Глава 3. На следующее утро уже другая школьная сова уронила Поттеру на колени письмо

На следующее утро уже другая школьная сова уронила Поттеру на колени письмо. На этот раз в нем настойчиво спрашивалось, где он был прошлой ночью, еще раз подчеркивалась важность нашей встречи и звучала просьба, чтобы этим вечером мы все-таки увиделись в то же время и в том же месте. Я внимательно наблюдал за ним и Лавгуд: они торопливо прочитали письмо, потом быстро посмотрели в мою сторону и тут же отвернулись. Поттер все еще был полон сомнений, но было видно, что его любопытство понемногу начинает перевешивать подозрения. Разумеется, гриффиндорские львы отважны, горды и бесстрашны, однако, как и все представители семейства кошачьих, от рождения чертовски любознательны. Теперь я точно знал, что приблизился к своей цели еще на один шаг: Поттер придет, причем на этот раз — не прячась под мантией-невидимкой. Я даже не мог спокойно закончить свой завтрак в предвкушении того, что произойдет сегодня вечером. Весь оставшийся день я был какой-то дерганый; «дерганый хорек» — это было как раз про меня, но упаси Мерлин кого-то произнести это вслух — я бы тут же послал в него парочку-другую особо гадких проклятий. Усилием воли я заставил себя хорошо пообедать, но ни крошки не смог проглотить за ужином: казалось, в моем животе обосновалась целая стая бабочек, которые нервно били своими крылышками, заставляя меня чувствовать себя как на иголках. Наконец, подошло назначенное время. Вернувшись после ужина в свою комнату, я быстренько принял душ и надел свежую мантию, оставшись под ней абсолютно голым. Потом сунул палочку в один внутренний карман мантии, пузырек с зельем — в другой и широким шагом вышел из слизеринских комнат.

Я пришел как раз к назначенному времени. Обычно на встречи принято немного опаздывать, но только не сейчас, когда я сам же и послал приглашение. Как и прошлой ночью, создавалось ощущение, что я единственный человек, находящийся в комнате. Я вынул палочку и, как и в прошлый раз, зажег огонь в камине, прежде чем положить ее на книжную полку. Потом я вернулся к камину и сел у огня, приготовившись ждать.

В комнате было по-прежнему тихо, только потрескивание огня в камине нарушало тишину, но я чувствовал, что кто-то стоит около двери и осторожно рассматривает меня. Похоже, как и вчера, Поттер пришел на место раньше меня, невидимый под своей мантией. Мне оставалось только ждать, что же он предпримет дальше. На этот раз он должен был сделать первый шаг: снять мантию и подойти ко мне — чтобы я мог приступить к следующей части своего плана.

Я сидел неподвижно уже с четверть часа, когда, наконец, услышал легкое шуршание за своей спиной — звук скольжения ткани о ткань. Однако я не обернулся: звук был очень тихим, и предполагалось, что лишь человек с очень тонким слухом мог уловить его. Потом я услышал голос и повернул голову в его сторону:

— Ну, хорошо, Малфой, я здесь. Что случилось такого важного, что ты так хотел увидеться со мной?

Поттер все еще стоял у самого входа. Я чуть склонил голову в вежливом приветствии:

— Добрый вечер, Поттер. Рад, что ты почтил меня своим визитом.

Мне пришлось подавить улыбку, когда я увидел, как вытянулось от изумления его лицо: похоже, он ждал от меня несколько иного поведения, а я даже не прокомментировал его грубое обращение. Он нахмурился, и его глаза в свете огня блеснули подозрением.

И чуть-чуть ярости, конечно же — просто идеально.

— Малфой, зачем ты позвал меня? — почти прорычал он, и от звука его голоса по моей спине побежали мурашки.

— Всего лишь маленький разговор, Поттер, — я показал рукой на кресло прямо перед собой, предлагая ему сесть. — Мне кажется, нам пора пересмотреть отношения между нами, принимая во внимание все, что было…

Поттер все еще был полон сомнений. Он окинул взглядом всю комнату, на секунду задержавшись на моей палочке, одиноко лежавшей все там же, на книжной полке. Если бы он сел в предложенное мною кресло, то оказался бы как раз между мной и моей палочкой — тогда преимущество было бы на его стороне, потому как я вовсе не настаивал, чтобы он в свою очередь тоже отложил палочку в сторону. Поттер едва заметно кивнул, видимо, что-то решив для себя, и, в два шага преодолев разделяющее нас расстояние, опустился в кресло. Он казался очень напряженным: не желая терять бдительность наедине с человеком, которого считал свои врагом, он не откинулся на спинку кресла, а лишь присел на самый краешек сиденья на тот случай, если ему вдруг потребуется резко вскочить.

Я предвидел и это и предпринял меры на этот случай. Единственным известным мне изъяном в моем плане было то, что Поттер мог мгновенно проклясть меня, стоило мне лишь кинуть в него пузырек с зельем: к моему несчастью, его рефлексы были отточены до автоматизма, словно он прошел курс подготовки авроров. У меня не было бы ни единого шанса победить его в открытом противостоянии. Поэтому я должен был замедлить его рефлексы, немного отвлечь его. Успокоить. Для этого мне и нужно было второе зелье, но это было зелье настолько общего воздействия, что никому и в голову не пришло бы использовать его как-то еще, кроме как по назначению. Это была Пыльца Бабушки Генриетты под названием «Спокойный Малыш». Простое зелье на уровне второго курса школьной программы, легкое в приготовлении и совершенно безобидное. Обычно его использовали родители, чтобы утихомирить капризного ребенка. Я рассыпал немного пыльцы на кресле, которое предназначалось для Гарри — в основном, ею посыпали простыни на детских кроватках — зная, что она подействует на всякого, кто окажется в метре от нее или в прямом физическом контакте с нею.

Поттер хмуро зыркнул в мою сторону.

— Принимая во внимание что, Малфой? Твой отец — осужденный Пожиратель Смерти. Он не раз пытался убить меня и моих друзей. Нам с тобой не о чем разговаривать.

— Ошибаешься, Поттер. Заблуждения моего отца не имеют никакого отношения к причине нашей встречи.

Я совершенно не хотел разговаривать о своем отце. Я все еще был зол на то, что он находится в тюрьме, словно какой-то ПРЕСТУПНИК, но, имея на размышления целое лето, был вынужден признать, что вина за это не лежала целиком и полностью на Поттере. Если бы только отец был чуть-чуть осторожнее, он бы не позволил поймать себя горстке подростков с четвертого и пятого курсов. А теперь это ПРОИСШЕСТВИЕ легло темным пятном на родовое имя.

— Я здесь для того, чтобы обсудить нас и наши с тобой отношения на все оставшееся время, которое мы проведем в стенах этой школы.

Поттер продолжал пристально смотреть на меня с подозрением в глазах — ну и Мерлин с ним! — зато теперь он выглядел намного расслабленней, незаметно для себя откинувшись на спинку кресла. Да и подозрительности, с которой он глядел на меня, не хватало прежней яростности и неистовства. Пыльца «Спокойный Малыш» наконец подействовала.

— Нет никаких «нас», Малфой. Я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня. Оставь меня в покое — и я никогда не побеспокою тебя сам. Вот и все наши «отношения».

Что ж… я и не ждал многого… в конце концов, я был несколько резок с ним все эти годы… ну хорошо, я вел себя, как полная задница, и судил о нем абсолютно предвзято. Так что его нежелание помогать мне в моих попытках что-то изменить было вполне предсказуемо. Поттер, тем временем, еще больше развалился в кресле, с удобством положив руки на подлокотники, а его веки потяжелели от усталости. На этот раз я позволил себе улыбнуться.

— Но я верю, что наши отношения могут измениться. Причем в лучшую сторону. Я был бы хорошим союзником, — я наклонился вперед, чтобы скрыть, как моя рука скользнула в складки мантии в поисках кармана, в котором находился пузырек с зельем. Вот мои пальцы коснулись прохладной поверхности стекла… Еще немного и…

Поттер ничего не заметил — только фыркнул в ответ на мои слова.

— Ты? Союзник? Да лишь малейший намек на опасность — и ты убежишь, сверкая пятками, как маленькая трусливая волдемортова шавка, которой ты и являешься, визжа, как сопливая первокурсница, на протяжении всего пути.

Оу… он все еще ненавидит меня. Я, право, тронут. Но главное, теперь он был совершенно расслаблен, убаюканный ложным чувством безопасности, вызванным волшебной пыльцой и осознанием того, что моя палочка сейчас лежит далеко от меня. Момент идеально подходил для осуществления моего плана. Я поддел большим пальцем пробку, закупоривающую зелье, и им же плотно прикрыл образовавшееся отверстие; медленно и как можно более незаметно я начал вытаскивать руку с пузырьком из кармана мантии. На мое счастье, Поттер по-прежнему ничего не замечал.

— Я не Пожиратель смерти, Поттер, более того, я вовсе не собираюсь становиться им. У меня несколько иные планы — планы, которые напрямую касаются тебя. Причем живого и невредимого.

Он моргнул, очевидно, совершенно сбитый с толку.

— Я нужен тебе … живым? — должно быть, он снова вспомнил ту дурацкую прошлогоднюю угрозу.

На этот раз я открыто усмехнулся, заставив его слегка нахмуриться, но он все еще ни о чем не догадывался.

— Да. Но вовсе не обязательно по собственной воле…

Прежде чем Поттер смог осознать своими одурманенными мозгами, что я имел в виду, я быстрым движением метнул пузырек ему на колени. Содержимое тут же вылилось наружу, при контакте с воздухом мгновенно превращаясь в пар. И Поттер не успел еще понять, что происходит, как уже был окутан бледно-голубой дымкой.

— Малфой, ты, маленький гнусный хорек! — взвыл он, скидывая с себя усмиряющие чары Пыльцы и вскакивая со стула. Поттер резко отбросил пузырек в сторону, но тот был уже пуст. Краем уха я слышал звук разбившегося стекла, но все мое внимание было сосредоточено на молодом человеке прямо передо мной. Пары зелья постепенно рассеивались, и сквозь тающую голубоватую дымку я видел, как в глубине поттеровских глаз загораются искорки гнева.

В несколько секунд он преодолел расстояние между нами и, крепко схватив меня за ворот мантии, рывком поднял с кресла.

— Ты, чертов ублюдок! Я знал, что ты что-то задумал, Малфой! Что это было, черт тебя подери?!

Я сглотнул, и Поттер, должно быть, решил, что я перетрусил, будучи пойманным на месте, но я всего лишь пытался что-то сделать со своим горлом, которое мгновенно пересохло от мысли, что он находится так близко от меня, всего в нескольких сантиметрах, крепко держа меня за шиворот, и все его внимание принадлежит мне одному. И я чувствовал жар, исходящий от него и, боги, его запах… Желание и похоть захватили меня целиком, и мне пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не отдаться ему в тот же момент. Чтобы не упасть, как подкошенный, на колени, и не подчиниться любому ему желанию, как я мечтал задолго до этого — но пока еще было не время. Нет, все случится, как я того и хотел, но не раньше, чем зелье полностью завладеет его рассудком, и он уже не сможет оставить меня, чтобы ни случилось. Он просто не мог оставить меня в таком состоянии.

— Что, Поттер? — усмехнулся я. — Ты думаешь, я отравил тебя? — впрочем, ответ был написан у него на лице. — Разве ты уже забыл, что я сказал тебе? Ты нужен мне живым… — я позволил фразе повиснуть в воздухе недосказанной, в то время как в его глазах мелькнуло понимание вместе с чем-то еще, что было отнюдь не гневом.

— … но не обязательно по собственной воле, — закончил Поттер за меня, с нотками тревоги в голосе. — Ты использовал Любовное зелье на мне, да, Малфой? Ты что, совсем рехнулся, идиот?!

— Нет, — прошептал я, качая головой и пристально глядя ему в глаза. — Нет, не любовное. Мне не нужна твоя любовь, — он сжал челюсти, и я с трепетом смотрел, как его глаза затапливает вожделение — адское желание, смешанное с неконтролируемой яростью, которая охватывала его при одном лишь взгляде на меня. Его дыхание стало затрудненным, таким же, как мое собственное, и на щеках его заалели два ярких пятна. — Это всего лишь скромное зелье Желания, смешанное с парочкой других зелий, чтобы оказать нужный мне эффект. Оно выветрится через каких-то пару часов и не оставит после себя никаких долговременных последствий, Поттер. Думаю, завтра утром ты уже будешь самим собой.

Поттера затрясло, хотя он изо всех сил старался сохранить контроль над собственным телом. Упрямец, он пытался бороться с действием зелья у себя в крови.

— Ты хочешь изнасиловать меня? — прошипел Поттер. Он сощурил глаза, глядя на меня с дикой смесью злости, желания и жажды.

Я опустил руку вниз и мягко накрыл ею весьма ощутимый бугор у него в штанах, легонько сжимая его в своей ладони. Через все его тело прошла волна дрожи от этого простого прикосновения, и меня охватило сильное возбуждение при виде него и от ощущения пульсирующего жара под своей рукой.

— Нет, — хрипло прошептал я. — Но если ТЫ хочешь… изнасиловать меня, — моя свободная рука скользнула вверх, и я схватил его за запястье, — …то можешь делать со мной все, что угодно. Я твой, Поттер, — я на удивление легко высвободился из его захвата и, опустившись на колени, уткнулся носом ему в пах. Я слышал запах его желания, желания ко мне, и со стоном потерся о горячую твердость в его штанах, чувствуя, как мое тело загорается от ответного желания. Меееерлин. Это не было сном, все происходило на самом деле. Если бы я должен был умереть наутро, я бы умер, не жалея ни о чем, потому что мое самое сокровенное желание должно было вот-вот осуществится, а о чем еще может просить человек?

Его пальцы прошлись по моим волосам, и он грубо дернул мою голову назад. Я видел его глаза: он больше не пытался бороться с самим собой. Теперь в них горели лишь похоть и бешеное желание наконец взять то, что я так настойчиво предлагал ему, получить обещанный ему приз. Мы замерли, глядя друг другу в глаза: я поглаживал его член сквозь жесткую ткань штанов, а он исступленно выгибался, пытаясь сильнее вжаться в мою руку, и, вцепившись в мои волосы так, словно от этого зависела его жизнь, удерживал мой горящий взгляд. Вдруг он резко выпустил меня, на секунду прикрывая глаза, и опустил руку мне на плечо.

— Сделай это, — прохрипел он, больно впиваясь пальцами в мое плечо. Я знал свое тело: завтра там наверняка появятся синяки, но мне было все равно. Мне больше не требовалось никакого другого свидетельства его желания. Я распахнул полы его мантии и дернул молнию на штанах. Спустя мгновенье они, а следом и трусы Поттера, уже сползли вниз и повисли на щиколотках бесформенной массой. Поттер опустил вторую руку, и теперь они обе больно сжимали мои плечи, притягивая меня ближе, чтобы я наконец-то взял его в рот…

Я смотрел на его член, темно-красный и болезненно напряженный от желания, гордо маячащий из зарослей черных кучерявых волос прямо перед моими глазами. Он не был таким же длинным, как мой, заметил я про себя, по крайней мере, сантиметра на три короче, но — я обхватил его рукой и потерся об него щекой и носом — он был заметно толще. Я бы даже сказал, сантиметра на полтора-два — а значит, намного толще, чем я представлял его себе, ведь даже мой член был уже достаточно толст. Поттер наверняка порвет меня, когда будет брать.

Приглушенное хныканье сорвалось с моих губ, когда я уткнулся носом в его волосы, мечтая лишь о том, чтобы это мгновенье длилось вечно. Мои щеки уже были липкими от влаги его желания; его запах, казалось, навсегда отпечатался в моем сознании; его пальцы в моих волосах требовали, чтобы я прекратил дразнить его и, наконец, взял его внутрь. В свой рот.

— Давай же, — прошипел Поттер, двигая бедрами так, что его член скользил между моей ладонью и щекой. И я, с готовностью подчиняясь требованию, сдвинул ладонь к основанию члена и, заключив его в тугое кольцо своих пальцев, накрыл ртом. На вкус он был горьковатым и немного соленым; это был самый восхитительный вкус на свете. Меня тут же накрыло жаркой волной желания, стоило мне скользнуть языком вокруг его члена, легонько подразнивая; я немного поиграл с чувствительной крайней плотью и вдруг резко втянул его член в себя почти по самое основание. Поттер начал толкаться мне в рот, с каждым толчком заставляя меня принимать внутрь все больше и больше его плоти, пока наконец мои губы не уткнулись в мои же собственные пальцы. Но я продолжал усиленно сосать, постоянно сглатывая, чтобы не подавиться, в то время как он овладевал моим ртом, заявляя на меня свои права.

Я вовсе не был против, когда он внезапно кончил, заполняя мой рот вязкой спермой, которая стекала по моим губам вниз к подбородку — я торопился проглотить как можно больше, не желая терять ни капли. Поттер немного отстранился и посмотрел на меня сверху вниз; полы его мантии были непристойно распахнуты, и его член поблескивал в свете свечей, все еще покрытый остатками спермы и моей собственной слюной; его глаза горели как два изумруда. Я поднес руку к своему лицу, вытер подбородок тыльной стороной ладони, и, глядя ему прямо в глаза, начал слизывать его семя со своей руки медленными кошачьими движениями. Он, в свою очередь, не отрывал от меня горящего взгляда. Тогда я подался вперед и аккуратно вылизал его член дочиста, смакуя его вкус, его изысканнейший аромат. К тому времени, как я закончил, он уже снова был возбужден.

— Раздевайся, — прорычал он, хватаясь за застежки на своей мантии. Тогда я принялся расстегивать свою собственную одежду, торопливо расправляясь с множеством заклепок, и вот уже моя мантия скользнула с моих плеч вниз. Она упала на пол под судорожный вздох Поттера. Сам он заметно отставал от меня, путаясь пальцами в пуговицах; его полурасстегнутая мантия топорщилась на груди, штаны все еще висели на щиколотках, а на ногах были ботинки. На мне же уже не было ничего, не считая домашних тапочек, которые можно было скинуть одним движением. Член Поттера дернулся в одобрении, когда его взгляд скользнул по моему телу — медленно, сверху вниз, пока он не нашел глазами мой торчащий член, красный, напряженный и уже влажный от возбуждения. Он оторвал руки от своей рубашки, видимо, отчаявшись снять ее, и, торопливо стянув ботинки, вытащил ноги из смятых штанин, еле удержав равновесие, когда переступал через них — и тут же упал на пол к моим ногам. С его губ сорвалось отчетливое рычание, и он повалил меня вниз. Я заранее растянул себя пальцами, чтобы быть готовым для него, и теперь лежал с раскинутыми по обе стороны от него ногами и ждал, что же он будет делать дальше. Поттер потянулся за своей палочкой, и я почувствовал легкую нервозность. Если бы все происходило в одном из моих снов, он бы сделал сейчас что-нибудь горячее и абсолютно безнравственное. Что-нибудь, что включало бы в себя ленты и связывание. Но это был не сон, и, даже зная, какой эффект должно оказать зелье на Поттера, я понятия не имел, что же он сделает.

Он направил на меня свою палочку и что-то прошептал.

Почувствовав странное прохладное пощипывание внутри себя, я понял, что Поттер применил что-то вроде чар Смазки. Я нахмурился: подразумевалось, что, находясь под действием возбуждающего зелья, он не будет особо заботиться о моем состоянии. Я уже было засомневался, не напутал ли я что-нибудь с ингредиентами, как Поттер вставил в меня один палец, медленными круговыми движения поглаживая мышечные стенки. Другой рукой он обхватил мой член и начал дрочить его, вторя движениям своего пальца. Мгновенно растеряв последние остатки разума, я был готов позволить делать со мной все, что ему захочется, до тех пор, пока он продолжал ласкать меня. Если бы он остановился в тот момент — я бы просто умер. Я не помнил, когда во мне оказалось уже два пальца, но, кажется, помню третий: никогда раньше я не был растянут настолько сильно, даже когда, мастурбируя, трахал себя собственной рукой. Поттер же все продолжал и продолжал свои ласки, и я уже стонал и извивался под его руками, желая большего, нуждаясь во все новых и новых его прикосновениях, сгорая от сильнейшего желания почувствовать его в себе — целиком. Когда Поттер убрал руки, я чуть не взвыл от досады и разочарования, но безумные горячие прикосновения скоро возобновились. Поттер провел ладонями по моим бедрам и, подхватив мои ноги под коленями, поднял их вверх, раскрывая меня полностью. Я с охотой и нетерпением подался навстречу его рукам, подчиняясь малейшему их движению; мое тело больше не принадлежало мне, я был не властен над собой. Поттер мог делать со мной ВСЕ, — все, что угодно, и я видел в его горящих зеленых глазах, как постепенное осознание своей власти выжигало его душу дотла.

— … пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… — снова и снова повторял я, почувствовав, что он замер, пристально глядя мне прямо в глаза. Я жаждал, я больше всего на свете хотел почувствовать его в себе. Я был раскрыт для него, почему, почему он никак не мог овладеть мною?!

А потом я почувствовал, как кончик его члена уперся в тугое кольцо моих мышц, пытаясь проникнуть в узкое отверстие; и он медленно — одьяволтакчертовскимед-лен-но — вошел в меня. Я пытался толкнуться ему навстречу, вобрать его в себя тут же, сразу же, одним резким движением, но Поттер крепко держал меня за бедра, не давая сделать этого. Он входил в меня медленными, умопомрачительно медленными движениями, овладевая мною сантиметр за сантиметром, пока наконец не оказался во мне целиком, растянув меня так, что все внутри меня горело от боли, несмотря на подготовку.

— … возьми меня… черт, пожалуйста… — я выгибался дугой, пытаясь освободиться от железной хватки Поттера на своих бедрах, почти доведенный до отчаянья его медлительностью, теряя рассудок от желания ощутить его в себе. Но он не шевелился, терпеливо дожидаясь, пока болезненные ощущения внутри меня притупились и я обмяк в его руках безвольной куклой, тяжело дыша и умоляя его взять меня. Затем он мучительно медленно вышел из меня, оставляя внутри только головку, и тут же снова ворвался внутрь резким уверенным движением. Я пронзительно вскрикнул; мои ноги дернулись по обе стороны от Поттера, и его голова оказалась зажатой между моими дрожащими коленями. Тогда он снова медленно вышел из меня, закусив нижнюю губу в напряжении, и снова вошел сильным толчком. И я опять громко вскрикнул, дернувшись из его рук. Отпустив мои бедра, Поттер уперся ладонями в пол, чтобы не потерять равновесие, и начал трахать меня, все увеличивая и увеличивая темп, пока я не стал вздрагивать всем телом от каждого его толчка. Комнату заполнили звуки плоти, ударяющейся о плоть, громкие хрипы и стоны Поттера и мои всхлипы. Я впился пальцами в ковер под собой, и каждый новый толчок только увеличивал мою жажду, заставляя желать все большего; а мой член, зажатый между нашими животами, налился кровью и был болезненно твердым от напряжения. Я молил Поттера: «… еще!.. быстрее!.. сильнее!.. ну! ну!...» Казалось, я сгорал заживо, когда он, немного сменив угол движения, стал с каждым толчком задевать мою простату — словно разряд молнии пронзал меня насквозь каждый раз, когда он входил в меня, и я хотел, чтобы это длилось вечно… чтобы это никогда, никогда не заканчивалось… Наконец он вошел в меня в последний раз, и я почувствовал, как все его тело напряглось надо мной, и он кончил, заполняя меня жидким огнем, и я тут же последовал за ним. Мои мышцы судорожно сжимались и разжимались вокруг его члена, продлевая его оргазм, заставляя выплеснуть в меня последние остатки своего семени, в то время как я сам бурно кончал, заливая спермой наши животы. Тело Поттера обмякло, он без сил опустился на меня, и я внимательно прислушивался к незнакомому ощущению липкого и потного тела любовника, придавившего меня сверху, его груди, тяжело вздымающейся при каждом вздохе в такт моему собственному затрудненному дыханию, его черных волос, щекочущих мой подбородок.

— … почему… Малфой… — выдавил Поттер, пытаясь выровнять дыхание. Ощущение теплого воздуха, вырывающегося из его рта при каждом выдохе, было одновременно и странным и очень умиротворяющим. Моя рука скользнула вверх, и я осторожно коснулся пальцами его влажной спины — он не пошевелился. Тогда я переместился так, чтобы вся моя рука покоилась на его спине.

— … почему… я…

— … не сейчас… — прохрипел я. Мое дыхание было так же далеко от нормы, как и его, да и он сам, всем своим весом придавливающий меня к полу, нисколько не облегчал мне задачу. Я слегка приподнял голову и зарылся носом в его волосы; Поттер пах мускусом, и потом, и сексом, и немного самим собой. Он ничего не ответил, но я был так вымотан и пресыщен сексом, что мне было все равно. На меня нахлынула дикая сонливость, и я охотно сдался на милость сна.

13.09.2009

Дата добавления: 2015-09-05