Подопытный кролик

Штамм 991 (жаргонный вариант - "Черная смерть") –...происхождение этого древнего микроорганизма до сих пор остается неясным. В существующих классификациях является высшей формой мутации вируса как формы жизни. Предположительно был получен У.Джелбертом (ссылка для перехода в архив не указана с третьего издания), официально подтвержденных и задокументированных данных нет....действие: позволяет копировать и воспроизводить генетический материал, а также комбинировать его для дальнейшего эволюционирования. Несмотря на малоизученность штамма, класс опасности, присвоенный ему...
Единый биоклассификат колоний Доминиона, 4 издание

Научный руководитель исследовательской группы, профессор Стерадж Тенпенни с неодобрением смотрел на пехотинцев, которых он давно уже мысленно окрестил Стражами Врат. Они неторопливо, величаво даже, уступали дорогу ученому, желающему попасть внутрь, в то время как внешние гермоворота, погудев приводами запоров, стали отъезжать вверх, а за ними и внутренние. По молочно-серой, без единого пятнышка поверхности брони солдат пробегали серебристые переливы от ламп дневного света, тускло мерцали нейронные полосы пси-блокираторов, автоматические C-14 покоились в тяжелых манипуляторах. И на губах их играла снисходительная улыбка - видеть ее Стерадж не мог благодаря опущенным колпакам шлемов-визоров, но чувствовалась она почти физически. Словно само искажение света на шестиугольниках лицевого щитка строило насмешливую гримассу лабораторной крысе. Подобные отношения между интеллектуальной элитой и теми, кто обеспечивал их безопасность, не менялись в течении веков. Уловив неприязнь профессора, левый охранник сделал неверное движение и задел корпусом механизм дверного привода, слегка покачнулся, но и только. Вышколенный профессионал - других в вооруженных силах Умойи попросту не держали. «Начнись серьезная заварушка - такие профи будут отправляться на тот свет пачками», – усмехнулся про себя Стерадж. Жаль, узколобые господа из Совета протектората, далекие от дел простых смертных, неделю назад отказали ему в запросе об увеличении численности гарнизона после недавнего ЧП. И это при том, что погибло четыре сотрудника лаборатории, а пятый находится в таком состоянии, что его кроме как "подопытным объектом" уже и не назовешь. Увы, причина такого недальновидного поведения властей была проста до смехотворности - ученым попросту не удалось классифицировать угрозу, а крайне осторожным и распространенным фразам из докладов о том, что "объект находится в охраняемом карантине, однако его потенциал и возможности пока не раскрыты" чиновки дали свою собственную трактовку. В итоге пришлось довольствоваваться подкреплением в лице нескольких биологов с одной из орбитальных станций, которые должны были прибыть уже сегодня и которые окажут всяческую поддержку своим местным коллегам. Правда, какой от этого всего будет толк, Тенпенни представлял себе весьма смутно. Флуктуация в лице исследуемого объекта, похоже, вовсе не собиралась раскрывать ученым свои тайны. Хуже того, она была разумна. Именно поэтому ей была оказана сомнительная честь - быть запертой в блоке, где некогда содержалась сама Королева клинков - и был этот блок самым надежным и самым охраняемым из всех... после значительной реконструкции, которой пришлось его подвергнуть из-за вооруженного десантирования Доминиона. В шестом блоке теперь снова была самая мощная физическая и псионная защита. Впрочем, вторая была скорее предосторожностью, чем средством - эмиттеры не сумели зафиксировать у объекта хоть мало-мальски заметного информационного поля. Стерадж вздохнул, переступая через порог шлюза. Впервые в жизни он сталкивался с чем-то в значительной степени необъяснимым, и его блестящая карьера нисколько пониманию не способствовала.
Он прошел к помосткам платформы, по привычке щурясь и оглядываясь по сторонам. Несколько человек что-то бубнили в микрофоны и перебирали структурные голограммы, у туннельного микроскопа замер один из старших научных сотрудников - Коннер. В общем, блок напоминал улей с предельно сосредоточенными, занятыми и сварливыми пчелами, а медицинские визоры, носимые большинством персонала, мелькающие многоокими окулярами то тут, тот там, лишь усиливали сходство. Тенпенни знал, что его заместитель пытается найти решение проблемы в вычленении исходного хромосомного набора объекта. Сам Стерадж относился к этому подходу с большим скептицизмом - вирус, встроенный в генокод существа, продолжал мутировать, не останавливаясь ни на секунду. Весь здравый смысл терялся в хаосе из нагромождения ДНК. И если Коннер решит обвинить старшего сотрудника в его бездействии, неизвестно, что он сможет выставить в свою защиту. Разве что посетует на отсутствие профессионального психолога: существо, а оно являлось антропоморфным, на контакт не шло. Хотя говорить оно умело - на записях с инцидентом было отчетливо слышно, как объект выкрикивал несколько отдельных фраз, прерывающихся бульканьем, шипеньем и стрекотом очередей, которые сопровождали превращение головы и торса существа в кровавый фарш. На полу остались лежать четыре практически разрезанных пополам трупа, а ученый, проводивший вскрытие, корчился и зажимал рваную рану в боку. Сразу было видно, что он не жилец. Но прогнозы медиков не оправдались - во время транспортировки тел в крематорий несчастный принялся подавать признаки жизни, да так активно, что накинулся на опешившего охранника. Зубы клацнули в паре миллиметров от его не скрытого щитком лица (военный решил чуток расслабиться и прикурить сигару - мертвые-то не кусаются...), а второй попытки мнимому покойнику дано не было - бронированный кулак одним ударом отправил его в непродолжительный полет к стене. Так что уважаемый доктор Франклин теперь сидел в своем собственном блоке и изредка тихо урчал, когда на него смотрели из-за силового барьера. Что же до объекта шесть - его останки спешно поместили в центральный модуль. Как оказалось, вовремя.
Стоя на медленно спускающейся к темному углу ангара платформе, Стерадж явственно услышал в шуме сервоприводов свое имя; голос, без сомнений, принадлежал Грею, одному из лаборантов. Затем донеслись несколько слов, произнесенных Коннером, ни на секунду не отрывающемуся от своей работы. Оба они стояли снаружи, за закрытыми дверями экспериментального блока, куда ни один человек в трезвом уме не сунется без подобающей огневой поддержки. Тенпенни уловил знакомый запах метоловых сигарет своего заместителя.
Чем дальше ехала платформа, тем с большей настороженностью инстинктивно смотрел Стерадж на герму. И тем отчетливее до него доносились голоса. Он прислушался, пытаясь вычленить из жужжания моторов разговор.
- Я не пытаюсь критиковать наше руководство, доктор Коннер. Я знаю, что, возможно, у нас есть причины продожать бесплодные попытки наладить с ним контакт. - Он отвернулся, чтобы проверить показания диаграмм на голографической консоли, и следующие несколько слов ускользнули от слуха Тенпенни. -...от него только и жди неприятностей. Когда этой твари в глаза смотришь, сразу становится понятно, что она что-то замышляет.
- Ты это все время повторяешь, - ровным тоном ответил Коннер, отрываясь на пару секунд от окуляров и пробегая тонкими пальцами по панели настроек. - Но твои личные антипатии к этому человеку не должны становиться преградой для нашего коллектива.
- Сэр, это не личное! И как вы можете называть его человеком?! - горячо возмутился Грей. Возникла небольшая пауза. - Простейшие невербальные тесты на ассоциации показывают, что даже будь он личностью с человеческой психологией, он был бы больным!. Больным в психическом плане - социопатом и параноиком. Псих и биологическое оружие - убойная комбинация...
- Ты тоже не очень-то рвешься работать в команде, и никто не рвется оказаться с тобой в одной группе; даже несмотря на то, что ты подаешь неплохие чаяния, Сэм, - резонно заметил заместитель.
- Ну ладно. Пусть это даже и личное, - пожал плечами Грей, скося глаза на прибывшую платформу. - Если бы он кидался на барьер, требовал его выпустить, грозил неминуемой расправой, я бы мог это понять. Но вместо этого он просто сидит! Сидит с таким видом, что вот-вот слепой случай обесточит защитный периметр, или вовсе кто-то его заберет, словно у него есть сообщники! Объект не нравится мне еще и потому, что он обдает каждого, кто пытается с ним заговорить, порцией десятифунтового презрения. Вы видели его глаза?
- Пока он ведет себя спокойно и хорошо соблюдает навязанный ему режим. Получше тебя, - усмехнулся Стерадж, быстрым шагом приближаясь к ним, - и нам этого достаточно.
Коннер приветствовал его легким кивком, а Грей уже решил, что его ждет незаслуженная выволочка, но через несколько секунд профессор продолжил:
- Дело даже не в этом. Я не говорю, что он паинька или что-то в этом роде. Но он действительно ведет себя чересчур спокойно... Я бы на его месте так не поступил. А вот подопытный словно занял выжидающую позицию, он словно впитывает знания об обстановке и людях, его окружающих. Я понял это тогда, когда заметил, что он не бесцельно таращится в одну точку, а вполне целенаправленно изучает лабораторное оборудование, в то время как я пытаюсь с ним заговорить. И следит за действия персонала, и охраны в том числе, - Тенпении пробормотал что-то в адрес Совета. - С другой стороны, не являясь специалистом, чисто визуального запечатления маловато будет. И если он все-таки не имеет ни малейшего представления ни о любой из наших технологий, то кто он вообще такой? Я был, мягко говоря, удивлен, когда он следил за Хэмингуэем, заменяющим элементы питания в визоре. Причем смотрел объект 6 на энергоячейку, а это совершенно обыденная вещь.
- Если вы правы, то рано или поздно он сам заговорит? - донеслось откуда-то из-за силовых установок. Очевидно, Хэм ловил каждую фразу своих работодателей.
- Посмотрим, - произнес Стерадж. Услышав следующие его слова, Коннер задумчиво покачал головой.
- Зря мы не подвергли его глубокой заморозке с самого начала. А теперь шланг с азотом через силовой барьер так запросто не протянешь.
Одна эта фраза вызвало у Сэмьюэла живые воспоминания о катастрофе недельной давности. Обнаруженного в космосе неподалеку от станции дальней орбиты подопытного сначала приняли за один из обесточенных зондов, которых, как и другого мусора, в избытке хватало на орбите планеты. Биометрические показатели еле теплились в нем, но этого было достаточно, чтобы подобрать "мусор", а потом ближайшим грузовым рейсов с небольшой охраной отправить на Умойю для дальнейшего изучения. Прибыв в лабораторию, дальнейшая судьба объекта была бомбардирована предложениями заморозить его для лучшей сохранности. Однако ученые решили не откладывать в долгий ящик и, дабы удовлетворить свое любопытство, провели вскрытие, так как броня попытки взять генетический материал обычным шприцом пресекала... Чем это закончилось, Грей предпочел бы не помнить. Кровь... Кровь повсюду.
- Он не нужен нам. Образцы получены, их хватит надолго. Господа, еще раз призываю: необходимо избавиться от подопытного.
В голосе Коннера появились стальные нотки.
- Я уже сказал, младший научный сотрудник Грей: не вам это решать. Научное сообщество не для того создано, чтобы, сталкиваясь с чем-то неизведанным, немедленно это уничтожать. Если исследовательская программа окажется под угрозой, или штамм мутагена попадет в открытое пространство, тогда мы последуем вашему совету.
Раздался шорох шагов - Тенпенни подошел к консоли. Заместитель оглянулся; покинуть свое рабочее место он не мог - до завершения сеанса общения с подопытным молекулы могли-таки сложиться в необходимую ему конструкцию. Выбора не было, пришлось оставаться на месте и наблюдать издали, изредка поглядывая поверх прибора.
- Я просматривал отчеты о работе с Франклином, - произнес профессор, набирая команды разгерметезации в меню консоли. - Меня сильно заинтересовали показания о его теперешнем метаболизме. Выходит, наш добрый друг в клетке его все-таки заразил?
- Мне трудно судить, поскольку я сам при этом не присутствовал, - ответил его заместитель. - Но четыре оставшихся в живых свидетеля дают одинаковые показания. Правда, один из них - командир охранного подразделения майор Джекевич, и, что на мой взгляд тоже очень важно, именно он первым схватился за гаусс. Его показания отличаются от других откровенной фантастикой, он все твердит о каких-то щупальцах, тянущихся к трупам. Но при этом нельзя сбрасывать со счета тот факт, что он наблюдал весь процесс регенерации объекта из капсулы сохранения. Потому я и воспринимаю на веру отдельные моменты. Еще один свидетель - Азимов, он ассистировал Франклину. Он утверждает, что прежде чем вскочить со стола, объект шесть, взмахнув рукой, повредил дыхательные системы костюма оперирующего, после чего туда попала зараженная кровь из препарированной раны. Потом нанес ему проникающее резаное ранение, встал и успел убить еще четырех человек. Оставшиеся двое... Я думаю, этим людям можно верить, если только откуда-то свыше всем им не было дано указание основательно поводить меня за нос... Попробуйте аккуратно проверить правительственные запросы. Меня тоже интересует этот факт.
- Мы можем быть уверены, что с Франклином все кончено? - спросил Стерадж, когда Грей с врученными ему бумагами отправился наверх.
- Абсолютно, - грустно усмехнулся Коннер. - Вирус вывел из строя большую часть его нервной системы. Он практически не чувствует боли, крайне плохо передвигается. Пропали навыки вербального общения, также налицо совершенно чудовищные опухоли. Я бы провел некоторые параллели с заражением зергов, потому что на легкую простуду это не сильно похоже. Также увеличены лобные доли мозга, и в этом тоже наблюдается сходство с паразитом... И ни один из антибиотиков не возымел действия, мы даже планировали заказать Центру одну из наносывороток.
- Однако остается без ответа более важный вопрос, - Тенпенни ввел последний код и нажал "Ввод". - Может ли являться объект 6 первоисточником? В противном случае ему была бы уготована судьба рядового носителя.
- Не думаю...
- Но наверняка мы этого не знаем, - прервал его ученый. Он помолчал, затем покачал головой. - Однако мы не можем позволить себе из-за этого поднять кверху руки. Не думай об этом больше, я разберусь. Необходимо сосредоточиться на приготовлениях к следующей стадии тестирования. На этот раз ошибок быть не должно. Это понятно?
- Понятно.
Коннер склонился над микроскопом, а Стерадж продолжал стоять неподвижно, смотря на вращающуюся сигнальную голограмму. В эту минуту ему больше всего на свете хотелось узнать, какие перспективы мог открыть обнаруженный штамм, и чем может грозить его неконтролируемое воспроизведение. А еще - что бы произошло со стандартной особью зерглинга, подвергнутой заражению этим вирусом. Профессор усмехнулся. Создать биологическое оружие против этих тварей, скорее всего, невозможно - они переваривают любой генокод... В чем-то они аналогичны вирусам. Живой вирус, самый настоящий разумный насекомоподобный вирус, пожирающий галактику. Из динамиков послышался механический, лишенный эмоциональной окраски женский голос:
- Начат процесс разблокировки гермоворот отсека шесть. Просьба всему персоналу занять места согласно документации.
Массивное колесо затвора поворачивалось медленно, неторопливо и с подчеркнутым властным намерением. Словно что-то угрожало из-за пока еще закрытой двери. Человеку непосвященному вполне могло показаться, что это не более чем плод разыгравшегося воображения. Да и вообще у гермоворот, предмета неодушевленного, разумеется, не было и не могло быть никаких намерений. Из проема, расширяющегося с каждой секундой, бил холодный свет синеватого оттенка. Тенпенни молча смотрел. Вопреки его трепетным ожиданиям, в блоке не оказалось ничего, коренным образом отличавшегося от предыдущих сеансов. Под силовым колпаком, со всех сторон окруженный полупрозрачным маревом защитного поля, находился единственный предмет обихода (не считая ламп на стальных стойках) - лабораторный модуль. Заменяющий, по сути, кровать, сидение и лабораторный стол, он был четырехсекционным, из керамического сплава, с разными механическими регулировками, позволяющими наклонить пациента так, чтобы удобней было истязать его тело. А чтобы пациент не сопротивлялся - в случае если становление объектом опытов ему не нравилось - с потолка свисали многочисленные манипуляторы с фиксаторами и богатой коллекцией хирургических инструментов. Молодой человек, лежавший в углублении модуля, вытянув ноги и закинув руки за голову, смотрел почти ласково, с добродушной ухмылкой. Чтобы надеть на него нейрокостюм, пришлось применять мощнейшие электрические разряды - снотворное и анестезия на объект шесть попросту не действовали. До этого одеждой ему служила органическая броня, по структуре напоминающая металл, покрывавшая в том числе и лицо сплошным щитком. Сейчас же взгляд неестественно больших голубых глаз не был устремлен на кого-то одного, а охватывал весь ангар целиком и ученых вместе с их рабочими местами, словно воспринимал людей за предметы интерьера.
- Подопытный шесть?
Мужчина скосил глаза на Стераджа. Возможно, его разум расшифровал, что обращались именно к нему, и что это является своеобразной заменой приветствию. В любом случае, он понимал, где находится, и отсутствие попыток получить ответы на интересующие его вопросы тому было пдтверждением. Сама манера поведения его указывала на явное равнодушие по отношению к окружавшим его людям.
- Мы хотели бы поговорить с вами. О том, что произошло с доктором Франклином. Это он оперировал вас.
Человек помалкивал. Он поднял ладонь в перчатке, испещренной полосками искусственных нервных окончаний и техническими отверстиями, посмотрел на нее с каким-то даже непонятным удивлением, словно видел ее впервые. Мол, а мне-то какое дело. Никто не в состоянии вам запретить говорить. Он провел ладонью по своим волосам темно-русого цвета и уставился в потолок. Когда Стерадж понял, что очередная попытка демаскировать разумность существа провалилась, мужчина сморгнул и... заговорил.
- Я поначалу имел смелость предположить, что вы собирались предложить мне свободу передвижения, - медленно, тщательно подбирая слова, произнес он. Голос его был под стать внешности: лирический баритон, самую малость приглушеннный. - Из опасения, что все мышцы от долгого сидения атрофируются.
Тенпенни нахмурился. К нему подошел один из сотрудников и принялся что-то нашептывать на ухо, но ученый только отмахнулся. Подопытный играл свою роль продуманно и искренне. Никто не поверил бы, что в случае отказа он в припадке ярости бросится на силовое поле и примется громить все, что попадется под руку. Легкая и выверенная неприязнь, которую он демонстрировал, в этом случае выглядела более естественной. И не надо было обладать особым артистическим даром, чтобы эту неприязнь показать.
- Впрочем, правильно или неправильно понял я - разве в этом суть? - мужчина приподнялся и сел, сложив руки на коленях. Он пожал плечами. - Что бы я вы мне ни ответили, положения дел это не изменило бы. Все мы, люди, так устроены, что не считаемся с мнением тех, кто нам подвластен, и понимаем все так, как удобно лишь нам. И оттого все наши беды происходят. И именно потому мы такие...
- Какие? - отвлеченно, не интересуясь ответом, спросил Стерадж.
- А всегда мы разные. И я, и вы приспосабливаемся к конкретной ситуации - кто-то получше, кто-то похуже. Допустим, тема вашего разговора была одна. Но вот дверь открылась, вы предстали передо мной, и вы ведете себя совсем по-другому. Правильно я говорю? Социальной трансмутацией это называется, по большому счету.
- Предположим, - непривычно для себя мягко согласился научный руководитель, не вступая в философскую беседу по той причине, что пытался понять несоответствие медленной, вдумчивой и даже добродушной в некоторой степени речи подопытного и его взгляда – властного, умного, полного скрытой энергии и, как Стераджу показалось, немного нечеловеческого. И никак не мог понять суть явления - актерская игра перед ним или в самом деле человек с отклонениями в психике.
- Тут и предполагать нечего, собрат по скальпелю и микроскопу. Вспомните, что вы тут перед моим явлением обсуждали, и все поймете.
- Разве вы что-то слышали через перегородку? - Тенпенни приподнял бровь. - И почему вы внезапно заговорили в повелительном наклонении?
- Потому что так я формулирую суть вашей деятельности, - отмахнулся мужчина. - Не нужно быть провидцем, чтобы понять, о чем вы говорили за закрытыми дверями. О двух вариантах - моем уничтожении либо использовании. Третьего, не ущемляющего мои права варианта не дано. Если вам не нравится моя прямолинейность, могу старательно сделать вид, что я верю в светлые идеалы высшей справедливости и позволю водить себя за нос. Вас это устроит?
Похоже, подопытный прекрасно осознавал, в какой ситуации очутился, и что "сотрудничество" будет с большой долей вероятности по принуждению - это и формировало его отношение к оппоненту. Значит, следует поступать достаточно прямолинейно и не отрицать очевидного. Ситуация находится под их контролем, поэтому всевозможные уловки ни к чему, да и ни к лицу.
- Пусть будет так, - усмехнулся ученый. - Если вам так нравится больше, я не буду сильно возражать.
- Мы должны называть вас по имени или при рождении родители им обделили? - донеслось со стороны Коннера. Человек лишь тонко улыбнулся в ответ.
- Я привык больше к своей кличке, нежели к имени. Она отвечает моей сущности, - подопытный неспеша поднялся на ноги и прошел к силовому барьеру. - А ненавязчиво допрашивать меня бесполезно, доктор, даже таким "опытным" психоаналитикам, как вы. Я всегда пропускаю все взгляды сквозь себя. Но если вам необходимо иное наименование, можете напрячь фантазию и придумать нечто новое.
- Давайте не будем отвлекаться от темы, доктор Коннер, - одернул своего коллегу Стерадж. Потом посмотрел на мужчину, прислонившегося к туманной поверхности силовго колпака и скрестившего руки на груди. - Возможно, следующая информация станет для вас крайне неприятной, подопытный шесть. Вы заражены штаммом неизвестного нам вируса. Более того, во время процесса регенерации вы заразили своей кровью одного из наших сотрудников...
Его прервали тихие смешки. Человек провел ладонью по лицу и с наигранным удивлением в голосе вопросил:
- Интересно, с каких это пор я стал обычным зараженным?
После чего он деловито продолжил:
- Зараженный - тупая оболочка из мяса и костей, у которых погибла большая часть головного мозга, из-за чего они ведут себя не как люди, а как животные. Их личность атрофировалась. У меня же, как нетрудно убедиться, сохранены и личностные черты, и интеллект. Можно, конечно, припомнить полную амнезию, но она была обусловлена условиями внутриполостного заражения: когда человек ловит несколько автоматных очередей, это, мягко говоря, стресс. Плюс - вирус в корне перестраивает физиологию, а это это еще один колоссальный стресс для организма. Еще и мозг находился в состоянии гипоксии, пока я лежал в коме в морге Гентек...
- Что вы хотите этим сказать? - недоуменно спросил Тенпенни.
- Не обращайте внимания, просто эти ваши вояки, прострелившие мне голову, пробудили парочку старых воспоминаний, - откликнулся мужчина, приставляя палец к виску. - Скажу откровенно, можете вынести им благодарность или даже наградить. Вирус не успел поглотить ходячую органику по имени доктор Франклин, и мое теперешнее состояние оставляет желать лучшего, и только поэтому я все еще нахожусь здесь. А ведь я даже не знаю, сколько лет мое бренное тело находится в состоянии энергетического голодания, и с вашей стороны крайне невежливо держать меня в неведении даже относительно даты.
- В каком смысле по-
Закончить свой вопрос Тенпенни не успел. Среди биологов послышались перешептывания, которые прервал вернувшийся Грей. Он, услышав незнакомую речь, сопоставил факт ее наличия с открывающимся ртом подопытного и понял, что "тварь" все-таки заговорила.
- Вы лжете, - спокойно ответил он, подходя к блоку. - Вирус сам по себе ничего не может поглощать. Вирусная частица состоит из нуклеиновой кислоты в белковой оболочке, она даже фагосомы не способна образовывать.
Мужчина театрально вскинул руки вверх.
- Вау, беспринципный кусок биомассы немножечко приврал, и все типа очень удивились... - он наградил Сэмьюэла равнодушным взглядом. - Разумеется, я имел в виду мутировавшие ткани тела развитого, в ДНК которых встроен геном вируса.
Некоторое время ученая братия молчала, переваривая услышанное. Потом снова заговорил Стерадж:
- Вы - первоисточник штамма мутагена?
- Нет, я - нет, и я искренне сомневаюсь, что вашем так называемом научном заведении найдутся средства, эффективные для пресечения его губительного эффекта и распространения.
- Вы хотите сказать, что этот вирус уже использовался в качестве биологического оружия? - в сердце профессора закрался предательский холодок. В его памяти ничего ужасней так называемых Войн зергов в этом тысячелетии не всплывало.
- Ну, представьте себе, у меня был такой опыт. Будет забавно посмотреть на применение симбионта здесь, хоть и из тюремной камеры - под "здесь" я имею в виду не область, в которой нахожусь, а конкретную лабораторию, - его лицо прочертила многообещающая усмешка.
- Вы можете сказать, с чем сталкивались раньше? - Тенпенни не ожидал ответа, однако попытаться все-таки стоило. - Он может проникать сквозь фильтры? Спонтанные мутации? Мы слишком малое время изучаем...
- Я сомневаюсь, что ваше начальство оценит, что я сделал за вас всю работу, профессор, - человек недовольно покачал головой, подчеркнуто внимательно рассматривая имплантированные ему в подушечки пальцев датчики. - Но на вашем месте я бы начал с того, что начал переброску санитарных войск. Если вам недостаточно моих слов, я могу назвать сорок две причины, по которым вам следует это сделать. Кроме того, я посоветовал бы подвергнуть мои ткани радиоационному анализу, или что там у вас есть для определения возраста материала...
Немного подумав, Стерадж выразительно посмотрел на сотрудников, стоявших на помостках. Те после секундного колебания удалились.
- Кто вы такой? - спросил Тенпении, глядя подопытному в глаза. Однако тот, не вымолвив больше ни слова, отошел от барьера и сел на модуль, опираясь на руки и задирая голову к перекрытиям ангара, жмурясь на ярком свету ламп. Вопрос остался без ответа, и ученый активировал протокол герметезации блока. Когда бронированные створки с тихим гудением стали выдвигаться из своих паз, мужчина шевельнулся.
- Кто я?
Он говорил тихо, так что его слова были практически неразличимы в шумах порождаемых закрывающимися гермоворотами, но они заставили Коннера, собирающегося обратиться к своему боссу, осечься на полуслове.
- У меня великое множество имен, множество образов и обличий. Я - тот, кто был до, и тот, кто останется после. Я блуждал по этому миру задолго до того, как ничтожные существа, высокомерно называющие себя вершиной пищевой цепочки, принялись осваивать дальние уголки космоса, до того, как в эту систему сунулись вечно воюющие со всеми подряд и друг с другом паразиты. Когда я явился человечеству, меня называли бесчеловечным чудовищем, убийцей, мутантом...
Человек вздохнул и опустил голову.
- Я - наследие далекого прошлого, генетически модифицированный сверхорганизм, ведущий свою собственную войну за выживание, - он хмыкнул, поигрывая пальцами - Мое имя - Зевс.
Его голос потонул в лязге смыкающихся запоров.

Дата добавления: 2015-09-05