Эпилог. Я медленно раздел его, позволяя своим рукам задерживаться чуть дольше

POV Гарри.

Я медленно раздел его, позволяя своим рукам задерживаться чуть дольше, чем было нужно, на безупречной коже — белоснежной и гладкой, словно шелк. Он сидел, не шевелясь, позволяя мне прикасаться к нему; его глаза были зажмурены от удовольствия и желания. Скоро он был так же наг, как новорожденный, и так же притягателен, как прекрасная нимфа; его кожа резко выделялась на фоне изумрудного одеяла. Он облизал губы, и я с трудом сглотнул. Соблазнительный — чистое искушение… Но нет, у меня были другие планы на эту ночь, я хотел удивить его. Когда я, наконец, достал длинные шелковые шарфы, глаза Драко широко распахнулись в понимании, и он окинул меня долгим взглядом, полным желания и предвкушения. Меня нисколько не удивило, что Драко, по-видимому, был совсем не против того, чтобы я связал его — нет, только не после трех месяцев наших встреч. Конечно, вначале меня поразило, что он хочет иметь какие-то отношения со мной — почти так же, как я был поражен тем фактом, что я тоже, в свою очередь, хочу быть с ним. Я до сих пор внутренне посмеиваюсь, вспоминая, как Драко одурманил и соблазнил меня, как он вручил себя мне и как я сам отреагировал на все это, находясь под действием зелья. Я не мог сопротивляться ему, не мог полностью контролировать свое тело и желания. Но было бы неправдой сказать, что зелье заставило меня хотеть именно его. Насколько я знаю, исходя из своих собственных ощущений и из того, что Драко рассказал мне после, это был мощнейший афродизиак, который мог заставить любого, попавшего под его воздействие, испытывать сильнейшие вожделение и похоть. А ведь помимо этого, он был смешан и с зельем, вызывающим ярость и подавляющим все внутренние комплексы и запреты.

Собственно говоря, Драко создал зелье, способное превратить любого человека в насильника. Очень по-слизерински, хотя оно и не возымело того эффекта, на который он рассчитывал. Зелье действительно заставило меня желать его до потери пульса, и ярость, вызванная наркотическим дурманом, поселила во мне желание причинить ему боль — так что мне пришлось напрячь всю свою силу воли, чтобы не швырнуть его на пол в тот же момент и не наброситься на него, как какое-то животное. Однако Драко ошибся с последним зельем. Оно действительно ослабило все мои внутренние запреты, но он и понятия не имел, какие чувства и порывы я давно уже пытался подавить, в каких желаниях я не хотел признаваться даже самому себе. Поэтому, когда я поднял на него глаза, полностью находясь под действием зелья, я почувствовал, как во мне поднимается волна жгучего желания, как закипает неконтролируемая ярость и меня охватывает всепоглощающее желание сделать его своим. И он подчинился мне — по собственной воле и беспрекословно, и я с готовностью брал то, что он готов был предложить мне — себя самого, и инстинктивно обращался с ним так, как обращался бы с тем, что принадлежало мне — с вниманием и заботой. Я берегу то, что принадлежит мне, я никогда не сломаю и не испорчу то, что мне дорого — так как у меня всегда было мало вещей, на которых никто не мог посягнуть, я высоко ценил каждую из них. И в этом заключалась главная ошибка Драко. Я поборол ту часть меня, которая требовала, чтобы я причинил ему боль, я заставил его тело изнывать от ответного желания, и он действительно хотел меня, нуждался в моих прикосновениях. Я обнаружил, что он даже не отдавал себе отчета в том, насколько много предлагал мне, насколько много был готов мне дать. Он предлагал мне то, что лишь немногие готовы были дать мне искренне — свою любовь.

И я заставил его признать эти чувства, после того как огонь страсти покинул наши тела и мы погрузились в сон, свернувшись в спутанный клубок из потной жаркой плоти. Он не хотел говорить об этом, кажется, он даже не осознавал, что именно предлагал мне, и не понимал, что я не позволю ему просто закрыть эту тему. И все же что-то продолжало беспокоить его, и я, все еще находясь под действием зелья, которое, правда, уже начало выветриваться, не мог не попытаться успокоить его. Каждое его движение, каждый жест буквально кричали о том, как сильно он хочет меня, как нуждается во мне, в том, чтобы я сделал его своим. И я больше всего на свете хотел пробиться к нему сквозь стену отрицания, которую он соорудил у себя в голове, заставить его понять, что у него уже нет выбора, что он уже отдался мне полностью, всем своим существом — и пути назад больше нет. Он принадлежал мне, и теперь я не мог позволить себе потерять его. Я занимался с ним любовью, взывая своим телом к его плоти, и он не мог не подчиниться мне снова. Я вбирал в себя его напряженный член и занимался с ним любовью, как с самой дорогой вещью на этом свете, и когда мы кончили одновременно, я прохрипел его имя, как и в первый раз, а с его губ сорвалось мое — Гарри… И его глаза были полны настоящего чувства — любовь, всепоглощающая любовь переливалась в них завораживающим блеском.

Последние три месяца были просто удивительными: любовь Драко — бальзам на раны моей души, о существовании которых я даже не подозревал; но я жил в постоянном страхе, что однажды его отнимут у меня. Мои отношения с Роном и Гермионой были прочны и нерушимы, но они были моими лучшими друзьями. Все свои самые сильные чувства, всю любовь своих бесстрашных сердец они берегли друг для друга. Сириус покинул меня, и хотя у меня была возможность взглянуть на него сквозь Вуаль — еще один только раз, — никто не мог обещать, что после смерти мы снова найдем друг друга. Я боялся, что потеряю Драко навсегда. Я хотел его, я нуждался в нем, как в воздухе, и с неожиданной подачи Луны я нашел решение своей проблемы. На прошлой неделе, в ответ на какие-то слова Гермионы, она упомянула статью из старого номера «Придиры». Вначале я не вслушивался в их разговор, пока до меня не дошло, что они обсуждали свадебные узы и обряды, существовавшие в различных магических культурах. Луна сообщила, что в прошлом году в газете ее отца как раз была статья на эту тему, в которой перечислялись формулы различных связующих заклятий. Гермиона тут же подняла ее на смех, заявив, что ритуалы уз — слишком могущественная магия и давно запрещены, и уж точно слова заклятий не могли быть опубликованы в газете, более того — в «Придире». Луна нахмурилась, но окинула меня долгим пристальным взглядом, чем немало удивила. На следующий день нужный номер «Придиры» лежал на моей кровати. Я быстро просмотрел его и был поражен, насколько легкими на вид казались словесные формулировки заклятий и насколько при этом сложными для выполнения были сами связующие чары. Все заклятья носили постоянный характер, многие из них объединяли воедино даже магию или жизненную силу двух людей; некоторые могли привязать их души — одну к другой. При этом каждый из ритуалов мог состояться только в том случае, если двое действительно хотели соединить свои жизни навеки. Если же чьи-то чувства были не так уж сильны, то во время ритуала могла произойти сильнейшая отдача, вплоть до смерти обоих связуемых. Понятно, почему эти ритуалы были запрещены. И все же, один из них заинтересовал меня. Он был призван соединить две души, но только в том случае, если одна из них жаждала принадлежать другой. Технически у ритуала не было никакой формулировки. Все, что было нужно — чтобы двое действительно хотели этой связи, а один из них был готов отдаться другому полностью — разумом, сердцем, телом и душой. В свою очередь, второй из пары должен был принять такой дар во всей его полноте и неделимости. Их взаимные чувства, искренние и пылкие, должны были стать основой для осуществления ритуала, установить баланс между тем, что один был готов отдать, а другой — взять, между зависимостью и заботой — так, чтобы нужды и желания каждого из партнеров были удовлетворены, а их слабости и недостатки восполнялись сильными сторонами друг друга. И тогда ничто не смогло бы разрушить раз и навсегда установленную связь.

Этот ритуал был идеален. Я мог привязать сплести наши души, и, если бы случилось немыслимое и Волдеморт убил его, мы все равно были бы вместе. Его душа — с моей душой. А моя — с его.

Я привязал шарфы — зеленого цвета, под стать цветам факультета Драко — к обеим столбцам у изголовья кровати. Он тут же потянул за них, чтобы определить, насколько они ограничивали свободу его движений, а я тем временем разделся и опустился перед ним на колени. Чтобы ритуал сработал, я должен был сказать Драко о нем: нельзя связать узами того, кто не хочет этого или не знает о проведении обряда. Его решение должно было бы сознательным. Но прежде, чем начать ритуал, я хотел просто насладиться видом его обнаженного тела.

— Само совершенство… ты… не правда ли? — прошептал я. — И это совершенство принадлежит мне, — я опустил глаза на его член, твердый и налитый кровью — для меня — и видел, как он дернулся в нетерпении. Улыбнувшись, я протянул руку, проведя раскрытой ладонью сквозь шелковистые пряди его волос. Я ненавидел то, что Драко все время зализывал их назад, и хотел, чтобы они свободно обрамляли его лицо, скользя по скулам, искушая меня касаться их снова и снова. Я мечтал, чтобы он всегда носил их распущенными, а я бы знал, что имею право коснуться их в любое время, когда мне только захочется.

Драко захныкал и запрокинул голову назад, следуя за движением моей руки. Я продолжал улыбаться, скользя тыльной стороной ладони по его щеке, подбородку и вниз по шее. Он с трудом сглотнул, и я жадно смотрел, как он задрожал под моими прикосновениями в попытке не шевелиться и закусил нижнюю губу, в то время как моя рука опускалась все ниже по его груди: меж двух коралловых бусинок сосков, которые мне так хотелось втянуть в рот и дразнящее ласкать, ласкать своим языком — к животу, тут же затрепетавшему под легким прикосновением. Я опустил пальцы еще ниже, пока, наконец, не остановился у завивающихся волосков и его напряженного, призывно торчащего члена. Как я ни желал, чтобы вся его суть была выжжена клеймом на моей душе, я знал, что мне придется подождать еще немного, прежде чем сказать ему об этом. Сейчас же я ничего не хотел так, как обладать его трепещущим телом.

— Ты так сильно хочешь меня, что это, должно быть, больно… ты ЖАЖДЕШЬ моей близости… не так ли? — прошептал я. Я очень быстро обнаружил, что Драко был очень восприимчив к обольщению словами. Если бы я захотел, я бы мог заставить его кончить, не используя ничего, кроме своего голоса. Но я не хотел — я бы не смог продержаться так долго, не касаясь его, не чувствуя его вкуса на своем языке.

— Да… — прошипел Драко, и я видел, как отчаянно он старался не поддаться искушению и не вскинуть бедра навстречу моей руке, и как безнадежно проигрывал в этой борьбе. Я поднял руку чуть выше, удерживая ее в нескольких сантиметрах от его члена.

— Я нужен тебе, как воздух, — продолжал я, и на моих губах снова заиграла улыбка, когда с его губ сорвался новый стон и он выгнулся навстречу моему прикосновению, однако зеленые шарфы, прочно удерживающие его руки у изголовья кровати, помешали ему обрести желаемое. Кровь бешено стучала у меня в висках, когда я с вымученной улыбкой вовсе убрал руку от его члена и медленно покачал головой. Я хотел подразнить его еще немного.

— Ты хочешь меня… Скажи это, — потребовал я, желая больше всего на свете, нуждаясь в том, чтобы услышать это из его уст. Если бы он не смог сделать этого сейчас, было бы бессмысленно даже заговаривать с ним о ритуале.

— Я… да, я хочу… тебя… — простонал он горячо и слегка прикрыл глаза, продолжая жадно искать бедрами моего прикосновения; его глаза полыхнули расплавленной ртутью сквозь полузакрытые веки.

Я с трудом сглотнул.

— Я нужен тебе… Твое тело истосковалось по мне.

— Да… да, ты нужен мне… я просто умираю без тебя, — прошептал Драко, соглашаясь.

Я положил на его грудь широко раскрытую ладонь — прямо там, где так отчаянно колотилось его сердце — и Драко резко вскрикнул от моего прикосновения.

— А это тоже мое? Твое сердце? — большой палец моей руки оказался как раз под его соском, и я рассеянно приласкал пылающую кожу под ним. — Ты бы отдал его мне?

Драко сжал руки в кулаки и дернулся в своих оковах.

-… твое… — прошипел он, — …вся кровь моего сердца… можешь забрать ее…

Я пристально посмотрел на него и слегка переместил руку вверх — так, чтобы его сосок оказался между моими пальцами. Его слова звучали так, словно он проходил через свою часть ритуала, но даже не подозревал, что я планировал осуществить его… Эти хриплые стоны прервали цепь моих рассуждений: он нуждался в моем прикосновении, и я больше не мог отказывать ему в удовлетворении этой потребности.

Мой взгляд остановился на его лице, и он зажмурился, отдавшись моим ласкам.

— Готов ли ты отдать мне всего себя, самую свою сущность? То, что делает тебя тобою — это тоже мое? Сила, которая живет в этом теле, твоя душа. Готов ли ты и ее отдать мне? До скончания веков — в мое владение? Согласен ли ты соединиться со мной нерушимыми узами: так, чтобы больше никто и никогда не мог посягнуть на тебя, так, чтобы ты стал моим навсегда?

Его глаза в шоке распахнулись; мерцающее серебро встретилось с моим жадным взглядом, и я, наконец, осознал, что только что совершил. Я начал связующий обряд и даже не предупредил Драко об этом…

Драко продолжал пытливо вглядываться в мои глаза.

— Я… я твой… — прошептал он в ответ к моему искреннему удивлению. Он откинул голову назад и простонал: — … Твой… Разумом… телом… сердцем… душой… Возьми меня… Сделай меня своим.

Я замер на мгновение, вглядываясь в черты его лица, искаженные страстью и желанием. Он знал, один Мерлин ведает, как, но он знал!

— Пути назад не будет, мой Дракон.

— … Только так… и никак иначе… — прошептал он, задыхаясь, не разрывая зрительного контакта, заставляя меня трепетать от новой волны желания, прошедшей сквозь все мое тело. — Сделай же это… или потом… когда я освобожусь… я просто убью тебя…

Это был мой Драко, дерзкий и непокорный до самого конца. Я обхватил его голову руками и нежно погладил большими пальцами нежную кожу за ушами. Он был очень отзывчив к прикосновениям там, и, как я и предвкушал, из его горла вырвался сдавленный крик, стоило мне коснуться его. Теперь его тело принадлежало мне, и он знал об этом.

— … Пожалуйста… — произнес он, едва дыша.

Я убрал одну руку от его лица и скользнул ею по своей груди вниз — искры удовольствия разбегались под моей кожей во все стороны и я слегка вздрагивал от приятного ощущения, в то время как моя рука скользила все ниже и ниже — прямо к моему болезненно напряженному члену. Я сжал его, представляя, что это рука Драко ласкает меня, и начал размазывать выступившие на головке капельки моего желания по всей длине члена. Не в силах больше сдерживаться, я с трудом убрал руку и провел пальцами по губам Драко, словно рисуя по ним молочно-белой субстанцией. Его губы раскрылись, и я позволил ему втянуть мои пальцы в рот. Он тут же с жадностью стал посасывать их, в то время как я представлял его жаркие губы на совсем другой части моего тела. Мне нравилось смотреть на него: его глаза были зажмурены от желания, и я улыбнулся, наблюдая, как ритмично его губы скользили по моим пальцам, как блуждал по ним его мокрый язычок, боясь проронить хоть каплю вязкого вещества, покрывающего их, как из его рта вырывались приглушенные стоны удовольствия. Моя решимость таяла на глазах, и я поторопился освободить свои пальцы — мне еще многое предстояло сделать сегодня. Он всхлипнул в расстройстве и потянулся за моей рукой, насколько ему позволяли его оковы. Мои пальцы были покрыты его слюной, и, в крайнем случае, она вполне могла сойти за смазку. Я сжал его член и начал медленно скользить по нему вверх и вниз. Драко тут же застонал и слегка выгнулся мне навстречу. Тогда я прекратил движение рукой, но он все также продолжал вскидывать бедра, и я смотрел, смотрел, не отрываясь, как на его коже выступили капли пота, а голова откинулась назад, как с его губ срывались стоны удовольствия, и все тело напряглось — он сгорал, сгорал в желании, удовлетворить которое мог только я.

Я почувствовал, как все внутри меня сжимается от боли и ненасытного желания, когда он закричал от ощущения потери, стоило мне убрать руку от его налитого кровью члена. Он дернулся вслед за моей рукой, и ленты шарфов впились глубоко в кожу его запястий, пока он безуспешно пытался вновь ощутить мое прикосновение. Слезы неудовлетворенного желания заструились по его щекам, и я больше не мог продолжать эту сладкую пытку. Я поднял руку, на этот раз покрытую его соками, и снова провел пальцами по его губам. Как и в прошлый раз, Драко тут же открыл рот, приглашая меня внутрь, но на этот раз я отказал ему в этом, отдернув руку назад, не позволяя ему поймать мои пальцы губами. Он тихо захныкал и попытался провести языком по собственным губам, словно, не имея возможности заполучить мои пальцы, он хотел хотя бы коснуться своей кожи там, где они оставили влажный след, но я покачал головой и склонился над ним, лаская его приоткрытый рот своим дыханием.

— Мой… — прошептал я, сокращая расстояние между нами и впиваясь в его влажный рот требовательным поцелуем. Я вылизал дочиста вязкую белую субстанцию, покрывающую его губы, не в силах сдержать мурлыканье, ощутив на своем языке горько-соленый привкус его и моей смегмы, а потом овладел его ртом, скользя языком по зубам и всасывая его язык в себя. Драко обмяк, его тело безвольно повисло, поддерживаемое только шелковыми лентами, обхватывающими запястья, да моим собственным телом, вдавливающим его в изголовье кровати. Я провел руками по его бокам, дернул бедра на себя и потянулся за маленькой баночкой со смазкой, предусмотрительно оставленной мною неподалеку еще до того, как все это началось. В ту первую ночь, которую мы провели вместе, я в первый и последний раз использовал палочку, чтобы подготовить себя или Драко. Никакое заклятие не могло сравниться с нежными, или же наоборот, жадными и нетерпеливыми прикосновениями пальцев дорогого тебе человека. Я прошелся скользкими пальцами по всей длине его члена — вряд ли он был в состоянии терпеть эту пытку еще дольше — затем продвинул руку чуть дальше и слегка покружил пальцами вокруг его мошонки, прежде чем скользнуть, наконец, к узкому отверстию его ануса. Нежно погладив его — я всегда был аккуратен, подготавливая Драко — я скользнул одним пальцем внутрь, вырвав из груди Драко долгий протяжный стон. Нехотя разорвав поцелуй, я провел губами по его щеке и втянул в рот чувствительную кожу за его ухом, жадно посасывая ее, а потом начал медленно двигаться вниз, оставляя красные отметины по всей его шее, пока, наконец, не нащупал трепещущую венку, бешено пульсирующую прямо под моим языком. К тому времени Драко уже лишь слабо постанывал, безвольный и податливый под моими руками, и я решил, что пришло время для второго пальца. Драко резко вскрикнул и начал вяло насаживаться на мои пальцы — все его тело, измученное, утомленное ожиданием, буквально молило меня овладеть им. С моих губ сорвался тихий смешок, и я добавил третий палец. И снова Драко не смог сдержать громкого вскрика, полного желания и томления. Я скользнул по нему взглядом: глаза полузакрыты, бледная кожа покрыта болезненным румянцем, капли пота поблескивают в легком полумраке. Он задыхался, все его тело мелко подрагивало в попытке вдохнуть хоть немного воздуха. Волна желания пронзила все мое существо, и я чуть не кончил в ту же минуту: он был прекрасен, он был так дорог мне… Он принадлежал мне.

— Мой, — прошептал я еще раз и, не в силах сдержать себя, потерся носом о его подбородок, словно кот, вылизывая соленую от пота кожу. — Отдан по собственной воле — по собственной воле взят. Связаны навеки, — я снова обхватил его бедра руками, слегка приподнимая его и устраивая так, чтобы кончик моего члена упирался в разработанное отверстие. Я из последних сил цеплялся за остатки своего самоконтроля, тогда как все, чего я хотел, все, в чем так нуждалось мое тело, было скользнуть в его такую тесную и горячую дырочку и овладеть им полностью — но нет, прежде всего мне предстояло закончить ритуал. Я не мог, я был не в состоянии позволить ему оставить меня — теперь или когда-либо еще.

— С этого момента, мой Дракон, Драко, ты мой, — почти прорычал я, и в его глазах мелькнуло понимание и полное приятие происходящего — и я вошел в него, погружаясь все глубже и глубже одним движением. Тугие мышцы входа плотно обхватили мой член, и с его губ сорвался полузадушенный вскрик. Сильные ноги обвили мою талию, притягивая меня еще ближе, и, когда я начал двигаться, входя и выходя из него со всей страстью, владеющей мною, со всей жаждой, которая томила меня беспрестанно, со всей любовью — к нему одному — я чувствовал, как внутри меня поднимается новая волна жара, неведомая мне ранее. И вот уже он, этот жар, разлился по моим венам и плотным кольцом стянул мое сердце, привязывая меня к Драко, заполняя меня изнутри, делая нас единым целым, и я знал, что отныне мы связаны навеки. И все смешалось: тьма и свет, боль и удовольствие — и все это было в нем, единым и неделимым. И чей-то крик прорезал тишину, но я уже не знал, кому принадлежал этот безумный звук; и жара стало слишком много, чтобы его можно было вынести, и тяжесть внутри меня взорвалась тысячью осколков — я словно умер и возродился в одно и то же время. И я чувствовал, я чувствовал Драко, как самого себя. Тогда я потянулся к нему и крепко сжал в своих руках, обещая никогда не отпускать его, обещая быть рядом, обещая защищать его всегда, до самой смерти и даже после. И я чувствовал его внутри себя, и его сердце билось рядом с моим. И я знал, что отныне мы всегда будем вместе — до скончания веков, разумом, сердцем, телом и душой.

The End

Дата добавления: 2015-09-05