии.
- Ты права, сейчас мне хочется любить тебя. А еще, услышать тебя. Мне очень нравится тебя слушать! Держись крепче.
Он целует, и у меня создается впечатление, что мы куда-то падаем. Лишь ощутив под собой прохладную поверхность простыней, до меня дошло, что мы действительно падали.
- Слушай, прости меня за то, что … ну …
- Не бери в голову. Все в порядке. Я сама виновата и не получила от этого удовольствия.
- Я знаю. – он провел рукой по моим волосам и потянулся к губам. – Давай исправим это?
- У тебя глаза опять потемнели. – прошептала я, сжимая его волосы в кулаках.
- Тебе это нравится, да?
- Я никогда не видела таких глаз, - они удивительные! А ты – инопланетянин, если можешь заставить меня чувствовать подобное.
- Я потом спрошу, что ты чувствуешь, когда находишься рядом со мной. - и он завладел моими губами.
Сейчас, здесь, именно с этим человеком, я впервые ощутила единение душ и тел. Когда мы держали друг друга в объятиях, ласкали руками, губами, разговаривали с помощью взглядов, вздохов и касаний – мы являлись неотъемлемыми частями одного целого. Плавно перетекая из одного состояния в другое, мы наслаждались интимной близостью наших разгоряченных тел. Понятие «неправильно», пока мы шли к этому, постепенно стиралось, а сейчас и вовсе потеряло свои границы.
Мы двигались навстречу друг другу. Сильные руки мягко, но настойчиво, скользили вдоль моего тела в разные стороны, - одна прокладывала путь к груди и соскам, а вторая спускалась ниже, и накрыла заветный холмик. Его тяжелое дыхание щекотало ухо, а губы, то поцелуями покрывали плечи, то что-то шептали бессвязное. Простыни, влажные от пота наших тел, уже отдавали прохладой, когда мы становились лишь горячее. Столь сильных, - и эмоциональных, и физических – ощущений, мне еще не доводилось испытывать.
- Милая … я так хочу … в тебя … - прошептал Саша мне на ухо, и один из его пальцев вдруг сосредоточился на чувствительной точке, между округлых ягодиц. Ощущалось приятное давление. Саша немного погрузил в нее подушечку пальца, и я больно прикусила свою губу, чтобы не закричать. Его язык вторгся в мой рот, а потом он прошептал:
- Ты не против? - и вновь завладел моими губами.
Он продолжал ласкать чувствительную точку круговыми движениями, и я, в нетерпении, накрыла его руку своей, позволяя войти в себя глубже.
- Ты точно хочешь?
- Саша, да!
Когда его член начал заполнять меня, я старалась воздержаться от громких криков, что получалось с огромным трудом. Саша не сводил с меня глаз, совершая медленные движения, - давая привыкнуть к остроте ощущений, - и поглаживая по волосам. Он следил за мной. Чем тяжелей и медленней становилось мое дыхание, тем интенсивней он двигался, тем самым заставляя меня неистово кричать и выгибаться.
- Тебя возбуждает, когда я с тобой разговариваю, милая?
Он разговаривал, а я лишь громче стонала, потому что мне действительно нравилось его слушать. Комментирование его действий кружило голову. Постепенно, слова стали не разборчивыми, и слились в один глубокий, низкий, гортанный стон. Маленькая ручка спустилась между раскрытых ножек, прохладные пальчики коснулись клитора. Потом еще раз – и все девичье тело охватила сладкая судорога, которая с каждой секундой становилась лишь сильнее.
Саша обхватил дрожащую меня и, с неистовством, продолжил двигаться. Я неподвижно лежала в его руках, вцепившись ногтями в его предплечье, и под моими закрытыми веками танцевали яркие, белые вспышки.
На столике лежала отцовская камера и смотрела на меня своим единственным, блестящим глазом. Лежа в остывающей, от недавних пылких игрищ, постели, казалось, что все закончилось. Что сейчас мужчина, лежащий за моей спиной, исчезнет, объектив камеры заслонит черный затвор, картинка начнет терять четкие границы, превращаясь в разноцветное размытое пятно, и я начну протирать сонные глазки кулачками.
От этих грустных мыслей меня, как всегда, отвлек, полюбившийся мне, голос.
- Ритка …
Александр крепко прижимал к себе мое обнаженное тело, и все печальные думы ушли восвояси. На его руке я нащупала что-то холодное и принялась крутить, это что-то, вокруг его запястья, и только потом обратила внимание.
- Красивый. – негромко протянула.
- Хм. Был как-то в магазине, искал браслет. Стоящего ничего не нашел, поэтому купил обыкновенную цепочку и обмотал ее вокруг кисти. Просто и со вкусом!
- Здорово.
Мне было так хорошо! Спокойно. Вопросы о правильности и неправильности того, что я делала, перестали занимать мою полегчавшую голову. Все так и должно было быть, наверно, раз случилось.
- О, снова дождь пошел. – послышалось над моим ухом.
- Как грустно. Не любишь дождь?
- Он наводит тоску.
- Хм … а я люблю дождь. Он бывает разным.
И снова наступила глубокомысленная тишина.
Я смотрела на эти тонкие струйки, сбегающие по стеклу, и ассоциировала их со своими обидами, проблемами, меланхолиями. Все это, последние несколько дней, собиралось воедино, образовывая одну большую лужу, которая, когда выйдет солнце, начнет медленно испаряться и, в конце концов, останется лишь сухое, грязное пятно, расползающееся как круги на воде, с которым мне придется хорошенько поработать, чтобы стереть его из своей памяти.
- Прямо как ты. Ты тоже бываешь разной. - Саша освободил свою руку от моих пальчиков, снял цепочку и обвил вокруг моего запястья.
- Что это?
- Королевский презент! Тебе же понравилось?
- Да, но … это не повод …
- Нет. – Саша оборвал на полуслове. – А вот мое желание оставить с тобой, хоть малую, частичку ЭТОГО лета, - весомый повод.
- Сашка … ты знаешь, как я тебе благодарна?
- Чувствую.
Почему-то для меня его слова прозвучали не однозначно. Я многозначительно промолчала, но, мое возможное предположение, все-таки, просекли.
- Пошлячка ты! Не в этом смысле. Я о языке тела говорил. То, как ты касаешься, смотришь, улыбаешься. У каждого действия есть …
- Противодействие. – ляпнула я и выпала в осадок.
- Ну да, только я не о том! У каждого действия есть свое слово, свое значение. И я его понял. Прекращай угорать, чудо!
Я постаралась успокоиться, но сорвалась еще несколько раз, прежде чем затихнуть.
- А еще, я был бы тебе благодарен, если слова, что я сейчас скажу, ты примешь, а не станешь отнекиваться.
Вот теперь вновь воцарилась гробовая тишина. Я лежала молча, в ожидание продолжения.
- Рита.
- Я слушаю. – отозвалась очень тихо и несмело.
- Я тебя люблю.
Тик так …. Тик так …. Тик так ….
Какое-то время только и было слышно, что сбивчивое тиканье старых настенных часов. Когда я развернулась к Саше, он неуклюже улыбался мне, а потом уткнулся в свои ладони.
- Вот. Сказал. – послышалось сквозь плотно сдвинутые пальцы.
От сердца, по венам, разливалась нежность, и хотелось обнять его и не отпускать. Но мне было нечего ответить на его откровение. Подобное я испытывала только к милым котятам или щенкам. Да и Саша сейчас имел что-то общее с ними: - нашкодил, спрятался, чтоб не отругали, и выглядывал из-под пальцев, проверяя спокойствие обстановки снаружи. Большой мальчик, а вел себя как ребенок! Забавно.
- Спасибо.
- Мм? – он, наконец, выполз из-под ладошек и посмотрел на меня с недоумением.
- За недюжинное терпение. Сашка, меня обуревает масса чувств и эмоций, когда я нахожусь рядом с тобой, но … я не знаю …
- Так, давай не будем слишком много думать. Все хорошее, когда-нибудь, заканчивается. Но сейчас, пока оно еще длится, я хочу им наслаждаться. Не нужно портить момент, ладно? – он резко поднялся с постели и принялся натягивать джинсы, а я перекатилась на живот, чтобы не потерять его из виду.
- Не скажешь, который час?
Александр опустился на колени возле кровати. Он гладил мои спутанные волосы и, по-детски нежно, целовал в носик.
- Какая разница? – протянул он полушепотом. – Будь моя воля … О! лежи смирно!
- Что?
Саша убежал в другую комнату, а я так и осталась лежать, в растерянности, от столь быстрой смены событий.
Через мгновение, комнату озарила яркая вспышка. Потом еще раз. И еще. Я не сопротивлялась и позволила запечатлеть себя еще несколько раз, с разных ракурсов.
- А это, останется со мной.
- Все равно удалишь потом, или потеряешь.
- Никогда.
- Как скажешь. Ты слишком упрямый, чтобы с тобой спорить.
- Правда? – он, в прямом смысле, упал на меня сверху, и это было так неожиданно, что я не успела увернуться, а только с визгом сжалась в клубок. – Ты не лучше меня, в этом смысле. – он сжал меня коленями, локтями и приник к губам своими, чтобы я не смогла ничего ответить. И смотрел веселыми глазками.
Прошла минута, вторая, а он все не отпускал. Не выдержав, я процедила, из-под его губ.
- Мне нужно быть дома до приезда мамы. – он не отпускал. – У меня губы затекли.
Когда он отстранился, по губам побежали «ежики» - кололо так, что ничего не помогало, приходилось только терпеть.
- Смена пажеского караула?
- Нет. Подмога, на ближайшие пару дней.
- Ты не уезжаешь?
Я лишь довольно улыбнулась, поднимаясь и облачаясь в мятый сарафан.
- А чего молчала?
- Так интересней. Ты выглядишь таким довольным.
- Так я доволен. Мне не хочется отпускать так скоро, полюбившуюся мне женщину.
- Хм … еще утром ты признавался в том, что был бы рад, если бы я сегодня уехала.
- То было утром.
Я стояла в ступоре, пялясь на запотевшее стекло, по которому сбегали струи дождевой воды, и мне снова думалось. Много. Под черным, от копоти, плафоном керосинки еще мерцали последние всполохи угасающего язычка пламени. В комнате гостила тишина, голова шла кругом, а в переносице повис аромат пьяной вишни. Мне в голову пришла мысль, что я пьяна. Пьяна с самого первого дня. От счастья. И уже так привыкла к этому безумству, что мысли о расставании с ним порождали в душе, глубокую пустоту … Мне будет не хватать этих мгновений, о которых будут знать только два человека. Только мы.
Мне уже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Александр находился совсем рядом. Он обнимал меня, целуя в плечо, и положил на него голову так, что его губы снова оказались так близко к моему уху, что можно было разобрать каждое его слово, даже если бы он просто шевелил губами, не издавая никаких звуков.
- Не думай. Не загадывай. Все прекрасно, милая. Происходящее здесь и сейчас не выйдет за рамки четырехдневного безумства. А то, что я сказал – это просто слова, которые ты научишься принимать, когда-нибудь. Не от меня. От другого, кому ты ответишь взаимностью. И тогда, они уже не будут просто простым звуком, для твоих ушей и сердца.
Его голос как наркотик, от которого меня уносило, в неизвестную реальность. «Я сплю?» - спрашивала я себя. Нет. Я отчетливо ощущаю тепло его тела за своей спиной, горячее дыхание у своего уха, и хочу, чтобы он продолжал говорить. Хочу слушать его голос.
- А все это, останется здесь. Эти места, сама знаешь, магические! Они сохранят это воспоминание, и расскажут тебе о нем вновь, если ты когда-нибудь этого захочешь …
И все.
Дальнейшие слова превратились в неразборчивый шепот. Осталось только глубокое дыхание, ощущение теплоты его тела, надежных объятий, мягких, нежных губ и незабываемый взгляд черных, «дьявольских» глаз …
Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 9 | | | Глава 11 |