Дипломный проект.

Снова диплом. Здесь нужно рассказать, как счастливо я его делала. У меня был очень интересный диплом. Забегая вперед, могу сказать, что на него у меня даже «Авторское свидетельство» есть. Он назывался: «Швейная машина с многоёмким торовым челноком. Тор – это, конечно же, геометрическое тело, но в просторечии – бублик. В нашем случае металлический полый бублик. Он естественно имеет разрыв и один конец сделан, как носик челнока, а хвост запаян и закрыт. Но это достаточно большое внутреннее пространство. Беда швейных фабрик в частой перезаправке челнока новой шпулькой. Ёмкость шпульки швейной машины очень мала (200 метров, кажется). Когда делают длинные швы, заметно, как быстро шпулька кончается. Нужно её вынимать и заправлять челнок новой шпулькой. Перезаправка занимает время. А когда таких перезаправок за смену бывает несколько десятков, то производительность ограничивается. И вот на кафедре «Машины и аппараты производств легкой промышленности» возникла идея создать челнок с ёмкостью шпули раз в семь больше. И мне дали попробовать сделать такой проект. Самое сложное здесь в шпуле. Идея намотать нитку на тонкий конусообразный стержень и затем вытащить этот стержень, кажется, тоже уже была. Получалась полая длинная гибкая шпуля, которая вставлялась в тор и, располагаясь по окружности, занимала его форму. Но как намотать такую шпулю, и как нитка будет вытягиваться из челнока? И вот я придумала крестообразную намотку, как наматывают шелковые нити на картонные трубочки. Я сходила в ГУМ, нашла, где продаются эти шелковые шпулечки. Узнала адрес намоточной фабрики. Купила одну шпулечку и стала дома изучать, как она крестообразно намотана. Из палочки выстрогала конусообразный стерженек, заставила девчонок держать его и попробовала крестообразно намотать нитки. Потом вынула стержень и обнаружила, что нитка очень хорошо вытягивается (сматывается) изнутри шпули, а не снаружи. Рассказала об этом своему руководителю Александру Ивановичу Комиссарову. Он обрадовался. В деканате мне дали направление на шелкокрутильную фабрику для ознакомления с технологией намотки. Я съездила. Несколько часов провела на фабрике, где столько всего крутилось и вертелось. Очень шумное производство. И после всей этой подготовки стала уже осуществлять этот проект. Проблематичным в этом проекте было: как будет вести себя эта полая изогнутая шпуля, когда нитка почти вся вытянется и останется рыхлая шпуля, теряющая форму. Остатки ниток могут запутаться. Но это уже изыскания для другого проекта. А я должна была сделать общий вид, узлы, чертежи челнока, схематично устройство для намотки и сделать много расчетов. Тут были и расчеты по ТММ (Теория механизмов и машин), планы сил и ещё какие-то расчёты.

Словом, работать было интересно очень, и можно было работать дома, то есть в комнате общежития. У нас была доска чертёжная, рейсшина, а подсобного чертёжного материала не очень много нужно было. И я с удовольствием работала. Устав, могла на чуть-чуть прилечь отдохнуть, меня никто не отвлекал разговорами, походами в буфет за пирожками и прочее. Так что диплом я делала без нервотрёпки и бессонных ночей. Я чертила, конструировала и ходила в институт показывать Комиссарову сделанное.

И вот в один из таких счастливых творческих дней, когда у меня всё было разложено на столе, я строю планы сил, и сама такая радостная, что у меня всё так хорошо получается, вдруг стук в дверь. На пороге Лева. Он предлагает: «Давай сходим в магазин и сдадим все стеклянные пустые банки. Говорят, что с завтрашнего дня за них будут давать в два раза меньше денег. Я сморщила нос. Не хотелось мне терять своего творческого подъема и настроения. Это нужно было лазить под кроватями, собирать запыленную тару и, наверное, сполоснуть её. А в магазине, очевидно, ажиотаж и очередь, т. к. все набегут. Словом пропадёт день хорошей работы на подъёме. Я ему и сказала: «Не хочется, да и собирать долго». Он: «Ну, ладно, я один сбегаю».

А, наверное, это был мой прокол. У него верно денег не было, а я не посочувствовала. Вот и оправдалась поговорка: «Сытый голодному не товарищ». Забыла, как на младших курсах мы иногда спать ложились, чтобы есть не хотелось. И занять денег не у кого было. А Лёва много позже меня уел за этот случай. Мимолётно встретились (он туда, я сюда) в вестибюле общежития. Перекинулись несколькими фразами, не помню о чём. Он, вдруг резко повернувшись, бросил: «А кто мне однажды сказал, что каждый день есть не обязательно?» Я поняла, что это о том случае.

На старших курсах мы девочки научились жить так: скидывались после стипендии по 200 рублей (а стипендия на старших курсах была 260 – 280 рублей), складывали их в баночку, и эти деньги были неприкосновенны. На эти деньги мы питались. Поэтому осечек в еде не было. И если у всех карманные деньги кончались, а нужно было идти в кино, то мы залезали в эту общую кассу. Брали сколько нужно на билеты, а потом докладывали, как появлялись деньги. Всем ведь понемножку из дома присылали. Словом упорядочили свой быт.

Весна стремительно летела. Диплом продвигался. Жизнь тоже. А отношения были по-прежнему приятно вежливыми. Роман, так, не начавшись, замер. Лёва заходил. 28 апреля - мой день рождения. Утром выхожу в вестибюль и в почтовом ящике в своей ячейке на «Ц» нахожу поздравительную открытку от Лёвы. Днём ходила в магазин. Подняла голову вверх на его балкон и увидела: он стоит на балконе с Феликсом Цвангером – парнем с нашего курса и другом нашей комнаты. Феликс – москвич, жил недалеко от общежития. И часто приходил к нам позаниматься, или снять верхнюю одежду (шинель), чтобы подняться на верхний этаж к девочке с 1-го курса, которая ему очень понравилась. Лёва меня не заметил, когда я прошла под окнами их балкона. А на следующий день прибежал и говорит: Где ты была? Я несколько раз забегал и не застал тебя». Я, про себя шутя, подумала: «Любил бы, так застал бы».

Вспоминается ещё один смешной случай. Забегает к нам как-то вечером Лёва, а время часов 10 вечера. Я уж легла в постель, устала видно за день со своим дипломом. Не стала вставать. Лёва сел к столу, так что боком сидел и у моей постели. Идёт болтовня, шутки. Девчонки все принимают участие в разговоре. Я вдруг задремала. Лёва смеясь: «Ты чего спишь, я же ещё не ушел». Проснулась, рассмеялась. Так шли будни.

А о Феликсе стоит рассказать его историю. Он появился у нас на III курсе. В шинели, военном кителе и галифе. До того учился в военном училище. Заболел там ангиной. Его поместили в неотапливаемый изолятор. Там он простудил почки. Его списали из армии. Так он оказался в институте. Подружился с нами, часто приходил к нам в 43-ю комнату. Ему очень нравилась Миля. Чуть-чуть ухаживал за ней на институтских вечерах. Но у Мили был Эдик. На V курсе влюбился в молоденькую девочку из Прибалтики, студентку I курса. Женился на ней. А через год, очевидно, снова простудился. Снова почки. Заболел и умер. Осталась девятнадцатилетняя вдова. «Такова жизнь», - как сказал однажды наш Рафаэль.

Время двигалось к защите. Мои чертежи ещё до защиты мой руководитель диплома Комиссаров отдал в Подольск главному конструктору Подольского механического завода Ф. И. Червякову снять кальки. Я распределилась работать после института на этот завод. Челнок в металле будет потом изготовлен на этом заводе. Когда он изготавливался в экспериментальном цехе, а я уже работала на ПМЗ, меня иногда вызывали в цех что-то объяснить или исправить.

И вот он настал - день защиты диплома. Защищала я диплом с группой ещё нескольких мальчишек на Московском фурнитурном заводе (он недалеко от Павелецкого вокзала находится). Мы там зимой как-то проходили конструкторскую практику. Миля договорилась со своей подругой с технологического факультета Розой Пименовой, и та сшила мне к защите черненький классический костюмчик (материал мама прислала) и белую нейлоновую блузочку с чёрными прямоугольными маленькими пуговичками и воротничком стоечкой. Всё смотрелось очень элегантно и строго. Я отправилась утром на завод. Девчонки из комнаты тоже приехали поприсутствовать и поболеть за меня. Я так волновалась, что не могла находиться в зале, а вышла во двор и ходила взад вперёд. Вдруг вижу: идёт наш профессор Макс Михайлович Майзель и бросает мне: «Нельзя же так волноваться». Подошла моя очередь. Я развесила свои 16 листов. Мне, конечно, помогали. Началась защита. Говорила я хорошо. Была в каком-то приподнятом, но собранном и уверенном состоянии. На все вопросы отвечала толково, да и проект-то я ведь весь продумала и через себя пропустила. Прочувствовала его. Даже, когда спросили, а не рассчитывала ли я какое будет контактное напряжение в машине между чем-то и чем-то, то так как я суть вопроса знала, и знала, как это считается, но сама не просчитывала, я ответила: «Я прикидывала, и, оказалось (назвала цифру), т. е. в норме». Сама получила большое удовлетворение от защиты. Девчонки подарили мне розы и уехали. А я побыла ещё там, Нужно было собрать и сложить листы. Их предстояло сдать в институтский архив. Послушала чужие защиты. Возвращалась в общежитие одна. Шла через Устинский мост, наверное, блаженно улыбаясь и прижимая к груди розы. Какой-то мужчина, шедший навстречу, увидел это, остановился и спросил:

- Девушка, у Вас сегодня случилось что-то очень хорошее? Вы такая счастливая идёте.

- Да, сегодня я защитила диплом и стала инженером.

Кончая школу в селе Борское, я совсем не представляла этого дня. И как далеко ушли в прошлое мытарства первого послешкольного моего приезда в Москву. Так закончился второй серьёзный этап моей жизни. Мы получили, как потом оказалось, хорошее образование, и вышли в самостоятельную трудовую жизнь.

Забегая вперёд, могу сказать, что челнок из моего проекта на Подольском заводе изготовили и отдали в мой институт. Там им занимался вместе с Комиссаровым мой однокурсник Володя Сторожев (он теперь декан нашего факультета). Подшили они машину. Сделала она от руки несколько стежков. Комиссаров со Сторожевым подали заявку на авторское свидетельство. В комитете по авторским свидетельствам у них запросили представить документ о первом упоминании об этом челноке. Пришлось из архива доставать мой проект и вписывать мою фамилию в авторское свидетельство. Правда, прозаично? А интерес к этому проекту у них, видно, погас. Во-первых, они никогда не работали сами на производстве, а такую работу в учебном институте не проведешь. И, во-вторых, такой челнок не сделаешь скоростным, из-за его громоздкости. Не знаю. Проект остался проектом, а работать над идеей мне тогда было интересно.

Миля.

В эти же дни, когда защитила дипломный проект я, защитилась и Миля – самая моя большая любовь и дружба студенческих лет. Она закончила технологический факультет, швейное отделение. И стала инженером технологом швейного производства. Она и к защите подготовилась со «швейным уклоном». («Знай наших»).

Миля себе к защите сшила два платья. Она уже тогда начала хорошо шить. Ну, а вкус отменный у неё с рождения. Платье, в котором она защищала свой проект, было из розового в полосочку сатина. Лиф притален и спускается чуть ниже талии. Полоска продольная. А юбка из двух полотнищ. Сразу за лифом идёт поперечная полоска, а потом снова продольная. Юбка в сборку. Ворот глухой и сверху донизу идет планка с застёжкой на белые пуговицы. Воротничок небольшой из белого поплина. И от бокового шва, закрывая нагрудные вытачки, идут листочки в продольную полоску. На руках у Мили были белые (капроновые, кажется) перчатки почти до локтя. Выглядела она в этом платье, как фея. А если учесть, что она стройна, красива и умница, то понятно, что на неё можно было смотреть сколько угодно, не отрывая глаз. Боже, как же давно это было.

Защитилась она, конечно, тоже на отлично. А к вечеру в институте на ней было уже другое платье из шерстяного крепа: приталенное, темно-синее с небольшим жакетиком фигаро. Она шла по коридору, и в охапке у нее был букет темно-красных пионов. Снова можно было любоваться ею неотрывно. И я счастлива, что дальнейшая наша жизнь сложилась любовно дружески, и тоже под швейным уклоном. Она талантлива и умела создавать вокруг себя творческую атмосферу. Когда бы она ни приезжала к нам, разговоры быстро переходили на обсуждение моды, одежды, платьев, стиля. Садилась на диван. И тут же доставались ткани, лоскуты, ленты, кружева. Девчонки мои подсаживались к ней, и в дом входили красота и мечта. Под её влиянием и я стала шить.

Дата добавления: 2015-09-05