3 страница. (Хамед, озадаченный, смотрит на Лоуренса, потом вскакивает на ноги

(Хамед, озадаченный, смотрит на Лоуренса, потом вскакивает на ноги. Он поднимает пистолет Лоуренса. Лоуренс берет у него пистолет и осматривает).

ЛОУРЕНС. Если бы этот пистолет умел говорить, он наверняка сказал бы: «Посмотри, как мой хранитель уважает меня. Он держит меня чистым и блестящим, всегда готовым к услугам моему хозяину». (Пауза). Разве не так, Хамед? (Хамед не отвечает. Вздыхает). Пусть дарует Аллах нам войну покороче, иначе твоя неразговорчивость под конец начнет уже надоедать. (Хамед быстро поднимает на него взгляд. Весело). Да, Хамед. Под конец. Я собираюсь просить принца Фейсала назначить тебя и Рашида моими постоянными телохранителями. Так что если ты захочешь обрести свободу от моей службы, единственный способ — обратиться ко мне с этой просьбой, и безо всяких плевков. (Хамед старается не показать своего внимания к этой новости, которая очевидно неприятна для него. Он поднимает патронташ, который оставил Рашид). С ним все в порядке, Хамед. Я послал его по поручению... (Снова слышатся громкие голоса, вбегает Рашид. У него растерянный вид). Ну?

РАШИД (задыхаясь). Махмуд, марокканец, убил Салема из племени агейлей. Салем оскорбил племя Махмуда, и Махмуд взял винтовку, и застрелил его, пока мы спали. Теперь все агейли связали Махмуда и, когда мы уйдем, оставят его стервятникам.

ЛОУРЕНС (быстро). А другие марокканцы? Они где?

РАШИД. Агейли их держат под прицелом. Они ничего не могут поделать, Эль-Оранс. На каждого из них по два агейля.

ЛОУРЕНС. А остальные?

РАШИД. Они говорят, это не их забота. Может быть, они послушают тебя, Эль-Оранс, но меня они не будут слушать.

(Пауза. Лоуренс задумчиво смотрит в землю).

ЛОУРЕНС (после паузы, спокойно). Да, Рашид. Они должны послушать меня. Я их командир. (Хамед усмехается. Лоуренс встречается с ним взглядом. Немного громче, говорит Хамеду). Они солдаты на поле боя, и я ими командую. Если Махмуд совершил убийство, тогда он должен быть убит. Но... (с очевидным трудом заставляет себя говорить) убит мной, а не ими.

РАШИД. Они не допустят этого, Эль-Оранс. Агейли должны убить его сами, или их честь не будет отомщена.

ЛОУРЕНС. А честь остальных марокканцев, которые сражаются за Фейсала? Они как отомстят за нее, когда им в спину перестанут целить винтовки агейлей? Ты это прекрасно знаешь, Рашид, и я тоже. А потом умрет еще один марокканец. И еще один агейль. Нет. Одна жизнь — за одну жизнь. (Смотрит на свой пистолет, рассеянно вертит его в руке). Если марокканцы так хотят мстить, пусть отомстят за свою честь и убьют меня. Умрет лишь один христианин, и не начнется кровная вражда. (Смотрит на пистолет). Когда-то я попадал в спичечный коробок с двенадцати ярдов. Посмотрим, как-то я сейчас попаду в человека с одного. (Поворачивается, чтобы идти. Рашид и Хамед собираются следовать за ним). Нет. Оставайтесь здесь. Я выйду к ним без охраны. По крайней мере, пусть они считают, что я не боюсь.

(Уходит. Свет гаснет. В темноте мы сначала слышим нестройные крики, которые вдруг становятся громче. Затем следует недолгая тишина, внезапно разорванная мучительным, полным ужаса криком: «Сжалься, Эль-Оранс. Пожалей меня. Я хочу жить!» Затем пистолетный выстрел, за ним с неровными промежутками следуют еще два).

Картина шестая.

Свет направлен на большую настенную карту Хиджазской железной дороги. Ее изучают два человека: один — турецкий генерал, которого мы уже видели рядом с лектором, а второй — турецкий капитан.

ГЕНЕРАЛ (показывает на карту). Последние донесения говорят о том, что он где-то здесь.

КАПИТАН. Еще восточнее. Вот здесь. Рядом с вади Сирхан.

ГЕНЕРАЛ. Но это больше ста миль от железной дороги. Это действительно точно?

КАПИТАН. Подтверждено нашими агентами.

ГЕНЕРАЛ. Когда был его последний рейд против железной дороги?

КАПИТАН. Десять дней назад, на 1121-м километре (показывает место на железной дороге, отмеченное в километрах). Он взорвал пути в трех местах.

ГЕНЕРАЛ. И с тех пор — ничего?

КАПИТАН. Нет. Может быть, это потому, что наши патрули усердно преследуют его.

ГЕНЕРАЛ. История последних нескольких месяцев вряд ли подтвердит эту чрезвычайно оптимистичную гипотезу. Но почему он ушел так далеко на северо-восток от Фейсала? (Отворачивается от карты. Безапелляционно). Запиши. (Капитан берет карандаш и блокнот.Генерал диктует). Объявление. Всему лояльному населению южной Аравии. С некоторых пор подрывная деятельность британского шпиона и саботера, нападающего на поезда, по фамилии Лоуренс, известного также как Эль-Оранс, Лоренс-бей или Эмир Динамит, причиняет серьезный вред арабской собственности, а именно линии железной дороги вдоль Святых Мест, от Дамаска до Медины. Кроме того, акты жестокого разрушения серьезно угрожают снабжению нашего гарнизона в Медине. Учитывая это, награда в десять тысяч фунтов будет выплачена...

КАПИТАН (удивленно поднимает глаза). На такую сумму нужно подтверждение из Дамаска.

ГЕНЕРАЛ. Я им напишу. (Продолжает). Будет выплачена любому лицу, сообщившему информацию, которая приведет к его поимке. По приказу военного губернатора, округ Дераа.

КАПИТАН. Не слишком ли дорого для террориста?

ГЕНЕРАЛ. Для террориста. Но, я думаю, не для Лоуренса.

КАПИТАН. Какая разница?

ГЕНЕРАЛ. Это разница между помехой и угрозой.

КАПИТАН. Угроза? (Презрительно). Эмир Динамит?

ГЕНЕРАЛ (оборачиваясь к карте). Этот Эмир Динамит, похоже, разбирается не только во взрывчатке. В стратегии, например, тоже. Я не думаю, что десять тысяч — это слишком много для человека, который за несколько месяцев превратил местные стычки в основную кампанию, который изолировал Медину (показывает на карту) и стянул в южную Аравию (показывает район Хиджаза и Южной Аравии) подкрепления со всей империи, которые нужны в других местах. (Задумчиво). О нет. Для такого человека, на мой взгляд, десять тысяч — это довольно дешево. (С внезапным оживлением). К вади Сирхан? Ведь так говорится в донесениях?

КАПИТАН (у карты). Да. (Показывает). Сюда.

ГЕНЕРАЛ. Ну, конечно же. Ауда!

(Свет гаснет, слышится звук боевой песни Ауды под аккомпанемент арабских инструментов).

Картина седьмая.

Арабская палатка. Издали раздается песня. Лоуренс, в арабской одежде, сидит на земле, опустив веки. Рашид быстро входит и тихо говорит.

РАШИД. Эль-Оранс, здесь опасно. (Лоуренс медленно поднимает голову, как будто оторванный от своих мыслей). Хамед только что слышал, что недавно в этом лагере были турки, и их приняли очень радушно. (Лоуренс неопределенно смотрит на него, его мысли явно витают где-то далеко. С отчаянием). Эль-Оранс, вся Аравия знает, что этот человек любит деньги и берет их от турок. Хамед говорит, мы должны уходить сейчас же.

ЛОУРЕНС. Тогда он должен был прийти и сказать мне это сам.

РАШИД. Ты прекрасно знаешь, что он не может. (Со смешком). А теперь ему еще труднее нарушить свое молчание. Он связал себя самым святым обетом, который знает.

ЛОУРЕНС. Что ж, по крайней мере, он чувствует искушение.

РАШИД. О да. Чувствует.

ЛОУРЕНС. Определенно, его религиозное упорство будет самым продолжительным в мировой истории.

РАШИД (настойчиво). Верблюды готовы, Эль-Оранс. Мы можем ехать сейчас.

ЛОУРЕНС (спокойно). Нет, Рашид. Не сейчас. Я скажу, когда. (Шейх Ауда абу Тайи появляется у входа в палатку, изучая карту с предельной сосредоточенностью. Мы уже видели его рядом с лектором, но теперь мы видим его ближе — это старик, полный энергии, с гулким голосом, красивым лицом, ястребиным профилем и врожденным, не наносным величием во внешности. Последнее качество подчеркнуто великолепием его одежд. По кивку Лоуренса Рашид исчезает. Ауда опускает карту и смотрит на Лоуренса). Итак?

АУДА (после паузы). Нет. Это невозможно.

ЛОУРЕНС. С каких пор Ауду абу Тайи способны удержать от предприятия скучные пределы возможного?

АУДА. Эль-Оранс, я знаю тебя всего несколько часов, но понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты сказал себе: Ауда — старик, падкий на лесть. Все, что мне нужно, чтобы склонить его к себе — напомнить ему о великих подвигах его юности. (Внезапно кричит). Конечно, было время, когда я не знал слова «невозможно». Было время, сорок лет назад, когда я повел сто человек через южную пустыню против десятикратных сил врага, чтобы отомстить за оскорбление моему племени — и, клянусь великим Аллахом, я отомстил за него. В тот день я убил семь человек собственной рукой.

ЛОУРЕНС. Семь? В балладе об Ауде говорится — десять.

АУДА (небрежно). Несомненно, остальные потом умерли от ран. Да, клянусь небесами. Это было невозможно. Было и еще... (Меняет тон). Но мне больше не двадцать, а то, что ты предлагаешь... (Сердито кричит кому-то за сценой). Керим! Скажи этому человеку, чтобы он прекратил свою глупую песню, иначе ему отрубят голову на месте. Слова ее преувеличены, а его голос нас отвлекает. (Оборачивается к Лоуренсу). Есть граница между возможным и невозможным, которую некоторые исключительные создания, такие, как я, могут преодолеть. Но есть граница между невозможным и бредом сумасшедшего... (Пение резко прекращается). Слава Аллаху! В этой песне пятьдесят шесть куплетов — каждый восхваляет одну из моих битв или одну из моих жен. Аллаху было угодно, чтобы их число в точности совпадало.

ЛОУРЕНС. Разве не будет достойно великого воина, если число его битв превзойдет число его жен — и это будет величайшая из всех битв?

АУДА (страстно). Эль-Оранс, я не слишком люблю турок. Фейсал — мой друг, и я стал бы его союзником. Но о чем ты просишь? Поход в самый скверный месяц года в самую скверную пустыню Аравии — Эль-Хуль, что означает «запустелая» — которой страшатся даже шакалы и стервятники, где солнце может довести человека до безумия, и где днем и ночью веет такой иссушающий ветер, что он сдирает кожу с тела. Эль-Хуль — это ужасная пустыня, а слово «ужасный» не так легко слетает с губ Ауды абу-Тайи.

ЛОУРЕНС (мягко). Я считал, что это слово ему неизвестно.

АУДА. Мой друг, от твоей лести не появятся колодцы. А те несколько колодцев, которые есть на краю этой пустыни, твоя лесть не помешает туркам отравить, как только они узнают о нашей цели — а они узнают...

ЛОУРЕНС. Почему?

АУДА. Ты думаешь, что мое имя неизвестно в Аравии? Ты думаешь, когда Ауда выступит в поход, ведя за собой пятьсот человек, турки не станут задавать вопросов?

ЛОУРЕНС. Разумеется, станут, но найдут ли они правильные ответы?

АУДА. Они ведь не дураки.

ЛОУРЕНС. Да. И именно поэтому последнее, о чем они подумают — это поход через Эль-Хуль на порт Акаба. Если такой план кажется безумием даже Ауде, чем он покажется туркам?

АУДА (усмехаясь). Клянусь небесами, в этом есть своя мудрость, Эль-Оранс. Они никогда об этом не догадаются. Ни один человек в здравом рассудке...

ЛОУРЕНС (берет карту). Но, на случай, если они станут догадываться, направление нашего похода сначала должно быть на северо-восток, чтобы они считали, что мы собираемся напасть на железную дорогу.

АУДА (рассеянно прерывает). У Фейсала много золота?

ЛОУРЕНС. Увы — он богат лишь на обещания, как и я от его имени.

АУДА. И что же ты пообещал бы мне, если бы я согласился на это безумие?

ЛОУРЕНС. Более высокую цену, чем могут заплатить турки.

АУДА. Тогда это действительно должна быть высокая цена. И что это?

ЛОУРЕНС. Славу на весь мир за величайший военный подвиг в арабской истории.

(Пауза).

АУДА (пристально глядит на карту). Акаба! Даже твой всемогущий флот не посмел напасть на нее.

ЛОУРЕНС. Напротив.

АУДА. И потерпел поражение?

ЛОУРЕНС. О нет. Наш флот не терпит поражений.

АУДА. А как же было?

ЛОУРЕНС. После успешной бомбардировки флот удалился.

АУДА. Его разбили турецкие пушки.

ЛОУРЕНС. Это очень мощные пушки.

АУДА. А у меня есть мощные пушки?

ЛОУРЕНС. Они не нужны тебе.

АУДА. Как это не нужны?

ЛОУРЕНС. Нет ни одной пушки — какой бы мощной она ни была — которая может стрелять задом.

(Пауза).

АУДА. Они все направлены в море?

ЛОУРЕНС. Все в море.

АУДА. Закреплены?

ЛОУРЕНС. Закреплены.

(Пауза).

АУДА. Сколько там турок?

ЛОУРЕНС. Около двух тысяч в окрестностях.

АУДА. Против пятисот?

ЛОУРЕНС. Четыре к одному. Ауда в выигрыше.

АУДА (усмехаясь). Ауда в выигрыше. И они никак не подготовлены к атаке с суши?

ЛОУРЕНС. Никак.

АУДА. Они считают, что это невозможно?

ЛОУРЕНС. Бред сумасшедшего.

АУДА (усмехаясь). Вот дураки. И никаких укреплений с этой стороны?

ЛОУРЕНС. Есть, очень мало, но их будет легко захватить врасплох.

АУДА. Ночью, на верблюдах. Мой боевой клич выгонит этих перепуганных дураков из кроватей, и мы ворвемся туда.

ЛОУРЕНС. Они могут сдаться при одном его звуке.

АУДА (искренне встревожен). Сохрани Аллах! Мой друг, ты думаешь, я пойду через Эль-Хуль в самый страшный месяц года, чтобы потом они просто взяли и сдались?

ЛОУРЕНС. Ну, тогда, может быть, без боевого клича...

АУДА. Это тоже немыслимо. Даже турки должны знать, кто их убивает. Тогда днем, после должного предупреждения...

ЛОУРЕНС. Только не слишком долгого.

АУДА. Не слишком долгого и не слишком короткого. Акаба! Какой подарок для Фейсала...

ТУРЕЦКИЙ КАПИТАН (за сценой). Пусть люди останутся верхом...

(Входит турецкий капитан, проходит мимо Лоуренса, не глядя на него, и подходит к Ауде, который обернулся к дверям палатки. Отдает честь).

КАПИТАН. Да пребудет с тобой Аллах, Ауда абу Тайи!

АУДА. И с тобой, капитан.

(Лоуренс незаметно движется к выходу, но путь ему преграждает турецкий солдат, спину которого можно видеть у входа, где он отдыхает. Лоуренс опускается на землю, в той же позе, в которой мы впервые видели его в этой сцене. Голову он держит опущенной).

КАПИТАН. Я принес привет от моего повелителя, губернатора, и драгоценный подарок, о котором ты просил... (Протягивает небольшой пакет, Ауда с жадностью его хватает).

АУДА. Клянусь Аллахом, они быстро сработали...

КАПИТАН. Его превосходительство телеграфировал в Дамаск, и ее послали по железной дороге.

АУДА. Это достойное зрелище... (Раскрывает пакет с восхищением и торжеством. В нем вставная челюсть). Клянусь Аллахом, это действительно челюсть, перед которой все остальные — пошлые и недостойные копии. Великодушие твоего хозяина в ответ на жестокую нужду его слуги - это прекрасно, и оно не будет забыто...

КАПИТАН. Я расскажу ему о твоей радости, это порадует и его.

АУДА. Посмотри, как она хорошо сделана, как сверкает на солнце! Клянусь пророком, когда эти зубы окажутся у меня во рту, я снова стану молодым. Ты должен отужинать со мной сегодня, капитан, — и увидишь их в действии...

КАПИТАН. Боюсь, что это невозможно. Я должен сейчас же отправляться назад.

АУДА (все еще восхищается вставной челюстью). Жаль. Спроси своего хозяина, какой подарок он пожелал бы получить в ответ...

КАПИТАН. Ты знаешь, что это за подарок.

АУДА. Ах, да, я помню... (Несколько рассеянно кладет челюсть обратно в пакет). Почему ты так уверен, что он придет ко мне?

КАПИТАН. Губернатор считает, что он попытается привлечь тебя на сторону восставших.

АУДА. Это было бы очень глупо.

КАПИТАН. Будем надеяться, что он будет настолько глуп. Я знаю, что мой хозяин позволит скорее тебе, чем любому другому, получить награду.

АУДА (заинтересован). Награду? Ты раньше ничего не говорил о награде.

КАПИТАН. Тогда она еще не была объявлена.

АУДА (небрежно). А сколько?

КАПИТАН. Десять тысяч фунтов.

АУДА (ахнув). Десять тысяч! Во имя Аллаха, неужто этот англичанин столько стоит?

КАПИТАН. Губернатор считает, что да.

АУДА. Десять тысяч. (Внезапно обращается к Лоуренсу, который все еще не поднимает головы). Ты слышишь это, мой друг?

ЛОУРЕНС (поднимает взгляд на него). Да, Ауда, слышу.

АУДА. И что ты скажешь?

ЛОУРЕНС. Действительно высокая цена за такого низкого негодяя.

АУДА. Это и вправду высокая цена. Очень высокая. Ты бы хотел, чтобы я получил ее?

ЛОУРЕНС. Скорее я хотел бы получить ее сам. Но если не я, то пусть это будешь ты. Ведь, поистине, нет награды слишком высокой для Ауды абу Тайи.

(Пауза. Капитан бросил взгляд на Лоуренса лишь со сдержанным интересом. Ауда снова оборачивается к нему).

АУДА. Он говорит хорошо, как преданный человек.

КАПИТАН. Это так. (Успокаивающе). Мы не опасаемся, Ауда. Мы знаем, что ты и все, кто окружает тебя, преданы нам. Но ты должен опасаться этого англичанина. У него скользкий и льстивый язык, завлекающий порядочных людей на путь измены.

АУДА. Ниже среднего роста?

КАПИТАН. Да.

АУДА. И одевается обычно в белое?

КАПИТАН. Так говорят.

АУДА. Больше похож на англичанина, чем на араба?

КАПИТАН. Да. Но тебе не нужно будет узнавать его, Ауда. Он, конечно же, объявит о себе сам. И тогда...

АУДА. И тогда?

КАПИТАН. Ты знаешь, что делать, чтобы заработать десять тысяч фунтов.

АУДА. Да. Я знаю, что делать.

КАПИТАН. Я передам твой ответ губернатору.

АУДА (Лоуренсу, резко). Проводи капитана...

(Лоуренс поднимается на ноги).

КАПИТАН. Спасибо, но нет нужды...

АУДА. Ты думаешь, мы здесь забыли о хороших манерах?

КАПИТАН (с улыбкой). Да пребудет с тобой Аллах, Ауда.

АУДА. И с тобой, капитан.

КАПИТАН (Лоуренсу, который встал позади него). Спасибо...

(Он выходит. Ауда быстро вскидывает глаза, чтобы проследить за ним, с напряженным и встревоженным видом. Мы слышим, как выкрикивают слова команды, и затем — топот удаляющихся лошадей. Ауда расслабляется и пожимает плечами. Возвращается Лоуренс).

АУДА. Клянусь небом, Эль-Оранс, вот это была шутка! Будет что вспомнить...

ЛОУРЕНС (глухим, неверным голосом). Это будет нелегко забыть.

АУДА (кладя ему руку на плечо). Мой друг, ты дрожишь.

ЛОУРЕНС. Да. Это так.

АУДА. Тебе было страшно?

ЛОУРЕНС. Да.

АУДА. Что? Этот ничтожный турок и его маленький отряд? В этом лагере пять сотен человек. Они могли бы расправиться с ними в двадцать секунд.

ЛОУРЕНС. Да. Могли бы. Вопрос в том, стали бы они это делать?

АУДА. Клянусь Аллахом, стали бы, если бы я им приказал.

ЛОУРЕНС. Да. Но приказал бы ты им?

АУДА. Ты можешь в этом сомневаться?

ЛОУРЕНС. Это нетрудно.

АУДА. Но, друг мой, если бы мне нужна была награда...

ЛОУРЕНС. Ауда, ты думаешь, что твои мысли так трудно прочесть? Предать гостя — это великий грех, но десять тысяч — это всегда десять тысяч, и, конечно же, стоят того, чтобы повернуть колесо фортуны. Если турок узнает незнакомца, тогда тот не будет предан. Но, чтобы его узнали, сначала ему надо поднять голову и показать турку свое английское лицо, потом встать, чтобы тот разглядел его белую одежду и небольшой рост...

АУДА (усмехаясь). Каким же дураком был этот турок! (Лоуренсу). Конечно же, я знал, что он дурак, или я никогда бы не стал рисковать. (Лоуренс смотрит на него, не отвечая. Двигаясь к выходу). Пойдем, друг мой. Нам надо составить планы. (Лоуренс не двигается). Хорошо. Я признаю, что подвергся искушению. Ты предложил мне славу, а они — деньги. И то, и другое я люблю всей душой и в равной степени. Но я повернул колесо, и победила слава. Теперь пути назад нет.

ЛОУРЕНС. А если они поднимут награду?

АУДА. Но они ведь не поднимут ее, пока мы не возьмем Акабу. (Лоуренс улыбается, пожимает плечами и медленно идет к выходу. Ауда снова берет пакет и смотрит на свою драгоценную челюсть. Внезапно он бросает ее на землю, поднимает винтовку и разбивает прикладом, снова и снова. После паузы он останавливается, наклоняется и поднимает разбитые куски, глядя на них с трагической тоской. Потом небрежно отбрасывает их прочь). Путь славы.

(Он обнимает Лоуренса за плечо и провожает его из палатки. Свет гаснет. В темноте мы слышим «Типперери», на довольно заезженной пластинке).

Картина восьмая.

Небольшая казарма в лагере британской армии под Суэцем. Свет направляется сначала на видавший виды граммофон с трубой. Какой-то человек тихо подпевает музыке, и, пока свет усиливается, мы видим, что это британский капрал, и в такт музыке он обрабатывает помещение дезинфекционным раствором из пульверизатора. Лагерь покинут из-за вспышки чумы, и казарма производит впечатление заброшенной. Сзади открывается дверь, за ней ночное небо. Хамед, на вид оборванный и грязный после похода через пустыню, входит в казарму и оглядывается.

КАПРАЛ (жестикулирует). Ялла! Ялла! Кыш! (Хамед не обращает внимания и подходит к столу, где увидел телефон). Убирайся, чурка. Давай. А ну, быстро... (Хамед осторожно поднимает трубку — как будто ожидает, что его ударит током). Вали отсюда, чурка, или мне придется тебя застрелить, а тебе это не понравится, слышишь? Это собственность британской армии, а я тут дежурный. Кыш! Ялла! Кыш! (Хамед, все еще не обращая внимания на капрала, с некоторым страхом поднимает трубку к уху, очевидно, все еще ожидая электрошока. Убедившись в своей безопасности, он некоторое время слушает, пока не слышится голос, спрашивающий, какой ему нужен номер. Тем временем капрал продолжает). Брысь, брысь! Давай, чурка, давай! (Хамед, все еще не обращая внимания на капрала, но удовлетворенный тем, что услышал в трубке, кладет ее на место и выходит. Капрал, пожав плечами, продолжает свое занятие. Пластинка кончается. Капрал склоняется над граммофоном, когда входит Лоуренс. Он выглядит таким же усталым и грязным, как Хамед). Черт! Еще один. (Кричит). Ялла! Ялла! Ялла! Кыш! (Брызгает из пульверизатора в сторону Лоуренса). Выметайся отсюда, чурка! Я чуть не застрелил твоего дружка, и пристрелю тебя, ей-Богу, если ты не отвалишь!

ЛОУРЕНС (у телефона). Капрал, этот телефон работает?

КАПРАЛ (после паузы). Это ты, что ли, сказал?

ЛОУРЕНС. Да, я спросил, работает ли этот телефон. Я хочу позвонить в Суэц.

КАПРАЛ (явно обескуражен). Я дежурный в этом лагере, здесь собственность правительства, лагерь закрыт по причине эпидемии чумы, и ни одно постороннее лицо не может...

ЛОУРЕНС (в трубку). Штаб Военно-Морских Сил. Срочно. (Капралу). А, чума. Это все объясняет. Последние полчаса я ломаю голову, неужели британским войскам на Суэцком канале надоело воевать, и они разъехались по домам.

КАПРАЛ (показывая на телефон). Послушайте, я сказал, что ни одно постороннее лицо...

ЛОУРЕНС (в трубку). Алло, штаб Военно-Морских Сил? Мне нужен ваш главный, кто бы он ни... Адмирал Мейкпис? Хорошо. Свяжите меня... Нет. Мне не нужен никакой дежурный офицер. Мне нужен главный... Тогда оторвите его от обеда... Значит, забудьте ваш приказ, годится?.. Мое имя ничего вам не скажет, и мое звание неважно, но я могу только сказать, что, если вы не приведете вашего адмирала к телефону сию же секунду, то можете попасть под трибунал за то, что задержали окончание войны примерно на три месяца... Понятно. Побудьте немного... (Закрывает трубку рукой и оборачивается к капралу). Принесете мне воды из этого крана на улице, хорошо?

КАПРАЛ. Это не для питья. Строгий приказ кипятить всю воду...

ЛОУРЕНС. В последнем колодце, из которого я пил — вчера утром — внутри лежал дохлый козел.

КАПРАЛ. Да... сэр. Как скажете. (Уходит).

ЛОУРЕНС (в трубку, мягко). Теперь, возвращаясь к вашему вопросу, я не слетел с катушек. Я просто говорю правду. У вас в руках сейчас жизни пятисот солдат-союзников и обладание самым ценным портом в южной Аравии, где сейчас сидят с победой эти пятьсот солдат, а из съестного там только верблюды и пленные, и, насколько я их знаю, начнут они с пленных... Спасибо. (Капрал возвращается с кружкой воды. Лоуренс берет ее). Слушайте, капрал, а ведь сработало. Но, по-моему, он все еще думает, что я чокнутый...

КАПРАЛ (вежливо). Правда, сэр? Надо же.

(Лоуренс жадно пьет из кружки, потом опускает ее).

ЛОУРЕНС. У меня снаружи несколько человек, которым нужна пища и питье. Вы проследите за этим?

КАПРАЛ. Да, сэр. Только я по-ихнему не говорю, сэр.

ЛОУРЕНС. Если вы им улыбнетесь и постараетесь относиться как к людям, вы увидите, что с ними довольно легко обходиться...

КАПРАЛ. Да, сэр. Я постараюсь.

(Выходит).

ЛОУРЕНС (в трубку). Алло, адмирал. Простите, что оторвал вас... Моя фамилия Лоуренс, капитан Лоуренс... О, нет. Всего лишь армия. Послушайте. Мне нужно, чтобы вы послали в Акабу миноносец... Миноносец, именно так, только он не должен везти мины. Вообще, чем больше будет корабль, тем лучше. Понимаете, на него придется погрузить кучу вещей — пищу для пятисот человек, около шести гаубиц, тридцать пулеметов, гранат и винтовок столько, сколько даст вам армия... да и несколько бронемашин не помешают. Еще — и это самое важное — около пятидесяти тысяч фунтов золотом... Пятьдесят тысяч... Ах да, простите. Разве я не сказал?.. Да, мы ее взяли... С суши. Довольно долгий путь в обход, но, похоже, это сработало... Нет. Видимо, они нас не ждали... Около пятисот убитых и семьсот раненых... Наших? Двое. К несчастью, еще пятерых мы потеряли в походе, включая одного из моих охранников. Видите ли, условия в пустыне были несколько... трудные. Нам пришлось попасть в три тяжелые песчаные бури, и, к сожалению, мне не всегда удавалась работа с компасом, однажды мы пропустили колодец... Нет, адмирал, уверяю вас, это не шутка. Акаба в наших руках... Ее удерживает довольно колоритная личность по имени Ауда абу Тайи, только не позволяйте ему продать ее вам, потому что он наверняка попытается. Значит, пошлете туда корабль этим вечером, хорошо? Видите ли, туркам придется как-то реагировать, и они предпримут контрнаступление через несколько дней. Вы не могли бы сообщить в Каир вместо меня? Я несколько устал... Нет. Завтра со мной нельзя будет связаться. Завтра я буду спать, и, возможно, послезавтра тоже. Если со мной захотят поговорить потом, тогда меня найдут в прежней канцелярии, в Каире. Я там делаю карты... Да. Главком меня знает. Вообще-то, мы с генералом Мюрреем не раз обменивались парой слов... Уехал? Совсем уехал? (Явно в восторге). Господи! А кто тогда... Алленби? Нет. Я не слышал о нем. Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи. (Кладет трубку и опускает голову на стол. Хамед с сердитым видом входит в казарму, несет перед собой сосиску на вилке, держа ее как можно дальше от себя. Лоуренс поднимает глаза). Да, Хамед? (Хамед сердито сует ему вилку). А, понятно. Неверный капрал не знает законов Аллаха. Ты должен извинить его. (Снимает сосиску с вилки и начинает есть). Отверни свой благочестивый взгляд от низкого обжорства твоего хозяина, Хамед, и вспомни, что он не ел со вчерашнего утра. И еще вспомни, что свою долю он отдал правоверному. (Хамед опускает глаза. Лоуренс устало смотрит на него, не поднимая головы. С улыбкой). С тех пор, как умер Рашид, я не видел, как ты улыбаешься, Хамед. Ни разу. Хотя перед этим у тебя уже начинало получаться. (Тихо). Скажи мне. Ты винишь меня? (Хамед качает головой). Ты можешь сказать мне, если это правда. Я пойму. (Хамед снова качает головой). Значит, ты не улыбаешься никому? Никогда? (Хамед кивает). Из-за твоего горя, и только из-за него? (Хамед кивает). Мне жаль, Хамед. Если бы я мог найти какие-нибудь слова, что помогли бы тебе, я нашел бы их. Но я не буду оскорблять тебя, пытаясь сказать, что однажды ты это забудешь. Я знаю, как и ты, что не забудешь. Но, по крайней мере, со временем ты будешь помнить это не так остро, как сейчас — и я молю Бога, чтобы это время пришло скоро. Я прослежу, чтобы капрал дал вам пищу, подходящую мусульманским воинам. В любом случае, я хочу со всеми вами попрощаться...

(Встает. Видно его полное изнеможение. Его спина повернута к нам, когда Хамед заговаривает).

ХАМЕД (уверенно). Ты вернешься к нам обратно, Эль-Оранс.

(Лоуренс медленно оборачивается и смотрит на него. Долгая пауза).

ЛОУРЕНС. Придут другие, Хамед. Много других из моей страны. Это правда.

ХАМЕД. Нам нужны не другие, нам нужен ты. (Пауза. Телефон звонит. Лоуренс не делает движения, чтобы снять трубку). Ты должен вернуться к нам, Эль-Оранс. Только ты нам нужен.

ЛОУРЕНС (наконец снимает трубку). Да... Да, это Лоуренс... Кто? Лейтенант флагманского корабля? Подождите минуточку. (Опускает трубку). Иди к людям, Хамед. Я тебя догоню. (Хамед поворачивается, чтобы идти.) И, Хамед. (Тот оборачивается). Спасибо за твои слова. Любые слова от тебя были бы желанны, но эти — еще более. (Хамед уходит. В трубку) Простите... Через Канал? Я думал, найду кого-нибудь, кто меня переправит... Баржа адмирала? Слушайте, это же замечательно. Спасибо. (Вешает трубку. Сидя за столом, он внезапно поднимает голову, лицо его сияет неистовой гордостью. Тихо.) Росс, ты меня слышишь? (Пауза). Я сделал это. Сделал. Я взял Акабу. Я сделал то, что не мог ни один из профессиональных военных. Я захватил ключ к южной Аравии вместе с пятью тысячами неспособных, ненадежных арабских бандитов. Почему ты не радуешься, вспоминая об этом? Что делает тебя таким несчастным? Этот марокканец, которого я убил в пустыне и не мог застрелить как следует, потому что руки мои слишком дрожали? Исковерканные тела турок во взорванных поездах? Те люди, что умерли в пустыне?.. Рашид?.. Это из-за Рашида? (Пауза). Война есть война, в конце концов. Враг должен быть убит, а нашим людям приходится умирать. И, по крайней мере, я берегу их больше, чем какой-нибудь штабной вояка,ведь правда? (Пауза. Сердито). Что тут такого, если я пытаюсь вписать свое имя в историю? Лоуренс Акабский, возможно... кто знает? (Пауза). Ах, Росс... как я превратился в тебя?

Дата добавления: 2015-09-05