Глава 2. Региональные особенности речи горожан

О том, что в процессе распространения устной формы литературного языка неизбежно включение в него диалектных элементов, так как литературный язык в этой форме «распространяется за счет говоров, но вместе с тем приобретает местные диалектные элементы под влиянием этих говоров..., которые могут все больше распространяться в общенародном языке», писал почти сто лет назад А.Н.Томсон (Томсон, 1910). Будучи сторонником этой точки зрения, Л.В.Щерба утверждал, что «грамматика (Л.В.Щерба считал фонетику составной частью грамматики) является объективной языковой действительностью, управляющей нашей речью» (Щерба, 1959). Прошло почти пятьдесят лет, и сегодня никого не удивляет подобное высказывание. Гораздо более важно на данный момент выработать отношение к объективной действительности. Принимать ли как должное тот факт, что литературная произносительная норма варьируется в зависимости от региона, или настаивать на том, что литературная норма едина и диалектные вкрапления в литературную речь – результат языковой небрежности, примитивная речевая ошибка? Казалось бы, время расставляет все по своим местам. В последние десятилетия, наблюдая метания специалистов, занимающихся исследованиями в области теории нормы, из одной крайности в другую, мы становимся свидетелями того, как в муках рождается истина. Даже сама постановка вопроса предполагает однозначный ответ. К тому же многие видные лингвисты придерживаются мнения о том, что литературная произносительная норма вариативна. Так, чешский лингвист А.Едличка считает, что если принимать принцип вариативности языковых средств для характеристики нормы, то возражать против региональных вариантов нельзя.

Актуальность изучения территориальных вариантов литературного языка вытекает из современной общественной ситуации, из характера и условий современной языковой коммуникации. Этой же точки зрения придерживается и Л.А.Вербицкая: «Развитие нормы совершается именно благодаря вариантам, они являются переходными формами от одного качества к другому. Допустимость исторически обусловленных вариантов не может быть подвергнута сомнению, так как она связана с признанием динамического характера норм, эволюционных процессов, содержащихся в литературном языке» (Вербицкая, 1993). Если же региональные диалектные отклонения от нормы принимать как вариант литературной нормы, то каким образом можно установить критерии нормы? Т.И.Ерофеева по этому поводу пишет: «необходимо широкое обстоятельное изучение всех аспектов разговорной речи лиц, владеющих литературным языком и живущих в разных регионах страны. Следует, кроме того, решить вопрос о разграничении таких понятий, как варьирование литературного языка и отступления от нормы» (Ерофеева, 1992). Представляется, что это самый актуальный вопрос для российских филологов в последнее десятилетие.

Территориальные диалекты обладают рядом языковых особенностей, которые позволяют каждый отнести к одной из трех больших групп говоров: севернорусское наречие, южнорусское наречие и возникшая в результате их взаимодействия группа среднерусских говоров. На фонетическом уровне особенности севернорусского наречия формируются, как правило, по следующим признакам (Аванесов, Орлова, 1965):

1) наличие [g] взрывного;

2) отсутствие [j] в интервокальном положении и последующее стяжение гласных;

3) полная ассимиляция сочетания [bm];

4) упрощение конечного твердого сочетания [st] до [s];

5) позиционное смягчение шипящих.

По данным исследователей пермских говоров разных лет все перечисленные особенности были отмечены в говорах Пермской области. Логично предположить, что они относятся к группе севернорусских говоров, что соответствует традиционной классификации, согласно которой в состав этого наречия входят следующие группы говоров: Поморская, Олонецкая, Западная (Новгородская), Владимиро-Поволжская и Восточная (Вологодско-Вятская), включающая и говоры Пермского края.

Н.А.Мещерский также относит говоры Пермского края к севернорусскому наречию, к Восточной (Вологодско-Вятской) группе, куда входили «говоры восточной и центральной части Вологодской области, Вятской, Пермской областей и за Уральский хребет». Правда, список характерных для этой группы говоров произносительных особенностей несколько отличается от представленного ранее.

Консонантные особенности говоров этой группы, по Мещерскому, следуюшие:

1. Звуки [c] и [č] в большинстве говоров этой группы не различаются и реализуются в виде [c’’]. Мягкое цоканье.

2. На месте орфографического – щ -, параллельного ему звукового сочетания в большинстве говоров произносятся звуки [š:], [ž:] или [šč], [ždž].

3. В значительной части вологодских говоров начальный согласный [v] слышится как [w] и переходит в [u].

4. Подобный же согласный слышится в этих говорах и на месте [l] в конце слова или перед согласным.

5. Губные согласные в исходе слова всегда твердые.

6. Звук [j] в интервокальном положении выпадает (Мещерский, 1972).

Однако классификация 1964 г. не включает в число исследуемых говоры Пермской области, которые отнесены авторами «Лингвистического атласа» к говорам позднего формирования. Этот факт и является причиной отсутствия в современных сводных трудах по русской диалектологии описания уральских говоров.

В ХVII в. началась интенсивная колонизация Урала русскими. Сюда бежали вольные люди со всех концов России, селились, занимая земли исконных жителей этих мест: коми, зврян, манси, вогулов. Как правило, в одном месте селились жители из какого-то одного района центральной России. Этим, очевидно, и объясняется значительное разнообразие диалектных черт в речи жителей области. Кроме того, на речь носителей говоров оказали влияние говоры близких соседей: на севере это народности коми, на юге – татары и башкиры.

Изучением пермских говоров начали заниматься еще в ХIХ в. Лексика говоров представлена несколькими диалектными словарями, в первую очередь, полного типа: «Словарем говора деревни Акчим Красновишерского района Пермской области», под редакцией Ф.Л.Скитовой. К сожалению, работ, посвященных орфофоническим и орфоэпическим особенностям говоров, немного. Основной такой работой можно считать монографию Е.Н.Поляковой, А.С.Штерн, Е.В.Ерофеевой «Русские говоры Пермского региона. Формирование. Функционирование. Развитие». Пермь, 1998, где впервые система- тизированы наблюдения ученых над говорами региона. В Пермском государственном университете выходит сборник научных трудов «Литературный язык и народная речь», представляющий результаты исследования интерференции пермских говоров и литературного языка в речи жителей Перми, в том числе на фонетическом уровне. Появляются подобные работы и в сборнике «Живое слово в русской речи Прикамья».

Наблюдения лингвистов над речью жителей Пермского края позволили выделить следующие произносительные особенности пермских говоров:

1. Утрата затвора аффрикаты [c] – произнесение [s] вместо [c]: [s’érsъ] – сердце, [úl’ьsъ]- улица, [l’i^еsó]- лицо.

2. Утрата затвора аффрикаты [č’] – произнесение [š’:] вместо [č’]: [p/\lúš’:kъ] - получка, [dóš’:kъ] - дочка, [š’:ástъ]- часто.

3. Произнесение на месте орфографического – щ -, а также сочетаний – сч -, - зч - долгого [š:]: [i^еš:ó] – еще, [jáš:ыk] – ящик.

4. Произнесение мягкой однофокусной аффрикаты [c’] вместо [c] и [č’]. Мягкое цоканье: [c’ístъ] – чисто, [n/\c’ál’n’ьk] – начальник.

5. Произнесение [u] неслоговое на месте [l] в конце слога: [v’íd’ьu] – видел, [dóugъ] – долго.

6. Произношение [u] неслогового на месте [v] в конце слога: [práudъ] - правда, [k/\róu] - коров.

7. Диспалатализация губных в абсолютном конце слова: [krof] – кровь, [gólup] - голубь.

8 Возможное появление [j] в сочетании губной + гласный [j]: [pjátn’ьcъ] - пятница, [r’i^еbjátъ] - ребята.

1. Появление вместо сочетания согласный + [j] удвоенной согласной: [b’i^еl’l’ó] - белье, [s’v’i^еn’n’á] - свинья.

2. Утрата [j] в позиции между гласными.

3. Произношение мягкого [r’] перед мягкими согласными и перед твердыми заднеязычными: [v’i^еr’n’í]- верни, [d’v’ér’kъ]- дверка.

4. Произношение на месте орфографического – жд - долгого твердого шипящего: [d/\žžá] - дождя, [pъd^Çd/\žžóm] - под дождем.

5. Возможное произношение [ł] европейского, т.е. апикально- альвеолярного: [łótkъ]- лодка, [łóškъ] - ложка.

6. Произношение [č’] вместо [c] – «чоканье»: [úl’ьč’ъ] - улица, [č’élыj]- целый.

7. Широко представленное произношение - чн - как [šn]: [k/\r’íšn’ьvыj] - коричневый, [d/\státъšnъ] - достаточно.

8. Упрощение сочетания [s’t’] до [s’]: [stárъs’]- старость, [vlas’] - власть.

9. Упрощение сочетания [st] до [s]: [хvos] - хвост, [l’i^еkársvъ] - лекарства.

10. Произношение сочетания – чн - как [sn]: [m/\lósnыj] - молочный, [musnój] -мучной.

11. Произношение в результате ассимиляции сочетания – бм - как [mm]: [/\mm/\núl] - oбманул, [/\m’m’ér’ьl] - обмерил.

12. Произношение сочетания - бм - как [mn]: [mnuk] - внук, [damnó]- давно.

13. Произношение сочетания – нр -, - зр -, - ср - со вставкой: [zdr’a] - зря, [ndráv’ьc:ъ] - нравится, [stram] - срам.

14. Диссимиляция в сочетании к + взрывной согласный: [xˆkát’ь] - к Кате, [tráxtъr] - трактор.

15. Возможное произнесение в суффиксе – ск - мягкого [s’]: [rús’k’ьj] - русский, [p’ér’ms’k’ьj] - пермский, но твердо после [n]: [d’ьr’i^еv’énsk’ьj] - деревенский.

16. Утрата первого согласного в стечении согласных: [náč’ьt] - значит, [d’es’] - здесь.

17. Произношение в ряде слов звонкого согласного как глухого: [žыlútъk] - желудок, [nókъt’] - ноготь, [lóšыčkъ] - ложечка.

18. Оканье во всех позициях.

На основании данных списка Мещерского и данных лингвистов, исследовавших говоры отдельных регионов области, предположим, что говоры Пермской области в целом все же относятся к группе севернорусского наречия, так как в последнем присутствуют все шесть особенностей, зафиксированных Н.А.Мещерским как эталон отнесенности к группе севернорусского наречия (1=4, 2=3, 3=6, 4=5, 5=7, 6=10, где первая цифра – порядковый номер в списке Мещерского, вторая – в нашем списке).

Наличие яркого, насыщенного, многообразного диалектного окружения предполагает его влияние и на речь интеллигенции города, владеющей литературным языком. «Локальная окрашенность литературной разговорной речи» Т.И.Ерофеевой (1979) – первая работа, исследовавшая внутриязыковую интерференцию фонетичесного уровня в речи горожан на пермском материале. Книга переработана и переиздана в 1992 и 2002 гг. с измененным названием «Локализмы в литературной речи горожан». В основном работа была посвящена локальным вкраплениям диалектизмов на лексическом уровне. Произносительные особенности представлены в исследовании следующими явлениями:

1. Диспалатализация губных согласных в абсолютном конце слова.

2. Диспалатализация [š’:] в интервокальном положении и утрата долготы недостаточно мягкого шипящего в других позициях.

3. Сокращение конечного сочетания [s’t’] до [s’].

4. Реализация [g] в середине слова перед суффиксальным согласным в звуке [k].

5. Ы-образный призвук ударных гласных, особенно [а] и [о].

6. «Стыдливое» оканье, т.е. неполная редукция [о] во втором предударном и заударном слогах.

7. Нелабиализованные гласные заднего ряда.

8. Восходящая интонация вместо нисходящей литературной.

9. Еканье, т.е. недостаточная редукция [е] в безударной позиции.

В 1977 и 1978 гг. параллельно с Т.И.Ерофеевой подробный анализ литературной речи пермяков был проведен в Лаборатории экспериментальной фонетики при кафедре фонетики Ленинградского государственного университета. Ниже приводится список из «Отчетов ЛЭФ» орфофонических и орфоэпических отклонений от литературной нормы в речи пермяков. Данное исследование проводилось на материале чтения текста. Представим этот список:

Дата добавления: 2015-09-05