Аннотация 4 страница. Большую часть ночи я пролежала без сна, не переставая прокручивать в памяти момент

Большую часть ночи я пролежала без сна, не переставая прокручивать в памяти момент, когда Макс зашел в клуб — и демонстративно проигнорировал меня. Проснувшись утром, я расстроилась еще больше, поняв, что проспала, и родители ушли, не дождавшись меня. Так как был выходной, я поначалу решила укрыться с головой одеялами и остаться здесь, избегая окружающих и притворяясь, что прошлой ночью ничего такого не произошло. Но, к сожалению, родителям была нужна помощь, и я просто не могла подвести их. Я быстро оделась, убрала волосы с лица, собрав их в хвост, и выскочила на улицу, уже переполненую людьми и залитую палящим солнцем. Утро на торговой площади всегда было моим любимым временем суток. Мне нравился этот всплеск активности, то, как торопился класс Обслуги, выполняя поручения своих домовладельцев. Это было время, когда первые буханки хлеба доставались из печей и заваривались первые листики чая. Когда звучал лишь англайский, так как владельцы магазинов вынуждены были говорить на универсальном языке. Но сейчас улицы были забиты беженцами, задыхаясь от их количества, и мне пришлось буквально проталкиваться сквозь толпу. Заметив, за ночь что на площади поменяли флаги, я от неожиданности остановилась. Безупречно белые флаги Луданы больше не реяли над нами. На их месте развивались знамена королевы. Её позолоченный профиль на фоне занимал большую часть кроваво-красной ткани. Еще одно напоминание, что королева главнее страны. И я знала, что эта демонстрация означает, что она начинает затягивать удавку потуже, и понимала, чем это обернется. Толпа понесла меня дальше, и я была рада отвлечься. Подойдя к ресторану родителей и увидев, кто меня ждет, я вдруг сразу захотела вернуться домой. Ошеломленная, я чуть не споткнулась о собственные же ноги. За одним из столиков на улице, небрежно закинув одну на другую длинные ноги, сидел Макс. Вспомнив, как он повел себя вчера, я пыталась перебороть внезапное замешательство. Я изо всех сил старалась не думать об этом, но не получалось. Сдавшись, решила, что все еще не поздно просто уйти. Пока не заметил. Но тут он поднял глаза. Наши взгляды встретились. Я не могла пошевелиться. Или хотя бы вздохнуть. Я создавала помеху в непрерывном потоке людских тел, и они то и дело толкали меня. При свете дня, не скрытый полумраком клуба, он выглядел моложе, чем помнился мне. Не думаю, что он намного старше меня — ему лет восемнадцать. Девятнадцать от силы. Его взгляд был настойчив, и вновь у меня возникло чувство, что необходимо отвести глаза. Но, беспокоя, его глаза завораживали. Гипнотизировали. В отчаянии я пыталась отыскать чувства, возникшие в первую ночь, когда я услышала слова его друзей — ощущение трепета и неминуемой опасности, заставившие меня быстро покинуть клуб. Но теперь, стоя на залитой солнцем рыночной площади, я не могла почувствовать то же самое. И чем дольше смотрела в его глаза, тем сложнее было представить, что такое вообще когда-то со мной происходило. Я испытывала страх, но совсем иного рода. Сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Он поднялся из-за столика. Приблизившись, я попыталась прочесть выражение его лица, но, как и прошлый раз, потерпела неудачу. Я нахмурилась. — Что ты здесь делаешь? - Его брови чуть приподнялись, вызывая во мне эмоции, которых быть не должно было. Но я ни за что бы не позволила ему узнать, какой эффект он на меня оказывает. — Я пришел сюда, чтоб увидеть тебя, — слишком уж беззаботно ответил он. — Я догадалась. - Скрестив руки на груди, я огляделась вокруг, не наблюдает ли кто за нами. Я пока была просто не в состоянии отвечать на дотошные расспросы родителей. Вызывающе приподняв подбородок, спросила: — И что тебе нужно? - - А ты не очень-то общительная, правда? — Изучающе глядя на меня, спросил он, и в его голосе можно было явно расслышать веселые нотки. Его глаза. Я так часто о них думала последнее время. Но мне было совсем не смешно. Наконец, он громко вздохнул. — Честно говоря, сам не знаю, зачем пришел. Наверное, не следовало этого делать. Но ты заинтриговала меня. Мне просто н6еобходимо было вновь увидеть тебя. - — Прошлой ночью ты видел меня, и выглядел абсолютно не заинтригованным. Едва вообще внимание на меня обратил. - Макс заколебался, нахмурившись. — Это не так. Я увидел… - взяв меня за руку, он понизил голос. Это было молчаливое предупреждение. — Ты должна быть осторожнее в выборе того, с кем общаешься. - Я удивленно подняла брови, ожидая продолжения. Хотя оно и не требовалось, я заметила, каким взглядом он смотрел на Ксандра. — Ты поэтому прикинулся, что не узнал меня? — Я вырвала руку. Он сделал шаг вперед, сердце в моей груди подпрыгнуло. Мне так хотелось, чтоб причиной этому был страх, пыталась убедить себя, что это именно так, что Макс меня пугает. Но прекрасно понимала, что дело совсем в другом. А затем он удивил меня, осторожно спросив: - А почему ты так быстро ушла в первый раз? - Я боялась произнести хоть слово, а он стоял и ждал ответа. Забросив чуть назад голову, я в упор посмотрела на него. Порывшись в голове, нашла самый банальный ответ: - Мне стало нехорошо. - Он молча пялился с высоты своего роста, и создавалось впечатление — он понял, что я вру. Но единственной его реакцией, тем не менее, был вздох. Он легонько улыбнулся. — Может, прогуляемся? — наконец спросил он. Было бы легче дать ответ, если бы мое дыхание не было таким прерывистым, а пульс не так бешено, что мне пришлось чуть помотать головой, чтоб прийти в себя. — Нет. - Наконец смогла выдавить я. — Мне нужно быть в ресторане. — У меня дел по горло. - — Чего ты боишься? — спросил он так мягко, осторожно, что я чуть не упустила из виду, что слова эти были произнесены не на англайском. И не на Парсонском, втором и последнем языке, который мне полагалось знать. Я слышала это звучание — этот диалект — до этого лишь раз. В ту ночь в клубе, когда его друг говорил о Брук. А закон был предельно ясен в этом вопросе. Я моргнула, задержав взгляд на нем на мгновение дольше, чес полагалось, и опустила голову. А вот на этот раз сердце в моей груди сбилось с ритма по абсолютно понятной причине. Мне стало панически страшно. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. - Я мысленно молила бога, чтоб Макс поверил мне. Взяв меня за подбородок, он приподнял его, чтоб посмотреть мне в глаза. Его лицо было хмурым. Было ли в его выражении что-то еще? Как бы мне хотелось уметь понимать его реакции так же легко, как и то, о чем он говорил. И тут до нас донесся вопль восторженной толпы с центра рыночной площади. Казнь. Я не пошевелилась, не моргнула. В отличие от Макса. Он вздрогнул, как от пощечины. Его глаза наполнились печалью, которая была отражением моих собственных самых потайных мыслей. Как кто-то может ликовать по этому поводу? Почему у людей есть желание быть свидетелями этого? По этой причине я избегала центра площади и каждый раз нервно оглядывалась, не обратил ли кто на это внимание. Законом не предписывалось обязательное ликование по такому случаю, но было крайне нежелательно привлекать к себе внимание, явно выказывая негативную реакцию. Только не с таким количеством сограждан, желающих донести друг на друга. В конце концов, повешеный только что на площади расценивался как преступник — враг королевы, возможно даже шпион. Или просто несчастный, отказавшийся опустить голову при звуках языка, которого не понимал. Он потянулся к моей руке, пальцы слегка прикоснулись к участку чувствительной кожи, где рана от печати все еще заживала. — Может ты передумаешь, и мы все же прогуляемся? Мне на самом деле хотелось бы узнать тебя поближе. Я думаю, ты представляешь собой гораздо больше, чем просто хорошенькая девушка острая на язык. - Он широко улыбнулся, и это было по-мальчишечьи очаровательно. У глаз его собрались мелкие морщинки. Я изо всех сил старалась не замечать этого. — Ты ошибаешься. Я всего лишь самая обычная дочь торговцев. И потом, я и так уже задержалась. Развернувшись, с пульсирующей болью в голове, я пошла вдоль ресторанной стены, оставив его стоящим на тротуаре. Желая как можно быстрее очутиться подальше от него, я почти бегом добралась до угла здания. Сразу за углом был черный вход. Ступив на знакомую кухню, тут же почувствовала, как напряжение потихоньку отпускает. Я даже не отдавала себе отчета, насколько скованной была в его присутствии. И что все это время сдерживала дыхание. Сирены, взорвавшие тишину ночи, ворвались в мою темную спальню. Я резко поднялась, мое тело отреагировало раньше затуманенной сном головы. Я почувствовала, как рядом со мной испуганно дернулась Анжелина, её пальцы вцепились в меня. Я несколько раз моргнула, пытаясь очистить мысли. понять, что происходит. Сирены за окном продолжали реветь. "Нападение," медленно начало приходить осознание. На город напали. Это не была учебная тревога. Дверь в спальню с силой распахнулась, ударившись о стену. Я подскочила. Отец ворвался в комнату, двумя широкими шагами добрался до кровати и протянул мне ботинки и куртку. Мама уже подняла Анжелину и укутывала её в собственный плащ. На то, чтобы быть сонной и вялой, времени не было. В спешке я не могла попасть в рукава куртки. — Бери сестру и спускайтесь в шахты. - Четким уверенным голосом произнес отец. Мама передала мне сестру. Ботинки зашнуровать я так и не успела. — А как же вы? Разве вы не пойдете с нами? - Опустившись на колени, отец завязал шнурки на моих ботинках, мама погладила Анжелину по голове. Она поцеловала нас обеих. По её щекам катились слезы. — Нет, мы останемся здесь, на случай, если нагрянут отряды Если мы с мамой будем здесь, может, они поверят, что в этом доме нас только двое. - Он запнулся, увидев мое взволнованное выражение. — И тогда может они не станут искать тебя и твою сестру. - Я не могла понять, какой в этом смысл. Для чего вообще мы нужны отрядам, с родителями или без них? С чего вдруг они станут искать двух детей, исчезнувших в ночи? Я помотала головой, протестуя, желая сказать, что никуда не пойду без них, но не смогла произнести не слова. — Давай же, Чарлина, быстрее! - Он подтолкнул меня к выходу. — У нас нет времени на споры. - Я попыталась упираться, но он был сильнее. Анжелина вцепилась в меня, обхватив руками за шею. Кексик болтался, зажатый в её бледном кулачке. Её широко распахнутые глаза были наполнены ужасом. Пронзительный вой сирен неприятно резал слух, подстегивая необходимость искать укрытие. — Мы придем за вами, когда все стихнет. - Голос отца смягчился, когда он увидел, что я, наконец начала двигаться к двери. За спиной я услышала, как всхлипнула мама. На улице я очутилась в целом море сотен, может даже тысяч людей, покидавших свои дома. Со всех сторон меня толкали, вокруг царила паника. Здесь, на открытом пространстве, рев сирен был просто оглушительным — громкоговорители были развешены через каждые пятьдесят метров или около того, и в экстренных случаях вроде этого они превращались в системы тревожного оповещения. Анжелина прятала голову за полами моей куртки, пытаясь защититься от ужасного шума. За непрекращающимся ревом можно было расслышать крики страха и отчаяния, служивших подтверждением тому, что на город напали. Над головой не было грохота двигателей, нас не бомбили, звуков выстрелов тоже не было. Однако это не имело большого значения — одних сирен было достаточно, чтоб я продолжала двигаться дальше. В городе были сооружены бомбоубежища: в церквях, школах, и даже в заброшеных уличных переходах. Вот куда направлялась основная масса людей. В этих местах было уговорено встречаться в случаях, если сражения подберутся близко к дому. Но наш отец опасался, что убежища были слишком открытыми, поэтому мы с Анжелиной шли дальше. Отец считал, что эти места не надежны. Они спасут от обстрелов, но против отрядов, которые могли войти в город с востока, или от сил повстанцев, сражающихся за свержение королевы Сабары, городские убежища были бесполезны. А во времена военных действий часто случалось, что людей — по крайней мере военных — стоило опасаться больше любого оружия. Они могли быть грубыми, беспощадными. Они приносили смерть. Поэтому нужно было найти другое место, чтоб спрятаться. Например, в шахтах за окраинами города. Тяжело стуча подошвами ботинок о землю, я проталкивалась сквозь толпу, крепко сжимая Анжелину, постоянно врезаясь в тела идущих рядом. Чем больше мы отдалялись от центра города, тем реже становился людской поток, пока не остались лишь мы вдвоем да случайно отбившийся от толпы прохожий, который тоже вскоре пропал из виду. Уже недалеко. Показались стены, окружавшие город — стены, возведенные, чтоб защитить нас, не пускать врагов, теперь стали нашей западней. Лишь они отделяли от шахт, расположеными сразу за стенами. Я заметила как несколько человек карабкаются на стены. Те, кто, по-видимому, разделял мнение моего отца. Достигнув этой каменной преграды, стоящей на пути к нашей цели, я опустила Анжелину на землю. — Ты пойдешь первая, — сказала ей. Она напряглась, но сделала, что велели. Подняв как можно выше, подтолкнула её что есть силы вверх. Услышав, как она шлепнулась по другую сторону стены, тут же отогнала чувство вины прочь. На душевные терзания времени просто не было. Я начала карабкаться вслед за ней, цепляясь ботинками за выемки в камне, подтягиваясь на руках. И уже была почти на самом верху, как тут одна нога соскользнула, и я со всего размаху грохнулась на землю, приземлившись на правую часть лица. Рот наполнился вкусом свежей крови, на глазах проступили слезы. Создавалось впечатление, что в скуле образовалась трещина. Но жалеть себя я не стала, и вновь цепляясь за стену так, что стали огнем печь руки, полезла вверх. Наконец мне удалось перебросить одну ногу через стену, а затем подтащить и верхнюю часть тела. По другую сторону было очень темно, без единого огонька. — Отойди, — крикнула я стоящей внизу Анжелине, не уверенная, где конкретно она находится. Я спрыгнула, тяжело приземлившись на ноги, падая, схватившись руками за сырую траву. Анжелина подбежала, отыскав меня в темноте, хватаясь маленькими ручками, цепляяся за мою одежду. За стенами сирены не умолкали ни на секунду. Не теряя времени, игнорируя усталость в руках и невыносимую боль в скуле, я схватила ее и понеслась к шахтам. Заросли кустов плотно обступали вход в шахту. Я устремилась вперед, нисколько не заботясь о том, что кто-то может наблюдать за нами. Необходимо как можно быстрее проникнуть внутрь, найти укрытие. В шахте практически ничего не было видно, но это не заставило меня сбавить темп. Я продвигалась вперед, на ощупь ориентируясь по стенам. Эти тоннели были знакомы мне — Арон, Брук и я, еще будучи детьми, проводили немало часов здесь, исследуя лабиринты бесконечных ходов и устраивая маленькие биваки, представляя, что шахты это наше собственное королевство. А сейчас я молилась, чтоб они стали укрытием для нас. Ещё длительное время после того, как сирены стихли, мы оставались в шахте. Пульсирующая боль в щеке не прекращалась, найдя свой ритм с биением сердца, и вскоре распухший глаз совсем закрылся. Огромной волной нахлынула усталость, я начала проваливаться в сонное забытье. Меня разбудила сестра. Кончиками пальцев Анжелина провела по уже появившейся гематоме, и, прежде чем я успела остановить её, легонько поцеловала то место. Совсем как мама. Я убрала её руку, но было уже слишком поздно. Уже можно было почувствовать приятное покалывание от её прикосновения. Уже ощущалось, как боль начинает угасать. — Не нужно, — прошептала я, благодаря бога, что мы под сейчас землей, где никто не может увидеть этого. — Ты не должна так делать. Никогда. Тебе понятно? - Я ненавидела себя за огорчение, появившееся на её лице. Ведь совсем не хотела напугать или отчитать её. Лишь защитить, уберечь. Просто её прикосновение напомнило мне о том, почему мы вообще оказались именно здесь. И это заставило меня забыть о сиренах, панике и боли. Нельзя допустить, чтоб кто-нибудь узнал о наших секретах. Никогда. — Все хорошо, сейчас мы в безопасности, — успокаивала я, обнимая ее, пока не почувствовала, как она, наконец, расслабилась в моих руках. В конце концов, Анжелина заснула, но мои шансы на сон были невелики. Я чувствовала себя уставшей — изнеможденной даже, но страх пробрался под кожу, не давая покоя. А еще доставала окружающая обстановка. Под курткой на мне была лишь ночная рубашка, дававшая совсем немного тепла. Я сидела, облокотившись о жесткую стену, стараясь не шевелиться, чтоб не побеспокоить сестру. Спина и плечи совсем затекли, руки болели. Я вновь и вновь прокручивала в голове слова отца о том, что они с мамой останутся, чтоб предотвратить поиски нас приближающейся армией. Свет фонаря разрезал темноту, больно ударив по глазам. И в тот же миг я увидела Арона, и больше мы с Анжелиной не были одни. Появились другие люди. Они шли семьями, поддерживая друг друга, и по одиночке. Кого-то я узнала, другие были незнакомы мне. Но все мы теперь были объединены в поисках защиты здесь, в подземельях под городскими стенами. Улыбаясь, Арон оставил свою семью, поспешив к месту, где находились мы с сестрой. Его отец был слишком увлечен, сплетничая с окружающими, чтоб заметить отсутствие сына, а мачеха была слишком смиренная женщиной, чтоб начать возмущаться. — Я наделась, что ты придешь сюда, — с благодарностью выдохнула я, когда он оказался рядом. Я вглядывалась в темноту за его спиной. — А как насчет Брук? - Он отрицательно покачал головой. — Её здесь нет. Наверное, она с отцом в одном из городских убежищ. - — Кстати о… Я с сомнением посмотрела на отца Арона. — Как твой папаша смог перебраться через стены? — Я попыталась представить, как Арон подталкивает своего отца, карабкающегося наверх, как я Анжелину. — Ты бы удивилась, узнав, насколько прытким он становится, когда припечет. - Он приподнял брови, но я видела, что он не шутит. Арон уселся рядом, и я тут же тяжело облокотилась на него, почувствовав необыкновенное облегчение от того, что он с нами. — Как она? — спросил он, кивнув в сторону Анжелины. Я ощетинилась, хотя и наверняка знала, что в его словах не было скрытого подтекста. Знала, что, заглянув в его глаза, не увижу неозвученых вопросов — почему она всегда молчит, почему не произносит не звука, как все дети её возраста. Вопросы, которыми другие всегда тревожившие меня, заставляющие гадать, нет ли у людей, задававших их, подозрений, не догадались ли они, что молчание не единственная её странность. — С ней все в порядке. — Ответила я немного резковато. И, пытаясь загладить это, добавила уже мягче: - Просто устала. - Я знала — Арон поймет. Мы замолчали, прислушиваясь к приглушенным голосам вокруг нас, гадающих, что может происходить в городе. Сейчас не было деления на классы, и я могла с легкостью уловить различия в голосе, интонации, языке. Я понимала каждое слово, хоть и не могла поделиться услышанным с Ароном. Люди предполагали возможность нападения на город с применением всех сил и ресурсов. Кто-то настаивал на сбое в оборонительной системе города, что это ложная тревога. Я надеялась и молилась о последнем, не в состоянии принять худший вариант, пока родители находятся в городе. Потом откуда-то из темноты донесся голос, эхом отражающийся от каменных стен. А за ним другой, и ещё один, и вскоре все стали вставать со своих мест в дань уважения, повторяя слова Клятвы. Присоединяясь к остальным, я поднялась вместе с Анжелиной, отказываясь отпустить или хотя бы разбудить её. Моё дыхание-это моя клятва поклоняться моей королеве больше всех остальных. Моё дыхание-это моя клятва подчиняться законам моей страны. Моё дыхание-это моя клятва чтить моих властителей. Моё дыхание-это моя клятва способствовать развитию моего класса. Моё дыхание-это моя клятва докладывать обо всех, кто может навредить моей королеве и стране. Клянусь, как дышу. Этой ночью слова приобрели большее значение, чем прежде. Я не была уверена, страх или патриотизм являлся тому причиной, но в этот момент я по-настоящему клялась своей королеве. Умоляя её о защите, которую лишь она могла предоставить. Понемногу, все разместились поудобнее, разговоры стали затухать. Тяжело навалилась ночь. Обхватив руками Анжелину, ощущая рядом тепло Арона, я, наконец, сдалась усталости. И сон стал не только единственным выбором, но и необходимостью. Громкие ликующие голоса прокатились эхом по подземелью. Эти крики разбудили меня. Разминая плечи, я пыталась избавиться от боли в затекших плечах и шее. Анжелина уже проснулась и сидела, притворяясь, что шепчет секреты на ухо Кексику. Я коснулась её ноги. — Все в порядке? - Она кивнула. Снаружи было светло, поэтому рассмотреть происходящее вокруг было гораздо легче. Я посмотрела на Арона, все еще находившегося рядом. — Кто-то приходил сюда? - Он кивнул. Осмотревшись по сторонам, я увидела, что практически все, включая семью Арона, уже ушли. Я улыбнулась Анжелине, все еще игравшей с игрушечным кроликом. — Так что же произошло? — спросила я у него. — Из-за чего сработали сирены? - - Армия Королевы Елены прорвала оборону нескольких городов поменьше нашего на востоке. Сирены были мерой предосторожности, на случай, если её силы подойдут слишком близко. - Это были хорошие новости. Они означали, что Капитолий все еще оставался в безопасности. И, что еще более важно, это не было ложной тревогой, сирены были включены намеренно. На них можно положиться. А самое главное, отец скоро придет за нами. — Тебе не совсем обязательно оставаться, Арон. Нужно было уйти домой вместе с родными. - Арон поморщился, как будто я несла чепуху. Качая головой, он сказал: - Я бы не ушел без тебя, Чарли. Ты же знаешь. - Я действительно знала об этом, его слова были лишними. Ухмыльнувшись, я пожала плечами. — Забавно. А вот я бы бросила тебя не задумываясь. - Но Арон не купился. — Врунья. Ты никогда бы так не поступила. - А потом отец нашел нас. Он сгреб меня и Анжелину в объятия, грозясь никогда больше не отпускать. Даже Арону перепало обниманий, хотел он того или нет. Отец целовал нас, поочередно шепча благодарности и извинения мне на ухо. Анжелина просияла, когда он подбросил её в воздух, подхватив у самой земли прежде, чем она успела упасть. Это было все равно что наблюдать за гризли, играющим с перышком. Мы были в безопасности, и только это имело значение. Пока что.
7

То, что на город не напали, совсем не означало, что все пошло по-прежнему. Во всяком случае, не сразу же. Был введен комендантский час. Он не начинался очень рано и не был слишком строгим. Это просто была еще одна демонстрация королевской власти. Очередное заявление, что на правление королевы не повлияли повстанцы и их союзники. Теперь каждый вечер из громкоговорителя раздавались три одинаковых сигнала. Они означали, что все должны убраться с улиц. Нам было сказано, что это лишь временная предосторожность. Нам просто предстояло привыкнуть к очередному нововведению. Также как и ко многим другим, появивщимся за последние дни, недели, месяцы. Акклиматизация была главным критерием выживания. Я пыталась расспросить родителей, почему они не пошли с нами в ту ночь. Почему отправили одних на улицы во время угрозы военных действий. Мой отец оставался абсолютно невозмутимым в ходе моих отчаянных попыток узнать правду. Он говорил, что я преувеличиваю, постоянно напоминая, что на самом деле нам ничего не угрожало, что все было под контролем. Но в ту ночь он не мог знать об этом. Моя мама просто меняла тему разговора, и, в конце концов, я сдалась. И все-таки, с ревом сирен в ту ночь в городе проснулась какая-то активность. Внешне все было по-прежнему, но в течение следующих нескольких дней в воздухе что-то ощущалось. Какое-то зловещее предчувствие, пробуждавшее наши страхи и заставлявшее беспокоиться. Это коснулось и меня, поглотив мысли и управляя моими действиями. Теперь я обдумывала каждый свой шаг, просчитывала риски, как реальные, так, порой, и надуманные. Но подобная бдительность не могла просуществовать долго. Потихоньку она стала уменьшаться, уступая место привычному поведению. Вскоре я обнаружила, что думаю о вещах, куда менее страшных, чем угроза войны, менее беспокойных, чем быть разбуженной сиренами, разрывающими тишину ночи, и более… личных. Хотя и не менее волнующих. Макс. Я не была уверена, по какой причине он вновь оказался в моей голове, но, вне всякого сомнения, он засел там довольно основательно. Отвлекая меня. Я поймала себя на мысли, что думаю о нем в моменты, когда совсем не должна, гадая, где он сейчас и чем занимается. С того утра в ресторане, когда почти потребовала оставить меня в покое, я больше не видела его. Но сотни раз подряд прокручивала эту встречу в голове, обдумывала его слова, поведение. Восстанавливала в памяти звук его голоса снова и снова. Это воспоминание было самым приятным моментом. Я всегда любила прислушиваться к звучанию голосов. Слова передавали смысл, а голос — эмоции. Но я отчетливо помнила не только его голос. Он был красивым. И высоким. А еще гордым. И даже в минуты страха меня непреодолимо влекло к нему. По-видимому, привлекательность не имеет классовых ограничений. Практически ничего не зная о нем, я понимала, что он не одного со мной класса. А вернее, я не одного с ним. Я была убеждена, что его класс был выше моего. По диалекту невозможно было узнать, какой именно, потому что, хоть в это и сложно поверить, язык, на котором он говорил, никогда прежде я не слышала. Но это не имело никакого значения — закон есть закон. В реальном мире — мире, сильно отличающемся от моих детских фантазий, нам было бы разрешено пересекаться лишь мимолетно. Или на уровне обслуживания. Кроме того, в нем было еще кое-что, далеко не столь положительное. От него веяло излишней самоуверенностью. Эта его черта, этот вид самодостоинства, напоминал мне о детках из Академии, а подобную заносчивость я переносила с большим трудом. Встретив еще один очередной день школьных занятий и работы в ресторане, я отбросила мысли о Максе в сторону. Ежедневная рутина быстро заставила меня забыть о проблемах страны и нависающей над нами угрозе войны. А также помогла забросить мысли об угрозе, нависающей лично надо мной. Бруклинн и Арон поджидали меня на площади, чтоб оттуда отправиться в школу, и, передавая сумку Арону, я мысленно улыбнулась. Все вернулось в прежнее русло. По пути Арон толкнул меня плечом, тревожно нахмурившись. — Это кто такой? — тихо спросил он. Я окинула его недоуменным взглядом. — О ком ты говоришь? - — Не смотри пока, — вклинилась Брук, беря меня под локоть. Придвинувшись поближе, она лишь сделала вид, что понизила голос. — Но вон там — она кивнула головой в сторону — находится лакомый кусочек, внимание которого ты, похоже, привлекла. Он постоянно смотрит на тебя. - Арон зарычал, переключаясь на Парсон, по-видимому для того, чтоб максимально сократить круг желающих услышать наш разговор. — Брук, это не смешно. Он преследовал нас с тех пор как мы покинули площадь. И все это время не сводил глаз с Чарли. Сказать ему чтоб отвалил? — говоря это, он не сбавил темпа, и это лишало его слова реальной угрозы. Я посмотрела в сторону булыжной мостовой, где пешеходное движение было наиболее плотным. Лица сливались, и понять, о ком они говорят, было невозможно. Я всматривалась изо всех сил, пытаясь заметить кого-нибудь, смотрящего в мою сторону, но не могла. Каждый был сосредоточен на собственной задаче, глядя себе под ноги, разговаривая с компаньонами, любуясь товарами, выставлеными на витринах, мимо которых они проходили. Никому из них не было дела до меня. Я решила, что преувеличенное воображение сыграло злую шутку над Ароном, как вдруг уже отворачиваясь, краем глаза заметила в толпе мужчину, о котором они говорили. Это был Ксандр. Его лицо мелькнуло так быстро, что я почти пропустила его. Но этого было достаточно. Я была практически уверенна, что это был он. Сделав шаг в сторону, вытянула голову, пытаясь разглядеть получше, но его уже не было. Я подумывала пересечь улицу и найти его. Спросить, почему он так внезапно скрылся той ночью в клубе. А еще спросить, что он знает- если ему вообще что-либо известно — о Максе. Но это был лишь секундный порыв, и поддаться ему я не собиралась. Если бы он хотел поговорить, то не скрылся бы как только я его заметила. Наконец, я произнесла на Англайском, надеясь, что Брук и Арон не заметят разочарования в моем голосе. — Ладно, кто бы это ни был, он уже ушел. - Бруклинн потянула меня за руку. — Давай, Чак, — сказала она, испытывая мое новое прозвище. — Надо двигаться, а то опоздаем. - И, не смотря на то, что сам же все и заварил, Арон уже шагал впереди, и нам пришлось бегом догонять его. Это не мог быть Ксандер, решила я, убеждая себя, что все выдумала и увидела лишь то, что хотела видеть. С чего вдруг Ксандер оказался бы здесь? Почему сейчас? Он не показался мне похожим на парня, который будет разгуливать по рыночной площади. — Э, Брук, — сказала я, когда мы наконец поравнялись с Ароном. — Не называй меня Чаком. - Когда отзвенел последний звонок, я стояла под большущим деревом, растущим напротив школы, поджидая Брук и Арона. Его подертые ветки переплетались над моей головой, отбрасывая тени на мою светлую кожу и защищая от беспощадного солнца. Голос, прервавший мои раздумья, был усладой для моих ушей и наждачной бумагой для моих нервов. — Надеюсь, это меня ты ждала, — сказал Макс. Я подскочила, ударившись о ствол дерева. Он был последним, кого я ожидала увидеть у школы, в которой учусь. — А ты что здесь делаешь? — спросила я, поворачиваясь к нему лицом. И остановилась, как вкопанная, увидев его. — Почему ты каждый раз об этом спрашиваешь? — в глубине его голоса прятался смех, так и не поднявшись на поверхность. Никто другой не заметил бы, но я могла четко расслышать это. В конце концов, голоса — это мой конек. — Что? В чем дело? - - На тебе военная форма? — Спросила я, кивнув на униформу, не в состоянии оторвать от нее глаз. Она была зеленого цвета, какую носят солдаты, золотые пуговицы блестели даже в тени дерева. Улыбка тут же исчезла с его лица. — Да, я служу в армии. Это был лучший способ взбунтоваться против моей семьи. - Сердце тарабанило, но все же я была заинтригована его ответом. Подняв голову, я заглянула в его темно-серые глаза. — Твоя семья не хотела этого? - - Нет, они были категорически против. - Я обдумывала услышанное, наряду с его знанием незнакомого языка. Хотела бы я знать, кто он такой, откуда родом. А потом я нахмурилась, смутившись, поскольку вспомнила, как он отреагировал на аплодисменты, доносившиеся с ближайшей площади, где стояла виселица. — Если ты военный, то что насчет того утра у ресторана моих родителей? Тебя так и передернуло, когда на площади заликовала толпа. В ответ он просто ухмыльнулся. Этого я совсем не ожидала. — Думаешь, служба в армии автоматически делает меня бессердечным? — спросил он. — Нет, но я…- Ну, что я? Была удивлена, что кто-то в окружение королевы не поддерживает её решений относительно собственных граждан, которых за любую провинность вешают или обезглавливают? Разве ему кто-то запрещал иметь собственные мысли и чувства по этому поводу? Я огляделась вокруг, опасаясь, что кто-нибудь мог подслушать наш разговор, который балансировал на грани осуждения политики королевы. Это опасная тема для разговора в общественных местах, тем более, что от остальных нас отделяют всего навсего низко раскинутые ветви дерева, под которым мы стояли. И тут я увидела то, от чего еще больше испугалась. На другой стороне улицы я увидела двух мужчин, которые пугали не столько, что они говорили на незнакомом языке, а своими внушительными размерами. Эти двое вряд ли могли бы затеряться в толпе. Мой пульс участился. — Зачем они здесь? — Легким кивком головы я указала на них. В голосе сквозили нотки недовольства. — Всё в порядке. Пока он отвечал, его темные глаза внимательно меня разглядывали. — Я попросил, чтобы они там подождали. Чтобы не пугать тебя. Я расправила плечи. — Почему я должна кого-то бояться? — как только я задала свой вопрос, тут же поняла как нелепо он звучит. Их присутствие напрягало меня, даже несмотря на то, что они стояли через улицу от нас. — Не думай о них, они не причинят тебе никого вреда. Правда, — ответил он, потянувшись ко мне. Кончиками пальцев он коснулся моей руки, сжимающей ремень висящей на на плече сумки с книгами. Я говорила себе, что должна сделать шаг назад, даже если для этого придется впечататься в дерево, чтобы появилось хоть какое-то расстояние между нами. Но по какой-то причине не могла пошевелиться. — Я надеялся проводить тебя домой. И прошу тебя на этот раз не говори "нет". Он старался говорить тихо. Я хотела отказать ему, потому что считала, что так будет правильно и разумно. Но вместо этого услышала, как отвечаю, — Я..Я тебя даже не знаю. Я старалась не обращать внимание как же сильно мне хочется быть ближе к нему, а не отдаляться, потому что так будет разумнее. На этот раз мне легко было прочесть его. Это улыбка говорила о том, что он только что одержал маленькую победу. — Ты знаешь обо мне больше, нежели я знаю о тебе. Не припомню, чтобы ты хотя бы назвала своё имя. У меня перехватило дыхание. Когда же я попыталась заговорить, мой голос сорвался на шепот. — Чарли Харт, — наконец, ответила я. Это было так странно. Представляться ему. — Чарли? Полное значит Шарлотта? Он протянул свою руку, и на сей раз я пожала её. Это было не столько приветственное рукопожатие, а больше похоже на то что он просто держал меня за руку. И я не начала протестовать. Я покачала головой, потому что едва могла говорить. — Чарлина, — ответила я. А потом он едва заметно погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем. Этот жест был едва уловим, но я его почувствовала. Определено почувствовала. Я выдернула свою руку, удивившись своей реакции. От этого его легкого прикосновения у меня засосало под ложечкой. — Макс, — Я первый раз назвала его по имени, как бы пытаясь понять какого оно на звук. А потом, разволновавшись, что я произнесла его имя будто страстно увлечена им (такая манера говорить, больше свойственна Брук), я спросила, — Почему ты всё время пытаешься меняя смутить? Ты меня преследуешь или что-нибудь в этом роде? Наш разговор прервали Арон с Бруклинн, которые оказались прямо у него за спиной. Похоже, Брук не узнала Макса. Хотя ничто не помешало её попытаться познакомиться с ним по- новой. Беззастенчиво глядя на него, поедая глазами его фигуру, Брук стала вдруг такой взволнованной и от этого еще более привлекательной. Не удивительно, что ни один мужчина не мог устоять перед ней. — Кто твой друг, Чак? — Она склонила голову набок, когда задавала вопрос, но на самом деле она обращалась вовсе не ко мне. Не уверена, что ей вообще было дело до того, что я стою рядом с ней и весь этот день просила не называть меня так. По-хорошему, мне должно бы быть всё равно, я почти не знала Макса. Но тут же почувствовала вспышки ревности. Это было такое незнакомое ощущение и очень неприятное. Арон же выбрал другой подход, он сделал вид, что Макса здесь вообще нет. — Ну что готовы? Идем? Я сказал отцу, что приду к нему в лавку сразу после школы. — Твой отец засранец, — подметила Брук, не отрывая своего пристального взгляда от Макса. Она протянула свою руку. — Меня зовут Бруклинн. - — Макс, — представился он, пожав её руку. На этот раз движение было кратким, даже каким-то настороженным. Но, не смотря на это, мои плечи оставались скованными. Арон не сменил тактики, бросая косые взгляды на Макса. — Каким бы ни был мой отец, я все равно должен быть в лавке. — Сказал он Брук. А потом обратился ко мне: — Так ты идешь или нет? — он потянулся за моей сумкой. Но Макс оказался быстрее, первым стянув сумку с моего плеча. — Вообще-то, если ты не возражаешь, я бы сам хотел проводить Чарли домой сегодня. - Он так легко произнес мое имя, будто мы были знакомы сто лет. Арон спросил меня, не отрывая взгляда от Макса: — А чего ты хочешь? - Я посмотрела на Макса. Сдержаный с Брук. он, тем не менее, казался полностью открытым для меня. Я не думала, что это благоразумно. Но лишь пожала плечами. — Все в порядке. Вы идите без меня. - Плечи Брук поникли, она наверняка опять будет дуться на меня. Я смотрела им вслед — Арон покорно нес её сумку. — Пойдем? — перебрасывая через плечо мою сумку, спросил Макс. На нем она выглядела до смешного маленькой. Мы обошли дерево, и я, стараясь попадать с ним в ногу, гадала, чем будут заниматься его друзья — которые, кстати, тоже были одеты в военную форму. — пока мы прогуливаемся. И тут они начали двигаться по другой стороне улицы в одном с нами темпе, но сохраняя дистанцию. Это было жутковато, словно громадная тень двигалась за нами. — Они всегда ходят за тобой? — спросила я, наблюдая, как все прохожие уступают им дорогу. Макс равнодушно пожал плечами. — Мы почти все время вместе, но сегодня я попросил их не беспокоить нас. Я же говорил тебе, они безобидные. - Он, похоже, действительно в это верил, а вот я сильно сомневалась. Но пока они держались подальше от нас, думаю, их присутствие следовало рассматривать всего-лишь как странность. И потом, рядом с Максом я, похоже могла забыть обо всем на свете. Нужно прекратить пялиться на него. Он взял меня под руку, чуть ниже локтя. Это был абсолютно невинный жест, который должен был бы разрядить обстановку. Но получилось обратное. Мне показалось, что от его прикосновения по телу прокатилась горячая волна. Между нами было всё время какое-то напряжение. Нужно прекратить прикасаться к нему тоже. Но только не сейчас. Еще хоть чуточку. Уж не знаю как, но я все же смогла вспомнить, о чем хотела спросить его. Я повернула голову и, изучая его профиль, спросила: — Как ты нашел меня? Как узнал, в какую школу я хожу? Он ответил не раздумывая: — В городе не так много школ для детей из класса Торговцев. А эта расположена к ресторану твоей семьи ближе остальных. Он был прав — Школа33 была одной из трех в Капитолии. Остальные были разбросаны по стране. — НУ, и зачем? Почему я? - - Я уже отвечал на этот вопрос. Я очарован тобой. - Он посмотрел на меня, а потом убрал с моей щеки прядь волос. Его пальцы оставили горячий след на моей коже. — Ты прекрасна, — прошептал он на незнакомом языке. Он, конечно, не мог знать, что я поняла его слова. — Не делай этого. - — Не делай чего? - - Не говори со мной вот так. - Даже поняв смысл сказанного, я отказывалась отвести глаза, зная, что он сделал это нарочно. — Почему же? - - Потому что это незаконно. Я из коммерческого класса, и, говоря на любом другом языке, кроме Парсона или Англайского, ты заставляешь меня нарушить закон. И не притворяйся, будто не понимаешь этого. - Я гневно смотрела на него, ожидая ответа. — Но ведь ты можешь спокойно отвернуться. Это твой выбор — нарушать закон или нет. - Не будучи уверенной, дразнит он меня или говорит вполне серьезно, я почувствовала, что сама себя загнала в западню. В глаза бросилась его униформа. Я остановилась, сбросив его руку. Сузив глаза, сказала: — Ты делаешь это нарочно. — Это именно ты нашел меня. — Я тебя не искала. — И я не нахожу тебя очаровательным — Он тоже остановился. — Чарли, я всего лишь дразнил тебя. Расслабься, меня абсолютно не волнует, что ты услышала, а чего нет. Я просто хочу узнать тебя поближе. - Его взгляд был таким настоящим, искренним. Таким настойчивым. А потом он лукаво улыбнулся. — И ты хочешь сказать, что ни сколечки не заинтересована мной? - Это меня смутило. Обычно я более собрана, лучше контролирую свои эмоции. А с Максом все было по-другому. Я уже ни в чем не была уверенна, потому что он был прав. Он заинтересовал меня. Более чем. Но, прежде, чем я успела расспросить его о незнакомом языке, он озадачил меня, быстро отвернувшись и низко опустив голову при виде проходящих мимо мужчин. Пытаясь понять, в чем дело, я посмотрела на них. Их было пятеро, все военные, одетые в синюю униформу гвардейцев. Рангом они были ниже Макса, и, проходя рядом, вытянулись по струнке, отдавая честь. А Макс не ответил — даже не посмотрел в их сторону. Он продолжал, отвернувшись, смотреть в сторону. И подобная реакция не имела ничего общего с классовым делением, потому что у военных нет ранжира по классовой системе. И пока они состояли на службе, классовая принадлежность значения не имела. Важен был лишь ранг. Один из мужчин посмотрел на меня и внутри все сжалось. Его взгляд был таким же, как у вышибалы в клубе. Хорошо хоть, что, благодаря присутствию Макса, этот взгляд был коротким. В этом смысле я совсем не была похожа на Брук. Предпочитала оставаться незамеченной. Мы немного постояли в напряженной тишине, пока мужчины не отошли подальше. Тогда Макс схватил меня за локоть и потащил в сторону менее заполненой улицы. Он был незнакомцем, и мне следовало бы испытывать страх, оставшись с ним наедине вдалеке от кишащего людьми пространства. Но я не боялась. — И что это было? - - Что ты имеешь в виду? - Он нахмурился, практически волоча меня, пока мы не оказались на порядочном расстоянии от пешеходного движения. Наконец, он замедлил ход. — Почему ты отвернулся от тех людей? — Я резко остановилась, скрестив руки на груди и отказываясь идти дальше. Он приподнял бровь. — Понятия не имею о чем ты. - — Ты прекрасно знаешь о чем. - Явно взволнованный, он провел рукой по волосам. — Может, мы просто пойдем дальше? Клод и Зафир заметят наше отсутствие и начнут нас скоро разыскивать. - От упоминания об этих двух по коже пробежали мурашки. Но мне было наплевать. Я хотела узнать, почему он так отреагировал на тех военных. — Нет, пока ты не ответишь. — Слушай, я думаю, тебе просто померещилось. Забудь об этом. - Он врал. Не знаю, как поняла это, но он врал, а мне нужна была правда. — Это почему же? В тебе есть что-то опасное? Может, ты преступник? Что ты пытаешься скрыть? - Он помрачнел. — Это ты нарушила закон. Ты не отвернулась, когда я заговорил на… — он запнулся. — Это тебе необходимо быть осторожнее. Особенно если ты понимаешь тот язык. - Сердце бешено застучало, затряслись руки. Он подозревал меня и больше не скрывал этого. Не просто подозревал — знал. Мне не следовало ему доверять, не следовало позволять увести себя от друзей и вообще от людей. В одно мгновение Макс стал моим врагом. Я отвернулась от него и побежала, даже не зная, куда направляюсь. Главное, не натолкнуться на его друзей. Поэтому вместо того, чтоб вернуться на улицу, с которой он увел меня, я побежала в другую сторону, вдоль по длинной заброшенной аллее. — Чарли, постой! — расстроенным голосом крикнул Макс, но вслед не побежал. — Чарли! Не убегай! Нам нужно поговорить! Пожалуйста, Чарли! - Но я продолжала бежать, тяжело стуча ботинками по земле, пока его слов стало слышно. Особенно тех, которые не полагалось понимать.
8

Дата добавления: 2015-09-05